Всенародный позор. 5

Дом, в котором проживал Фердыщенко, считался элитным в городе и жили в нём поначалу известные люди: архитекторы, полярники и артисты. Время шло, жильцы умирали, переезжали и на сегодняшний день тут обитал кто ни попадя. Состарился вместе с домом, так незаметно для себя и геройский пензианер Фердыщенко. Ему стукнуло уж 75 и получается, что в этом сталинском доме он прожил ровно 50 долгих лет.
Фердыщенко по-молодости был на редкость крепкий мужик, общительный и всегда на виду. Любил красивых женщин, а они его, к общему удовольствию, поэтому, наверное, и не женился вовремя, а потом, вроде, и поздно стало...
Первый раз он обратил внимание на Веру Андреевну, когда ему стукнуло 50. Она была симпатичной девчонкой 25 лет и у него даже мыслей по этому поводу не возникло, просто отметил про себя - красавица растёт. Конечно, не до Веры было тогда Фердыщенко: работа и, как говорили раньше, порочащие его связи отнимали всё свободное время. Как у любого порядочного мужика с советским прошлым годам к 55, у Фердыщенко случился инфаркт и в реанимацию к нему, неожиданно, пришла Вера. Она принесла букетик полевых цветов, таких голубеньких и апельсины в авоське.
 - Поправляйтесь, Амненподист Сергеевич...- с тревогой то ли попросила, то ли пожелала она и так же тихо ушла. Фердыщенко никто не звал по имени отчеству - ну-ка, выговори. Фердыщенко и Фердыщенко - так уж повелось, а он и привык. Правда, любимые женщины, все, как одна, называли его Амник, а почему - неизвестно, но к этому он тоже привык.
- Наверное, жильцы дома скинулись и обязали сходить... - подумал Фердыщенко, а про себя отметил - Как похорошела девчонка!
Он, вопреки оптимистичным прогнозам врачей, что непременно сдохнет в ближайшие годы, выкарабкался и стал даже ещё здоровей, чем прежде...
Шли годы и... да, что шли - летели! И вот, Фердыщенко уже пензианер со стажем, но ещё крепкий и деятельный, несмотря на излишнюю тучность и солидное пузцо. Неделю назад он опять встретил во дворе Веру Андреевну и опять не вовремя: он только что раздавил пару бутылок с мужиками на лавочке и пошёл взять денег, чтобы добавить на посошок. Был он в засаленной старой футболке с идиотской надписью "Босс", в протёртых джинсах, над которыми победно свисал расслабленный живот, да ещё шёл пошатываясь, под презрительным взглядом всё видящей Старшей По Дому.
Вера Андреевна так и не вышла замуж, хотя ухажёров было предостаточно и была по-прежнему стройна и привлекательна для своих 50. Увидев Фердыщенко, она даже замедлила шаги и поравнявшись с ним холодно произнесла - Как же Вы опустились, Амненподист Сергеевич...
Вот после этих исторических слов Фердыщенко и сел на японскую диету, и поклялся не выходить из комнаты пока не похудеет, чтобы не попадаться Вере Андреевне на глаза в таком отвратительно жирном виде. Он не думал, конечно, ни о чём таком-этаком с этой давно нравящейся ему женщиной, просто у каждого нормального мужика есть хрустальная недосягаемая мечта. Для Фердыщенко, с некоторых пор, это была Вера Андреевна и никто не смел касаться своими грязными лапами этой сокровенной мечты.
И когда Старшая По Дому стала орать над ним, застав его в самом беззащитном положении, то первая мысль была о ней. Хрустальная мечта рушилась, как карточный домик, в его сознании и была уже похожа на разграбленную гробницу Хеопса.
Что подумает о нём Вера Андреевна? Теперь она даже здороваться с ним не будет от презрения, а это, пожалуй, равносильно смерти... На других жильцов дома, разбуженных истеричными воплями Старшей По Дому и укакатывающихся на своих балконах над происходящим, Фердыщенко было просто начхать.
То что происходило на самом деле, было поистине замечательно до абсурда и достойно пера самого Антон Палыча.
Представьте себе добротный сталинский четырёхэтажный дом, весь увешанный помпезными балконами, на которых, теснясь, стояли умирающие со смеху жильцы и после очередного душераздирающего выкрика толстой тётки с балкона второго этажа, они попеременно падали в балконно-хозяйственную рухлядь, потом вставали, чтобы не пропустить самое интересное и вновь падали, как подкошенные. Со стороны даже казалось, что дом вот-вот рухнет от очередного взрыва хохота.
Народ, скопившийся в 5 утра перед палисадником, Фердыщенко не видел и умирал со смеху над орущей, и бешено жестикулирующей жирной тёткой, над её бесподобными перлами, типа, чтоб тебе ещё 20 лет работать до твоей повышенной пензии, чтоб тебе муравьи в задницу залезли, чтоб ты лопнул от стыда, старый г*ндон!!!
Ранние прохожие подходили, привлечённые ором и спрашивали, что происходит и включались в общую ржачку, потому что никто толком ничего объяснить не мог, мол, комедия положений, наверное, - репетируют.
Другое дело жильцы, они не видели кто там скрывается в кустиках, но видели жирную срущую задницу перед балконом доставшей всех Старшей По Дому и решили, что кто то решил так беспардонно и весело отомстить этой старой сволочи и ржали, как резаные.
Уже минут десять продолжалось это волшебное действо для зрителей и такая позорная экзекуция для Фердыщенко.
Кажется, из него вышло всё на свете до последних соков из-за этих чёртовых креветок. Он сидел на корточках молча и не мог двинуться - обессилел совсем, а Старшая По Дому продолжала отводить душу и ровнять его с землёй, его - заслуженного пензианера!
Фердыщенко боялся даже поднять глаза на балкон Веры Андреевны, но точно знал, что и она смотрит на него со всеми жильцами, ибо эта старая сволочь разбудила весь микрорайон. Напророченные муравьи уже вовсю кусали его во все непристойные места, ибо он похоронил их подземный муравейник в дерьме и они защищались, как могли. Находясь в таком незавидном положении, оставалось только взмолиться, что с успехом и проделал мстительный Фердыщенко. Он попросту подумал про себя, типа, чтоб тебе заткнуться хоть на полчаса, старая сволочь!
И чудо, как не странно, произошло!
Старшая По Дому, уже вошедшая в роль предводителя дворянства перед гогочущей толпой у палисадника и чувствующая себя на своём балконе, как минимум, в роли Владимира Ильича на броневике, выступающего перед орущими революционными матросами, клеймящего буржуазию, по крайней мере, она также стояла с вытянутой, указующей на Фердыщенко рукой и не менее изощрённо и пылко гнобила бедного пензианера. И вот, заканчивая цветистую, с повторяющимися вплетениями фразу о том, что даже самые заслуженные, как бы, люди двора, получающие непонятно почему повышенную пензию, а честные, как не странно - нет, пропили свою совесть и срут под её - девственницы окнами, случилось невероятное!
Кстати, она заметила, что народ особенно бурно реагирует на слова "девственница" и, неудобно даже повторять, "срущая пензианерская задница", Старшая По Дому всячески старалась их вставлять к месту и не к месту. Поэтому она, продолжая всё это с надрывом в голосе, опять, уже в который раз, вспомнила про старое резиновое изделие, прохудившееся от времени, про детей - будущих заик от такого непотребства, о светлом будущем России, в котором не место таким срущим под её окнами Фердыщенкам и переходя на визг прокричала, что отныне он для неё Пер-ды-щен-ко!!!
Тут чудо и произошло - она потеряла голос, видимо, от такой высокой ноты!
Пожестикулировав ещё минуту, под общий хохот многочисленных зрителей экзекуции, она, поняв бесплодность такого неэффективного метода, ушла выпить воды, чтобы с новыми силами продолжить справедливое дело до полной победы.
Услышав про Пердыщенко и откуда силы взялись, Фердыщенко поднял глаза на балкон обидчицы - она стояла и молча разевала рот, как рыба на берегу, потом нехотя повернулась и скрылась в дверном проёме. Это было поистине чудо и он не собирался упускать свой единственный шанс! Подхватив сползающие штанцы, Фердыщенко сделал молниеносный марш-бросок к своему окну и восторженно-беснующиеся зрители, как бы под занавес, на бис, увидели слегка осунувшуюся голую задницу пензианера, медленно залезающую в окно.
От взрыва хохота случилось небольшое землетрясение, но добротный сталинский дом его благополучно выдержал. Старшая По Дому, выскочившая на балкон на хохот, как на зов боевой трубы, успела плеснуть ему на задницу кружку кипятка, отчего голое непотребство мгновенно скрылось в окошке.
Народ расходиться не хотел и требовал продолжения банкета, но увы: одно действующее лицо с позором ретировалось и, кажется, безвозвратно, а другое онемело, как телеграфный столб...
И лишь "нечто" под кустами, ужасающих размеров и, как не странно, канареечного цвета, напоминало о только что случившихся, совершенно невероятных и душераздирающих событиях...

Продолжение следует.