Утро светлого воскресенья

В 5.55 утра Егоршин-дежурный электрослесарь механосборочного цеха знаменитого во всем мире завода уже трясся в трамвае 15 маршрута на свое, чтоб его черт побрал, как говорил сам Егоршин, родное предприятие. Предприятие являлось первенцем тяжелого машиностроения, построенное в годы первых пятилеток и на голом энтузиазме, оно являлось не только гордостью Егоршина, но и всего города в целом. Но сегодня Егоршину было не до энтузиазма, да и не до гордости. Славно проведенный вчерашний день сегодня отдавался тяжелым похмельем и не менее тяжелыми думами. Дома оставалась пьяная жена и такие же пьяные свояк со свояченицей. Дети еще загодя были отправлены к бабке. Утром допили полбанки теплого водянистого пива.
«Свояченицу, конечно же, погонят за пивом, а свояк наверняка опять начнет лапаться с его бабой» - не хотелось и думать, но думалось Егоршину. Сам же Егоршин состоял сегодня в праздничном наряде на заводе. Конечно же, Егоршин послал бы все эти праздничные наряды вместе с начальником на никому не нужном заводе, который простаивал уже второй месяц и не выплачивал зарплаты  за все четыре месяца, но за Егоршиным тоже «висело» три прогула, и их надо было отрабатывать. А день сегодня был светлый, хотя и неприметный из окон трамвая. День, во-первых, назывался: Пасха, а во-вторых: Первомай-международный праздник всех трудящихся. Егоршин смотрел в окошко и тускло, безразлично наблюдал: то как стайка воробьев дралась за какую-нибудь черствую корку, то как из-за квартальных коробок начинали выползать лица малых народностей с тележками и груженные стокилограммовыми баулами-коммерсанты, то как ветер маленькими смерчиками начинал крутить и гонять по тротуару обрывки бумаг, картона и прочего цивилизованного хлама. Музыки не было. Балконы были не в транспарантах, а в решетках, и фонарные столбы, уже отключившиеся, мелькали за окошком однообразными бетонными виселицами. Никаких флажков, цветов, ни серпастых, ни молоткастых звездочек, которыми обычно в одну ночь перед таким праздником обряжались столбы, не было. Да и улицы были не мытые.
Не до карнавалу,-провернулось в голове Егоршина.
В трамвае тоже все были как сонные. Кто ехал, как и Егоршин, на работу-невыспавшиеся, озабоченные, и плюс старухи-божьи одуванчики, напряженно вцепившиеся в свои сумки-новое поколение малого бизнеса,которым еще весь день предстояло толкаться среди прохожих по Комсомольской площади, предлагая свой бойкий товар-крепко обхваченную руками и прижатую, как младенца к груди-поллитровку русской водки. 
-« Христос воскрес, граждане!»-вдруг громко, на весь трамвай, раздалось справа от Егоршина.
Егоршин оторвал взгляд от окна. В проходе, держась за поручень, с ухмылкой на лице, стоял парень в «кожане» и в разноцветноатласных штанах. Его покачивало. Никто кроме Егоршина и не обернулся.
-« Да, Христос же воскрес!»-еще громче и как будто в недоумении воскликнул снова парень.
Тишина заполнила паузу и задушила неродившееся эхо. И только колеса стучали: «на крест, на крест, на крест».
-« Ну тогда,-не услышав ответа и несколько будто этим поразившись и явно пародируя- тогда…Товарищи!-раздалось хорошо поставленным трибунным голосом,- поздравляю вас с праздником Первомай-международным праздником солидарности всех трудящихся!»
Трамвай продолжал катить также молчаливо, лишь стуча и громыхая на стыках. Трамвай гнал, как загнанный. Только двери с щемящим звуком то раздвигались, то сдвигались, щелкали,и трамвай, как заведенный, то набирал скорость, то тормозил и останавливался. И опять за работу принимались двери.
-«Вот они, гегемоны-тьфу!»-обратился парень уже к своему напарнику. Тот такой же, как и первый, и возрастом, и одеждой, с такой же в «полубокс» стрижкой, грязным, а может, просто больным ногтем отметил на уже начатой бутылке водки черту, сморщился и стал переливать содержимое себе в рот. Но почти тут же поперхнулся, отнял бутылку и, резко наклонившись над сиденьем, стал отплевываться. С трудом отплевавшись, а под конец и высморкавшись, обтерев грязные пальцы о сиденье, с трудом выдавил:
-« Зараза!...говорил же тебе-давай тачку возьмем». «Зараза», видимо, относилось к бутылке. Напарник вытащил из кармана синенькое пасхальное яичко и, облупив то о спинку сиденья, стал чистить скорлупу.
-« а спорим,-стоящий плюхнулся в кресло и подтащил рукой из прохода свою левую ногу,-хоть на ящик коньяка, я сейчас опять встану, опять скажу всем «Христос воскрес!», и никто не откликнется.
Напарник молча вперед протянул для спора руку. Разбились. Также молча передал и бутылку. Первый взял бутылку, заглянул в лицо рядом сидящей девушки-удостовериться, что она не возражает, та отвернулась к окну,и мелкими глотками стал пить водку.
« а не один ли черт, кто из них будет пить ящик коньяка»-решил Егоршин и снова отвернулся к окошку. Спор ему был неинтересен.
-« Товарищи!-наконец опять громогласно раздалось по вагону,- Иисус воскрес!»
-« Молчат,гегемоны проклятые,-через минуту подытожил первый, как с сожалением,-ни на Первомай, ни на Иисуса не откликаются, понял…ящик с тебя».
Парень второй раз плюхнулся в кресло и опять стал подтаскивать под сиденье ногу.
-« Христос воскрес!», -нараспев заголосил он на весь вагон,-«Христос воскрес!»
-« А ну-ка, там, замолчите!-раздался вдруг впереди молоденький басок,-языки-то быстро окорочу!»
Егоршин глянул вперед. В трех-четырех метрах от них, держась за поручень, стоя ехал молодюсенький парнишка. В форме, ну как в войну одевали солдат РОА или полицию в оккупированных деревеньках. По крайней мере, в такой форме их показывали в кино.
« ОМОНовец,СПЕЦНАЗовез ли, и не разберешь»,-колыхнулось в голове Егоршина. К тому же тот отвернулся и опять стоял к ним спиной в своей черной немецкой кепочке и с начинающими краснеть ушами.
-« Во! Откликнулся…блюститель правопорядку,-удивленно и срадостью донеслось справа,- блюститель правопорядку не молчит. Сейчас он придет нас арестовывать и окорачивать. А мы ему что…правильно- «корки». А он нам что…правильно, будет молчать в жопу, как миленький».
Трамвай остановился, и в открывшиеся двери выскочил молоденький парнишка-то ли ОМОНовец, то ли СПЕЦНАЗовец, кто их сейчас разберет.
-« Наверное, побежал за помощью, от греха подальше»-подумал Егоршин и вновь отвернулся к окну.
-« Христос воскрес!-на церковный лад, с дребезжащим басом протяжно гудел подтягивающий ногу парень
-« Христос воскрес!-и опять чуть громче- Христос воскрес!!!»
-« ВОИСТИНУ ВОСКРЕС!»-быстро бросила им вслед пожилая, но еще молодящаяся тетка, тоже выскакивая из трамвая.
Медленно с шумом поползли назад закрывающиеся двери. Стукнулась и покатилась,расплескивая недопитую водку, бутылка. Скрюченного, как при моленьи,напарника первого громко начало рвать.


                01.05.94г.