Хозяйка розового шара

ХОЗЯЙКА РОЗОВОГО ШАРА                ©  Максим Токарев

Драма-фантазия

Произведение охраняется законодательством об авторском праве. Публикация, публичная постановка, передача в эфир данного произведения целиком либо частично без согласия автора запрещается.

Действующие лица:

Дмитрий Саяпин – инженер
Георгий Аськеев – крупный бизнесмен
Суламифь – его жена
Харитон Смирнов – молодой человек без определённых занятий
Павел Андреевич Болдырев – хирург, профессор медицины
Андрей Владимирович Хазов – анестезиолог
Марина – менеджер нефтяной компании
Надмирный голос
Медицинские работники
Грузчики
Артисты фольклорного ансамбля
Раскованные красотки

Действие 1
Больничная палата.
На кроватях сидят пациенты Дмитрий Саяпин и Харитон Смирнов. Возле стоят Болдырев и Хазов, совершающие врачебный обход.

Болдырев: Все наши болезни оттого, что мы слишком спешим жить. Всё несёмся куда-то со скоростью электрички. И без остановок следуем мимо вечности.

Смирнов: А вы, наверное, где-то в пригороде живёте. На электричках часто ездите, раз так говорите.

Болдырев: Ну, положим, в пригороде я не живу. Просто у меня там дача. Вот там жизнь у меня и проходит без спешки.

Смирнов: Уж я-то налюбовался природой на своей даче так, что у меня спина болит.

Болдырев: Но у меня-то профессорская дача – для отдыха… А вы-то, дорогой Харитон, смотрю, иронизируете. Что ж, приятно, когда пациент перед операцией в таком приподнятом настроении. (обращается к Саяпину) Это пример для вас, молодой человек, а то сидите с угрюмым видом, как будто вас расстреливать собрались. Успокойтесь, всё будет хорошо. Сейчас с вами анестезиолог побеседует. А мне нужно отойти.

Болдырев уходит.

Хазов: Меня зовут Андрей Владимирович Хазов. Вас – под каким наркозом: общим или местным.

Смирнов: Я не против – под местным. Мне не хочется в этих глюках быть Хочу своими глазами работу врачей контролировать. А то наоперируют меня так, что будет ещё хуже.

Хазов: Ну, знаете ли, не доверять профессору Болдыреву – это уж слишком!

Смирнов: Профессор или не профессор, а лежим-то мы в обычной больничке. (показывает на окно) Это в том здании – платная клиника. Там к богатым за их деньги – другое отношение…

Хазов: А что, к вам плохо относятся?

Смирнов: Уж могли бы лучше.

Хазов: Лучше – это как? Клетку с канарейкой палату поставить?

Смирнов: Канареек – не надо. А кормить могли бы и получше.

Хазов: Ананасами?

Смирнов: Я ананасов не выношу. А вот колбасу настоящую – не из бумаги – могли бы подавать.

Хазов: Ну, знаете, я отвечаю не за подачу колбасы на стол, а за подачу эфира в дыхательные пути… Вам, больной Саяпин, эфир не противопоказан?

Саяпин: Нет, не противопоказан.

Хазов направляется к выходу.

Саяпин: Постойте, доктор!

Хазов останавливается и оборачивается.

Саяпин: Скажите, пожалуйста, этот ваш наркоз на мозг вредно не действует?

Хазов: Если и действует, то, на мой взгляд, безо всякого вреда для организма. Известны случаи, когда люди в результате действия  наркоза становились гениальными.

Смирнов: Это уж не после вашего-то?

Хазов: Нет. Во Франции один человек начал на немецком я зыке говорить. А в Швеции пациент стал гениальным математиком.

В палату заглянул Болдырев.

Болдырев: Что-то ты, Андрей, тут задержался. Нас другие больные ждут.

Хазов: В общем, готовьтесь к операции.

Болдырев и Хазов уходят.

Смирнов: Порежут нас ни за что.

Саяпин: Ну почему же ни за что? Значит, мы в жизни сделали такое, что заслужили это испытание.

Смирнов: Ты, смотрю, философ. А чем же на жизнь зарабатываешь?

Саяпин: Чайниками.

Смирнов: Чай что ли разливаешь? Ты – официант?

Саяпин: Нет.

Смирнов: А, чайников разводишь! Дистрибьютор, наверное. Впариваешь людям ерунду какую-нибудь.

Саяпин: Тоже не угадал. Я инженер на предприятии по производству чайников… Ну, а ты чем занимаешься?

Смирнов: Ничем. В основном, дома потолком любуюсь.

Сапин: Это что, такая новая профессия – созерцатель потолка?

Смирнов: По специальности я – сантехник. А сейчас нету у меня никакой работы. Безработный я.

Саяпин: Но на пособие-то, небось, не особо пошикуешь?   

Смирнов: Шиковал я раньше – когда жил с девчонкой-менеджером. Ты представляешь, двадцать три года, а уже менеджер нефтяной компании.

Саяпин: Да ну?

Смирнов: Она, скорей всего, подставное лицо, родственница бандита, который этой конторой заправлял. Но свои дивиденды она тоже получала – за то, что была ширмочкой.

Саяпин: Она хоть красивая?

Смирнов: Очень. И машина у неё тоже красивая – «тойота-лендкрузер».

Саяпин: Где же ты с такой девушкой познакомился?

Смирнов: Она меня на своей «тойоте» чуть не сшибла. Но потом извинилась. Спросила, не нужна ли мне помощь. Я хотя и лёгким испугом отделался, а помощь мне и в самом деле была нужна. Только не медицинская, а денежная. Но прямо об этом просить не стал. Большинство баб альфонсов не любит. Даже если у них самих денег куры не клюют, всё равно они норовят к мужикам в карман заглянуть. Я ей сказал, что сам бизнесом занимаюсь – антиквариатом торгую. И ещё сказал, что подарю ей стакан с подстаканником, из которого чай сам царь Николай Третий пил.

Смирнов: А какая разница! Не разбираюсь я в царях. Маринка, видимо, тоже, раз всю мою брехню о подстаканнике разинув рот слушала. А вещица эта мне от умершей бабки досталась, которая с царями вряд ли общалась. Но Маринка подарком довольна осталась. И, представь, меня полюбила. Но любовь у нас, примерно, месяц была. Потом Маринка какого-то реального пацана из деловой среды встретила. Ну и с ним жить стала…Ой, больно! (хватается за спину).

Саяпин: (тянется к кнопке на стене) Позвать доктора?       

Смирнов: Не надо. Мне вроде бы полегчало… А проблемы со здоровьем у меня оттого, что я работать на даче стал, чтобы себя прокормить после таких событий в личной жизни. До встречи с Маринкой мне мать материально помогала. А тут она умерла. Дача только осталась в наследство. И на ней спину себе надорвал так, что здесь вот, в хирургии, очутился. Ненавижу эту физическую работу! Хотя к умственной у меня способностей нет.

Саяпин: Почему же ты так себя недооцениваешь? Не спорю, что искусствовед или литературовед из тебя бы не получился. Но вот со своей расчётливостью ты мог бы хорошим экономистом стать.

Смирнов: Экономистом, говоришь? Терпеть не могу экономить… Ой, опять болит! (хватается за спину) Дима, Вызови врача!   

Саяпин нажимает на кнопку вызова. Появляется медицинская бригада. Сотрудники лечебного учреждения тесно встают возле кровати Смирнова и оказывают ему помощь.
Затем другие медики, с марлевыми повязками на лицах, привозят каталку.

Медик: Саяпин, вам пора в операционную.

Саяпин: Что, мой час пробил?

Медик: Не ваш час, а час операции. Не бойтесь, всё будет хорошо.

Саяпин ложится на каталку.

Происходит смена декораций. Вместо палаты перед зрителем предстаёт операционная. На сцене профессор Болдырев, анестезиолог Хазов, другие медики. Все одеты как подобает лечащему персоналу во время операции. Хазов надевает на нос Саяпина специальную маску для подачи эфира.

Начинает звучать Надмирный Голос.

Надмирный Голос: Мир был серым, даже когда   
                Был врачами наполнен в белом
                И когда распускались цветы:
                Незабудки, вишнёвые розы.
                Но была правдолюбка-сирень,
                Что цвела ближе к серому цвету,
                Хоть в восторженных чьих-то устах
                Этот цвет и звучал как сиреневый.
                Обязательно съешьте лимон –
                Жёлтый цвет с чёрным цветом сразится.
                Как последствие этой борьбы –
                Серый цвет, кислый сплин беспощадный.
                Всё же сладкая розоватость
                Существует в надмирных пределах,
                Существует в дыханье младенца,
                Что рождён не обычною матерью,
                А материей высшей невидимой.
                Засыпают земные материи
                И склоняются сомнабулически
                Перед духом тревожного счастья,
                Так стремящегося в безмятежность.
                И машины, и ноутбуки –
                Всё ничто по сравненью с механикой
                Всех вращающихся вселенных.
                Совершенней любых законов
                Справедливость рассветной розы.
                Рассветают простор и явь,
                Расцветает вселенский день.
                Крылья ангелов – лепестки.
                Пусть земля в сиротливом бесцветье,
                Но цветёт ожидание тайны,
                Раскрывающейся пред глазами
                Той души, что пьяна бесконечностью.
         
 Медики уходят за кулисы, пятясь спинами. На сцене появляется розовый шар, с находящейся внутри него Суламифью. Технически это может достигаться с помощью светового эффекта. Шар наползает на Саяпина, лежащего на операционном столе и заключает Дмитрия внутрь себя. Суламифь садится у изголовья Саяпина и начинает гладить ему волосы. Дмитрий пробуждается.

Саяпин: Ты кто?

Суламифь: Я – Суламифь.

Саяпин: А что это такое розовое вокруг меня?

Суламифь: Это – мой шар. Я – хозяйка розового шара.

Саяпин: Всё понятно. Я умер на операционном столе.

Суламифь: Похоже на то.

Саяпин: А ты – ангел! Действительно, имя у тебя какое-то нечеловеческое – Суламифь. Перекликается с серафимом. Но только где твои крылья?

Суламифь: Ангелы, к твоему сведению, существа бесполые. А я, ну посмотри на меня, всё-таки женщина.

Саяпин: Женщина. И…очень красивая.

Суламифь приближается к Саяпину и ласкающим движением руки проводит по его шее.

Суламифь: Ты мне очень нужен.

Саяпин: Недаром столько мудрецов говорило, что в загробном мире всё горадо лучше, чем на земле. Человек в ином измерении получит всё то, чего ему не хватало в бренном мире. Мне не хватало любви, и вот – я получил её. Здесь всё гораздо проще.

Суламифь: (продолжая ласкать Саяпина) Да, гораздо проще! Смотри, как прост розовый шар, которым я владею.

Саяпин: Здесь нет страданий от неразделённой любви. Здесь нет женского коварства, губительного для мужчин.

Суламифь: Наша любовь гладкая, как мой розовый шар, который тихо катится по бархатному ковру мироздания.

Саяпин: Скажи, Суламифь, а чей голос слышала моя душа, когда летела сюда. Он мне говорил о каком-то неземном цветении. Его было так приятно слушать!

Суламифь: Это Надмирный Голос. Он успокаивает человека, летящего сюда. И этот голос пробил брешь в моём розовом шаре, чтобы пустить тебя ко мне. И эти же чудесные звуки, преврятясь обратно в розовый пластик, закрыли прореху в моём округлом доме, чтобы не выпустить  тебя. Ты обречён - познавать вечное счастье. Вместе со мной.
    
Сапин: Скажу честно, Я рад быть с тобой. На земле я не был таким счастливым. В жизни я не встретил ту, которая бы меня полюбила и сама сказала мне об этом. Умерев, я чувствую себя слаще. О розовый шар, наполненный неземной любовной сладостью, только не тай, как  леденец! Не тай на языке мироздания. Мне безумно хорошо с тобой, Суламифь!

Суламифь: Мне с тобой – тоже!

Саяпин и Суламифь заключают друг друга в объятья.

Саяпин: Только бы это наслаждение никогда не кончалось!

Вдруг розовый шар исчезает. Суламифь вырывается из объятий Саяпина и уходит за кулисы. Саяпин ложится обратно на операционный стол. Возвращается бригада медиков. Все они снимают повязки со своих лиц.

Болдырев: Поздравляю вас, дорогие коллеги, операция завершена.

Медики кладут Саяпина на каталку и везут его, сопровождаемые звучанием Надмирного голоса.

Надмирный Голос: Дружит уход с возвращением.
                Это две чаши весов.
                Чаша ухода вмещает
                Сотню дорог каменистых,
                Тысячу гор непокорных.
                Но у твердынь появляются
                Крылья, несущие в знанье
                О безграничных высотах.
                И тяжелеющим небом
                Полнится чаша другая,
                Что тяжелее становится
                Чаши ухода.
                И вот:
                Встреча с землёю опять.      


Смена декораций. Медики привозят Саяпина в палату и кладут его на кровать.

Саяпин: (очнувшись) Я жив?

1-й медик: Да, жив.

2-й медик: И теперь уже здоров.

Саяпин: Но меня мучает страшная боль.

1-й медик: Это всегда бывает после операции.

2-й медик: Мы дадим вам обезболивающее. (протягивает Саяпину таблетку)

Саяпин глотает таблетку.

1й медик: Сейчас вам будет лучше.

Медики уходят и увозят каталку.

Саяпин: И действительно, мне становится лучше.

Смирнов: Смотри, в пляс не пускайся, а то упадёшь.

Саяпин: А с чего мне плясать-то?

Смирнов: Ну как же, эскулапы тебя обнадёжили. Если их болтовне верить, ты сейчас здоров. Только ты слишком не обольщайся. Помни, что мы с тобой в бесплатной больнице лежим. Здесь бедных людей лечат. А в бедных никто не нуждается. Мы ведь просить будем: дайте нам жратву, одежду, постройте нам жильё. Мы – слишком большая роскошь, нахлебники. Потому нас лучше лечить так, чтобы приблизить к смерти.

Саяпин: А я хочу умереть!

Смирнов: Ты что, с ума сошёл? Уж на что я человек, обученный лишь ковырянию в канализации, и то хочу жить. Притом, богато и счастливо. А тебе, видать, не только опухоль удалили, но и мозги вправили.

Саяпин: Никто мне мозги не вправлял. Просто я побывал на том свете и встретил ее.

Смирнов: Кого – её.

Саяпин: Хозяйку розового шара. В моём пути к ней меня сопровождал Намирный Голос. Он провёл меня в розовый шар, где была она – такая красивая! И звали её – Суламифь. Мне хотелось остаться с ней на том свете. Но меня вернули сюда, в эту жизнь, в эту палату. И говорит со мной не Суламифь, а ты, человек, любящий эту жизнь, в которой нет настоящей любви. Ведь для тебя любовные отношения – способ решить свои материальные проблемы. Также как и для продажных женщин. Но там, в другом мире, нет никого и ничего продажного. Там всё – любовь и истина. По крайней мере, в пределах розового шара, которым владеет моя запредельная подруга.

Смирнов: Ага! У тебя были глюки. И ты от них не можешь отойти. Но ты же взрослый человек и должен понять, что увиденный тобой другой мир не существует. И не было там никакой бабы. Она – пустое место.

Саяпин: Сейчас я тебе покажу как оскорблять мою любимую! (пытается было встать, но не может)

Смирнов: Что, не хватает у тебя силёнок за свой бред заступиться. Так что лежи спокойно, не дергайся. А то тебя прямиком – из Этой больницы - в дурдом отвезут.

Саяпин: Скажи мне, пожалуйста, Харитон, почему человек, который увидел то, что до него никто не видел, считается психом? Положим, Колумб открыл Америку, а про неё раньше никто из европейцев не знал, выходит, надо на него смирительную рубашку надеть. А?

Смирнов: Эх ты сравнил! От Америки, по крайней мере, польза есть. Например, доллары. Недавно они у меня в кошельке были в приличном количестве.

Саяпин: Кстати, европейская валюта с долларом соперничает.

Смирнов: Всё равно, без бакса не с чем твоему евро соревноваться. Доллар – это всё! А от бабы в розовом шаре, на которой у тебя крыша поехала, пользы все равно никакой нет. Детей от неё быть не может. А вот вреда много. ты из-за неё на меня чуть не напал.  Перестань мечтать о том, чего нет.       

Саяпин: Если я видел её, значит она есть. Пусть не в этом, а в каком-то неизвестном измерении, где свободно парит её розовый шар. Даже учёные-физики говорят, что есть много альтернативных миров.

Смирнов: Нет, я физику с другой стороны знаю. Работа кранов зависит от давления.
Вот ты руки моешь – значит физика действует. А всё остальное – выдумка учёных бошек. Делать им нечего – вот они и фантазируют про какие-то альративные измерения.

Саяпин: Альтернативные.

Смирнов: Какая разница! Всё равно ерунда. А вот они бы вместо своих сказок поремонтировали бы краны, как я в своё время. Вот тогда бы ко всякой физике у них итерес бы точно пропал. Хорошо, что я вовремя забросил эту грёбаную работу. Я хочу наслаждаться жизнью, видеть её во всей красе. (подходит к окну) А как жизнь может быть красивой без красивых девушек. Посмотри, вон идет: фигурка просто загляденье! И, самое главное, она – настоящая, не то что твоя – в розовом шаре!

Саяпин встаёт с кровати, превозмогая боль.

Саяпин: Ну-ка, посмотрю, кого ты там нахваливаешь.

Смирнов: Все-таки не пропал у тебя интерес к настоящим девушкам. Не потерян ты для жизни…. Хотя можешь не смотреть: она, конечно, красивая, но – замужем. Я её сначал было не узнал издалека, но потом разглядел: это жена олигарха Аськеева, владельца нефтяной компании. Она, наверное, в платной клинике лечилась, что напротив.

Саяпин смотрит в окно.

Саяпин: Я не вижу жены олигарха. Это хозяйка розового шара – Суламифь. Она материализовалась и пришла за мной.

Смирнов: Да, ты точно спятил!

Саяпин: Я не спятил: ты же ведь её тоже видишь.   
 
Смирнов: (смеётся) Хочешь сказать, что эта брюнетка с длинными волосами и есть Суламифь?

Саяпин: Да, именно эта брюнетка с длинными волосами. Я же тебе говорил, что моя Суламифь очень красивая.

Смирнов: Всё очень просто! Тебе приснилась жена олигарха. Ты, поди, раньше видел где-нибудь – да хотя бы возле больницы, раз она тут в соседнем корпусе лечилась. Но учти: то был сон, а в жизни она принадлежит не тебе. Забудь её…Вон, видишь, какое за ней шикарное авто приехало. А из машины её муж выходит.

Саяпин: Откуда ты знаешь их?

Смирнов: Я же тебе говорил, моя Маринка бизнесом занималась. Мы были с ней на какой-то тусовке богатеев. Ну вот, там и был этот Аськеев. В бассейн, полный шампанского прыгнул. Красавица-жена его отговаривала. А он все равно плюхнулся. Брызги от него чуть не на километр. Рожа наглая, довольная. Он на этой тусовке баб каких-то целовал и лапал, чуть ли не при жене.

Входит профессор Болдырев.

Болдырев: Саяпин, а почему вы нарушаете постельный режим. Вам недавно сделали операцию. А ну, быстро в кровать!

Саяпин: (направляясь к своей кровати) Мне никто не говорил, что я должен всё время в кровати лежать.

Болдырев: А что же, свой организм не слушаете? Вам же больно передвигаться. Так повинуйтесь зову своего естественного состояния. Лежите себе спокойно. Не надо бунтовать против природы. Она не любит, когда человек чувствует себя главней её. Вся наша чудовищная техносфера, которую мы, люди, создали для своего удобства, против нас же и оборачивается. Я оперирую множество больных и вижу, что большинство патологий от загрязнённого воздуха, от химикатов в пище А вот у себя на даче я дышу 
 чистейшим воздухом, питаюсь земляникой и грибами, собранными в близлежащем лесу, и чувствую себя великолепно. Того, кто относится к природе с уважением, она сама одаривает. А тот, кто пытается у неё слишком много взять, ею же наказывается. Природа – это наша мать, а не дойная корова.

Смирнов: Имел бы я такую же профессорскую дачу в лесу, как у вас, у меня бы тоже всё благополучно было. А я-то на даче – вкалывал! Я уже вам об этом говорил.

Болдырев: Что ж, каждый из нас получает в жизни по заслугам. Это тоже закон природы, и против него не следует роптать. Вот, например, у вас какое образование, какая специальность?

Смирнов: Техническое училище закончил. Сантехник я…Вы хотите сказать, профессор, что я дерьмо по сравнению с вами?

Болдырев: Вот как раз это я вам не скажу. Унижать человека не в моих правилах. А уважаю я людей, стремящихся развивать себя. Сам я начинал простым санитаром, потом выучился на медбрата, затем на фельдшера, на врача. А теперь я – профессор. И достиг этого звания только благодаря своему уму, упорству и своим рукам. И, самое главное, я собственную карьеру не форсировал. Шёл к профессорскому званию поэтапно, постепенно.  Вот вы завидуете другим. А вот изучили бы глубже ремесло, которому учились.

Смирнов: Как это – глубже? В канализационную трубу что ли голову засунуть? Негигиенично такой понт производить, Кому как ни вам, профессор, не знать о правилах гигиены!

Болдырев: Глубже – это больше размышлять об устройствах, с которыми работаете.

Смирнов: Чего о них размышлять – железки они и есть железки. Ни больше ни меньше.

Болдырев: Напрасно вы так говорите. Про человека тоже можно сказать, что это скопище крови, мяса и костей. Однако же мы все ощущаем себя личностями, которые радуются и гневаются, любят и ненавидят. Вот также и ваши трубы – это, своего рода, вены городского организма, дающие ему жизнь. Вы сравните его с человеческим организмом. Даже почитайте книги по биологии, пусть не совсем понимая их, но вас может осенить какая-нибудь умная мысль на основе прочитанного, даже осенить неожиданно. И вы, подобно Архимеду, воскликнув «Эврика!», откроете новый закон функционирования ваших, как вы говорите, железок и станете величайшим исследователем, может быть, даже  профессором.  И полУчите такую же дачу, какую получил и я. Но к такому успеху в научной деятельности приходят постепенно, терпеливо читая книги по самым разным наукам.

Саяпин: Это как сказано у Пастернака: «Во всём мне хочется дойти до самой сути. В работе, в поисках пути, в сердечной смуте. До сущности протекших дней, до их причины, до оснований, до корней, до сердцевины».

Болдырев: Редко в наши дни встречаются молодые люди, которые бы цитировали великие поэтические произведения. Я за это хочу пожать вам руку. (пожимает Саяпину руку) Меня самого очень вдохновляет чередование удрений в стихах – это как звук сердечного ритма, как человеческое дыхание. Я в хирургии увидел поэзию, потому-то и свершил в ней открытия. Я стал профессором, потому что чувствую нечто большее, чем мои коллеги.

Саяпин: Замечательно, профессор, что вы так многомерно мыслите. Однако вы не обидетесь, если я вам укажу на то малое, чего вы не можете заметить?

Болдырев: Нет, не обижусь.

Саяпин: У вас в ботинке маленький камень.

Болдырев: Нет у меня никакого камня. По крайней мере, я его не ощущаю.

Саяпин: Это потому, что он закатился в переднюю часть ботинка. Обувь у вас остроносая, потому-то вы камень пока не чувствуете. Но скоро он при ходьбе попадет под палец, и вам будет больно.

Смирнов: Твой очередной бред?... Профессор, не слушайте этого сумасброда. Он такое не может видеть.

Болдырев: Его слова несложно проверить.

Болдырев снимает ботинок и переворачивает его. Из ботинка вылетает маленький камень.

Болдырев: И в самом деле – у меня в ботинке был камень.

Смирнов: Как же ты, Дима, до такого докумекал?

Саяпин: (пожимает плечами) Почувствовал, вот и всё.

Смирнов: Прямо экстрасенс какой-то!

Болдырев: К сожалению, такие явления природы наукой не исследованы.

Входит Суламифь. Теперь в её облике нет ничего таинственного. Выглядит она как  обычная молодая женщина, красивая, благополучная, но имеющая болезненный вид. Саяпин встаёт с кровати и пытается было подойти к ней, но она, отстраняясь от него, обращается к профессору Болдыреву.

Суламифь: Ах, Павел Андреевич, еле вас нашла! И зачем вы только разрываетесь между двумя клиниками?

Болдырев: Я бы, конечно, мог работать только в платном стационаре. Но  думаю, что мои знания и моё умение нужны не только обеспеченным пациентам, вроде вас, но и простым людям, которые лечатся здесь – в муниципальной больнице. Чем я могу быть вам полезен? У вас проблемы?

Суламифь: Проблем никаких нет. Вы  настоящий чудотворец. Вы меня вылечили. И, когда мой муж посадил меня в машину, чтобы отвезти домой, мне стало ужасно совестно: ведь  по-человечески мы вас не сумели отблагодарить.

Болдырев: Что вы говорите, уважаемая Суламифь! Я и так получил достойное вознаграждение.

Суламифь: Здесь речь не только о деньгах. Я же вам сказала – отблагодарить по-человечески. Вы-то работаете – просто в нечеловеческих условиях.

Болдырев: Помилуйте, я на условия труда не жалуюсь. Вам, конечно, не совсем понятно, как можно каждый день иметь дело с человеческой кровью, мясом и прочими вещами, которые цивилизованной и очень красивой девушке покажутся дикостью, но это – моя обычная работа. А неприглядные внутренности оперируемого организма – обычный рабочий материал, над которым мне приходится колдовать, точно так же, как каменщику – над кирпичами и цементным раствором.

Суламифь: Нет, я не об этом. Я о человеческом организме так плохо не думаю. Что естественно, то не безобразно. А вот тяжело работать вам здесь – в муниципальном стационаре, где множество больных. Пока я вас тут разыскала, устала до крайности.

Болдырев: Это упущение с моей стороны – я не дал вам номер своего сотового. Записывайте: восемь, девятьсот восемьдесят семь – семьсот пятьдесят три – пятьдесят три – пятьдесят три… Вам ведь вредно так много двигаться после операции. Тем более – на таких высоких каблуках.

Суламифь записывает в свой телефон номер Болдырева.

Суламифь: Вообще, эта больница для простых – такая ужасная. Тут пахнет жуткими лекарствами, что мне чуть не стало плохо, а в коридоре меня едва не сбила с ног какая-то санитарка, тащившая вёдра.

Болдырев: Понятное дело, в клинике, где лежали вы, условия более комфортные. Там у вас царит в палатах цветочный аромат.

Смирнов: За ваши денежки.

Суламифь: (Смирнову) В вашем мнении никто не нуждается.               

Звонит мобильный телефон.

Суламифь:   Алло! … Верочка, почему ты на меня обиделась?...Когда ты мне звонила?...
Четвертого, в три часа… Как раз в это время я лежала на операции… Да, у меня все прелестно… Чувствую себя хорошо… Профессор Болдырев замечательный хирург.

Саяпин: Профессор, вы меня тоже оперировали четвертого, в три часа.

Болдырев: Ну да.

Смирнов: Вы что, оперировали сразу двух человек?

Болдырев: Открою вам маленький научный секрет. Я владею хирургическим мастерством настолько, что могу работать сразу в двух  операционных.

Суламифь: Я же вам заплатила деньги за внимательное отношение к моему здоровью. А получается, что в это время вы оказывали внимание кому-то еще. А не рискованно ли это?

Болдырев: Никакого риска здесь нет. Кроме меня у каждого стола работало еще по одному врачу. А сами операционные находятся в смежных помещениях. Так я сам попросил их устроить, чтобы не оставлять без помощи пациентов сразу двух больниц – элитной и обычной.

Саяпин: (подойдя к Суламифи и взяв её за руку) Получается, профессор, что вы нас благословили на счастье в том мире. Благословите же в этом!

Болдырев: Ничего не понимаю!
   
Суламифь: (выдергивая свою ладонь из ладони Саяпина) Отпустите меня!


Саяпин: Суламифь! Разве ты меня не узнаёшь? Разве тебе во время операции под наркозом не привидилось то же, что и мне.

Суламифь: Нет, мне ничего не привидилось. (снова обращаясь к Болдыреву) И пациенты в этой  кошмарной больнице какие-то все ненормальные. (лицо Саяпина в это время приобретает крайне недовольное выражение)

Болдырев: А я не думаю, что он – ненормальный, просто ему хотелось весьма необычным способом обратить на себя внимание такой красивой женщины.

Суламифь: Я, пока вас искала, заглянула во многие палаты, и всякие уроды пялились на меня, как на восьмое чудо света

 Болдырев: Пожалуйста, не оскорбляйте моих пациентов, они для меня, как собственные дети.

Суламифь: Я никого не оскорбляю,  а называю вещи своими именами: в эту халявную, дурно пахнущую больницу ложатся только идиоты, которые ничего не достигли и не способны заплатить за собственный комфорт.

Болдырев: Не согласен я с вами, Суламифь. Далеко не все здесь идиоты. Может быть, для кого-то внешний комфорт не так важен, как внутренний.

Суламифь: Но искала я вас, профессор, по всей этой ужасной лечбнице вовсе не для рассуждений. Просто мы с мужем приглашаем вас на празднование пятилетия нашей свадьбы. Оно состоится двадцать седьмого числа. Будет красочное шоу. Приглашено много наших знакомых. Все они – люди бизнеса. Кстати, могут оказать спонсорскую помощь в устройстве вашей собственной клиники, чтобы вы не разрывались между той больницей – для богатых и этой – для бедных.

Болдырев: Скажу честно, я не умею просить.

Суламифь: А мы с мужем вас научим.

Смирнов: Кстати, почему ваш муж сам не пошёл в больницу, которую вы охаяли, а послал вас сюда – нюхать йод и касторку и смотреть на такое быдло, как мы?

Суламифь: Мой муж весь трудится, не в пример вам – бездельникам, не умеющим зарабатывать деньги. Он занят важным разговором с партнёром по бизнесу.

Смирнов: Вот он как любит свою жену: заставляет её, только что оклемавшуюся от операции, шляться тут в поисках профессора.

Суламифь: Послушайте, а ведь я вас где-то видела…

Смирнов: Конечно, мы встречались на разных там тусовках, презентациях, банкетах…

Суламифь: Чтобы мы с вами в одном мероприятии участвовали, такого быть не может! Мне кажется, кроме дешёвых закусочных вы нигде не бываете.

Смирнов: Очень даже бывал. Вместе с Мариной Ардовой. Знаете такую?

Суламифь: По-моему, это менеджер нефтяной компании.

Смирнов: Так оно и есть.

Суламифь: Действительно, я вас видела с ней раньше. А сейчас я вижу ее с другим мужчиной, большим и с большой золотой цепью на шее. Вы расстались?

Смирнов: Да, и вот теперь я из вашей элиты выбыл и лежу в этом нищенском заведении.

Суламифь: Надо самому зарабатывать деньги. Стыдно жить за счёт женщины!

Смирнов: А вы-то живёте за счёт мужа. Смотрите, как бы он вас тоже не бросил. Вот тогда вы сами станете как я, и понты ваши быстро исчезнут.

Болдырев: По моему, Смирнов, вы лишнее болтаете.

Суламифь: А я и не сомневаюсь, что от тех, кто здесь лежит буду хамство слушать… До встречи, Павел Александрович, не забывайте про приглашение…

Болдырев: Спасибо, я приду… А вас, Смирнов, через несколько минут повезут в операционную.

Болдырев уходит.

Смирнов: Ты слышал, кукла твоя нас за быдло, за идиотов держит.

Саяпин: Да, слышал.

Смирнов: И не надо было заступаться за её честь.

Саяпин: Теперь вступаться за неё – такую не буду.

Смирнов: Она считает себя не хозяйкой розового шара, а хозяйкой жизни. Лопнул твой розовый шар, как мыльный пузырь.

Саяпин: Ты прав, лопнули мои надежды. Ни одна женщина меня не любила. И эта ласкала только в видениях. А в действительности – никогда не полюбит. Но мне просто невозможно отречься от своей мечты. Я не хочу жить! Не хочу!

Саяпин подходит к окну, открывает его, залезает на подоконник и пытается спрыгнуть.
Смирнов бросается к Саяпину и останавливает его.

Смирнов: Не делай этого, псих!

Саяпин: Жизнь бессмысленна!

Саяпин, преодолевая сопртивление Смирнова, пытается броситься в окно. Смирнов решительно сталкивает Саяпина с подоконника.
   
   Смирнов: Я помогу тебе проникнуть в дом этой нахалки и добиться её любви!
Саяпин: А как?...
Входят медики и привозят каталку.
Медик: Смирнов, на операцию!
Смирнов: Дима, я тебе потом всё объясню. Только не делай глупостей!
Саяпин: Хорошо. Только, пожалуйста, помоги мне, я не могу без неё!
Смирнов: Помогу, даже не сомневайся, если, конечно, (указывает на медиков) они меня не умертвят...(обращаясь к медикам) Скажите, Болдырев никого в одно время со мной оперировать не будет?
Медик: Не будет. Операционная платной больницы закрыта.

Действие 2
Дом Георгия Аськеева.
Аськеев сидит в кресле и держит лист бумаги. Суламифь сидит в другом кресле, смотрит телевизор, по которому показывают музыкальную передачу. Звучит песня.
 Суламифь: Только не вздумай на торжество этого приглашать.
Аськеев: Кого - этого?
Суламифь: Который поёт сейчас по ящику.
Аськеев: А действительно, почему бы его не пригласить? Михеев, гендиректор "Цементкома" вызвал его на корпоратив по случаю совершеннолетия дочери. Ещё дочь фотографировалась с этим певцом. Он - её кумир.
Суламифь: Она хоть со своей фигурой в фотокарточке уместилась?
Аськеев: Представь себе. Певец, правда, уместился наполовину.
Суламифь: А я с ним фотографиваться не хочу. Хотя рядом со мной на снимке, десять таких, как он уместятся. Видеть его уже не могу. На всех каналах мельтешит. Надоел как не знаю кто. Даром бы его не позвала, а не то что за деньги!
Аськеев: Вообще-то, этого певца престижно заказывать. Да и балет у него глаз радует.
Суламифь: Ну, тебе-то, ясное дело, хочется на его баб с голыми ногами смотреть, как будто тебе одной меня мало.
Аськеев: Не надо так говорить. Я тебя люблю... (глядит в лист бумаги) Смотрю в прайс-листе, цену за него заламывают - ого-го! Рассмотрим другие варианты... Группа "Соковыжималка".
Суламифь: Пригласи их. Они душевные песни поют. С надрывом.
Аськеев: А мне такое пение по ушам бьёт. Они хрипят мимо кассы.
Суламифь: Какие мы нежные!
Аськеев: Да, уши у меня нежней, чем у тебя. Я в своё время в детском хоре пел. И сейчас у меня талант не пропал.
Суламифь: Ну а что, с твоими деньгами ты бы мог раскрутить себя как певца. Вот тебе занятие в свободное время. Это всё же лучше, чем целыми днями на рыбалке пропадать.
Аськеев: Нет, мне нравится тихий отдых: я и так устаю от шума.
Суламифь: Хочешь сказать, у тебя такая шумная работа?
Аськеев: Нет, в моём кабинете как раз тихо. Вот от тебя действительно один только шум.
Суламифь: А что же, я должна, по твоему, молчать, как рыбы, которых ты ловишь? Кстати, меня ты ни одной не угостил. А вдруг ты вовсе и не на рыбалку ездишь, а по девочкам?
Аськеев: Успокойся, именно - на рыбалку. А рыбу я отправляю в свой ресторан - ты же знаешь, я ещё рестораном владею - ведь не закупать же её мне на стороне!
Суламифь: Рыбу ты на стороне не закупаешь. Но вот кое-что другое на стороне делаешь... Делаешь, не надо отпираться!
Аськеев: Суламифь, я люблю одну тебя. Да, я подолгу отсутствую дома, но не делаю ничего плохого.
Суламифь: Я не сомневаюсь. что ты делаешь только хорошее. Но - для себя.
Аськеев: И как тебе не стыдно такое говорить! Ты, благодаря мне, клёво живёшь. (трогает ожерелье на шее Суламифи) У тебя есть вот эти цацки! Напокупал я тебе их столько, что целые  ящики ими забиты, - носи не хочу! Три комнаты в нашем доме - это твои гардеробные. Тебя лечат лучшие врачи. Я тебя вожу на "Бентли" и на "Мерсе" - последних моделей.
Суламифь: Возишь ты меня не так  часто.
Аськеев: Понятное дело, я - очень занятой человек.
Суламифь: А личного шофёра у меня нет.
Аськеев: Ах! Тебе ещё  понадобился личный шофёр. Может быть, тебе нужно, чтобы он был молодым и мускулистым?
Суламифь: Конечно.
Аськеев: Что-то я тебя не понял. Ты специально мне это говоришь, чтоб у меня ревность вызвать?
Суламифь: Просто мне нужно, чтобы шофёр хорошо дорогу видел и, если машина забуксует, он бы мог её один, без чье-либо помощи подтолкнуть, и она бы снова благополучно ехала.
Аськеев: Знай, моя хорошая, мои машины не забуксуют. Они везде пройдут.
Суламифь: Ну да, как и ты - победишь любых конкурентов, и не страшен тебе любой кризис. И вообще, ты у меня герой! (подходит к Аськееву, обнимает его и целует)
Аськеев: Вот такой разговор мне больше нравится.
Суламифь: Смотрю, у тебя в прайс-листе написано: "цирк".
Аськеев: Действительно, можно организовать цирковое представление на дому.
Суламифь: Это что же, у нас по дому будут расхаживать дрессированные обезьяны?
Аськеев: Если захочешь - будут.
Суламифь: Не хочу: они же нам перебьют всю посуду, все люстры.
Аськеев: Положим, посуду и люстры они нам не перебьют: за ними всё таки дрессировщик будет присматривать. Не зря он за свою работу деньги получает. Но, честно говоря, и я бы не хотел здесь обезьян видеть. Очень уж они напоминают надоевших клерков  у меня в офисе. Так же суетятся.
Суламифь: Жизнь заставляет всех суетиться.
Аськеев: Но ты-то живёшь неспешно. За своей красотой можешь следить. И всё это - благодаря мне.
Суламифь: Профессор Болдырев сказал, что мы болеем оттого, что слишком торопимся жить. И правильно я делаю, что не спешу.
Аськеев: Так почему же ты довела себя до операционного стола?
Суламифь: Даже при неспешной жизни душу мучают сомненья. Ты постоянно даёшь повод для ревности: развязно ведёшь себя с другими женщинами, где-то подолгу пропадаешь. Я же не  слепая - всё вижу.
Аськеев: Не бойся, другим всё равно не достаются блага, которые получаешь ты. Хотя бы это тебя должно успокоить, моя сомневающаяся. А лично я оправдываться ни перед кем не намерен. Даже, когда на меня дело заводили, оправдывался мой адвокат. Сколько же я в жизни натерпелся! О моих переживаниях ты почему-то не думаешь, мне не сочувствуешь... Всё, баста! Хватит переживаний! Я хочу отдыхать, развлекаться - на годовщине нашей свадьбе будут клоуны!
Суламифь: Не надо клоунов! Мне не хочется смеяться. Мне в этом мире ничто не кажется смешным.
Аськеев: Вот ты и сама ответила насчёт моего поведения с другими женщинами: они умеют смеяться веселиться, мне с ними интересно. А ты ходишь будто у тебя траур. Никогда не улыбаешься.
Суламифь: Нет у меня хорошего настроения. Не щекочет меня ничего изнутри, чтобы я содрогалась и ликовала.
Аськеев: Не щекочет, говоришь? А если я тебя сейчас пощекочу, ты сразу засмеёшься! (Пытается пощекотать Суламифь, та отбивается)
Суламифь: Не надо, Гоша. Не надо! Ты всё пытаешься взять нахрапом - даже заставить смеяться. Когда я по-настоящему засмеюсь - это будет чудо. Ты удивишься этому чуду. Всё необычное приходит помимо нашей воли.
Аськеев: Ты не права, Суламифь. Необычное - тоже дело рук человека. И я тебе это докажу - приглашу на торжество фокусника.
Суламифь: Приглашай. Пусть не дождёмся мы чудес свыше - увидим хотя бы рукотворные. Приглашай, Гоша, фокусника. Приглашай!
Аськеев: Тогда в прайс-листе отмечу: фокусник. (берёт маркер и подчеркивает им на листе) Только фокусник нужен не простой. а на уровне Копперфильда... Позвоню-ка я в агентство. (берёт телефон) Здравствуйте, это звонит президент холдинга "Газ и пар" Георгий Аськеев. Мне нужно заказать выступление Дэвида Копперфильда... Что?... Он расторг с вами контракт?... Наверное, правильно сделал. Потому что вы - жулики! Я еще сам подумаю, стоит  ли  с  вами связываться... Ну что ты будешь делать,  куда-ни копни -одно жулье. Ну как тут самому остаться честным бизнесменом?...
Суламифь: Но ты-то остался. Отвертелся  всех следствий,  отвертелся.
Аськеев:  А  все благодаря  тому, что  я вовремя почуял социальную  ответственность бизнеса -   два детских сада построил, три психиатрические  лечебницы.  Не ужели государство будет преследовать меня - такого благотворителя?
Суламифь: Кстати, насчет детских  садов. Ты, скорей, всего построил их для своих  незаконнорожденных детей. А  в психушку поди планируешь отправить меня.
Аськеев: Что ты, дорогая! Отправить тебя в муниципальную психушку - ударить по собственному престижу. И если ты сойдешь с ума по причине своего мрачного настроения - то будешь лечиться не там, а в элитном психиатрическом центре - в хороших условиях. Впрочем, зря отказываешься от клоунов: смех очень помогает разгрузить нервную систему.
Суламифь: Нет, я хочу смотреть только фокусы.
Слышится телефонный звонок.
Аськеев: Алло... Ко мне пришли водопроводчики?... Какая профилактика?... Ладно, пусть поднимаются... (обращаясь к Суламифи) К нам сейчас придут водопроводчики.
Суламифь: Фу, они такие грязные! От них так жутко пахнет!... Мне станет плохо... Я лучше пойду почитаю журналы.
Входят Саяпин и Смирнов, изменившие облик до неузнаваемости: на них рабочие спецовки, кепки, на лицах - накладные усы и бороды.
Смирнов: Здрасьте! Мы водопроводчики из коммунальной службы - проводим профилактический осмотр батарей отопления.
Аськеев: Вообще-то, я вас не вызывал.
Смирнов: Я же вам говорю, уважаемый, мы не по вызову, а проводим про-фи-лак-тический осмотр батарей. Ведь ваш дом - хотя это не дом, а самый настоящий дворец - на обслуживании в нашей конторе, а по условиям договора, мы обязаны проводить этот осмотр.
Аськеев:  Хоть кто-то выполняет условия договора, а то остальных приходится заставлять выполнять обязательства чуть ли не силой. (звонит телефон, Аськеев смотрит на его экран) Лёгок на помине! Звонит мой несознательный должник. Наверное, ребята из коллекторного агентства заставили его вернуть мне долг. Ладно, занимайтесь батареями, а  мне нужно поговорить.
Аськеев уходит.
Смирнов: (осматривая комнату, открывая шифоньер и ящики комода)  Ну вот, Дима, первый пункт плана мы выполнили - в дом нам проникнуть удалось.
Саяпин: Но нам же надо сейчас и сантехническую работу провести, как настоящим сантехникам.
Смирнов: Это я беру на себя: ремесло еще не забыл. А твоя задача - окрутить Суламифь во что бы то ни стало... (стучит по батарее) Вот здесь неисправность (достаёт из чемодана сантехнический ключ, подкручивает батарею)
Возвращается Аськеев, разговаривающий по телефону.
Аськеев: (в телефонную трубку) Ну и где мы с тобой встретимся?... А почему ты не можешь перечислениями?... Подожди, не бросай трубу - мне нужно посмотреть, что у меня водопроводчики делают... (Смирнову и Саяпину) Что вы крутите?
Смирнов: У вас неисправность. Её нужно устранить.
Аськеев: Смотрите, хуже не сделайте.
Саяпин: Не волнуйтесь, плохих специалистов к таким, как вы, не отправят: на элиту - только элитные сантехники работают.
Аськеев: Действительно, простой водопроводчик, а такие слова знаешь.
Саяпин: А я с высшим образованием.
Смирнов: Он - мастер, мой начальник. Делаю-то, в основном я, а он мою работу проверяет.
Аськеев: О, молодец! Настоящий начальник. Я сам такой - тоже командую. (пожимает руку Саяпину)
У Аськеева звонит телефон.
Аськеев: (в трубку) Ну что, ты окончательно решил налом отдавать?... Где стрелку забьём?...
Аськеев уходит.            
Саяпин: Вообще, Харитон, твой план - самая настоящая авантюра. Спрятаться в доме, где живёт замужняя женщина. Потом внаглую пристать к ней.
Смирнов: И помни, она должна сразу влюбиться в тебя. Знаю, бабы любят, когда мужики ради них такие подвиги совершают.
Саяпин: А вдруг она это не оценит. Дама-то ведь серьёзная.
Смирнов: Ты приготовься, что сначала она тебя назовёт идиотом - это в лучшем случае. Но потом ты чувства в ней все-таки пробудишь.
Саяпин: Но чувства могут быть посмертными: меня убьёт её муж.
Смирнов: Что ж, ты сам хотел покончить с собой из-за любви к ней. Но, поверь, она бы это не оценила. А тут ты умрешь из-за неё, как воин на поле брани. Бабы любят героев.
Саяпин: Да, я не дорожу своей жизнью, а то бы не согласился на такой гибельный план. Просто я уже отчаялся.
Смирнов: Хотя... Давай слиняем отсюда, пока ещё не поздно... Ты зря так на жизнь забил. Она ведь прекрасна. Деревья. Птички. Пиво в магазинах. Напьёшься - кайф словишь...  Девушки красивые по улицам ходят. Не такие вредные, как твоя Саломея.
Саяпин: Суламифь.
Смирнов: Какая разница!... Главное, давай вместе уйдем отсюда, из чужого дома, куда нас не звали, - обратно в жизнь... Жить будешь. Понимаешь - жить! Не умирать. Там, в загробном мире, холодно, черви тебя есть будут.
Саяпин: Мне сейчас холодно. Меня сейчас безлюбие, будто червь ест. А если я на земле любовь не обрету, она меня там, в лучшем мире, ждать будет. Любовь, она бессмертна и либо здесь, либо там существует.
Смирнов: Желаю тебе, чтобы ты её здесь встретил.
Саяпин: Спасибо. Единственное, чего я боюсь, как бы у тебя проблем не было. Ладно я - камикадзе любви, а ты-то пострадаешь ни за что.
Смирнов: Не боись. Я в себе такую уверенность чувствую, какую никогда не чувствовал.
Слышатся шаги и голос Аськеева, разговаривающего по телефону.
Аськеев: (за сценой) Ну, я же тебе говорил, что цены на акции подскочат. Сразу надо было брать...
Смирнов: (тихо) Теперь прячься в шкаф. Вещи мне отдай.
Саяпин, сняв с себя парик, кепку и спецовку и отдав их Смирнову, прячется в шкаф. Смирнов вынимает из чемодана манекен, надевает на него спецовку,  парик и кепку, притом, так, чтобы было закрыто лицо манекена. В карман спецовки, надетой на манекен, он кладёт пустую бутылку из-под водки - так, чтобы она была видна из кармана. Смирнов встаёт рядом с манекеном, приобняв его.
Входит Аськеев.
Смирнов: (манекену) Ты что, начальник, так напился? Мы ж в приличном доме. Ладно уж, отведу тебя домой, хотя делать это не обязан.
Аськеев: Смотрю, мастер твой совсем хорош. Разве можно таким алкашам работу в элитных домах доверять! Так мы совсем без отопления останемся - в сосульки превратимся.
Смирнов: Не превратитесь: делал-то всё я. А он - мой начальник - ему всё можно.
Аськеев: Я, конечно, сам начальник. И тоже позволяю себе иногда из бара в своём кабинете бутылку достать. Но, когда мне надо работу подчинённых контролировать, я всё же не пью. Надзирающий глаз мутным быть не должен.
Смирнов: Нет, мутным его глаз стал уже после того, как меня проконтролировал. Работа проведена успешно - он и позволил себе выпить, но дозу не рассчитал, и его развезло.
Аськеев: Эх, а я собирался вас ещё дорогим коньячком угостить. Я ведь всегда наливаю тем, кто у меня какой-либо ремонт производит. Но вам, смотрю, наливать уже не нужно.
Смирнов: Ему-то не нужно. Но мне налейте.
Аськеев подходит к барному шкафу, достаёт оттуда бутылку коньяка и стакан, в который наливает напиток и подаёт Смирнову. Тот залпом выпивает коньяк.
Смирнов: Уф, хорошо!
Аськеев:  Может, ещё? Я вашего брата знаю: вы гораздо большими порциями пьёте.
Смирнов: Больше - не надо: мне ещё мастера вести.
Аськеев: Да, начальство - дело святое. Я тоже начальник. И подчинённые меня, как святого, почитают.
Смирнов: (манекену) Эх, пойдём, святоша!
Смирнов уходит, волоча манекен.
Входит Суламифь.
Суламифь: Как тут пахнет алкоголем! Ты пьёшь?
Аськеев: Я - не пью. Сантехникам налил. Точнее, одному из них, поскольку другой до этого самостоятельно на грудь принял.
Суламифь: Знаю, поощряешь ты дурные привычки всяких там кровельщиков, электриков, сантехников.
Аськеев: Это чтобы народ плохо об олигархах не думал.
Суламифь: Зато жёны этого народа  думают, когда их мужья домой на карачках приползают.
Аськеев: Просто жёны не понимают, что их мужья хотят и отвлечься, и развлечься.
Суламифь: Ты, например, развлекаться любишь. А вот что ты решил с развлечениями на день празднования свадьбы? Узнавал насчёт фокусника?
Аськеев: У меня ведь более важные дела нахлынули. Их - сначала нужно решить. С кредиторами разобраться нужно, с акциями.
Суламифь: Ясно, что для тебя наше совместное празднование не задача первоочередной важности.
Аськеев: Понимаю, что ты факультет госуправления закончила, но только здесь ты ничем не упраляешь. могла бы мне что-нибудь более тёплое сказать.
Суламифь: Надеюсь, более тёплое тебе говорят девицы, с которыми ты проводить время любишь. Наразвлекался, наверное, с ними вдоволь. Вот и устраивать наши общие развлечения не спешишь.
Аськеев: Да ну тебя с твоей ревностью!
У Аськеева звонит телефон.
Аськеев: (в трубку) Кто там ко мне просится?... ВолкИ?... Разве ты не знаешь, как с дикими животными поступать? Грохни из ружья. Потом мы с них шкуры снимем, чтоб постелить на сиденья в моей тачке... Не волкИ, а волхвы?... Кто это такие?...
Суламифь: Волхвы - так в старину волшебников называли. Наверное, это и есть фокусники.
Аськеев: Фокусники, говоришь?... (в трубку) Тогда пусти их.... (Суламифи) Прям, сегодня покоя нет от этих визитёров. Этих волхвов поди из концертного агентства прислали - совесть посредников заела после того, как я их жуликами назвал.
Входят артисты фольклорного ансамбля "Волхвы", одетые в древнерусские костюмы.
1 артист: Мир дому вашему!
2 артист: Готовь, хозяин, хлеб-соль!
Аськеев: Вот когда выступите, вам не только хлеб-соль будет, но и что послаще и что покрепче... Значит, вас из концертного агентства прислали выступить у меня на празднике.
1 артист: Да не из агентства. Земля слухами полнится.
2 артист: Молва прошла, что ты концерт устроить хочешь. Ищешь, кто бы у тебя выступил. Вот мы к тебе и пришли загодя - можа ты нас опосля лицезреть не захочешь.
Аськеев: Что ж, волхвы, покажите-ка на какие чудеса вы способны.
1 артист: Мы волхвы-чудесники.
2 артист: Да с чудесной песнею.
Ансамбль "Волхвы" исполняет песню "В заботах" (музыка и слова Максима Токарева):

В сапоги песчаные обутая,
Ноги тянет к берегу река,
Тот лежит, в июльский жар укутанный,
Хорошо нагрел свои бока.

Не до   отдыха мне, весь в заботах я,
От нужды казнение терплю,
И готов на палубу я броситься
Проплывающему кораблю.

Сытый люд на судне путешествует -
Я же забосел на берегу...
А корабль насмешливым приветствием
Посылает отчуждённый гуд.

С солнца золотые деньги сыплются,
Обжигают - в руки не возьмёшь.
Чтобы облегченья бед досилиться,
 Мне нужней обычный медный грош.   
               
1 артист: Наше пенье на твой суд
2 артист: Так другие не поют.
Суламифь: Где же чудеса ваши?
1 и 2 артист (вместе): Наше чудо, когда вместе
                Слух ваш тешим чудо-песней.
Аськеев: Так вы фокусы не показываете?
1 артист: Фокусы не делаем,
2 артист: Лишь поём умело мы.
Аськеев: Ну, петь-то я и сам могу. И вообще, у нас вся страна поёт. Куда ни глянь, одни певцы. Нет, нам фокусники нужны на праздник... До свиданья!
Артисты ансамбля "Волхвы" с понурым видом уходят.
Аськеев: Ишь ты, названьем людям головы морочат.
Суламифь: А мне понравилось их пение. И вид у них необычный.
Аськеев: Но песня у них больно печальная. Неужели весь репертуар такой? Если бы мы их пригласили на наш праздник, они бы его в похороны превратили. Раз уж мы решили фокусника искать, будем стоять на своём.
Раздаётся телефонный сигнал, звучащий по-иному, нежели звонки, которые раздавались до этого.
Аськеев: (глядя на экран своего телефона) О, мой мобильник напоминает, что мне надо ехать на переговоры с индийской делегацией. Мне предлагают выгодный контракт. В общем, мне надо идти. А поисками фокусника, Суламифь, я предлагаю заняться тебе. Всё равно ты целый день дома сидишь, а я разорваться не могу.
Суламифь: Но ты же благополучно разрываешься между мной и другими женщинами.
Аськеев: Опять ты со своей ревностью! Я только тебя люблю. (подходит к Суламифи, обнимает её) Дорогая, ну что тебе стоит самой поговорить с концертными агентствами. В тебе же пропадает отличный менеджер. С твоей серьёзностью лучше заняться какими-нибудь делами. Контакты с людьми отвлекут тебя от мрачных мыслей, которые лезут в твою голову.
Суламифь: Ладно, позвоню.
Аськеев: Успехов тебе!
Аськеев уходит. Суламифь смотрит в прайс-лист, затем берёт свой мобильный телефон, набирает номер и прикладывает к уху. Из шкафа выходит Саяпин.
Саяпин: Не надо никуда звонить Суламифь. Я - фокусник. И я люблю тебя.
Суламифь: (испуганно глядя на Саяпина) Мне плохо. (падает в обморок на кресло)
Саяпин: (близко подойдя к Суламифи) Вот ты какая чувствительная, любовь моя!..   Очнись, я фокусник, в котором ты нуждаешься! Я способен творить чудеса. Во мне сверхъестественная сила. Я понял, кто меня ею наделил, - Надмирный Голос, который я слышал,когда, пребывая под наркозом,  шёл к тебе,  хозяйка розового шара, и когда  шёл от тебя - спускался назад, на унылую землю. И вот этот голос снова звучит в о мне.
Надмирный голос:        Ты открыл Америку чуда,
                Но не видел Европу любви -
                С витражами и галереями,
                Со старинною лондонской улицей,
                С молчаливыми снежными Альпами...
                Все красоты Европы на ужин
                Собрались у любви большеглазой.
                И тебе приглашенье придёт,
                Прилетит, как стрела безпасная,
                Как стрела фантастически лёгкая.
                Только ты преврати погруженье
                В свой чувствительный внутренний мир -
                В откровенье пред тем человеком,
                Что способен тебя полюбить.
Саяпин подходит к Суламифи, находящейся без сознания. Проверяет у неё пульс.

Саяпин: Жизнь - это не сказка. Даже та жизнь, в которой я способен творить чудеса. От моего поцелуя ты не пробудишься, Суламифь. Лишь от поцелуя принцев принцессы пробуждаются. А я далеко не принц. Побудь, моя красавица, ещё немного без сознания. Самое главное, ты жива, твоё сердце бьется. А если б с тобой было всё в порядке, ты бы меня и близко не подпустила, ведь считаешь меня ничтожеством. Я - человек не вашего круга. (обнимает Суламифь, ласкает её плечи, руки) Я буду ласкать тебя такую - недвижимую, кроткую. Касаться твоего красивого тела - великое счастье и большое удовольствие. Я в своей жизни никогда не обнимал женщину. И вот сейчас в моих руках такая красавица. Понимаю, ты, Суламифь, сдалась мне, потому что ты в  обмороке... А я-то думал, ты не из пугливых: в жизни-то уверенно себя держишь - охрану позовёшь, мужа, и приму я мученический конец за свою любовь. Тебе ведь муж дороже. Хотя он и другими бабами увлекается. Не признаётся он, конечно. Мне мой сосед по больничной палате рассказывал, как он с девушками в бассейн прыгал. Как пить дать, тебе изменяет. Не зря ты его ревнуешь. Не зря. Как жаль, что не деться тебе никуда от него в этой жизни. А я тебя сейчас обнимаю и целую, пока ты в бессознательном состоянии… Но я не могу повторить ощущения моей встречи с тобой в другом измерении. Тогда ты мне улыбалась. А сейчас ты и спящая красавица, и несмеяна в одном лице: нет твоей улыбки... Всё, не хочу тебя обнимать! (отстраняется от Суламифи) Как я глупо выглядел, обнимая беспомощную женщину... А тебе, Суламифь, нужна помощь врача... Хотя ничего страшного с тобой не произойдёт, я чувствую. Я обладаю сверхчутьём... А может, я ещё приобрёл дар внушения?... Говорят, хорошо внушать другому человеку какие-либо мысли, пока он спит. А твой обморок, Суламифь, как бы сон... (начинает говорить с интонацией гипнотизёра) Полюби меня, Суламифь. Проникнись ко мне симпатией. Не мысли жизни своей без меня. Но будь при этом осторожна, чтобы о твоей любви ко мне и моей любви к тебе не узнал твой муж. Полюби меня, Суламифь, моя обожаемая!...

Слышатся шаги и голос Аськеева, разговаривающего по телефону.

Аськеев: (за сценой) Прямо анекдот какой-то! Я становлюсь ещё владельцем газет и пароходов. Вчера я купил себе печатное издание, а сегодня вы предлагаете мне пароход. Я подумаю над вашим предложением.

Саяпин: Ага! Это твой муж. Но я не боюсь его: я знаю, что ему сказать.

Входит Аськеев и удивлённо глядит - сначала на Суламифь, потом на Саяпина.

Аськеев: Кто ты такой? И что с моей женой? (подходит к Суламифи и берёт у неё руку) Она жива.

Саяпин: С вашей женой всё нормально. Она в гипнотическом сне. А я - фокусник и гипнотизёр Дмитрий Саяпин. Знаю, вы очень нуждаетесь в моих услугах.

Аськеев: Что-то я про тебя ничего не слышал... А с какой целью ты её загипнотизировал? Может быть, решил нас обокрасть? Вообще, вызову-ка я милицию. Пусть выяснят, что ты за фрукт.

Саяпин: Как вы плохо думаете о людях, которые стремятся совершить для вас чудо. Я просто решил показать вашей жене силу внушения. А обокрасть кого-либо у меня никогда не было даже в мыслях. Я законов не нарушаю. Да и если бы на моём месте оказался самый нечестный и подлый человек, он вряд ли бы решился совершить в вашем доме что-то преступное, поскольку у вас на входе - вооружённый до зубов охранник.

Аськеев: Но почему-то охранник мне ничего про тебя не доложил. Ты его тоже поди загипнотизировал?

Саяпин: Нет, такие люди, как ваш охранник, никакому гипнозу не поддаются. Это - человек-камень, как в физическом плане так и в духовном.

Аськеев: Но даже человек-камень для тебя почему-то препятствием не стал.

Саяпин: Он меня не заметил.

Аськеев: Понимаю, ты можешь превращаться в человека-невидимку.

Саяпин: Вы ошибаетесь, я такое не практикую. Хотя можно освоить и подобную технику. Но это против моих правил - входить в чужой дом, будучи невидимым. Так можно напугать хозяев. Я вошёл к вам как обычный человек. Просто в это же время от вас выходили какие-то мужчины, странно одетые. Их было много. Я смешался с этой оравой, и ваш охранник меня не заметил. И, вообще, у него проблемы со зрением. В его кармане лежит талон на приём к окулисту.

Аськеев: И вправду, до тебя у меня была целая орава певцов. Они себя называют ансамбль "Волхвы". Слыхал такой?

Саяпин: Нет. Я ансамблями не интересуюсь.

Аськеев: А почему же мы - с тобой не столкнулись? Я ведь позже этих самых "Волхвов" ушёл. Как раз из этой комнаты.

Саяпин: Вы думаете, я прямо сюда направился? Можно подумать, знал куда идти, чтобы найти вас и вашу супругу! Я долго, очень долго блуждал по дому в поисках какой-нибудь живой души. К сожалению, через стены я видеть пока не могу. Хотя уверен, что в ближайшем будущем это у меня получится.

Аськеев: Не спорю, дом у меня большой. Я сам иногда по комнатам плутаю, особенно когда выпью... А сейчас я позвоню охраннику - проверю твою информацию. (звонит по мобильному телефону) Алло! Ты когда к окулисту идти собираешься?... Есть у меня такая информация. Откуда она, тебе знать не обязательно... На десятое талон взял?... Давай, оформляй себе очки, а то сегодня человек мимо тебя прошёл незамеченным. Хорошо, что по делу. А то бы пропустил какого-нибудь жулика. Только попробуй ещё проморгай у меня кого-нибудь. Я тебя мигом уволю!!!

От возгласа Аськеева Суламифь приходит в сознание.

Суламифь: Ой, что со мной было?

Аськеев: Ты находилась под гипнозом. (показывает на Саяпина) А это - Дмитрий Саяпин, фокусник. Он тебя усыпил.

Суламифь: Я ничего не помню.

Саяпин: С теми, кто погружается в гипнотический сон, такое часто бывает.

Аськеев: Ты что же, мою жену памяти лишил. (обращается к Суламифи) Ты помнишь как тебя зовут?

Суламифь: Нет, я ещё идиоткой не стала. Меня зовут Суламифь. Ты - мой муж Гоша Аськеев. Я у себя дома. А вот с этим типом я ничего общего иметь не хочу. Выгони его отсюда!

Саяпин: Вы же сами просили, чтобы я отвлёк вас от вашей постоянной печали. А лучшее средство от неё - это гипноз.

Суламифь: Я, конечно, этого не помню. Но если я и просила, чтобы вы отвлекли меня, но только показав фокус. Ну, например, чтобы из этого шкафа заструился фейеверк...

Саяпин: Или в воздухе появился бы розовый шар. В него можно было бы войти, не повредив его стен, и летать в нём над землёй.

Аськеев: Лучше всего, если б в этом шаре можно было бы летать на шАру. Выгодно. Это вам не дорогостоящий самолёт.

Суламифь: Да ну тебя, Гоша, с твоей выгодой! Не всё в жизни измеряется деньгами... Ах, Дмитрий, как хорошо, что вы напомнили мне о розовом шаре, будто под воздействием каких-то добрых сил. Розовый шар - это моё детство, когда я  любила запускать в ясное синее небо розовые надувные шарики и следить за их безмятежным полётом в вышину. Так вот, я хочу, чтобы фокусник подарил нам яркий праздник с фейерверками и розовыми шарами... Правда, смущает меня одно, когда вы меня погрузили в гипноз, я не видела ничего красочного: тянулась одна лишь серая лента.

Саяпин: Для того, чтобы получилось красочное представление, мне нужно изготовить техническое оснащение для подготовки к нему. Потому прошу предоставить комнату в вашем доме под мастерскую. А также мне необходимы деньги, чтобы купить кое-какой синтетический материал. Надеюсь, для вас не будет обременительным выдать мне двадцать тысяч рублей в качестве аванса.

Аськеев: Нет проблем. (достаёт из портмоне деньги и даёт их Саяпину) Приобретайте всё, что вам нужно. Главное, чтобы получилось красивое шоу. (Суламифи) Он угадал, что в кармане нашего охранника лежит талон к врачу. Я позвонил охраннику. Это действительно так.

Саяпин: Я вижу сквозь обувь и сквозь одежду. (Аськееву) Ещё я могу  сказать, какие документы лежат в вашем кейсе и что в них написано.

Аськеев: О, этого говорить не надо! Все мои документы содержат коммерческую тайну.

Суламифь: Тайну от кого? От меня? А может быть, у тебя там фотографии твоих любовниц и письма от них? Дмитрий, обязательно скажите, что у него в кейсе?

Аськеев: Ах, опять ты со своей ревностью... Дмитрий, не слушайте её. Я вам предоставляю эту комнату. В общем, готовьтесь к шоу. Пойдём, Суламифь, не будем мешать маэстро.

Суламифь: Ага! Ты так просто, королевским жестом, предоставил комнату нашему иллюзионисту, а не подумал, что здесь мои вещи находятся. В этом шкафу - мои шляпки. В этом свитера. В конце концов, тут ещё телевизор.

Аськеев: Телевизоры у нас во всех комнатах. И стоят без дела. Никто их не включает. А твои свитера и шляпки нашему гостю, думаю, не понадобятся.

Суламифь: Вообще-то, мои вещи мне понадобятся.

Аськеев: Ну и собирай их. В чём проблема?

Суламифь: Думаю, что эти вещи соберёт моя горничная.

Аськеев: Я её недавно уволил.

Суламифь: Зачем ты это сделал?

Аськеев: Потому что ты меня постоянно к ней ревнуешь. Замучила уже вопросами: "а что она так долго делала в твоём кабинете?", "а почему она выходила с расстёгнутой пуговицей?" Мне стало жалко девушку. Я захотел её освободить от твоего прожигающего взгляда, от твоих придирок. Кстати, я написал ей отличнейшую рекомендацию, с ней она без труда найдёт работу.

Суламифь: А кто же мне поможет перенести мои вещи?

Аськеев: Пока я не нанял новую прислугу, тебе придётся всё делать по дому самой.

Суламифь: Надеюсь, вещи ты мне перенесёшь?

Аськеев: Извини, дорогая, не могу. Мне нужно готовиться к важному совещанию по поводу приобретения парохода.

Саяпин: Я - могу помочь.

Аськеев: Ну что вы! Я бы не хотел отрывать вас от подготвки к нашему шоу.

Саяпин: Мне всё равно придётся ждать, пока привезут материал для изготовления магических предметов. А за это время я помогу вашей жене.

У Аськеева звонит телефон.

Аськеев: (в трубку) Да, я настаиваю на созыве совета директоров. Сейчас прибуду - разберусь.

Аськеев уходит. Суламифь вытаскивает из шкафа свитера и шляпки. Саяпин ей помогает.

Саяпин: Скажите, вы любите вашего мужа?

Суламифь: Вам-то какая разница?

Саяпин: Чтобы показывать магическое представление, нужно хорошо знать души зрителей.

Суламифь: Фокусники в цирке выступают без такого знания душ. Им - лишь бы зрители за вход заплатили.

Саяпин: Но я-то не простой фокусник, а элитный маг. Я своим представлением хочу потрясти души. Но перед этим я их желаю изучить, чтобы знать слабые места. А то ведь я привлекаю сильнейшие магические и гипнотические способы воздействия и вдруг разрушу чью-нибудь нежную душу.

Суламифь: С вашими способами воздействия я уже познакомилась - отключилась так, что даже не помню, как вы пришли к нам.

Саяпин: Жаль. И ещё жаль, что вы не помните слова, которые я вам говорил.

Суламифь: И слова ваши не помню... А сейчас мне нужны от вас не слова, а действия. Чего вы застыли с моими вещами? Идите в комнату - вторую отсюда с правой стороны по коридору... А своего мужа я очень люблю. Я просто без ума от него. Потому-то я его и ревную ко всем женщинам и не могу это скрыть. И ссоримся мы прилюдно, поскольку чувства сильные нас переполняют... Пойдёмте.

Гаснет свет. 

Голос Суламифи: Алло! Гоша, у на с погас свет. Срочно вызови аварийную службу!

Голос Саяпина: Не волнуйтесь. Страшного ничего нет.

Голос Суламифи: Ох, это так неожиданно... Дмитрий, сделайте что-нибудь. Вы же чудотворец.

Голос Саяпина: Постараюсь. Но не всякий чудотворец может быть электриком.

В комнате с фонариком появляется Смирнов. На нём наряд, тщательно маскирующий его - длинный мешковатый плащ с поднятым воротником и большая кепка, надвинутая на глаза. Смирнов открывает ящики комода и что-то из них берёт, из последнего ящика он вынимает драгоценную подвеску. Включается свет. Смирнов бросается было в одну сторону, затем в  другую - наконец натыкается на вошедшего в комнату Саяпина.

Смирнов: (опуская воротник и снимая кепку) Не узнал ты меня, значит разбогатею. А ты, смотрю, спокойно ходишь по этому дому. Неужто к хозяевам в доверие втёрся? Я-то думал тебя уже в живых нет.

Саяпин: Я тоже думал,что ты ушёл отсюда... А что у тебя в руке?... (хватает за руку Смирнова, пытающегося спрятать ожерелье и другие предметы, взятые им из ящиков, в карман) Это ожерелье, серьги, кольца!... Понимаю, ты решил обокрасть этот дом.

Смирнов: Слушай, будь человеком... Я тебе сочувствовал и помогал. Не сдавай меня.

Саяпин: Ладно, не сдам. Только положи украшения на место, а то сейчас придёт сюда хозяйка дома. Она мне сказала, что забыла еще отсюда кое-какие вещи вынести. Наверное, имела в виду драгоценности.

Смирнов: Базара нет, всё, что я взял, верну... Слушай, а может нам того, вместе отсюда слинять? Цацки продадим, а деньги  поделим. А?

Саяпин: Ты что говоришь-то! Клади всё на место!

Смирнов начинает раскладывать взятые им драгоценности по ящикам. Слышатся шаги. Смирнов прячется в шкаф, держа ожерелье в руке. Входит Суламифь.

Суламифь: Спасибо вам, Дмитрий, за то, что так быстро починили электричество.

Саяпин: Уходите отсюда быстрее! Здесь опасно находиться - из люстры могут посыпаться искры! Это из-за неё произошло отключение света. Мне нужно работу довести до конца.

Суламифь спешно уходит.

Саяпин: (открывая дверцу шкафа) Быстро давай сюда ожерелье. Где оно лежало?

Смирнов: (из шкафа) В среднем ящике комода.

Саяпин берёт у Смирнова ожерелье и закрывает дверцу шкафа. Смирнов остаётся в шкафу. Смирнов кладёт ожерелье в средний ящик комода. Озираясь, входит Суламифь.

Суламифь: Надеюсь, теперь я могу войти.

Саяпин: Да, я всё починил.

Суламифь: Надеюсь, наступление "тёмного царства" больше не повторится?

Саяпин: Ну, если только в случае энергокризиса.

Суламифь: Мы с мужем, как правило, ни от каких кризисов особенно не страдаем. (достаёт из ящиков комода драгоценности) Это надо же, про шляпки и свитера вспомнила, а про драгоценности, оставленные здесь, чуть было не забыла. Просто у меня их так много в разных комнатах, что про всех сразу и не вспомнишь. А теперь готовьтесь к представлению. Вам уже никто не будет мешать. И не забудьте, что представление должно быть красочным, ярким.

Саяпин: Всё будет на самом высоком уровне.

Суламифь уходит. Из шкафа вылезает Смирнов.

Смирнов: Расскажи-ка мне, Дима, что здесь происходит? Вы про какое-то представление говорили. Ты по ходу дела придумал  навороченный план? Признавайся, дружище!

Саяпин: Помнишь, я тогда в больнице сказал, что у профессора Болдырева камень в ботинке.

Смирнов: Ну, помню.

Саяпин: Но ведь я это не просто так сказал: у меня новые способности открылись после наркоза. Слова анестезиолога помнишь? После операции люди начинали на незнакомом языке говорить, открытия в математике совершать. А я - стал видеть сквозь ткань, сквозь кожаный материал.

Смирнов: Наверное, сквозь женскую одежду тоже всё видишь. У некоторых есть на что посмотреть.

Саяпин: Представь себе, вижу. И, мне кажется, это только начало - я могу приобрести еще большее умение. Я чувствую, что у меня, как крылья, растёт способность творить умомпомрачительные чудеса.

Смирнов: Понимаю, ты исцелился от своей безумной любви и решил показать этой парочке представление за деньги. Наконец-то ты стал нормальным человеком. Я рад за тебя.

Саяпин: От своей любви к Суламифи я никогда не отрекусь. А произошло вот что. Сидел я в шкафу после твоего ухода и слышал, как хозяева бились точно рыба об лёд в поисках фокусника для проведения у себя шоу. Я подумал, что могу показать зародившееся у меня магическое умение. В таком случае быть камикадзе любви - бессмысленно. Можно просто стать личным магом Аськеева и его жены, моей возлюбленной. Но всё-таки я своё магическое умение переоценил. Я попытался воздействовать на Суламифь гипнозом, чтобы она меня полюбила, однако мне это пока не удалось. 

Смирнов: Да, она по-прежнему к тебе равнодушна. Я слышал в шкафу, как она с тобой разговаривала: лёд в её голосе. Диву даюсь, как ты можешь считать её своей возлюбленной? Надо тебе на неё забить и найти себе девушку потеплее.

Саяпин: Я уверен, её холодность - вроде защиты. Она ведь так тепло отзывалась о своём детстве - о том, что в ту пору любила запускать в небо розовые надувные шарики. Ты не представляешь, какое тепло излучали её глаза, когда она это рассказывала. Теперь я понял, почему на границе жизни и смерти моя красавица явилась мне в розовом шаре - все мы родом из детства... Я верю, что добьюсь её. Для меня нет ничего невозможного: мои способности растут, им нет предела. Вот - посмотри. (направляет пристальный взгляд на тумбочку, на которой стоит телевизор тумбочка движется на несколько метров вбок) Минуту назад я не мог передвигать предметы. А теперь могу.  Передо мной открываются большие, очень большие возможности! А если к ним прибавить мои технические знания, то я много чего свершу.

Смирнов: Кстати, ты - проводку отремонтировал?

Саяпин: Ну да. Но здесь нет никакого чуда. Я как инженер не только в чайниках разбираюсь, но и в электричестве, также как и ты - в сантехнике.

Смирнов: А дом-то обесточил - я. У меня тоже новые способности открылись после операции. Я могу незамеченным влезать в чужие дома. Пролезу по водосточной трубе, проберусь в любую форточку. И, мне кажется, мои способности тоже растут - скоро я пролезу в любую щель.

Саяпин: Вот как сильно повлиял на нас наркоз - с той лишь разницей,  что я после него стал создавать, а ты - разрушать... Но, помня о том, что ты помог мне пробраться в этот дом, я помогу тебе спокойно отсюда уйти.

Смирнов: Я так и знал, что ты - нормальный мужик: легавым меня не сдашь.

Саяпин: Но ты мне должен пообещать, что не возьмешь больше ничего чужого.

Смирнов: Обещаю... Ну всё, я пошёл. (направляется к выходу)

Саяпин: Ты куда?

Смирнов: Тут недалеко есть лестница, ведущая на крышу. А вниз я - по водосточной трубе.

Саяпин: Не надо тебе больше применять свой порочный дар. Забудь, потуши его.

Смирнов: А как же я отсюда выберусь? Уж не мимо охранника ли?

Саяпин: Совершенно верно, мимо охранника.

Смирнов: И угожу прямо в ментовскую машину.

Саяпин: Не угодишь - уйдёшь вместе с рабочими, которые привезут оборудование для моего представления, как будто бы ты - один из них... А вот и они.

Входят грузчики с коробками в руках.

Грузчик: Вот, мы вам доставили всё, что вы просили.

Грузчики ставят коробки.

Саяпин: (Смирнову) Ты уходи вместе с ними.

Смирнов вместе с грузчиками уходит. Саяпин раскрывает коробки. Из одной достаёт большое розовое полушарие и ставит его на пол. Из другой коробки извлекает металлические трубочки, скобы, соединяет их и прикрепляет к внутренней стороне полушария. Из третьей коробки Саяпин вынимает другое розовое полушарие - с большим отверстием - и кладёт его сверху на другое. Всё это сопровождает звучание Надмирного Голоса.

Надмирный Голос:                Всё начинается со скромности.
                Ты инженером был по чайникам.
                Их конструировал, пузатых,
                Зеркальных, жёлтых и зелёных -
                Таких привычных и простых.
                Сейчас ты даром наделён -
                Мистическим, но также скромным.
                Сооружаешь ты конструкцию
                На благо мании венчальной,
                Которой ты страдаешь, будучи
                Влеком к единственной,                прекрасной 
                Хозяйке мыслей, чувств и времени
                И надвремённого пространства.
                Сооружаешь ты конструкцию -
                Легко, привычно, словно чайники,
                Чтоб на огонь любви поставить.
                Проходит время, отведённое
                Тебе на подготовку фокуса.
                Но ты спокоен, не боишься
                Дебюта в магии сценической,
                Вживленья в магию любовную.
                И вот уже готова сцена -
                Показывай, на что способен...

В конце речи Надмирного Голоса Саяпин накрывает шарообразное сооружение тканью. На голову он надевает чалму. Входят Аськеев и Суламифь.

Аськеев: Ну что, фокусник, сегодня будет празднование. Покажешь своё чародейство?

Саяпин: У меня всё готово.

Суламифь: (Аськееву) Надо сказать гостям, чтобы они проходили.

Аськеев: Пойдём скажем.

Аськеев и Суламифь уходят. Входит Смирнов. На нём смокинг, белая рубашка, бабочка.

Саяпин: (удивлённо глядя на Смирнова) Ты, похоже, не сдержал своего обещания - снова залез в этот дом. Здесь вот-вот должно состояться моё шоу. Будет много людей. Тебя сразу повяжут. Уходи быстрей.

Смирнов: (смеётся) Эта косынка тебе идёт... А уматывать отсюда не буду, ведь я пришёл сюда легально - по приглашению хозяев дома вместе с Маринкой.

Саяпин: С менеджером нефтяной компании.

Смирнов: С ней сАмой. Со своим деловым она разошлась и снова со мной живёт.

Саяпин: А где же она?

Смирнов: В вестибюле. С Аськеевым о каких-то своих делах базарит. Мне это неинтересно. Я лучше с тобой повидаюсь. Как ты здесь поживаешь?

Саяпин: Нормально. Несколько дней к представлению готовился. Конструировал магический предмет.

Смирнов: Уж не этот ли? (пытается приподнять материю, которой накрыта шарообразная конструкция)

Саяпин: (останавливает Смирнова) Не надо... Всё увидишь во время шоу.

Смирнов: А как утебя с Суламифью? Ничего не вышло?

Саяпин: Если бы вышло, то я бы в этом доме не задержался - сразу с ней сбежал.

Смирнов: Но, прежде чем бежать, ты бы, наверное, на своём выступлении денег заработал, а то без бабла далеко не убежишь.

Саяпин: Энергия любви как раз позволит не только убежать, но и улететь в надмирные выси.

Входят Аськеев, Суламифь, Марина и Болдырев.

Аськеев: Дмитрий, знакомьтесь: мой деловой партнёр Марина. Её спутник. (Смирнову) Я, правда, не знаю как его зовут, чтобы представить. Но вы, я смотрю, нашли общий язык... А вот это - профессор Болдырев, лучший хирург в городе, друг нашей семьи.

Болдырев: А с Дмитрием я уже знаком - делал ему операцию. И он, действительно, сильный телепат - камень у меня в ботинке обнаружил.

Суламифь: Он, как и я, лежал в элитной клинике?         

Болдырев: Для меня все пациенты равны. Потому я не запоминаю, кто в какой клинике лечится. (Смирнову) А вот вас я тоже оперировал...

Аськеев: Прямо какой-то съезд ваших пациентов получается...

Болдырев: (Смирнову) Вы, кажется, по специальности сантехник.

Марина: (сконфуженно) Что вы говорите, профессор! Это мой муж.

Болдырев: А разве сантехник не может быть чьим-то мужем? И вообще, нет плохих профессий, есть плохие люди.

Марина: Ты, оказывается, сантехник! Ну и прекрасно, фонтан у меня на даче отремонтируешь.

Болдырев: (Смирнову) Вот как хорошо, теперь и у вас дача будет. И, наверное, не хуже моей.

Смирнов и Марина отходят в сторону.

Аськеев: Последнее время я почему-то часто с сантехниками общаюсь. Приходили тут двое с профилактическими целями.

Болдырев: Профилактику всегда проводить полезно, как в медицине так и в других делах. Болезней и бед меньше будет.   

Саяпин: (тоном глашатая) А теперь, уважаемая публика! Я приглашаю вас на своё магическое шоу. Некоторые из присутствующих уже убедились в моих способностях на деле. Потому говорить о том, что у хозяев дома и гостей в карманах, ботинках, сумках, я не буду. Знаете ли, неприлично выставлять на всеобщее обозрение чьи-то личные тайны. Да и такими чудесами в наше время сложно кого-то удивить. Это под силам любому телепату среднего пошиба. Я сейчас продемонстрирую вам магический предмет. На некоторых из вас он произведёт колоссальное воздействие.

Саяпин сдёргивает покрывало с розового шара, который начинает вращаться. В нижней части вращающего предмета появляется свеченье. На лице Суламифь появляется улыбка.

Аськеев: Этот шар, конечно, красивый. Но для меня настоящее чудо, что моя жена стала улыбаться. (подходит к Суламифи и пытается её обнять, но она от него отстраняется)

Суламифь: (тоном восхищённой отрешённости) Розовый шар! Вид его меня одурманивает. Я как будто не чувствую себя. Я сейчас становлюсь другой. Я преображаюсь. Я возвращаюсь в детство. Мне представляются розовые шары, которые тогда я запускала в небо.

Аськеев: Дорогая, ты что, пьяная?

Суламифь: Нет, я не пьяная. Я просто ухожу из этого надоевшего мне мира в мир счастья. Я-то думала, что являюсь хозяйкой жизни, но теперь вспомнила, что я - хозяйка розового шара. Это моё настоящее предназначение. Внутри розового шара я встретила свою любовь, свою настоящую любовь. Скажу откровенно, я жила с мужем из-за его денег. И ревновала-то я не столько его самого, сколько его деньги: вдруг на них посягнёт какая-нибудь другая красотка. Но теперь ко мне вернулся мой розовый шар! Дима, мой любимый, пойдём со мной - мы будем счастливы. А тебя, Гоша, я знать не желаю!

Суламифь берёт Саяпина за руку. Вместе они взбираются на розовый шар.

Аськеев: Ты спятила?

Болдырев: Она находится под гипнозом.

Аськеев: (направляясь к шару) Не нравится мне такой фокус! Слушай, ты! Факир доморощенный, кончай мою жену гипнотизировать, я тебя не для того приглашал. Быстро слезайте! Другой фокус показывай. Я тебе деньги не за то плачу, чтобы ты мою жену заставлял глупости говорить.

Саяпин: Это не глупости. Она говорит то, что чувствует.

Суламифь: Совершенно верно, я говорю то, что чувствую.

Саяпин и Суламифь опускаются в отверстие розового шара и закрывают над собой крышку.

Аськеев: (стуча кулаками по розовому шару) А ну, быстро возвращай мне жену! Иначе я вызову охрану, и твой розовый шар разнесут на мелкие кусочки и тебя вместе с ним!

Саяпин: (приокрывая крышку и выглядывая из люка) Не получится. Этот шар изготовлен из сверхпрочного материала. Мы здесь как в танке.

Аськеев: Не надо мне мозги пудрить. Это обычный пластик.

Саяпин: Да, но он пропитан магическим настоем... Но чтоб ты не больно расстраивался, вот тебе ещё один фокус.

Саяпин исчезает в отверстии. Крышка над ним закрывается. Затем она снова открывается, и из шара выпрыгивает Раскованная Красотка и попадает прямо в руки Аськеева. Розовый шар, вращаясь, движется за кулисы.

Аськеев: Этот розовый шар куда-то движется. Его немедленно нужно остановить!

Аськеев снимает раскованную красотку с рук, но та настойчиво его обнимает. Аськеев пытается достать из кармана телефон, но Раскованная Красотка мешает ему это сделать.

Аськеев: Но что со мной? Я уже не чувствую себя. Я дурею, у меня голова кружится. Это розовый шар так действует своим вращением.

Раскованная Красотка: На тебя действует не розовый шар, а я - своей колдовской красотой. (целует Аськеева) Ну зачем тебе Суламифь? Я нисколько её не хуже. Забудь про неё. Не надо никаких разборок. Она уже улетела. Её не догонишь ни на каком самолёте. У тебя теперь есть я - твоё земное утешение.

Аськеев: И в самом деле, ты не хуже. Правда, я тебя совсем не знаю.

Раскованная Красотка: Наслаждайся мною! И, самое главное, я ничуть не ревнива. Ты можешь встречаться с другими женщинами, и я, в отличие от Суламифи, закрою на это глаза.

Аськеев: Если это так, тебе просто цены нет!

Раскованная Красотка: Пусть они летят, куда хотят, в своём тесном шаре. А мы помашем им рукой с нашей просторной земли.

Аськеев: (машет рукой, глядя наверх) Счастливого пути!.. А мы будем веселиться!

Аськеев достаёт из шкафа бутылку коньяка и две рюмки. Одну рюмку берет себе, другую подаёт раскованной красотке, наливает в них коньяк. И Аськеев и Раскованная Красотка выпивают коньяк залпом.

Аськеев: Нам, олигархам, красивых девушек искать не нужно. Они сами нас находят!   

На сцену выходят другие красотки и начинают танцевать вокруг Аськеева под ритмичную музыку. У Болдырева зазвонил телефон.

Болдырев: (прикладывая телефон к уху) Да, я слушаю.

Болдырев внимательно слушает телефонного собеседника. Дискотека между тем продолжается. Танец кончается. У Болдырева тоже заканчивается разговор.

Болдырев: Мне только что звонила Суламифь. Она сказала, что находится вовсе не под гипнозом, а под воздействием большой любви. Она летит в магическом розовом шаре со своим возлюбленным и бесконечно счастлива. Они уже находятся в недосягаемых пределах. В каких, Суламифь не уточняла. И, думаю, науке эти пределы неизвестны. 

Аськеев: Я очень рад за свою теперь уже бывшую жену. А мы продолжим наше празднование. Прошу всех к столу.

Болдырев: Я не понял, что мы будем праздновать? Всех нас, кажется, пригласили отметить годовщину вашей совместной жизни с Суламифью, которой с вами уже нет. На мой взгляд, торжество следовало бы отменить.

Аськеев: Ничего подобного. Праздновать мы будем мою встречу с... (Раскованной Красотке) А как тебя зовут?

Раскованная Красотка: Людмила.

Аськеев: Праздновать мы будем мою помолвку с Людмилой. Свято место пусто не бывает. Только что на моём недавно приобретённом пароходе доставлены лучшие блюда из итальянских ресторанов. Прошу, господа, в банкетный зал! (делает приглашающий жест).

Все уходят, кроме Смирнова и Болдырева.

Смирнов: А вы говорили, что природа не терпит, когда от неё требуют всё и сразу. Видели, Дима Саяпин ради собственной безумной любви магию в быстрые сроки освоил и со своей кралей  в другое измерение умчался.

Болдырев: Я только за обычную, земную природу отвечать могу. А что творится в ином измерении, даже мы, профессора, не знаем. Наверное, любовь Саяпина столь сильна, что с её помощью ощутил себя сильнее природы и стал необъяснимые чудеса творить.

Аськеев: (из-за кулис) Профессор, мы вас ждём!

Марина: (из-за кулис) Харитон, где ты там задержался?

Болдырев: Пойдём к столу. Неприлично заставлять себя ждать.

Смирнов и Болдырев уходят.

Занавес.         

           2010-2011 гг. Заречный.