С бревном наперевес

Всякий знает, что громоотвод неплохо бы заземлять. Чтобы он мог работать громоотводом, а не торчать на дачном участке украшением сомнительной ценности. Бед в том, что не всякий знает, как положено заземлять. Вот Иван Сергеевич не знал, и потому ошибся: вбил в землю на метр с небольшим полуторадюймовую водопроводную трубу (разумеется, с  предусмотрительно приваренным к ней болтом — чтоб было, к чему заземляющий провод крепить).  Это неправильность вышла Иван Сергеичу боком в первую же грозу, которая случилась примерно через неделю после установки громоотвода.
Когда ударила молния, Иван Сергеич сидел дома и пил чай. В окошко он увидел ярчайшую вспышку и одновременно с ней услышал резкий звук, похожий на звук рвущейся бумаги. Сила его была такой, что Иван Сергеич подпрыгнул на месте и пролил чай на новую кремовую рубашку. Посуда дружно звякнула вместе с этим звуком, и две чашки хлопнулись на пол, причем одна из них разбилась. Иван Сергеич зажмурился на миг от неожиданности, а когда раскрыл глаза, увидел летящую трубу.  Ту самую, с приваренным болтом, которую он на днях старательно вбивал в землю. Труба летела отвесно сверху, медленно переворачиваясь в воздухе. Секунду спустя она звонко ударилась о багажник новенькой «шестерки» Ивана Сергеича и отскочила от его, аккурат в заднее стекло. Брызнули осколки. Иван Сергеич уронил чашку и так и остался сидеть с открытым ртом.
Это потом, спустя год, ему растолковали, что трубу вкапывать было бесполезно — огромный ток, который прошел по ней, мгновенно превратил воду, которой была насыщена влажная земля (и которая попала еще и внутрь трубы), в пар. И труба превратилась в ракету.
Это все нам с Пашкой Иван Сергеич рассказал лично, когда мы торчали в тайге, на ликвидации пожара. Смотрел на Пашку, который вколачивал топором обрезок трубы в землю, и рассказывал. Уж зачем был нужен тот обрезок, я и не помню, помню только, что был он ядовито-зеленого цвета, и что Пашка его вколачивал.
 В том году был сильный лесной пожар, и сотрудников нашего КБ, как, впрочем, и многих других предприятий, отправили в тайгу на борьбу со стихией. Героической борьбы с огнем, конечно, не было: в обязанности нашей группы входил в основном ежедневный (и круглосуточный) обход территории, которая проходила вдоль свежепроложенной противопожарной просеки. В случае приближении огня мы должны были сообщить об сэто по рации. Огня мы так не увидели на всю командировку, видели только ночное зарево, где-то на западе. Смотреть в ту сторону было  жутко. 
 Тот вечер был у нас последним — командировка заканчивалась, нас должны были сменить на посту другие работники КБ. М ы с Иван Сергеичем сидели на бревне и курили папиросы (сигареты у нас отобрали еще по дороге сюда, и вместо них выдали «Беломорканал». Как оказалось, курить в пожароопасном лесу сигареты запрещено категорически, потому, видимо, что их окурки имеют обыкновение тлеть, в отличие от папиросных). Вещи уже были собраны, рюкзаки застегнуты. Ребята, которые ушли на очередной обход территории, вот-вот должны были вернуться. Их рюкзаки, тоже застегнутые, лежали рядком возле палатки. А рядом с ними лежали мешки с кедровыми орехами. Восемь наших, по количеству человек в смене, и три — для пилотов. Причем тут пилоты, спросите? А при том, что без них нам бы столько кедровых шишек не собрать. Вы знаете, как собирают эти шишки? Берут большую дубину (лучше всего - березовую),  она называется колот, и методически колотят по стволу кедра. Шишки потихоньку падают. Колот нужен сантиметров этак 10 в диаметре и длиной метра два. Так с размаху и лупишь. Колот тяжеленный, махать им трудно. Ствол же у кедра — ого-го, какой толстый, его такой хворостиной не особо и потревожишь. Потому бьешь не то чтобы сильно, но как-то... весомо, что ли. Если колотить по старом кедру пол-дня, можно собрать целый мешок шишек. Местные за шишками ходят целыми семьями, мужики лупят по стволу по очереди, бабы — собирают, так выходит быстрее. Мы тоже поколотили по стволам первые два дня, и это дело нам быстренько надоело. А насобирали-то всего-навсего один мешок на всех! Так бы и уехали восвояси без шишек, если б не хитрый Ромка. Он мигом сообразил, как можно раздобыть шишек не напрягаясь и так же быстро с кем надо договорился. В результате его переговоров по рации, шишки мы собирали вертолетом. Дело происходило так: в оговоренное время к нам прилетел дежурный Ми-6 и зависал на минимальной высоте над кедром повыше минут на пять. Ветки кедра начинали бешено трепыхаться, и на землю летел целый дождь шишек. Потом вертолет перемещался к следующему кедру и зависал над ним. Так за пару дней мы набили шишками 11 мешков, восемь себе и три - пилотам. Мешки, между прочим, нам они же и сбросили с вертолета, своих у нас не было. 
 ...Машина, ГАЗ-66, подошла к нашему лагерю поздним вечером, когда уже начало темнеть. Мы закинули в кузов барахло,  попрощались с ребятами, которые приехали в этом же грузовичке сменить нас, и поехали. До райцентра пилить километров этак 50. По ухабистой дороге — путь не близкий, часа на три-четыре. Уже через час я начал клевать носом — надсадный вой мотора и стон коробки передач, бесконечные ямы и колдобины, на которых машина то качалась, как крейсер, то подпрыгивала, укачивали со страшной силой. И вдруг в неверном, в прыгающем свете фар я увидел невероятную картину: слева по ходу, из тайги, оттуда, где угадывалась в темноте невысокая горка, выскочили на полном ходу шестеро мужиков со здоровенным бревном, перебежали дорогу и скрылись справа, в овраге. Бревно каждый из них держал на правом плече. Пробежали мужики быстро, раз — и нету их на дороге. Я было даже подумал, что мне, сонному, вся эта картина привиделась, но громкий мат из оврага вперемешку с треском ломающихся сучьев сомнений не оставлял: мужики были настоящие. Водитель ударил по тормозам, и я пребольно треснулся в темноте плечом. 
- Эй, мужики, вы там живые? - крикнул водитель, спрыгнув на землю.
- Живые... - послышалось из оврага.
- Уже хорошо... А все хоть целые?
- Да вроде все...
На дорогу из оврага по одному, помогая друг другу, начали выползать мужики. И только я тут я заметил, что они, все шестеро, пьяные. Причем не просто пьяные, а в стельку. Потому что на ногах они держались с видимым усилием. Непонятно, как им удалась пробежка с бревном, да еще с хорошей скоростью... Разве что оно упасть не давало?
- И чего вы по тайге с бревном носитесь, мужики? Да еще ночью? - спросил водитель.
- А это не бревно, - ответил один из мужиков, отряхивая коленки.
- Как не бревно? А что же?
- Колот это...
Тут наш водитель захохотал, да так, что согнулся пополам. Через миг засмеялся Пашка, а потом Иван Сергеич, и Серега, и Митька, и Колька, и я, когда сообразил, что к чему, и все остальные ребята. А дело было вот в чем: мужики эти приехали шишковать. Наготовили себе дубин, которые колоты, постучали по кедрам, насобирали немного шишек. Ближе к вечеру - развели костер, перекусили, выпили. И по пьяной лавочке решили, что куда лучше ударить по стволу кедра бревном, чем колотить легкими палочками. Шишек-то от бревна больше нападать должно!
 Сказано — сделано. Бревна поблизости имелись — потому как связисты по всей дороге столбы недавно меняли. Взяли они бревнышко, забросили на крепкие плечи, и с разгону в кедр и ударили! Только в темноте да по пьяни в дерево не попали. Промахнулись.  А поскольку бежали они под горку, остановиться не удалось. Так и неслись через бурелом с бревном наперевес, пока не рухнули в овраг. Хорошо, бревном никого не пришибло.
 Вот я и думаю: соврал Иван Сергеич насчет того, что труба от молнии летает, как ракета, или нет?