За камнями по бажовским местам

               

               

   Всегда приятно бывает ворошить в памяти события своей юности. Особенно если это связано с яркими воспоминаниями, когда ты был во цвете лет и жаждал бурной деятельности. Здесь мне хочется вспомнить время,когда я был поглощен добычей и обработкой драгоценных и поделочных камней. Для тех, кто никогда с этим не был связан, могу сказать, что подобное занятие не только интересное и увлекательное, оно зачастую  буквально ввергает тебя в водоворот разных событий. Увлечение сбором, и добычей камней дает тебе не только радость общения с загадочным миром минералов.Помимо всего прочего,это увлекательные путешествия, поездки, встречи с разными людьми, посещение ранее незнакомых тебе мест. И никогда из своих экспедиций за камнями ты не возвращаешься без ярких впечатлений. Только из-за этого всего, подобное увлечение может у тебя сохраняться на всю жизнь. А с каждым, привезенным из твоих поездок, камнем, у тебя всегда связаны какие-то воспоминания, истории, которые нет-нет, да и всплывают из глубин твоей памяти.
    
    Как-то раз собрались мы с моим тогдашним приятелем и коллегой по работе, Юркой Ф. отправиться на Средний Урал искать малахит. С давних времен наш Урал являлся кладовой всяческих полудрагоценных и драгоценных камней, цветников. Здесь еще более двухсот лет назад искатели находили топазы, турмалины, бериллы и многие другие минералы-цветники. А в разной литературе,включая рассказы Бажова, можно найти немало указаний на места, где следовало искать эти камешки, представляющие особый интерес для любителей-камнерезов.В поселке Дудинка даже был организован минералогический заповедник.
   
   Как известно, основным источником уральского малахита, самого красивого на земле (заирский малахит с ним не идет ни в какое сравнение), всегда раньше был - Гумишевский рудник. Там, еще в петровские времена, находили крупные куски этого темно-зеленого поделочного камня, с интереснейшим затейливым рисунком, сложившимся в результате его натечного образования. Но там, же издавна добывали и медную руду, которую часто использовали для литья пушек, так необходимых развивающейся России. В результате, к нашим дням, там практически все запасы медной руды, а заодно и малахита (который, кстати, и являлся лучшей медной рудой, поскольку малахит есть – основная углекислая медь), оказались уничтожены. Но мы всё же рассчитывали и в наши дни, найти в этих местах хоть какие-то остатки одного из самых популярных уральских  поделочных камней. При всем при том, наше воображение еще подхлестывали разные истории.Например,рассказывали, что еще совсем недавно кто-то видел там, большущую глыбу малахита, которую  даже нельзя было  унести целиком. Подобные легенды всегда ходят в кругах искателей минералов, любителей; они еще больше разжигают твое и так богатое воображение. Короче, мы с Юркой разработали маршрут, и решили в период отпуска вдвоем махнуть в горы, на Урал, недели на полторы. Уехать туда, дабы впитать в себя весь этот дух древних камнеискателей, посетить места, где существовал мифический  Синюшкин колодец. Нам очень хотелось попасть на легендарный Гумишевский рудник, и пройти по горам в местности, где в свое время ступала нога известного русского сказочника Бажова. А поскольку я ни разу не забирался за Уральский хребет и вообще не выезжал за пределы европейской части России, то с нетерпением ждал этой поездки.
   
    Сначала мы добрались поездом до Свердловска (бывшего и нынешнего Екатеринбурга). Побродив несколько часов по городу и полюбовавшись его достопримечательностями, мы  все же решили (по предложению хозяина)  остановиться на ночлег у младшего брата моего тогдашнего тестя, бывшего полковника КГБ, в маленькой однокомнатной квартирке. Вечером, когда мы уже изрядно выпили водки, хозяин квартиры поведал нам жуткие истории из жизни моего тестя в далекие годы советской власти. Потом  мы добавили еще, и затянули во всю глотку старые казачьи песни, большим любителем которых был мой приятель Юрка. А назавтра уже, сев в автобус, поехали дальше. Перед этим мы распрощались с моим новым (по линии жены) родственником,оказавшимся, кстати, вполне приличным человеком, в отличие от его старшего брата. Оставив гостеприимный дом, где ночью своим шумом,мы, наверное, переполошили всех соседей, тронулись в путь.
   
    И вот уже вскоре, нам довелось увидеть покрытые лесами горы. Мы вышли из автобуса в поселке, от которого до места, где располагался Гумишевский рудник, было всего около часу хода. Дойдя туда, с замиранием сердца, мы спустились в неглубокий котлован рудника. Повсюду валялась масса пустой породы в виде щебня и камней, а также больших и маленьких глыб. То здесь, то там, на них просматривались зеленые отметины следов малахита. Мы разбрелись в разные стороны в надежде найти хоть что-нибудь, заранее приготовив свои зубила и молотки.
   Порыскав на территории рудника, и расколотив молотками не одну дюжину камней, мы все-таки умудрились что-то отыскать. Конечно, это было вовсе не то, на что мы рассчитывали и найденные нами кусочки малахита были совсем небольшими, но это был настоящий уральский малахит. Наконец, я обнаружил великолепный образец округлой формы, размером с небольшое яблоко. Я тут же подозвал к себе Юрку, чтобы показать ему находку. Мы стали рассматривать камень. Он приятно оттягивал руку своим весом. Но что-то мне в нем показалось странным.  Я достал ножик и стал ковырять его поверхность. К моему кошмару, это оказался плотный кусок медной руды, покрытый тонкой, не более двух-трех миллиметров толщиной, корочкой из натечных образований малахита. Я был в шоке. В результате нескольких часов нашей усердной работы здесь, у каждого оказалось не более жмени камушков, максимальный размер которых не превышал полутора-двух сантиметров. Стало ясно, что дальнейшие наши поиски здесь бесперспективны. И мы отправились вперед покорять Уральские горы.
   
    Дальше наш путь лежал к легендарной Азов-горе, у подножия которой и скрывался когда-то описанный в сказках Бажова, Синюшкин колодец.  А дальше, к востоку, шел Ковалево-Уфалейский хребет, через который нам следовало перейти.  Через три-четыре часа мы уже забрались на вершину Азов-горы. Здесь мы нарубили лапника, поставили свою палатку и развели костерок, чтобы приготовить себе еду. Нас переполняли чувства оттого, что, наконец-то, мы попали в это заповедное место. Здесь мы собирались  заночевать в своей палатке. Перед тем мы, как положено, выпили по наперстку настойки на золотом корне, из небольшой фляжечки, которую я с собой прихватил специально для торжественных случаев. И вскоре, пьяные от впечатлений, мы начали оглашать, погрузившиеся во тьму окрестности, своими казачьими песнями. Кроме нас здесь никого не было. Перед тем, как успокоиться и отойти ко сну,  мы с Юркой, уже никому не мешая, в полную силу своих глоток распевали про Хазбулата удалого, и про то, как в Таганроге солучилася беда….
   
   Скажу сразу, что больше никаких камней мы там, в Уральских горах, не нашли. Зато нашли массу впечатлений, путешествуя по тамошним лесам. Природа, по крайней мере, что касается флористической ее части, здесь была, конечно, незабываемая. Вокруг стояли огромные, лет по сто или даже двести, лиственницы,  вперемешку с обычными нашими соснами. Местами встречались лесные массивы из пихты; вот только привычные для нас ели, попадались редко. Одно нас удивляло и пугало: в лесу почти не было заметно птиц и зверья. Даже по сравнению с нашей, довольно обжитой местностью, окружавшей Ленинград, здесь было удивительно пусто и тихо. Но было красиво. Разнообразили местность различные каменистые осыпи и обрывы, где порой можно было встретить скалолазов. В некоторых местах стояли, потемневшие от времени, деревянные таблички-указатели. На всем здесь был налет какой-то древности и романтики. У нас создавалось ощущение того, что каждый камешек здесь уже не один раз побывал в чьих-то руках и был тщательно осмотрен. Зато в местном лесу грибов разных было не счесть. Попадались и белые, и подосиновики, и маслята. Даже встречались, редкие у нас, желтые грузди. Как это ни странно, местные жители их собирали мало, и предпочитали почему-то, грибы-валуи,  считающиеся в европейской части, грибами третьей категории. Но в плане пищевом нас это все уже никак не привлекало. Почти в самом начале пути, Юрка несколько раз попив из ручьев с, казалось бы, хрустально чистой водой, занемог. Я его предупреждал, что сырую воду ему лучше бы здесь не пить, но он меня не послушал. Местные предприятия, работавшие на нашу оборонную промышленность, в течение многих лет, выбрасывали в здешних местах в атмосферу черте-что и отравляли все в округе. И вот  моего спутника пробрало. И как пробрало! Он бегал в кусты чуть ли не каждые полчаса и становился все бледнее. Так у него продолжалось несколько дней, почти до самого конца нашего путешествия.
   
   Мы шли по мало проезжим лесным дорогам, большая часть которых уже давно была разбита лесовозами. Лишь изредка нам попадался кто-то на дороге. Пару раз вы видели каких-то местных мотоциклистов, с тарахтением пробирающихся между глубокими колеями, забитыми до верху жидкой грязью. Еще разок – небольшую группу ребят с корзинками для грибов и ягод. И больше – никого. И так, на протяжении более полусотни километров! Несколько раз мы ночевали там, в лесу, устроив себе  подстилку из пихтового лапника. И если у себя в Ленинградской области мы бы постеснялись тронуть эти, редкие в нашей местности деревья, то здесь пихтачи были вполне обычны. Они, по-видимому,  занимали здесь биологическую нишу наших елей.  Я, наконец, смог проверить хваленое качество пихтового лапника. Ветви их были плоскими как у кедра, а иголки мягкие. Казалось, что сама природа создала их для того, чтобы путники брали его себе для устройства постели.
     Кое-где нам встречались совершенно нетронутые массивы малинника, причем ягоды были зрелые, в полном соку. Единственными нашими конкурентами тут были, редкие в этих местах, птицы …и медведи. На одного такого любителя «клубнички», точнее малины, мы однажды натолкнулись. Причем, поскольку мы с Юркой пошли собирать ягоду с разных сторон, то оба мы считали, что это шумит в кустах, собирая малину, приятель. Первым, однако, в ситуации разобрался, мишка. Он ломанулся от нас сквозь кусты так, что мы смогли в результате, даже не успев испугаться, разглядеть только его мелькающий в листве зад. Но малины нам всем троим, здесь хватило вполне. Наелись, как следует. Даже Юрка, не смотря на свой жутко расстроенный желудок, не смог удержаться. Пожалуй, больше нигде в своих путешествиях я не встречал такое малиновое Эльдорадо.
   
    Местами на нашем пути попадались участки с совершенно варварски проведенными вырубками в лесу. Судя по всему, кому-то здесь надо было обязательно выполнить установленный план – освоить территории, и поставить в соответствующем месте, в отчетных бумагах, галочку. Мы встречали  десятки, если не сотни гектаров хаотически вырубленного леса, откуда на несколько километров, сквозь болотистые участки, уходили лежневки, выстеленные этим же вырубленным лесом. В грязь трелевщиками были втоптаны тысячи деревьев, которые были брошены заготовщиками гнить здесь же, в лесу. Смотреть на все это, сохраняя благодушное настроение, было немыслимо. Наша советская система ведения хозяйства не раз поражала нас, но здесь это не укладывалось уже ни в какие рамки. У нас, порой создавалось впечатление, что весь вырубленный на делянках лес, и уходил на устройство этих самых лежневок.
   Если бы не эти капли дегтя в общей бочке Уральского меда, можно было бы считать, что мы получили от своей поездки огромное удовольствие. Правда, впечатлений было много и все они нам надолго запомнились. Вот только жалко, что из нас двоих я уже остался один, хоть Юрка и был на пару лет моложе меня. Теперь приходится все это вспоминать в одиночку. И не только это наше совместное путешествие, ведь были и другие.

                R.V.     Санкт – Петербург,  февраль, 2010