Как я стала взрослой

Воспоминания детства

Про двойку

Первую и единственную двойку я получила в четвёртом классе аккурат в день рождения отца. Математичка велела принести на урок треугольник. Я забыла, как-то вылетело из головы. На уроке покрылась холодным потом от осознания надвигающегося ужаса, когда она приказала показать треугольники. Я единственная не принесла этот чёртов треугольник! "Выручил" меня мой тайный воздыхатель, передав мне запасной, но который оказался только одной его частью, ибо был поломан. Тем самым преподнёс отличный урок мнимого благородства.
Я, старательно зажав в ладони сломанную часть треугольника, протянула руку вверх. Меня, конечно, не пронесло. И на это были объективные причины: во-первых, меня никогда и ни при каких обстоятельствах не "проносит" - плачу по счетам не в следующих жизнях, а прямо в моменте, как говорится, здесь и сейчас, во-вторых, математичка не любила мою маму - директора школы и всячески искала возможность эту нелюбовь проявить, в том числе через меня. Домашку я делала, у доски отвечала - не подкопаться, а тут и повод случился. 
Моя первая и жирная двойка заняла почётное место в дневнике. Может быть, просто двойку (даже не за знания, а за забывчивость) я бы пережила более спокойно, но не в день рождения отца! Я бурно делилась со своей соседкой-одноклассницей, как скажу отцу про двойку, поднимаясь в подъезде по ступенькам на свой четвёртый этаж, и не заметила, что следом за нами поднимался мой папа, который всё слышал.
В общем, разговор про двойку состоялся только после ухода гостей. Было невыносимо ждать, и в первый раз в жизни я не была рада своему другу Сашке, который никак не мог понять, почему я постоянно спрашивала у него, когда они наконец поедут домой.


Про бабье лето

Был такой же тёплый сентябрьский день. Я медленно шла из школы, жмурясь ласковому осеннему солнцу, лучи которого пробивались сквозь листву деревьев, нежно касаясь моего лица. Крупные кленовые листья, окрашенные в яркие жёлтые оттенки, летели из под моих ног. Вдруг я замерла на месте от восторга, когда гонимые ветром листья стали кружиться над головой. Я, засмеявшись, стала кружиться с ними: портфель, ещё недавно казавшийся непосильным, сейчас придавал ускорения моему кружению. Я, словно суфий, отдалась скольжению вокруг свой оси. Это продолжалось целую вечность. Постепенно кружение становилось всё тише и через некоторое время я в изнеможении упала на листья. И ещё долгое время лежала на земле, закрыв глаза, продолжая по инерции кружиться. А после, набрав самых больших и красивых листьев,  счастливая побежала домой, чтобы подарить своему отцу на день его рождения этот волшебный букет, в котором жила энергия радости и солнечного настроения.

Про пролёты

Ощущение экстатического восторга от полёта я испытала в очень раннем детстве. Казалось, что может помнить ребёнок трёх лет? Оказывается, не просто помню, помню в мельчайших подробностях.
В коридоре стоит отцовский кожаный портфель, туго набитый нашими вещами. Моё платье, майка, трусы и носки лежать на стуле рядом с роватью. Меня уложили спать немного раньше, чем обычно. Из другой комнаты доносятся чуть слышные голоса родителей, из под закрытой двери видна полоска света. Я не могу уснуть, меня переполняет волнение: завтра рано утром я и мой папа летим в гости к старшей сестре моец мамы. Это событие даже вытеснило моё разочарование, когда я узнала, что мама не летим с нами. В моей голове мелькаю незнакомые слова "аэропорт", "самолёт". Что они означают, я пока не знаю. Но ожидание чего-то волшебного и волнующего захватило меня полностью.
Ранее утро, мы подъезжаем на такси к аэропорту. Моё сердце заходится от беспричинного восторга. В аэропорту не так много людей, солнечные лучи пробиваются сквозь стёкла, падая на их невыспавшиеся лица. Мой отец хмур по этой же причине. Крепко держа меня за руку, делает мне замечание, чтобы я не скакала, а просто шла рядом с ним. Я не могу не скакать, радость переполняет меня так сильно, что моё тело требует движения. Я иду с ним слегка подпрыгивая, улыбаюсь и вдыхаю всей грудью воздух, наполненный волнующими меня запахами.
Мы с самолёте. И наступает тот самый миг волшебства: рёв мотора, самолёт вздрагивает и начинает набирать скорость. И вот, ещё недавно казавшаяся неподъёмной громадой, стальная птица с лёгкостью взмывает в воздух. Восторг наполняет каждую клеточку моего естества. Ни заложенные уши, ни пронизывающий холод, ни воздушные ямы не способны омрачить мой экстаз от полёта.
Я лечу! Я - птица, парящая в небесах!
Моё детство прошло вот в таких радостных для меня полётах. Потом было долгое бесполётное время. Каждый раз, когда я слышала рёв мотора самолёта или смотрела в небо, в котором был оставлен им след, детские воспоминания становились моей реальностью. Иногда, когда внутри меня земное притяжение становилось невыносимым, я ехала в аэропорт, вдыхала его запах и провожала улетающие самолёты. Вместе с ними улетала и я. Улетала туда, где моя душа ощущала себя птицей, отдавшейся во власть потока блаженного соединения с небом.
03.03.2020

Про дружбу

У меня всегда было непреодолимое желание заглянуть за дверь, когда они там находились. Там, за дверью практически всегда была тишина. Не звенящая, а наполненная чем-то глубинным, а оттого и притягательная для меня. Случалось, что я оказывалась в такой момент в комнате: обычно мама просила что-нибудь отнести отцу, и я незаметно оставалась там ещё некоторое время, в самом дальнем углу, куда не доходил свет от настольной лампы. Я замирала от восторга, забывала дышать и впитывала в себя силу этой тишины.
Отец сидел за письменным столом, обычно поджав одну ногу под себя, дядя Валера, его единственный друг, рядом. Оба смотрели вдаль взглядом, направленным внутрь себя, курили. И молчали. Молчали обо всём на свете. Это было самое прекрасное и гармоничное молчание, к которому мне довелось прикоснуться в жизни.
Клубы сигаретного дыма рисовали причудливые узоры в свете лампы, а я, подхваченная потоком их мыслей, уносилась в неведомые мне миры. И только голос мамы, зовущий меня, или бесцеремонное вторжение в комнату Сашки, сына дяди Валеры, которому наскучило играть одному, возвращали нас назад, в комнату. Возвращали наполненными силой. Силой соприкосновения душ. Душ, наслаждающихся присутствием друг друга. Просто так, бескорыстно и без явного или тайного умысла или побуждения. Чистота их соприкосновения была безупречной, а оттого ещё более непонятной окружающим их людям, даже их женам. Никто и никогда не мог понять и объяснить причину дружбы моего отца, рафинированного интеллигента, филолога и дяди Валеры, парня от сохи, заводского трудяги.
Такая дружба, ни на чём не основанная, подобна безусловной любви. Я безмерна благодарна высшим силам, которые мне дали возможность прикоснуться к ней, впитать её живительную силу и сохранить внутри себя её искру.
Шесть лет как не стало отца, больше двадцати лет нет дяди Валеры, а ощущения случившегося со мной живы.
С безмерной любовью и благодарностью к их душам, сумевшим в жизни возвышаться над условностями бренного существования.
26.01.2019

Про ресторан

          По сложившейся традиции закрытия летнего сезона и перед моим первым учебным годом в один из последних августовских будних дней папа повёл меня и моего друга Андрюшу покататься на качелях.  Парк аттракционов работал, но народу там практически не было. Накатавшись в волю, мы, как обычно, решили завершить наш поход Чёртовым колесом и кафе. На Чёртовом колесе в этот раз, кроме нас троих и смотрителя, никого не наблюдалось.
 
          Находясь в кабинке Колеса обозрения и раскручивая её по кругу, я представляла себя лётчиком за штурвалом самолета. Самое большое удовольствие я получала тогда, когда кабинка оказывалась на самом верху. Несколько томительным для меня было еле спешное движение вниз  – все эмоции уже получены и хотелось поскорей вернуться на землю и заняться чем-то новым и увлекательным. 

          Вот, наконец, круг завершён, папа высаживает из кабинки Андрюшу, затем выходит сам и протягивает мне руку. В этот самый момент в механизме колеса что-то пошло не так. Кабинка дёрнулась и стала стремительно двигаться вверх. Папа, сам от себя такого не ожидая, делает пируэт (следует заметить, что он у меня совсем неспортивный человек) и запрыгивает назад в кабинку. Я вижу его удивлённо-испуганные глаза. Он говорит мне, чтобы я крепко держалась и ничего не боялась. Какой там страх! Помните восторг, который испытываешь только в детстве, когда летишь на большой скорости с высоченной ледяной горки, а сердце «уходит в пятки»? Вот у меня были такие же ощущения, правда, усиленные в несколько раз. Колесо, обычно совершающее свой неторопливый оборот минут за 30, сделало круг за несколько мгновений. Когда мы уже практически были у земли, скорость движения стала обычной, и мы благополучно высадились из кабинки. Нас встретили радостные крики смотрителя, что мы целы и невредимы, и восхищённые глаза Андрюшки. Я чувствовала себя лётчиком-испытателем, совершившим подвиг. Гордость и радость от испытанного переполняли меня. Описывать состояние папы не имеет смыла – итак всё понятно. После этого случая он перестал водить меня в парк аттракционов, но я всё равно находила способы попасть туда и обязательно прокатиться на Чёртовом колесе, чтобы ощутить те эмоции, которые я испытала в тот незабываемый день.

          Находясь под впечатлением пережитого, папа сказал нам с Андрюшей: «Кафе отменяется, идём в ресторан!». Я радостно захлопала в ладоши. Андрюша особо не поддержал меня в моём проявлении восторга, заявив, что пойдёт в ресторан, если только там будет мороженое.  На самом деле, я не знала, чем именно отличается ресторан от кафе, но я точно знала, что туда ходят только взрослые. Раз папа повёл меня туда, значит я уже взрослая?!

          В те далёкие советские времена ресторанов было немного, открывались они, как правило, в вечернее время. Не знаю, как это удалось папе, но мы оказались в ресторане днём, в котором, кроме нас и официантов, никого не было. Приглушённый свет, белые накрахмаленные скатерти и салфетки. Не помню, что мы ели, единственное, что мне запомнилось, был зелёный горошек, выложенный по краю большущей тарелки. Он показался мне безумно вкусным, как будто до этого я его ни разу не ела, и каким-то особенным, наверное, от того, что пыталась я его есть при помощи ножа и вилки. Я была серьёзной во время еды – ведь так ведут себя взрослые, а Андрюша –  необычайно сосредоточенным, словно пытался понять, чего в ресторане такого особенного.

          С этого дня я стала считать себя взрослой.


Про слона

Мой друг детства Сашка проживал по соседству с цирком. Его дом и цирк отделяла река,  посему посещение цирка для Сашки было как поход в булочную. Ходил он туда регулярно и один, несмотря на свой юный возраст. Для меня же цирк был далеко не так досягаем.

Приехав как-то с родителями в гости к Сашке, я узнала, что тот направляется в цирк, но, так уж и быть, возьмёт меня с собой. Отсутствие второго билета было поручено устранить старшему Сашкиному брату Олегу, который с этим делом справился успешно - в кассе оказались лишние билетики. Правда, выяснилось одно обстоятельство - места наши оказались совсем не рядом. На одном из билетов был указан первый ряд, на втором - восьмой ряд другого сектора. Надо сказать, Сашка проявил благородство в связи просмотром этого представления не в первый раз и предоставил мне возможность оказаться в первом ряду, до которого меня и сопроводил.

Представляете ощущение ребенка девяти лет, оказавшегося в цирке без родителей? Пьянящее чувство свободы, правда, слегка омрачённое озабоченностью, в силу своего врожденного чувства ответственности, как мы после представления с Сашкой встретимся в такой людской суматохе? Но как только представление началось, вся озабоченность моментально пропала. Круговорот акробатов, клоунов, дрессированных кошечек, собачек. Всё как в обычном советском цирке. Смешно и забавно в моменте, а потом не помнишь, что, собственно говоря, и было. Но было то, что буду помнить всю жизнь.

Как сейчас говорят, хэдлайнером представления были слоны. По воле случая один из них показывал чудеса дрессуры прямо предо мной - на расстоянии вытянутой руки. Номер практически был завершен, его кульминацией стало то, что  заставило ощутить, пусть по-детски, фатальность судьбы. Напоследок слон одной передней ногой становился на бордюр арены, а другую поднимал вверх. Его поднятая вверх нога аккурат была надо мной. Не знаю, что тогда произошло во мне, но произошло точно. Даже то, что после представления Сашка спрятался от меня, решив посмотреть, как я буду метаться и искать его, как было уже не раз до этого, не вывело меня из этого безмятежного состояния осознания непредсказуемости жизни - воли случая. А я просто стояла и ждала его у цирка под впечатлением от понимания того, что меня могло бы и не быть, если слон не стал слушать команды дрессировщика.
До сих пор помню до мельчайших подробностей ногу слона, словно, перст судьбы, говорящий о непостижимости того, что случается с нами.


Про ёлку

Мои новогодние ёлки, а чаще это были ели, прекратились в 12, когда моя семья переехали в южную страну. Тогда-то и закончилось мое тотально-счастливое детство.

Каждый год числа 18 декабря ёлка оказывалась на балконе. И стояла там вплоть до вечера 20. Очень долго я не могла себе объяснить её чудесное появление. Никогда не спрашивала об этом родителей. Это было чем–то щекочущем меня внутри, дающим простор для фантазии: как глубокой ночью появлялась у меня на балконе ёлка. Полет фантазии не прекратился даже после того, как случилась накладка: я оказалась дома раньше положенного и увидела главного мистификатора – моего папу, принесшего домой зеленую красавицу, которую поставили на холод дожидаться своего часа.

С момента водружения ёлки на балкон начиналось самое чудесное время для меня – ожидание чего–то, что никогда не наступало, но от этого не становилось менее ожидаемым. Наша семейная традиция – ёлка ставилась накануне моего дня рождения 20 декабря. Именно с этого момента у меня начинался новый год.

Папа, как обычно, отпиливает у ёлки излишнюю длинность: красавец–наконечник в виде восточных шатров должен быть непременно водружен на почетное место. Мама достаёт игрушки. Игрушки лежат в коробке и заботливо укатаны в старую бабушкину шаль. Каждый раз, когда открывали коробку, у меня от нереальной радости и немного затхлого, но такого родного новогоднего запаха, кружилась голова. Игрушки были разные. Были даже послевоенные, родительские. Мамины более диковинные –  восточный факир на прищепке, например. Папина игрушка была одна – две соединенные морковки, холодные и шершавые на ощупь в едва заметных блёсках. Я всегда вешала её сама. На самое видное место. Это была моя любимая игрушка, несмотря на обилие других, намного ярких, прекрасных и красочных. Но любимой была именно она – простая, непритязательная, но такая манящая своей непостижимой волшебностью. Как она затесалась в этот радужный карнавал? Когда я брала её в руки, сидя вечером около ёлки в мерцающей огоньками темноте, и другой мир - мир сказочных грёз расступался предо мной.

Засыпая самой счастливой на свете поздно вечером 20 декабря под запах хвои и мерцание разноцветных лампочек, я знала, что самое незабываемое, волшебное началось. И мамин Дед Мороз из папье–маше, стоявший под ёлкой, был тому неопровержимым доказательством.

Про Андрюшу

Андрюша был моим первым мужчиной, с которым я поцеловалась. Случилось это лет в пять. Мы росли с ним с самого рождения вместе, были соседями по лестничной клетке. Поцеловались мы в подъезде, в пролете между первым и вторым этажами. Почтовые ящики стали свидетелями моего грехопадения. С того самого момента нас стали дразнить женихом и невестой. Да и тетя Галя - мама Андрюши уже тогда считала меня выгодной партией для него. Моя семья жила в трехкомнатной квартире, семья Андрюши - в однокомнатной. Меня вся эта шумиха задевала, так как я не считала Андрюшу мужчиной своего сердца, наоборот, он стал неприятен мне тем, что разболтал о поцелуе. Не скажу, чтобы я задумала план мести, расплата случилась сама собой. Правда, не так скоро, года через два. Он был у меня в гостях, мы играли в города, я никогда ему не проигрывала, а тут поняла, что все города, которые я знала, на букву "к" закончились, и надо было что-то предпринять, чтобы не оказаться сброшенной с трона. И я предприняла - на глазах изумленного от моей наглости Андрюши я открыла карту мира и прочла первый попавшийся город. Андрюша заистерил и, отказавшись признать мою победу, покинул мои владения. Несмотря на неприглядность ситуации, я ликовала. Это был мой своеобразный ответ на его болтливость. Дня два я наслаждалась свободой. Через два дня тетя Галя, видимо, почуя неладное, привела Андрюшу к нам поиграть.
Андрюша, как оказалось, затаил на меня обиду и с тех пор в играх, где он физически превосходил меня, всячески пытался задеть побольнее, а однажды чуть не убил - когда я выходила из подъезда он с дружками скинули сверху автомобильную камеру, которая аккурат приземлилась в одном сантиметре от меня. Не знаю, что было бы дальше, но моя семья, нарушив планы тети Гали, переехала в другой город. И наше общение прекратилось. Казалось, что навсегда.
Но эта история имела продолжение через тридцать с лишним лет. Каким-то случайным образом к тете Гале попадает мой номер домашнего телефона. Наш разговор после ее охов и ахов свелся к тому, что тетя Галя хотела бы посетить с визитом вместе с неженатым ни разу Андрюшей стольный град, в котором она никогда не была, но хотела с детства. И всячески давала понять, что я просто обязана организовать их прием. Я задала закономерный вопрос, отчего же Андрюша до сих пор не свозил маму в Москву, если это ее голубая мечта детства, на что получила ответ, что я такая же, как мой отец, который, как я помню, всего лишь иногда интересовался, не пора ли ей идти домой и укладывать спать Андрюшу. Вновь грандиозные планы тети Гали по захвату уже московской жилплощади были нарушены. Но теперь окончательно и бесповоротно.
Надеюсь, неженатость Андрюши - это не травма от поцелуя со мной.

Про 8 марта
Фильм такой есть, "Мамы" называется. Добрый такой фильм. Про 8 марта и мам. А ещё там один герой, которого играет Безруков, летит на могилку к маме в Копейск. Ну, неправда же, нет в Копейске аэродрома, и даже кукурузники туда не летают. Знаю, потому как с трёх и до двенадцати лет "улетала" из Копейска исключительно посредством автобуса 124 (наверняка есть и сейчас), который был межгалактическим кораблём, связывающим забытые богом копи с местом, где живут самые суровые парни - с Челябинском, в котором и были воздушные ворота в мир. Да, Копейск не от слова копейка (часто сталкивалась с такой ассоциацией), а от слова "копи" (обожала в детстве книгу "Копи царя Соломона") - город, окружённый угольными шахтами, город, в котором белоснежная рубаха к вечеру становится серой, город моего детства. Детства, в котором мне постоянно не хватало мамы. Нет, не её любви - с этим как раз всё в порядке. Мне страшно представить, что было бы, если бы мама меня не любила (читая, слыша истории других о мамах, которые не любят, моё сердце до сих пор замирает от ужаса).
Мамы хватало на многое: работа, общественная жизнь, а мне не хватало её. А потом мама вышла на пенсию и её оказалось слишком много для меня, привыкшей обходиться маленькой толикой её присутствия. Мы вместе с ней учились сосуществовать иногда в тесном поле друг друга. И даже, как мне казалось, у нас это получалось временами хорошо. А потом, неожиданно для неё и меня, её не стало. И круг замкнулся: я вновь маленькая девочка, которая беззвучно кричит вслед уходящей маме "Не уходи!".
Мамы - они разные, даже в любви, которая может казаться нелюбовью вовсе. Но пока есть мама - ты ребёнок, возможно, что даже на неё обиженный. И пусть ваше детство затянется на долгие-долгие годы.
08.03.2018