Деревня моего детства

И вновь мне хочется вернуться в свое детство, ступить босыми ногами по влажной от росы тропинке, вдохнуть полной грудью свежий деревенский воздух середины лета.
 
     ...Вятка, деревня Платоновы. Начало 60-х годов. Летние каникулы. Мы живем в гостях у бабушкиной сестры, которую зовем так же, как привыкли звать ее наши мамы – тетей Глашей. Полное имя у нее – Клавдия, но в сокращенном варианте буква «К» произносится звонко, и называть ее иначе, чем тетя Глаша, нам и в голову не приходит. Неутомимая труженица, веселая и доброжелательная женщина, у которой для каждого из детей находилось теплое слово, добрая шутка или присказка, она с легкостью умела выполнять любую работу – печь хлеб, работать в поле, ухаживать за скотиной. Её обручальное серебряное колечко, которое с годами вросло в безымянный палец правой руки,   с тыльной стороны ладони полностью стерлось от тяжелого каждодневного труда без выходных и праздников.

     Её муж, дядя Вася, во время войны работал председателем колхоза, а в середине пятидесятых с ним случилась беда, он потерял ногу. В шестидесятые годы старики жили небогато. Свои сбережения они хранили в металлической баночке из-под конфет - «лампасеек», которая стояла на полке в красном углу. Хочется напомнить, что пенсию колхозникам стали выдавать только при Никите Сергеевиче в  середине шестидесятых годов, до этого времени колхозники денег от государства не видели. Как, впрочем, и паспортов. Многие ли сейчас знают об этом?

     И как можно прожить без пенсии в 70 с лишним  лет, кто мне расскажет?   Когда после реформы 1961 года черный хлебушко стоил 14 копеек, а белый – 22 копейки! А держать коровушку старичкам было уже не под силу. Но они не унывали! Пережив первую мировую, гражданскую и Отечественную войны, старики сохранили поразительный оптимизм и бодрость духа.

                Денежная реформа

     Отвлекусь от деревенской темы и вспомню реформу денег в 1961 году. Деньги менялись 1 к 10, это все помнят. А вот, что интересно,  медные денежки от 1 до 3 копеек остались в прежнем номинале. Об этом вряд ли кто знал заранее. Мой дядя, встретив накануне реформы в заводской столовой буфетчицу с подносом мелочи, которую она несла сдавать в кассу, предложил ей обменять монетки на бумажные деньги. Он увлекался рыбалкой, и железные монетки могли пригодиться ему для блесен. Буфетчица согласилась, ей было меньше хлопот... Так дядя Коля, сам того не ведая, «разбогател»,  получив взамен бумажных денег газетный кулек с мелочью.

     Я помню, как в первые дни после реформы мы всей семьёй ожидали папину зарплату в новых деньгах. Папа задерживался на работе, уже стемнело... А мы всё ждали, нам не терпелось увидеть новые бумажные денежки... Поздним вечером отец вернулся домой и выложил на комод тоненькую пачку ярких бумажных рублей желтого цвета. Они были такими маленькими! Так я впервые увидела новые денежные купюры.

     Некоторое время после реформы у людей была привычка называть цены послереформенные, а потом добавлять, сколько это будет «по-старому». По этому поводу даже ходили анекдоты. Например, диктор центрального радио, докладывая, как идет уборка зерновых, сообщает, скажем, что в таком-то колхозе убрали 12 центнеров с гектара. И тут же добавляет: «А по-старому, товарищи, это составляет 120 центнеров с гектара...»

                Деревня Платоновы

     Окна домов деревни Платоновы глядели на пыльную проселочную дорогу, ведущую в старинное село Шестаково, одно из первых поселений новгородцев в Вятке. Раньше дорога являлась частью Сибирского тракта, по которому шел путь из Москвы на восток. По этой дороге когда-то проезжала Екатерина Вторая, делая инспекцию своим восточным губерниям. В честь путешествия  императрицы,  вдоль Сибирского тракта были высажены молодые берёзки, превратившиеся в середине ХХ века в огромные могучие деревья.

    Двор тети Глаши  стоял вторым с края, на взгорке, к нему от дороги вела тропинка. Избы в деревне никогда не запирались, если хозяева отсутствовали, ворота подпирались батожком… Вспоминается крытый двор дома, сени, слева от входа – клеть, в которой мы спали на полу, укрывшись овчинными полушубками. Спали крепко, набегавшись за целый день по каким-то очень важным своим детским делам. Над ухом всю ночь гудели комары, в клети уютно пахло хлебом, сеном... Прохладный ночной воздух, который, казалось, можно пить, как ключевую воду, помнится и поныне... Мне снились яркие цветные сны, как я лечу над землей, а вокруг меня - поля, на которых цветут ромашки и колокольчики... И я смеюсь от счастья...

     Сразу за большим огородом начинался лес, куда мы ходили «по ягоды». Сестры брали с собой  кружки  и собирали в них душистую лесную землянику. У меня тоже имелась своя личная посудинка  – чашка со сколотым краем и нарисованными голубыми цветочками на боку. Позже, будучи взрослой, я приобрела себе почти такую же чашку, с голубыми цветочками–незабудками, она живо напомнила мне летние каникулы в деревне.

    Вечером собирались за большим самоваром в деревенском доме, пили чай вприкуску. Из города отец привозил огромную ведерную корзину, наполненную сушками, которые он покупал большими связками в старинном магазинчике в центре города, на углу Вятской и Советской улиц. Каким вкусным казался душистый чай с городскими гостинцами! Тетя Глаша угощала нас хлебом из овсяной и ячневой муки. Круглый каравай такого хлеба назывался ярушником. Тетя Глаша нарезала ярушник крупными ломтями, прижав каравай  к груди, и щедро оделяла каждого увесистым куском теплого ароматного хлеба с неповторимым вкусом и запахом.


                Летние радости

     Летом у тети Глаши гостили четыре внучатых племянницы, еще к ней на каникулы приезжали двое родных внуков – Женька и Сережка. Всем хватало места в ее доме! Изба на три окошка казалась просторной, почти пустой. Огромная русская печь с полатями во всю избу, на которые вела крутая крашеная лесенка с широкими ступеньками, большой деревянный стол в красном углу под иконами, широкие лавки вдоль стен, покрытые половиками... Полати в избе делались невысокими, и однажды Женька, убегая от веника моей хозяйственной сестрички Милки, подпрыгнул так, что почти снес головой пару досок. Полати оказались крепкими! А Женька еще долго потирал ушибленное место... Милка всё-таки успела его догнать! Она была самой старшей и всегда распоряжалась,  кому из ребят воды принести, кому пыль протереть, кому веников наломать... Улизнуть от ее заданий нам не удавалось. Хозяюшка!

    Порой нас посылали в магазин за хлебом в село Мишкино, которое находилось за 3 километра от деревни. В  двухэтажном кирпичном, еще дореволюционной постройки магазине,  торговали хлебом, сахаром, солью. Тут же на  полках лежали резиновые сапоги, галоши всех размеров, телогрейки... Дядя Вася ворчал, что продавщица Клавка специально ставила ведро воды рядом с мешком сахара, продукт набирал влагу и прибавлял в весе, а прибыль Клавки росла... Мы покупали 2 – 3 буханки  и, обняв хлеб двумя руками, бежали домой по теплой от солнца проселочной дороге.

     ...Многое помню отрывочно, да и не мудрено уже, столько лет прошло... Свежее летнее утро... Ясно, солнышко еще не греет... Я иду по дорожке, и босые ноги чувствуют мягкую прохладу пыльной тропинки... Полной грудью вдыхаю свежий утренний воздух... Куда ведет меня эта тропка?  Не помню... Память сохранила на уровне ощущений, как я шагаю по дорожке, и мне приятно и весело идти  по мягкой прохладной пыли... Вдоль тропинки – густая трава, выше моего роста... Память хранит и ощущение легкого покалывания, когда нога ступает на свежескошенную траву... И горьковатый запах летних трав с легкой примесью меда... А вокруг расстилается огромное поле, и опушка леса синеет вдалеке...

     Помню радугу, что раскинулась в небе после теплого летнего дождя. И вновь я шагаю босиком, уже по лужам, по тропинке, шлепаю по грязи босыми ногами, дождик еще не кончился, а над кромкой леса  уже расцветает радуга... Дождик теплый, на душе -  радостно и весело... И впереди еще – целая жизнь... Целая Вечность... И не надо ни о чем думать... Далекая и недостижимая страна – Детство...

В детстве дни кажутся огромными, с утра до вечера проходит целая вечность, многое можно успеть за долгий летний день! Утром мальчишки бегали рыбачить на лывы. Так назывались глубокие большие ямы, наполненные водой, которые встречались в окрестности деревни. Порой парни брали меня с собой, я сидела на берегу и собирала улов в стеклянную посуду. Рыбки попадались на удочку очень маленькие, и я потихоньку отпускала их обратно в воду. Кажется, Женька догадывался, почему к вечеру в банке находилось так мало рыбок...

     Однажды нас взяли на колхозный сенокос. В селе труд на покосе не считался тяжелым, женщины, одетые в лёгкие светлые рубахи и косынки, работали весело, с шутками, песнями. Дети старались не отставать от взрослых. К вечеру от работы ломило руки, непривычные к крестьянскому труду, и так хотелось отдохнуть,  вздремнуть где-то в сторонке, на свежем сене, впитать в себя все его запахи, запомнить их, чтобы холодной зимой вновь вернуться в тот солнечный денечек и вновь вдохнуть в себя воздух, напоённый ароматом летних трав...

   
                Банька

     Вечером нас ждала банька. Она стояла на краю огорода, рядом росла черёмуха, с которой у моей сестры Нади связаны не самые лучшие воспоминания... Как-то Надюшка взобралась на дерево, чтобы полакомиться вкусными ягодами... Она потянулась за очередной веткой, не удержалась и упала сквозь колючие кусты малины прямо в крапиву. Тогда Наде было не до смеха, а сейчас это  воспоминание вызывает у нее улыбку... Каждый из нас, наверное,  хоть раз в жизни приземлялся в крапиву...

     Деревенская баня – это отдельный разговор. Она топилась "по-черному", поэтому её стены и потолок были насквозь пропитаны сажей. В ней всегда царил какой-то особый дух, в котором чувствовался  запах распаренного березового веника, прокопченных бревен и еще чего-то... неуловимо-банного, загадочного!

   Говорят, что в каждой бане имеется свой хозяин - банник... А может, даже и не один! И если он кого невзлюбит, то мало не покажется... Запарить может – до полусмерти! Банный дедушко живет  за каменкой (печкой), хозяевам показывается редко. Его надо задобрить, оставить под лавкой ломоть черного хлебушка с солью. Баня – единственная постройка в доме, которую не освещает батюшка. И все деревенские дети рождаются в бане. А банник охраняет мать и младенца во время родов...

    В баньку нас отправляли уже поздно вечером, в жаркой ее тесноте мы усердно смывали с себя грязь мочалками, потом детей окатывали прохладной водой из ушата и отправляли восвояси. В бане стояла нестерпимая жара,  и мы выскакивали оттуда, как ошпаренные. Во двор, через весь огород, вела узкая тропка, в небе светили звезды, вечерний воздух был свеж и прохладен, во всем теле чувствовалась необыкновенная легкость. Кажется, позади не было длинного-длинного летнего дня, вот сейчас можно будет набрать в грудь напоенного запахом трав летнего воздуха, и вместо рук у тебя появятся крылья, и можно легко подняться и улететь, ведь звезды так близко!

                Малахитовая шкатулка

     Рядом с домом тети Глаши стоял дом Пронихи. Надо сказать, что по традиции в вятских деревнях женщин кликали по имени их мужей, а порой и по прозвищу  – Саниха, Прониха, Вересиха... И все знали, о ком идет речь! Так вот, в доме Пронихи имелась передвижная библиотека. Стопки потрепанных книг привозили из города примерно раз в месяц. Очень часто темой для обсуждений на деревенских лавочках становились герои прочитанных книжек. Разговоры затягивались порой до полуночи, а я тихонько сидела где-нибудь рядышком и слушала, слушала... Пожилые колхозницы, в моем тогдашнем понятии, совсем старушки, так горячо обсуждали роман Стендаля «Красное и черное», что мне казалось, будто его герои живут где-то рядом, в наши дни! Тем же летом по радио шел цикл авторских передач Ираклия Андроникова, и вся деревня замирала у больших черных тарелок громкоговорителя, которые в ту пору были уже в каждом доме...
               
     Мне повезло с передвижкой, именно в то жаркое лето я впервые познакомилась с книгой Бажова «Малахитовая шкатулка». Это была и сказка, и быль, написанная сочным народным языком. Сказы Бажова я перечитала в то лето много раз – от корки до корки...  Мне казалось, что я слушаю байки старого-старого дедушки, который собрал в кружок всю деревенскую детвору и рассказывает им свои истории про «стару жисть»... Малахитовая шкатулка, Огневушка – Поскакушка, Хозяйка Медной Горы... Ох, и непростая она, эта Хозяйка Медной Горы! Хоть и справедливая, а все равно каменная! Сколько старателей за собой увела, в мечту свою холодную самоцветную. Поманит за собой, а человеку потом и жизнь не мила! Как я могла знать тогда, что, спустя много лет, волею случая, поселюсь я с ней рядышком. И мне краешком глаза будет дано полюбоваться ее каменьями самоцветными да красотой тревожной уральской. И пропаду я тогда, приворожит она меня, и останусь я в красоте той каменной на многие-многие годы.

     Но всё это случится позже, во взрослой жизни... А пока...

     Пробежал-прошумел теплый летний дождик, на небе расцветает яркая - яркая радуга, и я бегу босыми ногами по ласковой теплой земле, легкий летний ветерок спешит навстречу... И солнышко улыбается мне, и мир прекрасен вокруг... А разве может быть иначе? Детство... Все еще впереди...