И началась жизнь без жены...

И началась новая жизнь. Оказалось, что Лена  была нужна ему. Из Селянова  словно бы вытащили стержень. Оказалось, что смыслом его существования была Лена. Даже когда он пил, он всегда помнил о ней, он боялся ее, иногда ненавидел. Но вот ее нет и даже в водке смысла нет. Не надо радоваться, что обошлось без скандала, не надо переживать, что у него отнимут бутылку пива и выльют ее в раковину. Нет никаких страхов. Он свободен. Но нет и никакого смысла ни в чем.

Он бросился к приятелям. Но это миф, что мужская компания может дать опору. Мужская компания без женщин уныла и тосклива. Только вместо одного одиночества здесь два или три одиночества. Мужчин может объединять и спасать единое дело, единая цель, и тогда мужской коллектив – это сгусток воли. А если этого нет, то и в компании каждый мужик сам по себе.

Селянов помнил эту последнюю неделю мая по дням. Каждый день он вставал с кровати, оглядывал пустую комнату, которая была все наполнена вещами, купленными Леной, затем шел звонить своим знакомым, чтобы как-то заполнить пустоту. Всякий раз, когда на его зов откликались, он сильно радовался, словно нащупывал почву под ногами.

И вот он стоит и пьет пиво прямо напротив Кремля, возле Исторического музея. Сбылась мечта великого демократа Гавриила Харитоновича Попова. В Москве на каждом шагу стоял либо ларек, либо бочка с пивом и продавались шашлыки. Рядом с Кремлем пиво было самое лучшее, видимо торгашам было почему-то совестно продавать тут плохое пиво. Рядом же можно было купить жареные колбаски.

Рядом с Селяновым стоял патриотический журналист Косяков. Он мечтательно смотрел на  кремлевские стены и говорил: «Вот представь себе, Селянов, из каждой бойницы торчит бревно, а на бревне висит по демократу… или по два».

Селянова совершенно не радовала, нарисованная Косяковым картина. Он тосковал. 

У Косякова возле Исторического музея была, как он выражался «ставка». К нему постоянно подходили  знакомые, здесь же рядом торговали газеткой «Держава», которую Косяков  издавал крошечным тиражом. В этот раз тираж был продан, получены некоторые деньги,  часть из которых и пропивалась бездарно. Косяков осуждающе смотрел на  старух, которые торговали всякими патриотическими изданиями, и отпускал реплики: « Какая вялая бабка, - говорил он, указывая на богобоязненную старушку, которая робко предлагала прохожим газету с названием «Черный батальон». Вот у меня бабка, так это огонь- бабка. Загрызет всякого, кто не купит «Державу».

Как-то незаметно в их компанию  добавился некто по фамилии Тминов. Этот почти миниатюрный мужчина оказался бывшим офицером ГРУ. Он уверял, что за ним постоянно следят. И вообще говорил разные бердовые вещи, но при этом выглядел вполне нормально.

В это время к их стойке подошел мужик и Тминов замолчал, блаженно потягивая светло-желтое пиво. Когда мужик отошел, Тминов сказал почти равнодушно: «Это хвост за мной. По типажу это прапорщик МВД».

Селянов тут же подумал, что, скорее всего, это так. Может быть, мужик никаким хвостом не был, но то, что он из военных точно. Под  неказистым пальто угадывалась спортивная фигура атлета. И в лице его было что-то солдафонское, подходящее для прапорщика.

И Селянов уже с некоторым уважением поглядел на Тминова. Тот заметил этот взгляд. Он вообще все замечал. И  проницательно взглянув своими маленькими глазками, сказал:  «Селянов, тебе мешает жить то, что в тебе есть совесть. Проснись завтра утром и скажи себе, что у тебя нет совести. И сразу станет легче, и пойдешь в гору».

Нет на свете лучше практических психологов, чем обычные врачи, учителя, менты и спецслуцжбисты. Селянов лениво подумал о том, что Тминов прав, но так легко сдаться он не мог. И он возразил: «Если совести нет, то и святого ничего нет. А как же долг? Россия? Если у тебя нет совести, то как же служение России?»

Тминов расслаблено потягивал пиво, слова Селянова вроде бы никак не задевали его: «Я тебе говорю о твоих отношениях с окружающими, -  заметил он, - а Россия это другое, это святое».

Тут подошел, отлучавшийся Косяков, и зыркнув по советской привычке вокруг, стал  подливать в пиво нечто из бутылки. Жидкость была коричневая: «Что за хрень?» -  все так же лениво спросил Тминов. «Это коньяк», - хмыкнул в ответ Косяков.  Селянов съежился, разглядывая, как коричневая жидкость растворяется в его пиве. Но Косяков сказал, утешая товарищей: «Это демократический ерш, пиво с коньяком, говорят, Борис  Николаевич такой пьет по утрам».

Почему-то стало весело. Селянов отхлебнул пойло, и буквально через пять минут по телу пошло тепло. Коньяк есть коньяк, сосуды расширяет мгновенно. Взяли еще по кружке пива, Косяков разлил туда остатки коньяка. Выпили. И блаженство разлилось по всем членам. После этого напитка  даже демократическая Россия могла понравиться.

Казалось, не пьяневший Тминов, стал рассказывать, как «сидел» на перевале Саланг в Афганистане, как ничего не боялся, кроме своих же  таджиков, которые могли убить его как конкурента, ибо только он кроме них мог понимать местное население. И как-то буднично рассказал, как пытал пленных: Возможно, он фантазировал.

- Возьмешь душмана, достанешь у него прямую кишку, сделаешь с  ней все, что надо пока душман не заговорит.

- Зачем кишку-то? -  с любопытством спросил Косяков.

- А  потом, когда все закончиться,  душмана можно пристрелить, а кишку обратно засовываешь. И не видно, что с  душманом делали.  Это чтобы они наших солдат не мучили, когда те к ним в плен попадут.

Селянов почувствовал, что его тошнит. Не в переносном смысле, а в прямом. Наблюдательный Тминов это заметил. И сказал: «Но я же не голыми руками это делал, перчатки наденешь и нормально». Косяков захохотал.

Тминов хмелел все больше, он говорил, что в последнее время слежка за ним стала  тотальной. Уже поставили подслушивающее устройство ему в туалет и в ванную.

Селянову стало печально. Рядом с ним стоял  человек с изуродованной психикой, с манией преследования, и ничего не хотел этот человек сильнее, чем вернуться на службу. Потому, что так он один, а на службе он причастен к ордену ГРУ, за ним стоит его грандиозная мощь.

Чтобы как-то опять почувствовать симпатию к Тминову  Селянов подумал о том, что вот если танки врагов пойдут на Москву, то они не пройдут там, где встанет на их пути этот мужичек. И это  будет его стихия. Он погибнет только тогда, когда вокруг будут дымиться подбитые танки и валятся трупы врагов. Прирожденных воинов мало. И Тминов один из них, хотя бабы сморщатся, увидев, как выглядит настоящий супермен.

Впрочем, внутреннюю силу в мужчинах женщины чувствуют интуитивно.