Ольга

В двенадцать ночи звонок в дверь. Ольга. В грязно-розовой курточке. Лицо землистое, отёкшее, причём левая половина его – более. Под глазами коричневатые синяки. Шапки нет, не смотря на морозы. Пьяненькая. По виду ничем не отличается от классических тусующихся на рынке нечеловекообразных  бомжих без-Образного вида. С ней какой-то мелкий, пьяный молодой бродяга ещё более без-Образного вида, чем она.

- Дай чего-нибудь поесть, хоть хлеба, - просит.

Даю два бутерброда, но домой не пускаю, причём уже давно, потому что всё время клянчит денег, пропивает их. Потому что давно уже потеряла совесть, человеческий облик и подобие. Пьяная приходит и не даёт никому покоя своей пустой хвастливой болтовнёй.  Может и украсть, что плохо лежит.

Откуда мне знать, что они будут ночевать здесь, на полу, на площадке, возле мусоропровода?! Что, когда выйдешь из квартиры, будут видны ноги лежащего на полу вниз животом человека? А Ольга с утра снова позвонит в дверь (будет как раз прощённое воскресенье) и, как всегда  смиренно, попросит какую-нибудь шапку, чтобы доехать домой в соседний городок, где у неё имеется законное двухкомнатное жильё?  Это потом уже, в последующие дни,  меня замучает совесть, что не накормила двоюродную сестру хоть чем-нибудь горячим. Не вынесла в подъезд, - как кошке или собаке…

Всё внутри у меня сжимается от вида этой небольшой и похудевшей женщины, пьющей без перерыва полтора года. Ведь ей всего сорок пять и, забыв свою пагубную страсть, она могла б ещё очень хорошо выглядеть.
- Оль, ну может в лечебницу ляжешь, в больничку?
- Была я там два дня. Сбежала.
- Оль, внучка ведь у тебя, занималась бы с ней.
При упоминании о Настеньке, лицо бомжихи светлеет. Оля улыбается и снова становится похожа на веселушку, которая так нравилась всем когда-то.
- О, щекастенькая уже! Лопочет что-то, - трогает себя за щёки, изображая щекастую внучку.

Даю денег – совсем немного – пятьдесят рублей. Точно знаю, что пропьют с дружком, но всё же говорю.
- Вот деньги, езжай домой, ладно?
- Да, да, поеду сейчас. Дай еще рублей десять.

Даю ещё десять и убегаю по делам. Убегаю прочь от созерцания этого чудища. И ещё - от совести своей, которая  постоянно мне нашёптывает, что я отрекаюсь от сестры, отмахиваюсь, как от назойливой мухи. Забегаю в открывшийся лифт и слышу, как сестра зовёт лежащего на полу, около мусоропровода.
- Эй…  вставай…  пошли!

Вечером звоню Ольгиной дочери и в который раз спрашиваю.
- Как помочь ей, Лен?
- Никак, тёть Наташ. Она говорит, что ей нравится такая жизнь и она не хочет ничего менять.



Ольга была хорошенькой. Будучи девочкой она была невысокой, худенькой, зеленоглазой хохотуньей с великолепными тёмными цыганскими кудрями. Умом большим не отличалась, но была непосредственна, всегда весела, любила песни, танцы, шутки, хорошую компанию – детские коллективные игры всегда были ей в радость. Училась очень средненько. Но чувство юмора было у неё отменное – всегда смешила нас, меня и свою родную сестру, до упада. Когда мы хохотали втроём – это были незабываемые моменты из детства и юности.

Первомайские демонстрации, полулегальный в советские времена церковный праздник Пасха, каникулы, походы с матерью и сестрой в гости к родственникам, игры во дворе с ребятнёй, катание с горки и прочие прелести детства, - всё доставляло ей удовольствие и детскую непосредственную радость.

Она рано созрела, оформилась, хоть и была стройненькой, невысокой. Мальчики проявляли к ней интерес, она к ним – тоже. Мать постоянно хвастливо посмеивалась в кругу родственников и знакомых: «Лёлечка у меня прелесть! Такая красавица!»  А попозже, когда та вошла в пору невест, открыто хвасталась: «У Лёлечки будет красивый и богатый муж!» Мать была во всём этом уверена, потому что легко относилась к жизни, без предрассудков. Для неё самой мужчины никогда не были проблемой. Имея двух дочек и испытывая неистребимую страсть к мужскому полу, колесила по стране, меняя место жительства с одного на другое в разных краях страны  в связи со сменой очередного мужа. А мужья её давно уже были из категории тех, что имели прописку в местах лишения свободы. Часто за решёткой оказывались красивые, даже талантливые мужики.  Насколько я помню из детства, были среди них очень интересные личности. Сначала временными папашами для девочек были воры, потом стали попадаться и севшие за убийства.

Наконец, семья, меняющая папаш как перчатки, осела у себя на родине. Переезды закончились. Девочки уже стали большими, закончили школу и поступили в ПТУ.


Оля стала учиться на штукатура-маляра. «Денежная работа, - увещевала её мать, питавшая так же слабость к дензнакам, - всегда будешь при деньгах!»

Очень быстро подвернулся муж для Олечки – проживали в одном доме. Простой парень, шофёр. Правда старше лет на десять.  «Шофёры много зарабатывают!» - вещий голос матери вновь раздавался откуда-то свыше. Хохотушка не успела оглянуться, как  была приручена крепким, искренне влюблённым парнем. Свадебка не заставила себя ждать.

Рождение сына.
Олечка расцвела. По-женски округлилась. Почувствовала свою женскую силу и власть. Поглядывания на неё мужчин стали, что называется, регулярными и аппетитными.

К тому времени муж, по увещеваниям Лёлиной матери, моей тётки, оказался не тем, кем, казалось бы, обещался стать. Зарабатывал не больше всех других шофёров. Выпивал. Кстати, и Олечка, под стать ему по природной своей наследуемой от отца склонности, пристрастилась к пивку и к водочке, к сигаретам. Да и собой не Ален Делон муж-то. Вот и давай моя тётушка настраивать дочь, что есть и получше мужички на свете. Что она большего достойна: в золоте ходить, в машинах разъезжать. Что надо, мол, пока молодая, как-то лучше устраивать свою жизнь. И уводила Олечку от мужа в поисках алмазной и золотой доли.
 
Подворачивались мужички. Да всё оказывались жидковатыми для такой красы писаной да умницы несказанной. Один такой при «живом муже» вдруг оказался папашей второго Олиного ребёнка – девочки.

Потом были переезды, попытки наладить жизнь то с законным мужем, то с разными другими - принцами. И каждый раз мать учила: «Оля, ты достойна большего! Оля, ищи денежного мужика и красивого!»

Мужики отыскивались. Да вот только обычно их самих приходилось кормить и содержать, а хотелось с точностью наоборот. Зато породы были кобелиной – той что надо Лёлечке.

Размолвка с мужем затянулась и стала хронической. В конце концов они расстались насовсем, хотя он любил  и всегда был готов простить. Но Оля вошла в раж. Её не удовлетворял «старый» муж по всем статьям. К тому времени выпить уже хорошо любила. Секс и выпивка – вот что было главное для смазливой пустоватой бабёнки. Дети росли сами по себе, - брошенные. Вот ещё  - заниматься с ними! Надо срочно богатую личную жизнь устраивать.

Мать тут как тут: «Оля, не продешеви!»
И Оля снова вышла замуж за наркомана-альфонса, а потом – за молодого человека без определенных занятий, от которого родила третьего ребёнка - сына.

И снова выпивки. Работа. Размолвки. Попытки иметь нормальную семью. Новая страсть - игровые автоматы.
Старшие дети уже большие. Мать умерла, оставив Олю без своей моральной поддержки и направляющей силы, хотя приоритеты жизни давно уже были чётко поставлены на полочки.  Тем не менее, без матери Ольга покатилась ещё быстрее.

Оля делает ремонты в квартирах и периодически уходит в запой. Кодируется. Раскодируется. Но эти промежутки всё короче и короче. Дома часто собирается сабантуй. Иногда непутёвая женщина уходит на несколько дней, оставляя семью, детей, дом, и где-то пропадает: тусуется в притонах. Младшие дети периодически голодают. Долги накапливаются, как снежный ком.
Возвратился из армии старший сын. Женился. И вот здесь началась семейная гульба по полной программе: Оля, её муж, невестка, сын, - просто праздник! Часто с внутрисемейными побоями и выяснением отношений. Отношения с последним мужем осложняются всё больше и больше. Оба напропалую ходят налево.

Оля едет на саночках  с безконечной горки. А тормоза давным-давно отказали. И Оле этот спуск доставляет неимоверное удовольствие.

Ольга постоянно врёт – и в большом, и в малом. Две её страсти теперь: мужики и выпивка. Раньше ещё были деньги. Но теперь, в постоянном пьяном угаре, кажется, до денег нет никакого дела. Забытье – вот что важно. Семья, дети, внуки в забвении. Квартира тоже.

Ольга хочет забыться от своей непутёвой жизни, схлопнуться в ничто. Она устала вкалывать, чтобы прокормить себя, детей и мужа. Чтобы выплатить все долги по квартплате и необдуманно взятые кредиты на покупку в дом вещей. Работа, работа, работа! А между тем, ей бы хотелось красивой, не тяжёлой жизни, ведь она достойна многого - аффирмация матери сидит глубоко в подсознании. Ольге хочется заботы о себе и любви. Хочется регулярного, вкусного, острого, ежедневного секса.

Не сужу и не осуждаю опустившихся алкашей, которых принято считать слабыми людьми. Это их выбор – не участвовать в том мракобесии, что творится в мире. Но в обмен на это они жертвуют своим человеческим образом и достоинством. Слабость ли это с их стороны – быть такими? Любая слабость, вывернутая наизнанку, может оказаться силой. Так же и наоборот. То, что в нашем мире считается слабостью, в мире ином может оказаться достоинством и преимуществом.

Быть бомжом – своего рода подвиг, отречение. Ой, не каждый способен на это. Оля и ей подобные, по-своему, честны перед жизнью: не делают хорошую мину при плохой игре. Но, естественно, я не призываю к такому «подвигу»: стать бомжом и пьяницей. Просто каждому своё. Сила духа, - не у всех она имеется в этом мире, так уж получилось.

А как же быть с Ольгой? Чем помочь ей, кроме молитвы?
Что стало с той чернокудрой хохотуньей!

Сколько таких Олек, Танек, Светок, Маринок на свете!?
Что творится с нами, люди???!!! Девочки!!!? Сестрёнки!!!?

Большая подраненая чайка летит над волнами океана. Кричит громко и надрывно. Тревожно на душе за неё. Накроет, поглотит её волна или воспарит птица над волной и преодолеет необозримую гладь океана?



2011 г.




**********


19.12.65. - 20.08.19.

Ольги не стало спустя восемь с лишним лет. Нет, она не смогла подняться, наоборот, катилась дальше вниз, хотя, ниже уже некуда. Сбитая поездом, она пролежала восемь дней в морге, пока полиция не нашла её родных...

Что чувствовала твоя душа, Оля, когда вышла из измученного тобой тела?...


___


 Солнышко сияет.
Леденец во рту.
Первомай ласкает
главную  страну.
Б`елены бордюры,
зелен`а трава.
Праздник всенародный.
Скачет детвора.
Третий класс окончен,
скоро лето, - пляж.
И смеётся мама –
яркий макияж.
«Бабочка  какая в
платьице-шифон!
Вырасту принцессой, -
встретится мне Он!
Будет жизнь, как сказка,
праздник, карнавал!»

Только кто-то властный
                п е р е т а с о в а л …

Лес большой, да разный,  много в нём дерев.
Ураганы, смерчи – лют, богат  посев.
Тонкие деревья поломало в щеп -
не окинуть взором горестный ущерб.

Засаднило сразу
в нескольких местах,
но давно неведом
за судьбину страх,
может, он запрятан
очень глубоко…
Только бы стопарик   
притаранил  кто!
Снова зацветают
маком  синяки.
За флакон сивухи
продаюсь с тоски.
Под балконом стылым -
кочевой ночлег…
Как зовут?...
                Кто родом?...
                Зверь иль человек?

Пьяная принцесса
с царством без границ.
Рядом прилепился
битый молью принц.

Бантики-скакалки,
яркая трава…
За бортом какая
счётом голова?

Тонкие деревья поломала жисть…
Будет, чем горнило адово топить…