Подари мне на память звезду...

Интервью с Марией Инге-Вечтомовой

     /Юрий Инге родился в 1905 году в Стрельне. После ранней смерти отца он остался единственным кормильцем для матери, брата и сестры, работал на заводе «Красный треугольник». Там же начал писать стихи. По словам Всеволода Азарова, Инге вступал в поэзию вместе с Семеном Бытовым, Михаилом Троицким, Александром Прокофьевым, Николаем Тихоновым. Основной период творчества поэта пришёлся на тридцатые годы: до войны вышли сборники «Эпоха», «Сердца друзей», «Точка опоры», «Биография большевика», «Город на Балтике». После объявления войны по ленинградскому радио несколько раз передавали его поэму «Война началась», присланную из Таллина. 28 августа 1941 года во время перехода эскадры в Кронштадт Юрий Инге погиб, находясь на корабле «Вальдемарас». Именем поэта названа улица в Кронштадте, библиотека в Стрельне, где существует музей Юрия Инге, а также сквер рядом с библиотекой.
      Елена Вечтомова  (1908–1989). Родилась в Казани. В 1930 году закончила историко-филологический факультет Ленинградского университета. Вела литературную консультацию в ленинградских журналах, писала стихи и очерки. В литгруппе журнала «Резец», где Елена Вечтомова вела литконсультацию, произошло знакомство будущих супругов. Елена Вечтомова провела в Ленинграде все 900 блокадных дней и ночей, работала военным корреспондентом. Вела активную деятельность в Комитете защиты мира, Золотой медалью которого награждена наряду с самой дорогой медалью – «За оборону Ленинграда». Именно Елене Вечтомовой принадлежит идея создания в стрельнинской библиотеке музея поэта Юрия Инге. Автор сборников стихов «Своими словами» (1939), «Улица звёзд» (1951), «Янтарное море» (1957),  «Звездопад» (1986). Выходцами литературного объединения «Радуга», которым руководила Елена Вечтомова, являются известные ныне поэты: А. Романов, А. Люлин, Ю. Оболенцев, Ю. Колкер (Англия) и многие другие.
        Мария Инге-Вечтомова. Родилась в 1965 году. Окончила филологический факультет Ленинградского университета. Работает редактором в петербургских печатных изданиях. Подготовила к выходу в свет книги Юрия Инге «Прошедшим дням последней данью» (2005) и «Слава балтийцев» (2005), книгу Юрия Мячина «Сон и явь балета» (2003). Автор ряда статей о литературе и театре. Сотрудничает с музеем Юрия Инге в Стрельне, Музеем блокады Ленинграда. Живёт и работает в Санкт-Петербурге./


Кирилл Козлов: Добрый день, Мария Сергеевна! Спасибо за согласие поучаствовать в этом важном для меня диалоге! Как известно, одна эпоха часто отрицает предыдущую, что приводит к катастрофическим последствиям. Поэтому сегодня мы поговорим об истории вашего рода, о славных его представителях, советских поэтах Юрии Инге и Елене Вечтомовой. Я думаю, что правильнее было бы начать с Юрия Инге. Скажите, когда вы впервые узнали о том, что являетесь потомком известного поэта? Какие чувства вы при этом испытали?

Мария Инге-Вечтомова: Здравствуйте, Кирилл! Я очень рада, что вы интересуетесь не только современной поэзией, но и поэзией Советской России; в частности, наследием Юрия Инге и Елены Вечтомовой. Самое интересное заключается в том, что я познакомилась собственно со стихами моего деда не дома, а в школе, классе в 6-м – 7-м, когда мы готовили, как тогда говорили, монтаж к одной из военных дат – честно говоря, не помню сейчас, какой именно. Мне в руки попалась книга лирики 40-х годов, в которой, в том числе, оказались стихи Юрия Инге! (Улыбается.) Я очень удивилась. А ведь было недостаточно прочесть просто стихи автора; нужно было прочувствовать настроение произведения. Как это важно стало для меня потом! Если говорить о том, какие эмоции были в тот момент испытаны, очевидно, стоит сразу же обозначить жанр, в котором работал Инге. Это были патриотические стихи – они очень хорошо читались и, соответственно, их было приятно декламировать. Конечно же, я испытала чувство гордости! Поэт, разговаривающий на, что называется, народном языке… мой родственник! (Улыбается.) А потом бабушка Елена Андреевна Вечтомова познакомила меня с книгой Юрия Инге, которая носила название «Опять с тобой». Вообще должна сказать, что с детства привыкла к тому, что в нашем доме постоянно говорили о литературе. Было совершенно обычным делом, если бабушка приходила домой вечером с букетом цветов; мы прекрасно знали, где она их получает и по какому поводу. Это было или выступление в какой-либо организации или литобъединение «Радуга». Для меня стало привычным то, что у многих людей ассоциировалось с избранностью. И это было действительно так. Писатели в советское время имели несколько иной статус, нежели сейчас.

К. К.: Значит, именно бабушка познакомила вас с «литературной кухней»?

М. И.-В.: Совершенно верно! Вообще я должна сказать, что она приняла огромное участие в моём воспитании, в развитии меня как личности. Я училась по очереди в нескольких школах; бабушку в праздники приглашали туда, и она рассказывала о поэзии и о жизни вообще. А ещё бабушка, как шутила моя мама, водила меня гулять по редакциям. (Смеётся.)

К. К.: Вот так! Ребёнку нужен свежий воздух, а вы с детства дышали пылью в кабинетах, где сидят странные люди?

М. И.-В.: Вот-вот! Сейчас я об этом вспоминаю с чувством наслаждения. Я побывала в журналах «Звезда», «Ленинград» и  других. Но всё-таки воздухом дышать удавалось! Например, во время зимних каникул мы ездили в Комарово, в Дом творчества. И вы знаете, это тоже стало своего рода нормой жизни, хотя сейчас, по прошествии многих лет, понимаю, что не каждый день и не каждому человеку посчастливится увидеть действительно выдающихся людей, да ещё и в таком количестве! (Улыбается.) В Комарово мне довелось познакомиться с выдающимся лермонтоведом Виктором Андрониковичем Мануйловым. Я очень хорошо помню, как ни странно, Льва Васильевича Успенского, который пытался проследить истоки нашей фамилии «Вечтомова». Он говорил, что она может быть образована либо от древнерусского «томить вече», либо от другого старинного выражения – «ставить вехи». Как было на самом деле, мы не знаем.

К. К.: Хорошо, что прогулки в Комарово – это именно впечатления детства, далёкие от реальности, от литературных баталий…

М. И.-В.: Да, это была такая интересная игра. Ещё очень хорошо помню, что там был какой-то особенный запах – ни в коем случае не больничный, а другой, санаторский. Помню столовую, помню отдельные картины… Отчётливо запомнился один устойчивый образ: бабушка всё время что-то пишет. Я даже однажды нарисовала её в профиль, сидящую, сконцентрированную на работе.

К. К.: Скажите, какую дату можно назвать началом образования жизненного и творческого союза Юрия Инге и Елены Вечтомовой?

М. И.-В.: Это было начало 30-х годов. Они встретились в журнале «Резец», где Елена Вечтомова вела литературную консультацию. Инге там печатал свои стихи. Затем они вместе отправились в творческую поездку по России; Елена Вечтомова сделала тогда в дневнике такую запись: «Ах, если бы жизнь шла так, как начинается!» Она всегда говорила, что считает началом их союза День Печати – тогда он праздновался 5 мая. К сожалению, им было отведено судьбой всего десять лет совместной жизни. Юрий Инге погиб в 1941 году. Вся последующая жизнь Елены Вечтомовой была ознаменована одной целью: сохранить в текущем времени и в будущем память о муже.

К. К.: Напрашивается очень личный вопрос. Но я всё же позволю себе задать его. Вы знаете, где они в последний раз встречались?

М. И.-В.: Это было в Стрельне. Стрельна – вообще знаковое место в жизни Юрия Инге. Он там родился; как будто бы много раз уходил оттуда и туда же возвращался. Теперь он обрёл там уже своё постоянное пристанище – действует музей Ю. Инге в библиотеке, названной также его именем . Всё это стало возможно именно благодаря трудам Елены Вечтомовой. Она просто брала из дома некоторые вещи, книги мужа и приносила их в будущий музей. И, конечно же, очень сильно переживала по поводу случившегося; даже сказала однажды, что «должна была погибнуть я, Юрка для литературы значит гораздо больше…». Это была очень красивая пара! Он – высокий, мужественный; она – миниатюрная, изящная. Вы можете сами взглянуть! (Демонстрирует фотографии из семейного архива.)

К. К.: (После паузы.) Благодарю вас! Я очень люблю смотреть фотографии прежних лет. Скажите, сколько с того момента удалось издать сборников стихов Юрия Инге?

М. И.-В.: Общими усилиями удалось издать, если я не ошибаюсь, четырнадцать сборников.

К. К.: Может быть, стихотворение?

М. И.-В.: Да, конечно! Вот, кстати, интересное стихотворение 1940 года:


            Нет, мне не надо провожатых,
            Речей вокзальной, суеты:
            Пусть представители пернатых
            Мне салютуют с высоты.

            Но не властитель поднебесья –
            Орёл, привыкший слышать гром,
            Парящий с царственною спесью
            Над императорским шатром.

            Не коршун, алчущий добычи
            У осаждённых крепостей,
            Трусливейший в породе птичьей
            Могильщик высохших костей,

            А птицы сумрачной печали,
            Подчас подобные друзьям,
            Что долго вились и кричали
            Вслед уходящим кораблям.

К. К.: Спасибо! Я тогда тоже позволю себе процитировать для наших читателей одно стихотворение Юрия Инге, точнее, первую часть триптиха «Золотой век»:

            Мне далеко до звания героя,
            И многое мне кажется мечтой,
            Но жизнь свою, нелёгкую порою,
            Не променяю в жизни ни на что.

            Частенько мне подсказывает разум –
            Дела твои пока невелики;
            Взгляни на них, вглядись холодным глазом,
            И сразу убедишься – пустяки!

            Но жизнь моя ещё не отзвучала,
            В ней каждый миг похож на зов к борьбе,
            Я в сотый раз берусь за всё сначала,
            Опять разочарованный в себе.

            Ошибок не избегну я, но следом
            Наступит зрелость сердца и ума.
            Цель предо мной. И всё же нет победы,
            Она, как гость, не явится сама.

            И в некий час, когда мне станет плохо
            И трудно будет справиться с собой,
            Мои друзья и вся моя эпоха
            Помогут новый выдержать мне бой.

            Мои пути, привалы, переправы
            Ещё трудней, суровей будут впредь,
            Но я грущу не о щедротах славы,
            А лишь о том, что должен умереть…

            Что в некий час придётся умереть…

М. И.-В: Спасибо, что вспомнили эти строки!

К. К.: Я поясню, почему прочёл именно это стихотворение. Здесь Юрий Инге предстаёт перед нами обычным человеком, с которым что-то происходит. И он говорит об этом искренне, ничего не утаивая от нас, даже непозволительный для него как для воина страх в душе. Я отметил для себя, что стихи, написанные в 1940-1941 годах, наполнены ощущением исхода. Инге как настоящий поэт предвидел своё будущее…

М. И.-В.: Я хотела бы добавить, что именно в эти годы Инге пишет более совершенные в профессиональном отношении стихи, работает с художественным образом. К сожалению, судьба не дала ему возможности освоить новый этап, к которому он вплотную подошёл. 

К. К.: А во время войны сборники издавались?

М. И.-В.: Издавались! Целых два! Это было в 1942 и 1944 годах. Произошло это, конечно же, с помощью всесильного Фадеева, который, разумеется, знал всё, что происходит в Ленинградской писательской организации. «Юрия Инге нет, но никто не видел его мёртвым.  Он сражается своим словом…» – такие слова прозвучали в предисловии к одному из этих сборников. Интонации, как вы понимаете, другой быть не могло, однако слова эти были тогда очень важны. Юрий Инге погиб, но его стихи дошли до Берлина! Это, согласитесь, немало!

К. К.: Конечно! Следующий важный момент: кого можно назвать наставником Инге? Я слышал, к становлению Инге как поэта имеет отношение Виссарион Саянов?

М. И.-В.: Ну, во-первых, нельзя забывать о том, что Юрий Инге вышел из литературной консультации всё той же Елены Вечтомовой! (Смеются оба собеседника.) А туда он попал из газеты завода «Красный треугольник». Затем, как вы справедливо отмечаете, обозначилась фигура Виссариона Саянова, который в те годы руководил молодёжной группой «Смена», а также Всеволода Азарова и некоторых других литераторов. При этом все они были примерно одного возраста – разница небольшая, в два-три года. Вообще Юрий Инге обладал пытливым умом и, находясь в постоянном поиске новых людей и ситуаций, действительно хотел участвовать в жизни своей страны, а не просто строить жизнь собственную. При этом нужно понимать, кем был Инге. «Я был вторично окрещён»; был Эрихом Альфредом, стал Юрием Алексеевичем. А фамилия осталась. И посмотрите, Кирилл, как распорядилась судьба: немец по происхождению защищал Россию от своих же соотечественников и погиб за неё! А за два месяца до его гибели по ленинградскому радио несколько раз прозвучала поэма «Война началась». Он прислал её из Таллина.

К. К.: Безусловно, он был человеком русским, по духу. Передо мной сейчас лежат два сборника – Юрия Инге и Елены Вечтомовой. Какие бы вы могли отметить точки соприкосновения между этими двумя поэтами?

М. И.-В.: Если говорить о многолетней перекличке в их совместном творчестве, то здесь, конечно, вечная тема любви друг к другу. Вот Инге окликает свою любимую жену из прошлого:

Возрастом горячим и строптивым
Смотришь ты из рамки много дней,
Вписанная, так сказать, курсивом
В строки биографии моей.

Как жилось тебе тут в одиночку,
Много ль было радостей и бед,
Бегала ли за угол на почту,
Писем дожидалась или нет?

          А вот Елена обращается к Юрию:

Куда ни кинешься – твоей любви защита,
Любви настойчивой неистребимой след.
Широкий свет – окно тобой раскрыто.
Ты хлеб нарезал… Но тебя ведь нет!

Это как строки из ненаписанного письма… У Инге, конечно, ещё звучит тема любви к сыну, хотя поэт не успел, как вы понимаете, увидеть его взросление. «Когда сынишке будет двадцать – / Хочу дожить до этих пор…». Увы, не сбылось.

К. К.: Какое, на ваш взгляд, занимает место в истории советской литературы поэзия Юрия Инге?

М. И.-В.: Вы знаете, мне даже доводилось сталкиваться с мнением, что Инге является одним из родоначальников советской патриотической поэзии. Я наткнулась на такое мнение в Интернете и была крайне удивлена. Мы не будем сейчас ни соглашаться с этим мнением, ни опровергать его. Но оно есть. При этом даже некоторые литературоведы не знают о поэте Юрии Инге – потрясающий парадокс! Неизвестный родоначальник советской поэзии! Может ли быть такое? На самом деле, мне кажется, всё довольно просто. Здесь мы сталкиваемся с известной всем проблемой: у нас всегда существовали и будут существовать громкие имена. Потому что каждое такое имя – символ определённой эпохи или поколения. Почему, например, все знают Ольгу Берггольц как блокадного поэта, но никто не знает других? А ведь они были! В России всегда рассуждают так: «Ну, есть у нас один поэт, есть другой. Куда нам больше?». Таким образом, многообразие литературной мысли впихивается в некий ограниченный «адаптированный курс». И – все счастливы!

К. К.: Политикам есть, кого процитировать, «исследователям» есть, о ком писать, школьникам – есть, кого учить… Чего же боле? Абсолютно с вами согласен! Скажите, вы часто думаете о том, что вашему деду, будь он сейчас жив, не понравилось бы увиденное им?

М. И.-В.: Не понравилось – это мягко сказано! Можно много говорить про искажённость тех или иных эпох, но трудно отрицать тот факт, что наши бабушки и дедушки верили в определённую идею. Именно это позволяло им до конца выполнять свой долг и быть честными не только перед самим собой, но и перед последующими поколениями.

К. К.: Я очень хорошо помню своего деда Вячеслава Балашова. Его тоже давно нет на свете. Он свято верил в идеалы коммунизма и не мог их предать до самой смерти. Я против революционного пути развития, но, откровенно говоря, часто возникают мысли, что в современном обществе вообще нет никакой идеи – в созидательном смысле. А затем начинаю самого себя переубеждать…

М. И.-В.: Этот вопрос как раз относится к проблеме писателей «второго сорта». Ведь настоящий писатель несёт эту идею, верно? Поэтому, чтобы её вовсе не было, проще забыть его – исключить из уравнения.

К. К. Мария Сергеевна, вы с детства воспитывались на образцах качественной литературы. Я просто не поверю, если вы скажете, что не интересуетесь современной поэзией. Что вы можете сказать о ней?

М. И.-В.: Конечно же, я наблюдаю за развитием современной поэзии. Вы знаете, я хотела бы в первую очередь отметить, что поэзия – современная и любая другая – подразделяется тематически. Кстати, именно обращение пишущих людей к той или иной теме является исчерпывающей характеристикой происходящего. Современные темы вам прекрасно известны. Но главная беда, на мой взгляд, в том, что сегодня любой человек может издать книгу. Тем ответственнее задача читателя – отделить зёрна от плевел. Страшный парадокс заключается именно в том, что на голодный желудок пишется лучше и содержательнее. И потом – всё та же Идея. Если она есть, есть Поэзия. Если её нет, поэзия становится лишь средством самовыражения и не более того.

К. К.: Мы стоим на пороге 65-летия Победы . Скажите: как, на ваш взгляд, донести сегодня до молодого человека смысл пройденного нашими предками пути?

М. И.-В.: (Задумчиво.) Хотела бы я знать ответ на этот вопрос. Могу сказать одно. Когда я прихожу в школы и рассказываю детям о блокаде, то пользуюсь всё теми же дневниковыми записями бабушки, показываю какие-то вещи, предметы того времени. По-другому, наверно, никак.

К. К.: Какова реакция?

М. И.-В.: Как правило, слушают с интересом. Но дело в том, что этим нужно заниматься не два раза в году – в День снятия блокады и в День Победы. Нужен комплексный подход к освещению нашего прошлого. А как это возможно, если в старших классах всего два часа литературы в неделю? И многие, кстати, считают, что это много!

К. К.: Скажите несколько слов о ваших детях – следующем поколении Инге-Вечтомовых.

М. И.-В.: (Улыбается.) С удовольствием! У Юрия Инге есть стихотворение, в котором звучат такие слова: «…И мой великий правнук закончит дело, начатое мной». Мы очень надеемся на это! Я полагаю, что мои дети неплохо знают русскую поэзию, хотя мне всегда кажется, что читают они мало. (Улыбается.) Ну и потом – нельзя забывать о действительно напряжённой школьной программе. Помимо этого мы ещё сознательно нагрузили их специальным обучением в музыкальной школе, чтобы не оставалось времени на безыдейность.

К. К.: Мария Сергеевна, спасибо вам большое за этот разговор! Сегодня я ещё раз смог утвердиться в мысли, что каждый из нас должен продолжать идти избранной дорогой, с какими бы трудностями не пришлось столкнуться. Я бы хотел попросить вас прочесть напоследок стихотворение Елены Вечтомовой.

M. И.-В.: Спасибо, Кирилл! Желаю вам всего самого доброго! Я прочту стихотворение Елены Вечтомовой, в котором она запечатлела себя и Ю. Инге :

          И месяц был над головой,
          Как в восемнадцать лет.
          И автоматчик постовой
          Нам усмехнулся вслед.

          И через город весь – пешком,
          Не замечать мороз,
          Смотреть – как порошит снежком,
          Как ветер вдруг до слёз…

          Не знать, куда с тобой идём,
          Увидеть край земли,
          Где только мы с тобой вдвоём,
          Нева и корабли.

          Пусть рассекут прожектора
          Клинками облака.
          …Нет, это было не вчера,
          Не в давние века,

          Но в самом деле, но – сейчас,
          Для каждого из нас
          Такая нежность губ и глаз
          Сегодня. В первый раз.

                2010