Вдох 41-50

***
...Мелкий дождь превратил спуск по склону в опасное мероприятие. Время от времени ботинки скользили вниз, и юноше приходилось цепляться руками за ветви кустарников и деревьев. От частых посадок на землю штаны стали тяжёлыми.
Через некоторое время его взору открылась широкая долина, в центре которой стоял изъеденный ржавчиной кузов небольшого автобуса, который заставил вспомнить старый фантастический боевик с пейзажем после ядерной катастрофы...
Гарик осмотрелся вокруг и дёрнул ручку двери. Та поддалась с диким скрежетом, и юноша заглянул внутрь.
От сидений остался лишь металлический каркас. Под креслом номер два лежала стопка пожелтевших газет, кое-где поднимались слабые ростки травы, а на руле висело огромное осиное гнездо, заметив которое Гарик тут же толкнул дверь и поспешил прочь.
Преодолев небольшой овраг, юноша увидел крыши посёлка. Попетляв по переулкам под сопровождение вертевшейся в голове песенки колобка, он остановился у знакомого забора...
Недоумевая, Гарик протянул руку к калитке и услышал голос Саши. Через мгновение тот вышел из-за угла и вскрикнул:
– Освободился уже?
– Откуда?
– Рабочий день закончился? Ты чего? – бросил он странный взгляд на товарища.
– Что всё это значит?! – срывающимся голосом спросил Гарик.
Зазвонил телефон, и Саша, посмотрев на экран, отдал его приятелю со словами:
– Твой работодатель.
– Да, – ответил юноша, поднеся трубку к уху.
– Как ты?
– Что? Куда вы исчезли?
– Как ты? – повторил Михаил Рустамович и Гарик почувствовал, что земля, вздрогнув, побежала куда-то из-под ног. Пытаясь сохранить равновесие, он махнул руками и неожиданно понял, что сидит на траве перед неподвижным палочником.
– Ты о чём задумался? – спросил хозяин, стоявший рядом.
– А? – попытался собраться с мыслями Гарик. – Как я здесь оказался?
– Работать пришёл, – усмехнулся Михаил Рустамович. – Не помнишь? Привиделось чего?
Юноша пожал плечами и поднялся.
– Осталось тринадцать?
– Уже со счёту сбился? – съязвил мужчина. – Тринадцать. Иди домой, – после чего наклонился к насекомому.
«При-ви-де-лось», – про себя передразнил его Гарик и зашагал к выходу, вытирая со лба капли закончившегося дождя...
Саша возился во дворе с кроватью – что-то закручивал гаечным ключом, что-то подбивал молотком.
– Это моя? Сломалась? – спросил Гарик.
– Нет. Но такая же. Переезжаю во двор. Буду спать под открытым небом. Если хочешь, присоединяйся.
– А Оксана?
– Она у родителей.
– Поссорились?
– Наверное, так.
– Надеюсь, не из-за меня?
– Нет, конечно. Вернётся через пару дней. Не в первый раз... Подержи-ка здесь.
Гарик помог другу собрать кровать и отнести под навес из винограда.
– Ты из-за неё собираешься здесь ночевать?
– Почему ты так решил? – разгибаясь, Саша недовольно посмотрел на Гарика.
– До этого же в доме спал.
– Не всегда. Я люблю спать на свежем воздухе, а Оксанка – нет. Насекомых боится.
– Понятно... Я всё же лучше в доме буду.
– Как хочешь. Ужинай тем, что найдёшь в холодильнике. А мне нужно к дяде Мише зайти...
Съев тарелку слипшихся холодных макарон, Гарик направился в комнату. Вздохнув с облегчением, он прилёг на свою кровать и готов был уже погрузиться в объятия Морфея, но странный стук прогнал сон прочь. Сначала он раздался справа, словно кто-то несколько раз сильно ударил по стене молотком, причём с такой частотой, чтобы создать у слышащего впечатление, будто стук адресован ему. Затем он перебрался на противоположную стену, подобно тому как мелодия переливается из одного наушника в другой. Наверное, поэтому Гарик решил, что у него слуховые галлюцинации и заткнул уши.
Стук прекратился. Но тишина не была долгой. Её нарушила неразборчивая фраза, произнесённая шёпотом. Неизвестно почему, но юноша был уверен, что она могла принадлежать только фантому. Хотя если бы Гарика попросили отбросить все посторонние ощущения, то с таким же успехом он принял бы её за собственную мысль.
Юноша вскочил с кровати. Стучали теперь по всем стенам по очереди и по каждой лишь один раз, не серией. Сначала по трём в одном направлении, через короткую паузу по четвёртой и обратно. Темп постепенно нарастал, и вскоре система неизвестного шутника растворилась в полнейшем хаосе.
Гарик ринулся к двери, но голос фантома остановил его:
– Изнутри!
Обернувшись, Гарик успел заметить слабое движение за изголовьем кровати.
– Какого чёрта вам нужно? – прокричал он.
Скрывшись в воздухе, фантом засмеялся и спросил:
– А как вы думаете, кто я? Могу я быть вашей мыслью или, наоборот, вы – моей? Что для вас страшнее? Христиане предпочитают встретить ангела, нежели беса. Но вы ведь не рьяный последователь христианства? Кого хотели бы увидеть вы?
– Никого! – ответил Гарик. – Перестаньте преследовать меня! И ваши фокусы... бросьте!
– Вам не понравился стук вокруг? Один монах был очень впечатлён им...
– Зачем всё это? – взмолился юноша. – Что вы хотите от меня?
Но ответа не последовало. Скрипнув, хлопнула калитка, и через минуту зашёл взъерошенный Саша, вокруг которого, казалось, кружились мириады белых искр:
– Где он?
– Кто?
– Дядя Миша. Не заходил?
– Нет. А что случилось?
– Будем надеяться, что ещё ничего, – он сел на кровать и обхватил голову руками. – Дяди Миши дома нет. Вместо него столкнулся там с Князем. Ищет он его. Сказал, что дядя Миша обозвал чуркой его дальнего родственника. Теперь хотят разобраться...
– Было бы с кем...
– Я поговорил с Князем, он пообещал не трогать его. Но надо найти его раньше их. Предупредить, чтобы держал себя в руках, иначе и Князю нагрубит... Я пойду. А ты, если придёт, задержи его здесь, – сказал Саша, поднимаясь.
– Хорошо, – ответил Гарик и, выждав, пока хлопнет калитка, робко спросил: – Вы ещё здесь?
Никто не ответил, и юноша, чтобы не заснуть и пропустить появление дяди Миши, решил посидеть во дворе, на той самой койке в тени винограда.
Солнце медленно падало за горизонт. С гор подул свежий ветер. Откуда-то доносились обрывки песни какой-то поп-группы...
Осмысливая всё происшедшее с ним за последнее время, Гарик склонялся к тому, что пора менять место работы. Но обещанная сумма будто смеялась над всеми его страхами и не позволяла принять окончательное решение.
– Сань! – за забором стоял дядя Миша.
– Заходите, он скоро будет. Просил, чтобы вы подождали, – Гарик вышел навстречу.
– Что, понадобился? – хмыкнул мужчина, и юноша почувствовал запах алкоголя. – А где он сам?
– Вас ищет.
– Что случилось?
– Он вам сам расскажет.
– Пусть тогда ко мне зайдёт и расскажет, – дядя Миша повернулся, собираясь уйти.
– Стойте! Вам нельзя! – растерялся юноша.
– Что нельзя? Нельзя сидеть и ждать, непонятно чего. Собеседник-то из тебя никудышный. Сашка – это другое дело. С ним можно и посидеть. А с тобой? О чём разговаривать будем?
– О том, как я из кустов выпрыгнул.
Мужчина смерил Гарика недоверчивым взглядом, а после улыбнулся:
– Это же не ты был! Ладно. Сашка по пустякам не просит... Оксанка у родителей? – спросил он, подходя к койке и, получив кивок в ответ, присел. – Так-так... Ну, рассказывай.
– Вы были в бункере?
Улыбка сошла с лица мужчины.
– Кто тебе сказал? – рявкнул он. – Старик?
– Да, – подумав, ответил Гарик.
– И что он тебе сказал?
– Что может показать дорогу.
Дядя Миша хмыкнул и надолго замолчал. Затем вскочил и несколько раз прошёлся вдоль койки с напряжённым выражением лица, после чего откашлялся и снова сел:
– Врёт он всё. Не нашёл я никакого бункера... Подходит ко мне недавно один мужик и просит закурить. А я ведь не курю, если ты заметил. Ну, я ему так и ответил, а он мне...
– А что там? – перебил его Гарик.
– Где?
– В бункере.
– А ты там не был?! А говорил, что был! – воскликнул мужчина.
– Ничего я не говорил!
– Перебил ты меня... Я всё побережье исколесил. Попутчики разные попадались...
Поняв, что дальнейший разговор будет лишён всякого смысла, Гарик опустился на корточки. По асфальту бежал красный клоп-солдатик, часто останавливаясь, словно заблудился и теперь искал ориентиры. Ветер стих. А монолог дяди Миши превратился в редкое и тихое бормотание, сопровождаемое вздохами.
Вернулся Саша, и Гарик поспешил в дом...

***
...Мария Петровна курила на кухне и мычала под нос какую-то мелодию. Кулаков поздоровался и приготовился выслушать её, но та не обратила на него никакого внимания. Удивившись, Виктор прошёл к себе, но через мгновение улыбнулся, услышав сзади своё имя.
– У тебя есть минутка?
– Конечно. Заходите.
– Какая вонь! – соседка отшатнулась и зажала нос.
– Что с вами?
– Как же?! Пахнет, словно из сливной ямы! – возмутилась она.
– Может быть, это? – Виктор показал на стоявшее на столе блюдце с сероватой кашицей.
– А что это?
– Лекарство. От микробов... и прочего...
– Чеснок? – уточнила Мария Петровна и, подняв блюдце, так скривилась, что Виктору почувствовал себя виноватым. – Я с детства не выношу его запах... Какой кошмар! Пожалуй, я зайду поболтать к тебе в следующий раз, когда вылечишься... Кстати, чем болеешь? – спросила она, переступив уже порог.
– Так... Нервишки шалят...
– Надо же... Странное лекарство... Я вот о чём подумала... Ты ведь не будешь против, если мы съедем из города?
– На лето? Хорошая идея. Свежий воздух всем необходим.
– Нет, навсегда. Мы решили продать свою часть квартиры.
– А-а... – Кулаков замешкался. – И покупатели уже есть?
– Ещё нет, но в агентстве мне сказали, что найдутся в короткие сроки. Ты ведь не сможешь выкупить нашу часть? А от города мы устали. Хочется поближе к природе... Ты не возражаешь?
– Не возражаю.
– Ну и хорошо, – улыбнулась Мария Петровна и добавила полушёпотом: – Я найду тебе замечательную соседку!
Закрыв дверь, Виктор перемешал кашицу деревянной палочкой и сел за компьютер. Почтовый ящик был пуст, из новостей ничто не заинтересовало, и Кулаков решил вздремнуть, но из коридора донёсся громкий вой. Виктор выскочил из комнаты и увидел склонившуюся над тумбочкой Марию Петровну. Прижимая руку к груди, она повторяла, всхлипывая:
– Степан! Стёпа!
– Вы чего? Что случилось?
– В больнице... Машина... сбила... Нога сломана... – сообщила она, часто вздыхая.
– Ну, это не страшно, – попытался утешить её Виктор и побежал на кухню за водой.
Вернувшись со стаканом, он усадил соседку на стул. Та попросила достать из сумки валидол и долго не могла успокоиться. Кулаков предложил вызвать скорую, но Мария Петровна отказалась, а через некоторое время засобиралась к мужу в больницу, не желая и слушать возражения Виктора...

***
...Всю дорогу он пытался вспомнить свой сон, но ничего не получалось. Аслан уже сидел у палатки. Из-за его тёмных очков на носу Гарику показалось, что мужчина спит. Подойдя к нему почти вплотную, юноша громко хлопнул в ладоши. Аслан равнодушно повернул голову и хлопнул в ответ, после чего сказал:
– В следующий раз попробуй хлопнуть одной ладонью.
Он вынес из палатки детский металлический совок зелёного цвета и синее ведро.
– Вскопать весь участок? – спросил Гарик, решив, что сразу же уйдёт отсюда, если ответ будет положительным.
– Не угадал! – улыбнулся Аслан. – Пойдем, покажу, – он направился в сторону, противоположную главным воротам. – Здесь, – мужчина остановился в нескольких метрах от забора, и поставил на землю ведро с совком.
Гарик молча ожидал дальнейших указаний, но Аслан развернулся и собрался было идти.
– Подождите, а что делать-то? – остановил его юноша.
– Что хочешь. Если угадаешь, получишь бонус – выходной.
– Угадать, что делать?! – уточнил Гарик. – И как я узнаю, что угадал?
– Мы тебе сообщим, – сказал Аслан и ушёл.
Первые полчаса юноша рассматривал выданный инвентарь и негодовал на Михаила Рустамовича и его помощника, возмущаясь изощрённым способом издевательства. Потом, сравнив себя с героем из одной известной сказки, он нашёл некие преимущества своего положения в виде ведра и совка. И тут же подумал, что они могли играть отвлекающую роль...
Теряясь в догадках, Гарик сел на перевёрнутое ведро и, бросая совок в землю между ботинок, попытался найти логически вытекающее действие из предыдущих занятий.
«Слепой сторож, шепчущий дворник, пастух... Какой пастух? Ведро... совок... У сторожа не было вообще ничего. Слепому и не нужно... Дворник был с кистью, мастерком и металлическим ведром... Что-то шептал... Сторож следил за землёй. Пастух – за палочником, которого достали из банки, а её – из этого ведра... Ну, и какая логика? Если есть инвентарь, значит – не слепой, то есть должен что-то делать, а не сидеть на одном месте. Когда был дворником, то собирал в ведро мусор. Но оно было другим, а в этом принесли банку... В нём же ничего нет?» – он поднял ведро и заглянул в него, а потом внимательно осмотрел то место, где оно только что стояло … – «Аслан положил в него совок, когда пришли сюда! И что? Он должен лежать там целый день, а я смотреть на него? Нет. Я не слепой. Или слепой? Совок... Детский... Издеваются... Есть что-то общее с мастерком... Сфера применения... Какая здесь сфера применения?! Не то... Мастерком собирал землю, а совком? Если он должен лежать в ведре, что будет собирать? Тишину? Хм... А мне что делать? Сторож, дворник, пастух... Сторож... дворник... пастух... Грузчик, пахарь, садовник... Да кто угодно! Это же бред! Бред...»
Сзади донеслось настойчивое покашливание, и он понял, что сейчас услышит голос фантома.
– Я вам не помешал?
– Нет, присаживайтесь, – съязвил Гарик.
– Спасибо, но боюсь не остаться не замеченным.
– Боитесь?! – осмыслил он сказанное фантомом.
– Так будет удобнее для всех.
– Удобнее? Видимо, на меня это не распространяется...
– Отнюдь. Неизвестно, кто был бы на моём месте...
– Зачем вообще кому-то быть? Я должен сойти с ума? Или уже сошёл?
– Таковы законы вселенной, – ответил фантом и добавил голосом старичка, приютившего Гарика на ночь в видении: – От себя не убежишь.
– Внятного ответа от вас всё равно не получить, – вздохнул юноша.
Раздавшийся негромкий смех стал быстро отдаляться и скоро вовсе стих...
Солнце начинало припекать, и на мгновение Гарик представил себя на раскалённой сковороде. При этом юношу удручало не столько то, что медленно, но верно он превращается в пепел, сколько равнодушие остальных. Ведь все вокруг знают об этом, но молчат, лишь тихо посмеиваются, несут всякий вздор и чего-то ждут от него. Но разве он может что-то сделать? И кто эти все? Не на своих ли они сковородах, которых также не замечают? Или они не люди? Может, их вообще нет? Есть лишь он – навязчивый фантом, а они – его оболочки... И Гарик тоже... Но зачем фантому разговаривать со своей оболочкой? И почему он всегда прячется?
Все эти вопросы родили в сознании юноши смутное ощущение того, что следует предпринять.
– Что делаешь? – перед ним возник Аслан.
– Тишину ловлю – немного замешкавшись, ответил Гарик.
– Хорошо. Угадал. Придёшь послезавтра.
Юноша с недоверием посмотрел на мужчину:
– Это шутка?
– Нет. Иди домой.
– А если бы я ответил что-то другое? Всё равно бы угадал?
Аслан улыбнулся:
– Не знаю. Нет никакого если...

***
...Он не любил метро в часы-пик. Ведь кажется, что всё, уже никто не сможет зайти в вагон, потому что он не резиновый, и набит пассажирами до предела, но на следующей станции в открытые двери вваливается ещё несколько желающих уехать, причём обычно не самые худые. И хотя никто не выходил, они чудесным образом вмещаются в вагон, подвинув при этом втроём или вчетвером всех остальных. Становится тяжело дышать, и уже не понимаешь, в какую часть вагона тебя занесло течение. На следующей станции история повторяется, и начинаешь сомневаться: а, может, резиновый?
Но особенно не любил он метро в эти часы летом, когда ко всему прочему добавлялся чужой пот, стремившийся во что бы то ни стало сменить своего хозяина...
Остановив рукой смыкающиеся двери, Виктор выскочил из вагона. У мраморной колонны громко спорили две немолодые женщины.
– Хватит! Слушать вас не хочу! Вы в своём уме?! – кричала одна, что повыше, с короткой стрижкой и огромным камнем в перстне на среднем пальце, который чеканил её каждое слово по замысловатой траектории.
– А как же я его найду? – спрашивала вторая в чёрном платке.
– Никак! – вскрикнула первая и ринулась к эскалатору.
Заметив любопытство Виктора, женщина в платке перегородила ему дорогу:
– Может быть, вы сможете мне помочь?
– Чем? – Кулаков напряжённо посмотрел в её почти чёрные глаза.
– У вас есть крестик?
– Что? – не понял мужчина.
– Нательный. Носите?
– А-а... – с облегчением произнёс Виктор. – Нет, не ношу, – и был оставлен в покое.
Он поспешил вслед за первой женщиной, обогнал собравшуюся у входа на эскалатор толпу и к своему удивлению обнаружил, что прямо перед ним, через свободную ступеньку, стоит она, время от времени поправляя свой перстень. Женщина что-то причитала, и до ушей Виктора долетали обрывки какой-то абракадабры, показавшейся ему неким заклинанием.
Кулаков обернулся и увидел привычную вереницу человеческих лиц, каждое из которых находилось в своём собственном мире, никак не пересекавшемся с мирами других...
– Чесноком надо голову мазать!
Виктор повернулся к странной женщине. Та только что поправила перстень и продолжала бубнить заклинание. Однако Кулаков был уверен, что это сказала именно она. Не отважившись переспросить, он перевёл взгляд на соседний эскалатор и усмехнулся – кто-то в красном платке спускался вниз...
Когда подъём закончился, Виктор решил не обгонять женщину, а следовать за ней, пока она не сойдёт с его маршрута. Стеклянные двери, переход, ступени на улицу, светофор, переход через дорогу, поворот в переулок, ещё один, здание, где располагалась компания Блаженко, второй этаж...
Её бормотание прекратилось лишь в приемной. Кивнув секретарю, она ушла вглубь длинного коридора, край которого терялся в темноте, а Виктор остался ждать заказчика на диване.
Повсюду на розовых стенах висели изображения плодов цитрусовых с преобладанием лимонов, благодаря чему Кулаков вспомнил название фирмы – «Цитрон».
Николай Петрович появился из того же коридора в сопровождении толстого персидского кота рыжей окраски на длинном поводке.
– Знакомьтесь, это Базилио, – сказал Блаженко. – Он вас сейчас обнюхает, а если не понравитесь, то может и... Базя! Перестань!
Кот с диким рёвом вцепился когтями в ботинок Кулакова и уже открыл пасть, чтобы вонзить свои клыки в ногу Виктора, но Николай Петрович вовремя дёрнул поводок, и обратился к девушке на ресепшн:
– Анастасия, заберите его! Дайте ему что-нибудь! – после чего улыбнулся Виктору: – Такой реакции мы ещё не видели. Что у вас с ботинком?
– Кажется, в порядке... – стиснув зубы, ответил Кулаков, оценивая размер следов от когтей.
– Ничего, – продолжая улыбаться, произнёс Блаженко. – Всего лишь ботинок... Пойдёмте.
Подчинившись приглашению, Виктор направился вслед за Николаем Петровичем, предполагая, что сейчас увидит край тёмного коридора. Однако Блаженко остановился у первой двери с оранжевой девяткой посередине.
Через мгновение они оказались в пустой маленькой комнате с двумя креслами в центре, обитыми зеленоватой материей.
– Присаживайтесь, – сказал Блаженко и, достав из внутреннего кармана пиджака конверт, плюхнулся в одно из них. Закинув ногу на ногу, он постучал конвертом по колену и произнёс: – Ваша зарплата.
Кулаков кивнул.
– Вы не рады? Вполне приличные деньги, кстати... – Николай Петрович зевнул, успев закрыться конвертом, а потом помахал им, как веером. – Что-то вы сегодня чересчур молчаливы. У вас всё хорошо? Или расстроились из-за Базилио?
– Нет, я... – раздавшийся стук не позволил Кулакову закончить фразу.
– Николай, я ухожу! – с раздражением сказала появившаяся в дверях Маргарита.
Заметив Виктора, она поздоровалась с настолько искренней улыбкой, что Кулакову почему-то стало стыдно.
– Одну секунду, Маргарита, – выражение лица Блаженко сменилось на растерянное. Он вскочил, сунул конверт в руки Виктора и, протараторив: – Я с вами свяжусь. Выход найдёте, – выбежал из комнаты.
Оставшись в одиночестве, Кулаков пересчитал полученную сумму, улыбнулся и хотел подняться, но рука упёрлась во что-то твёрдое и гладкое. Посмотрев на подлокотник кресла, Виктор обнаружил толстый газетный свёрток с двусмысленным заголовком: «Экзорцизм по-советски». Не найдя внятного объяснения тому, как он не заметил его раньше, Кулаков стал аккуратно разворачивать пожелтевшую газету. Внутри оказалась стопка бумаги с неким текстом.
Неожиданный громкий кашель заставил Виктора дёрнуться. Вокруг никого не было, но страницы уже выскользнули из руки и разлетелись по всей комнате. Мужчина бросился собирать их, однако это с трудом получалось. Сначала показалось, что страниц стало гораздо больше, а потом возникло ощущение, что их количество ничуть не уменьшается, несмотря на все усилия Кулакова.
Натыкаясь взглядом на незнакомые термины, Виктор лихорадочно сгребал бумагу в кучу. Но одна из страниц заставила его остановиться.
«Ваше внимание приковывает к себе окружающая видимость, созданная из внутренней неудовлетворённости. Из последней состоит не только ваша реальность, но и вы сами. Неудовлетворённость направлена как вовне, так и вовнутрь, на саму себя. Именно поэтому всякая вещь в любой момент может с лёгкостью выскользнуть из ваших рук и вам придётся потратить самое ценное, что есть у вас, на розыск беглянки. Но даже если окажется, что вам стоит лишь нагнуться, чтобы подобрать эту самую вещь, то, как только вы возьмёте её в руки, она преобразится спустя мгновение и станет совершенно иным предметом, отражающимся в вашей душе безразличием и остывающими воспоминаниями, связанными с этой потерянной навсегда вещью.
Впрочем, ваши руки стали пусты ещё до вашего рождения, а возможно именно в этот день, и вам теперь ничего не остаётся, как гоняться за собственными миражами.
«Но разве нет никакого выхода?» – спросите вы. Есть только вход, подобный каменной скульптуре среди могил. Сможете ли вы стать ею?»
Далее текст обрывался. Нумерация страниц отсутствовала, и Виктор вытащил наугад другой лист со странной таблицей, в ячейках которой были лишь римские цифры. Он потёр свой нос и продолжил собирать бумагу.
Через какое-то время Кулаков, наконец, поднял последнюю страницу. С одной стороны на ней не было ничего, кроме трёх крупных иероглифов посередине, а с другой – небольшой абзац:
«Вот, вы собрали, что хотели и читаете последние, как вам кажется, строчки неизвестного автора, но кто постучит сейчас в дверь...» – Виктор с опаскою оглянулся, – «... и спросит...»
В дверь действительно постучали, и Кулаков лихорадочно сунул лист в стопку. На пороге стояла та самая женщина, за которой он шёл от метро.
– А... Что вы здесь делаете? – спросила она в замешательстве.
– Я с Николаем Петровичем здесь беседовал...
– С кем? – женщина сощурилась.
– С Блаженко.
– А кто это?
– Вы меня разыгрываете? – улыбнулся Виктор. – Должности его я не знаю, но, наверное, он не рядовой работник в вашей компании. Во всяком случае, Маргарита хорошо его знает.
– Какая ещё Маргарита? – возмутилась женщина. – Что вы выдумываете? А это что? – она выдернула из рук Кулакова стопку, бегло пролистала её и процедила сквозь зубы: – Так... Кто вас пропустил сюда?
– Анастасия, кажется, – Виктор вспомнил своего директора школы и подумал, что если женщина и сейчас удивится, то...
– Анастасия, – хмыкнула она и устремилась к двери.
Кулаков побрёл следом в надежде, что секретарь всё объяснит и избавит его от общества этой особы.
Но за стойкой ресепшн сидел мужчина в чёрной форме.
– У нас секретарь Анастасия работает? – спросила женщина.
– Нет, – помотал тот головой.
– А Блаженко Николай Петрович?
– Из какого отдела?
– Любого.
– Сейчас... – охранник неторопливо открыл толстый журнал и долго изучал его страницы, время от времени морща свой мясистый нос. – Здесь не значится. Может, новенький?
– Ну, понятно, – протянула она. – А почему вы его пропустили? – женщина указала ладонью на Кулакова.
Мужчина в чёрной форме кинул недоуменный взгляд на Виктора и хмыкнул:
– Я его не пропускал... Вообще впервые вижу.
– Тогда почему он здесь?!
Охранник поднялся из-за стойки и с высоты двухметрового роста посмотрел на женщину.
– Марина Петровна, – выдохнул он, – вы бы занялись своими швабрами. Пусть каждый делает то, за что ему платят... – и, подумав, добавил: – А с этим человеком мы сейчас разберёмся, вы не волнуйтесь.
Марина Петровна поджала нижнюю губу и, бросив: «Знаете, Сергей...», скоро исчезла в длинном коридоре.
Охранник достал откуда-то снизу пластиковую бутылку с водой, сделал несколько глотков и сказал:
– Ну, что молчите? Рассказывайте, как вы сюда проникли.
– Даже не знаю... – начал Кулаков. – На вашем месте сидела девушка, Анастасия. Я пару минут подождал Николая Петровича на этом диване... – он жестом указал назад, но, заметив в глазах собеседника иронию, повернулся – дивана не было. Нервно осмотревшись, Виктор понял, что находится в совершенно другом помещении – стены были пусты... – Цитрон! – обрадовался он. – Я пришёл в компанию «Цитрон»! Только не понимаю, как оказался здесь... Я сейчас руководству компании позвоню, и всё прояснится!
– Не надо, – остановил его охранник. – Надо было сразу сказать, что вы из «Цитрона», – произнеся последнее слово, он передёрнул плечами, словно его только что заставили съесть десяток лимонов. – Проходите...
Выбравшись на улицу, Кулаков мысленно послал интернет-поисковику порцию мысленных ругательств за идущий дождь...

***
...Человек уснул. Он предоставил его самому себе и долго наблюдал за ним, устроившись в углу.
В скором времени их стало двое. Тело продолжало спать, а другая часть куда-то побежала изо всех сил. Она проваливалась из одного пространства в другое и абсолютно не удивлялась столь разительным переменам вокруг. Ей лишь хотелось кричать, чтобы услышать себя, но она не могла... Зато могло тело, и оно даже изредка издавало какие-то мычащие звуки, но другая часть была глуха и к ним...
Он знал, какие сны придут сегодня к человеку, когда и почему тот проснётся и потребует от него вернуться на своё место, но почему-то не уходил...
Пространство сна стало относительно постоянным, и человек начал карабкаться в гору. Ему с лёгкостью удалось это, и скоро он оказался на её вершине, среди двух огромных лип. Выбрав правую, человек с удивительной ловкостью пополз по ней, но на середине пути остановился и, заслоняясь рукой от света, посмотрел на него, после чего весь задрожал от ужаса, и, не удержавшись, полетел вниз...
Он улыбнулся, прекрасно понимая, какой нелепый образ предстал пред человеком, и в тот же миг почувствовал приближение своего знакомого. Спустя мгновение он услышал:
– Развлекаешься, Самб?
– Помешиваю, чтобы не подгорело...
– Не подгорит?
– Не знаю, Аса. Как говорят они: «Кто не рискует...»
– Не они...
Сон вернул человека в его комнату. На стене появились старые часы, в которых место кукушки занимал живой голубь. Он бил свои клювом в чёрные стрелки и, кажется, смеялся...
– Нас тоже нет...
Человек подошёл к окну, открыл форточку и, взмахивая руками, попытался прогнать птицу, но та ничуть не сдвинулась с места. Тогда, опасаясь того, что она испортит часы, человек вытащил из стола дырокол и запустил им в голубя. Но промахнулся. Дырокол пролетел сквозь стену, рядом с ними...
– Какая неудача! Ты всего лишь наблюдаешь, Самб?
– Да... Тебе не нужен дырокол?
– Оставь себе...
– Носить его на шее, как некий артефакт? Наверное, смешно... Знаешь, Аса, что я думаю обо всём этом?
– О своём долге?
– Не только о своём. О долге вообще. Ты помнишь, когда мы стали должны? Я тоже не помню... Тогда, может быть, кто-то придумал его для нас, а мы поверили и теперь всеми силами стараемся искупить его, хотя на самом деле никакого долга нет?
– Ты знаешь, чьи это идеи... Но разве есть какая-то разница, Самб? У тебя есть выбор? Или остаёшься в строю, или следуешь за Кхатом.
– Есть ещё вариант...
– У них тоже есть, но многие ли им воспользовались? В одночасье не переродишься...
Человек повернулся на бок и пробормотал, не открывая глаз:
– А кто тебе мешает? Мне многие мешают, а тебе?
– Пора... Скоро проснутся... Пусть силы не оставляют тебя. Они тебе понадобятся...
– Благодарю, Аса...

***
– У меня всё в порядке. Работаю.
– А мне сложно было позвонить? И вообще, кто тебя отпускал?
– Мам, успокойся.
– Почему я должна быть спокойной? Ты уехал, ничего не сказав.
– Но я же записку оставил...
– Записку. Запиской ты просто сообщил, что уезжаешь, а должен был поговорить... Почему ты уехал?
– Решил отдохнуть.
– Отдохнуть? От чего?! Ты где-то учишься или работаешь?
– Мне нужно было отдохнуть, – повысил голос Гарик.
– Домой собираешься? – после недолгого молчания спросила мать.
– Недели через две. Как работать закончу.
– Что за работа?
– Так... По хозяйству помогаю...
– Обязательно звони мне.
– Хорошо... Держи, – он протянул мобильный Саше и заметил на его лице ухмылку: – Ты чего?
– По хозяйству помогаю, – передразнил товарищ. – Поддерживаешь чистоту в бункере и следишь за насекомыми? – засмеялся он.
– Какими насекомыми? – опешил Гарик.
– Тараканами, клопами. Откуда мне знать, кто там у вас водится? – продолжал веселиться Саша.
– И зачем за ними следить?
– Чтобы их не было... – лицо товарища приняло серьёзный вид. – Ты совсем чувства юмора потерял?
– Не сразу сообразил, – Гарик виновато улыбнулся. – Значит, пойдём?
– Пойдём, – сказал Саша и направился к калитке...

***
– Честно говоря, ты меня напугал своим звонком. Всё так серьёзно?
– Серьёзнее некуда, наверное. Я, пока добирался сюда, несколько раз видел его.
– Кого?
– Демона или беса. Не знаю я, кто он.
– А почему ты решил, что это бес?
– Рогов и хвоста достаточно?
– Хм... – Кузнеченко на мгновение задумался. – Что, как сейчас меня, так и его видел?
– А как ещё? Так и видел. Прыгал среди прохожих.
– Хм... А во что он был одет?
– Одет?! В свою рыжую шерсть! Больше ничего!
– А кто-нибудь ещё видел его?
– Вася, я понимаю, что это галлюцинации, но мне от этого ничуть не легче. Сможешь избавить меня от него или мне обратиться к другому?
– Не горячись. Для начала надо понять, с кем имеем дело... Значит, впервые он появился сегодня во сне?
– Впервые я отчётливо увидел его. Чертовщины хватало и без этого.
– Всё ясно. Ложись на диван, – Кузнеченко взял со стола маленький металлический цилиндр и склонился над Кулаковым. – Глаза можешь открыть, – произнёс он и, щёлкнув кнопкой, направил луч света в зрачок Виктора.
– Обряд уже начался? Не ослепну? – напряжённо пошутил Кулаков.
Василий попросил хранить молчание и долго изучал глаза лежащего, периодически включая и выключая фонарик. А потом сказал:
– Мне нужна справка из больницы о том, что с твоей головой всё в порядке и нет никаких физиологических отклонений. Если это физиология, то я, увы, ничем помочь не смогу.
– Почему? – не понял Кулаков.
– Если причина в физиологии, то одержимость может дать положительный эффект. Как собака-поводырь для слепого.
– Понятно, – Виктор вскочил с дивана и направился к двери.
– Подожди! Ты куда? – перегородил ему дорогу Кузнеченко.
– Найду того, кому справка не нужна.
– Не надо шутить такими вещами! Найти-то найдёшь, а что будет дальше? Справка нужна не мне, а тебе. Если есть серьёзные нарушения мозговой деятельности, то тебе нужен хороший врач. Иначе... – Василий замолчал.
– Что?
– Может стать ещё хуже... Намного хуже... Ты обдумай всё как следует, а потом позвони мне. Договорились?
– А что мне делать с ним всё это время?
– Сейчас, – Кузнеченко подбежал к столу и долго копался в его ящиках, затем вернулся к Кулакову и вручил небольшой амулет, вероятно, из меди с изображением пентаграммы, в которую была вписана человеческая фигура. – Должно утихомирить его...
– Ладно, – бросил Виктор и, пожав, протянутую руку, вышел.
Город продолжал куда-то спешить, раздавая всем надежду на скорое достижение какой-то прекрасной цели, и все были рады обмануться ею, несясь сквозь чад закусочных, смешанный с гарью выхлопных газов...
Свернув за угол, Виктор вновь увидел его отвратительно улыбавшуюся морду. Сжав амулет, Кулаков отвернулся, но там снова оказался он. Мужчина опустил свой взгляд и решил, что будет смотреть только себе под ноги.
Пара сотен метров была пройдена без происшествий, и Виктор даже немного успокоился. Спускаясь в метро, он услышал своё имя, произнесённое женским голосом, и поднял голову. То, что промелькнуло перед ним в следующее мгновение, едва не заставило кричать от волны ужаса, полностью захлестнувшей его.
Вместо лиц людей Кулаков на миг увидел бесовские рожи. Вокруг не было ни одного человека, и в голове родился вопрос, а кем является он в таком случае...
Всё быстро вернулось на свои места, но Виктор ещё долго не мог пошевелиться, впечатленный открывшейся картиной.
– Вам плохо? – спросила девушка в красном платье.
Заглянув в её карие глаза, Виктор ничего не смог ей ответить.
– Что с вами? Я сейчас скорую вызову.
В психушку не хотелось, поэтому Кулаков собрал все свои силы и с трудом вымолвил:
– Нет.
– Вы пьяны? – девушка подозрительно посмотрела на него.
Виктор молча отвернулся и, слегка покачиваясь, продолжил путь ко входу в метро...
В вагоне он успел сесть на свободное место, напротив двух пожилых женщин, громко обсуждавших что-то. Каждая безуспешно пыталась доказать свою правоту. Не смотря на то, что они почти кричали, смысл их слов почти не долетал до затуманенного сознания Кулакова. Он чувствовал себя так, будто его поместили в невидимый воздушный шарик, стенки которого едва пропускают звуки извне.
– С ума сошёл! – услышал Виктор и посмотрел на женщину.
Та беззвучно шевелила губами, продолжая что-то объяснять своей спутнице. Виктор поднялся к дверям. За окном мелькали редкие фонари, в промежутках между которыми появлялись зловещие образы...