***

Нужно писать много, долго, упорно, так, что потом по накатанной, как по маслу, раскладывать кусочками себя на бумагу. Это просто, в свободное время мозоль перекатывать с одной половинки на другую. Писать, чтобы Солнце затмилось от тщетности усилий осветить мой духовный саркофаг выраженный комнатой, столом и муками.
А пока, выкручиваю руки этой ночью, ибо в неизвестности для меня те же секунды с улыбкой встречаешь, где ты? Ощупываю себя в зеркале мрачным взглядом: губа, так просто ****ень опухшая, законопатить, поджать или втянуть вовнутрь? Что уж говорить о прочих смехотворных погрешностях выданных при рождении? Глаза, о, как глубоки они, но такие, что шаг до самоубийства есть малость под громоздкостью зарницскребов. И бесполезно языком повлиять на события нас отдаливших. Вылизываю, я, видимо, лучше, чем говорю слова любви.
И я не могу свернуться или же смириться, сухими речами, как наждачкой по сердцу провела, вытерла кровинки-бусинки, сменив ручьями звучными. А как заперевшись в толчке, я, (зачем тебе рассказываю?), хнычу, под батареей раскаленной.  А если спросишь, почему нет писем? — просто, все по старинке: скрежетом зубовным выражаю свою бесполезность цепляясь о грани стакана.