Сильфиада 75

Утро они встретили в её постели; крахмальное беле пахло свежестью и шуршало, перина затягивала в свои необъятные теплые недра, но спать не хотелось. Серый утренний свет пробился меж шторами и заиграл тонким бликами на серебряном браслете с лавандового цвета камешками – нежный, изысканный цвет, - на тонком изящном запястье; Вэд накрыл это сияние своей ладонью, провел по её мягкой ладони, и их пальцы – её, тонкие, белые, и его, крепкие, смуглые, - любовно сплелись, лаская друг друга, утопая в белоснежных складках белья…
От тепла её губы разрумянились, светлые волосы высохли, рассыпались по подушке. Вэд был взъерошен, его растрепанные длинные волосы вились и,  падая на лицо, придавали ему вид угрожающий.
- Пират, - улыбнулась Бэлль, разглядывая его. Он засмеялся, удобнее устраиваясь на подушке, с удовольствием поцеловав её в плечо.
- Интересно, наша одежда уже высохла?
- Зачем тебе одежда? Ты куда-то собралась?
Руки Вэда под одеялом пришли в движение, и Бэлль подскочила, хохоча:
- Перестань! Не щекочи!
- Ладно, ладно. Не буду.
Они снова улеглись, прижавшись друг к другу. О любви они не говорили – наверное, странно было бы говорить о чем-то еще после этой ночи. После всего, что было. Или, возможно они не видели любви за той страстью, что испытали?
- Скажи, - спросил Вэд, гладя её ладонь, - чем ты занимаешься? Ну, кроме гонок? Расскажи что-нибудь о себе.
Она задумчиво пожала плечами.
- Всем что мне интересно. Что захочу – то и делаю. Я немного рисую, стихи пишу…
- Ну, а работаешь кем?
- Гонщиком; я – профессиональный спортсмен. Спортсменка…
Вэд присвистнул.
- А ты?
- Я уже говорил.
- Я думала – ты врал.
- Нет.
- И где нужны такие… профессии?
- У меня на родине.
- И ты водишь людей тайными тропами, в горах и пустынях?
Он ухмыльнулся:
- Что-то вроде того.
В дверь сильно постучали, и Бэлль ладошкой накрыла Вэду рот. От её руки пахло какими-то цветами, аромат был нежный и слабый; и её браслетик подмигивал розовым глазком прямо у его лица.
- Тс-с!
Стук повторился настойчивее.
- Бэлка, открывай! Я знаю, что ты дома! – раздался женский немного гундосый, просящий голос. – Я слушала вас всю ночь. Теперь нечего прятаться!
Бэлль прыснула в кулачок, и, завернувшись в простыню, спрыгнула на пол. Вэд, лихорадочно завертываясь в одеяло, сел на кровати торчком.
- С ума сошла?! Не открывай!
- Вэд!
- Если она слушала нас всю ночь, то должна подозревать, в каком мы виде. Совесть надо иметь и не лезть с утра пораньше к людям…. Что за идиотизм?!
Но Бэлль, словно её тянули за руку, украшенную браслетом, дошла к дверям, придерживая у груди простыню, и повернула ключ в замке.
В комнату тотчас проскользнуло некое существо, радостно улыбаясь, и Вэду показалось, что в комнате потемнело.
Это была девушка, высокая и худая, выше Бэлль; черноволосая и черноглазая – её веселые круглые глаза походили на глаза озорного щенка. Скуластая; с остреньким аккуратным носиком-уточкой, улыбчивая (в улыбке открывались какие-то беличьи зубки) и легкомысленная на первый взгляд. На длинное нескладное тощее тельце были напялены странные вещи – голубые джинсы с разноцветными узорами на штанинах и ядовито-розовая рубашка, купленная на самой жалкой распродаже, какую только можно себе вообразить.
Но лишь на первый.
За детский улыбкой и нелепой розовой рубашечкой копошились черные змеи – девочка была хаккараном. Да что ж такое…
- Привет, - сверля Вэда взглядом, дружелюбно произнесла она и как-то натужно, словно закашлялась, хихикнула, вихляясь всем своим плоским длинным телом. В ней было что-то паучье – длинные конечности, длинные подвижные пальцы с плоским подушечками и не разгибающимися полностью суставами… Объятый ужасом, Вэд не мог отвести взгляда от простоватого сияющего улыбкой лица, и лихорадочно размышлял: а чего она ожидает, интересно? Что он сгорит от стыда?
В дверях появилась Бэлль, и, как-то виновато сторонясь, шмыгнула к нему, сунув в руки клубок тряпок… непросохшая одежда. Вот почему она подумала об одежде  она знала, что паучиха приползет утром!
Странно; казалось что сама Бэлль боится хаккараншу до судорог, но Вэду при её приближении стало легче. Он устроился поудобнее, наблюдая, как Бэлль лихорадочно разыскивает на полу носки, неловко придерживая сползающую простыню.
Паучиха, улыбаясь, и не думала уходить. Напротив, она плюхнулась в кресло и уставилась на Вэда. Чудовище…
 - Я сейчас, - бормотала Бэлль, переместив свои поиски уже в шкатулку с пуговицами, и Вэд вспомнил, что вчера разорвал рубашку Бэлль. Воспоминание было волнующим и возбуждающим; и он, глотнув еще обжигающей свежей Чистоты, поймал Бэлль за руку – для этого ему пришлось растянуться поперек кровати, - и заставил сесть на постель. Она была напряжена, как струна; казалось, она просто хочет убежать вон – от подруги, от него, ото всех, лишь бы избавиться от чувства неловкости. Вэд пил и пил серебряную Чистоту, пока не закружилась голова и не защипало в носу.
Ха! Пусть врага будет стыдно!
- Не ищи ничего, не надо, - нахально сказал он, заставив её лечь и накинув на неё одеяло, одновременно скинув его с себя; глаза хаккаранши округлились, она еще раз хихикнула, разглядывая Вэда. Любой мужчина от одного этого взгляда рисковал стать либо импотентом, либо закомплексовать на всю оставшуюся жизнь. Но не Вэд, пьяный от серебра.- Я принесу тебе халат. Кстати, представь мне подружку. Что же мы не знакомы…
Сверлящий темный взгляд  и беличья улыбка проводили его до ванной – он даже не стал закрывать двери, неспешно обернулся полотенцем, снял с вешалки халат и пошел обратно.
Понятно, что хаккаранша пришла, рассчитывая на утренний завтрак; она была голодна и ожидала смущения, суеты, торопливой стыдной беготни и прячущихся взглядов. Вэд, галантно накинув халат на плечи Бэлль, хлебнул еще.. шиш тебе, паучиха!
- Ого,  - произнесла та из своего кресла, наблюдая. Любой нормальный человек уже пулей вылетел бы из номера – да что там! Нормальный человек не стал бы ломиться с утра пораньше, если «слушал всю ночь».
Еще и ночью подслушивала, очаровательно! Еще глоток, и стыд отступил. Делали то, что хотели. На слушателей не рассчитывали.
- Мы должны идти, - намекнула паучиха, и Бэлль, завязывая пояс, снова дернулась , порываясь подскочить:
- Да-да, сейчас! – но Вэд снова её поймал и заставил сесть рядом с ним, уставившись в веселые глаза хаккаранши.
- Девушка, - сказал он, - мы еще не позавтракали – вы ведь в курсе? Вы же слушали?
- Мы уже опаздываем, - стрельнув в сторону Бэлль глазами, произнесла хаккаранша.
- Куда? – поинтересовался Вэд.
- Мы вчера договорились, что пойдем к восьми в библиотеку. Я помогаю Бэлль с языками, ну, немножко разобраться с глаголами…
Спина  Бэлль снова напряглась, дрогнула, и Вэд снова применил силу, удерживая её на месте. Хаккаран, еще один хаккаран! Невероятно. Как мухи на мед.
- Ну, ты не представили мне свою подругу?
- Ой… это Нэт – сейчас, подожди немного, я пуговицы пришью…
- Рубашку не стоит чинить, - перебил её Вэд нахально, - она не подлежит восстановлению. Я потом принесу что-нибудь.
- Нам надо к восьми, - напомнила Нэт – надо же, и имя подходящее! «Кусачая мушка» Кто дал своему ребенку такое имя?
- Нет, Нэт; не надо! Планы поменялись, - Нэт перестала улыбаться, верхняя губа туго обтянула выпирающие зубы, подбородочек сморщился. – Извини. Наша одежда мокрая и рваная, мы не выспались и хотим есть.
Тело Бэлль обмякло, её рука, пойманная Вэдом, расслабилась.
- Вообще-то, это не мне надо, - резко сказала Нэт. – Я могла бы уйти по своим делам, не дожидаясь…
- Тем более - чего же ты переживаешь? Иди! – нахально сказал Вэд, заботливо кутая ноги подруги одеялом. Нэт перевела рассерженный взгляд на Бэлль:
- Я так и думала, что ты утром не захочешь никуда идти и  придумаешь кучу отговорок! Ну и ладно; больше меня не проси, я тебе помогать не буду!
На лице Бэлль отразилось легкомысленное пренебрежение, она закинула руки за голову и потянулась, беспечно улыбаясь. Ага! Так-то лучше! Интересно, а почему хаккаранша не уходит? Ждет, надеется все же получить свой завтрак?
- Милая девушка, - авторитетно сказал Вэд, - и не надо! Ну, не надо! Она постоянно находит отговорки, да? Значит, не стоит ей помогать. Только и связывать по рукам и ногам своей опекой тоже не стоит. Планы поменялись, говорю! Я здесь – подтверждение тому. И вообще-то я голый. Сначала я подумал, что вы сами додумаетесь уйти. Но теперь вижу – придется вас выставить, - потрясенная хаккаранша обнаружила, что стоит у раскрытой двери и Вэд плечом выпихивает её в коридор. – Уж извините. И попытайтесь в ближайшую неделю не стучать в эту дверь – вам все равно не откроют. А если откроют – то не впустят. Уж не до иностранных языков нам будет!
- Да вы что, с ума сошли?! Ей выступать через полтора месяца, ехать, а она ни бэ, ни мэ! – Нэт постаралась проскользнуть у него под рукой, но он вовремя пресек эту попытку:
- А это, - произнес он, глядя в хаккараньи глаза, - не ваше дело. Вам никто ничего не должен – и вы, разумеется, ничего никому не должны. Успокойте вашу совесть, я беру на себя ваши педагогические функции!
И он захлопнул дверь у неё перед носом.
- Фу! Я думала – она никогда не уйдет!
Бэлль казалось, абсолютно обессилела. Всю свою силу, сама того не ведая, она отдала ему. И он был пуст, хаккаранша выпила его подчистую. Едва не сорвался, не уступил…
- Кто она тебе? – он плюхнулся рядом с нею, накрыв её ладонь рукой.  Бэлль пожала плечами:
- Ну, кто? Вместе учились; она хорошо разбирается в языках, в отличие от меня. Сейчас вот… помогает. Это единственное, что она может сдать, и она предложила от чистого сердца. Случайно оказалось, что она тут живет. Она так обрадовалась встрече!
- Странная помощь. Весьма навязчивая. А тебе в голову не приходило, что ты в любой момент можешь от помощи её отказаться?
- Ну, неудобно… я же сама её просила…
- Вот сама бы и отказалась. Сказала бы, что считаешь, что знаешь достаточно. Объем знаний тебя устраивает, и все. Гуляй, Нэт.
- Но она-то знает реальное положение вещей!
- Ну и что? Главное – тебя это устраивает. Знаешь азы, кое-что из разговорной речи – и хватит. На месте разберешься. Да и не это главное; почему ты ей отказать не можешь? Просто послать?
- Бывают такие люди, - задумчиво произнесла Бэлль, глядя куда-то отрешенным взглядом, - знаешь, смешные, безобидные и нелепые немножко… Она ведь умная, училась хорошо… только вот… она одинока. Ну, знаешь, знакомые вроде меня – есть. А друзей – нет; дома – нет; семьи – нет; друга, который понимал бы её и поддерживал – нет. Но она не жалуется; и не плачет никому в жилетку. Наверняка бывают моменты, когда ей очень тяжело, и себя жаль я точно этих моментов не видела. Она всегда весела как птичка, и доверчива как ребенок. Вот выставили её, и мне так стыдно…
«Ага! – подумал Вэд. – Стыдно! Это ты мне говоришь!»
- Тебе нужны оправдания? – спросил он. – Чтобы отказ ей был более обоснованным? Изволь: ночью на нас напали хулиганы – твои собственные переживания, надеюсь, оцениваются так же высоко, как и малышки Нэт? Мы избиты, простужены и голодны; а еще мы были голые, голые, когда она сюда ввалилась! И мне было очень неудобно, когда она меня рассматривала, - Бэлль насмешливо зафыркала, вспоминая, как обнаженный Аполлон прошел мимо вытаращившей глаза Нэт. – Это надо же – быть такой… такой наглой! Ну, правда?
- Да бедняжку прост парализовало! – с хохотом ответила Бэлль. – Она же мужчину сроду не видела!
- Старая дева?
- Не исключено; хотя…
Мир был восстановлен; силы возвращались к Торн словно вода вливалась в пустой сосуд, и Вэд не удержался – хлебнул еще глоточек. Впрочем, она не заметила и убежала на кухню, готовить завтрак.
Так, так. Еще хаккаран – откуда он взялся? Вэд готов был присягнуть, поклясться чем угодно, что ощущал всего двоих хаккаранов на планете, тогда, в начале.
Откуда взялась Нэт?
Он скосил глаза на стену – под Взглядом исчезли бетон и арматура, и появилось гнусное хаккаранье гнездо. И он сама – вон, у стены, вьет паутину… Всю ночь просидела, слушая их любовную игру! Нет, нет, не думать об этом! Не то… ужас какой!
Паучиха попыталась прокусить тонкую серебряную пленку, отделяющую её гнездо от комнаты Бэлль 0 Вэд с удивлением и омерзением наблюдал, как острое хищное рыло тычется, толкает звенящие серебряные нити… Жуть! Хочет воткнуть свой хобот и выпить всю комнату, как сок через трубочку! Выпьет стыдливое раскаяние Бэлль, его, Вэда, беспокойство насчет… хм… Их вчерашний испуг наверное сожран ночью; и омерзение, принесенное от того хаккарана – какой деликатес! Какой сытный ужин! В серебряной пленке виднелись две зарубцевавшиеся раны… Проткнет или нет? Рыло возилось и возилось. Оболочка колебалась, натягивалась, но не поддавалась. Пока…
- Слушай, Бэлль, - громко произнес он, наблюдая за суетливой возней за стеной, - а хочешь, я тебя украду?
Прикатившаяся с кухни свежая волна серебра залила царапины и обожгла тычущееся рыло; Вэду показалось, что он слышит слабый визг, словно кто-то ногам давит и пинает мышей.
- Хочу, - ответила Бэлль. – Только, чудак-человек, разве спрашивают разрешения, когда собираются украсть? Да и у кого ты собираешься меня похищать?
- У твоей милой соседки, - в голове у Вэда родилась дикая идея. Он ухватил своё тупое беспокойство и омерзение, и, как сетью, поймал им волну, примчавшуюся от Бэлль с кухни. Получился шар, напоминающий воздушный, – это будет он. Чучело Бэлль, так же набитое туго серебром, прилепленное к полу, он собрал с трудом – её раскаяние почти исчезло, выветрилось… Голодная паучиха не разберет, что это – не они. Ими пахнет – и это главное. «Рано или поздно, но она прорвет защиту. Сунется сюда, найдет это, вопьется – и хлебнет серебра. Интересно, отравится? Никогда, ни один хаккаран еще не пил серебра Торна…»
Бэлль вошла в комнату с подносом – невидимые простому глазу шары заколыхались, задвигались, - и поставила его на журнальный столик.
- А в чем ты меня будешь похищать? Вещей-то у меня и правда нет, - сказала она. Раскаяние её исчезло без следа. Он многозначительно улыбнулся и стрельнул глазами в сторону стены:
- Тс-с! Тихо! Она слышит! Надо удрать, чтобы она не заметила! – шепотом произнес он.
- Не получится, - заговорщически отозвалась она и тоже рассмеялась. – Знаешь, какой у неё слух? Я начинаю поворачивать ключ в замке – и она рысью несется к дверям.
- Ерунда! Наденешь мою рубашку, я обойдусь свитером – а кстати, где твои вещи?
Перешептываясь, путаясь в вещах, давясь наспех прожеванным булками с маслом и не к месту разражаясь хохотом, они кое-как оделись. Вэд все посматривал в паучье гнездо – хаккаранша, припав к стене, тихо слушала их возню. Наверное, думает что они снова залезли в постель, и ждет, ждет..!
Какая мерзость!
Бежать решили через око – Вэд распахнул рамы на кухне, и Бэлль, глянув вниз, на газонную траву, рассмеялась:
- Ты с ума сошел?! Третий этаж!
- Да брось ты! Будет весело!
Хаккаранша возила рылом все ожесточеннее, и серебряные ниточки с жалобным треньканьем рвались; это лишь раззадоривало Вэда – вместе с черной опасностью вернулось знакомое ощущение азарта и опасной, на грани возможного, шалости. Словно снова раскрываешь Проход, а за твоей спиной голодный хищник лязгает зубами и расталкивает преграду между собой и вожделенной добычей…
Бэлль, на которой его рубашка надувалась, как парус, он спустил вниз на веревке из скрученных простыней. Скорее, скорее! Черное рыло, казалось, и бетон просверлит, и серебряная защита тает, тает…
- Да что ж ты такая назойливая, - пробормотал Вэд, втягивая простыни наверх; Бэлль, возбужденная этой детской выходкой, приплясывали внизу.
И тут Вэда осенило; да ведь хаккаранша голодна, как собака! И ужина у неё вчера никакого не было – ни хаккараньей мерзости, ни испуга, ничего!
Вчера Торн выставила такую защиту, что хаккаранша не смогла её пробить. Кажется, вечером кто-то стучал – ну, точно! Но он самолично запустил в дверь башмаком. Оголодавший хищник хотел пролезть внутрь упаковки, когда не смог разорвать её… И утром постненький бульончик, и тот выдрали из-под носа – весь вкусный, соблазнительно смердящий ужин за ночь рассеялся, а ей оставалось лишь щелкать зубами от голода, да смотреть сквозь непробиваемую преграду, как тает её желанная пища. Видеть, обонять, но не съесть – какая мука! Бедная хаккаранша! Вот на что она пялилась всю ночь. Их ласки ей были до лампочки.
Вэд поспешно натянул кроссовки и на цыпочках, потихоньку, вернулся на кухню. Стараясь не звякнуть стеклом, пошире раскрыл рамы и влез на подоконник.
- Ты что, прыгать собрался?! С ума сошел?!
- Спокойно, детка! – самоуверенным тоном мультяшного героя ответил он. Всего-то третий этаж! Ему приходилось прыгать и повыше, и не на ровный мягкий газон, а на узкую горную тропу, еле угадывающуюся меж обломками скал  - а потом еще и идти, вне зависимости от удачности прыжка, и идти быстро, потому что вслед за ним всегда спешили те, кому лучше было б лежать в пропасти.
Прыжок удался – он приземлился, как кот.
- С ума сошел! – с сильно бьющимся сердцем Бэлль прижалась к нему. Он глянул вверх – в окне ему почудилось увядшее злое личико старой девы. Кажется, она с ненавистью смотрела в стену, соображая, почему это они вдруг затихли – шары и в самом деле её обманули.
- Бежим! – шепнул он, потянув её за руку. – Бежим, не то она увяжется за нами!
- Вэд! Ну, куда она пойдет, сам подумай!
Старая дева в окне дернулась и пропала, словно в неё стрельнули из хорошего карабина – прокусила шар?! Вэд снова ощутил хорошо знакомое чувство бесшабашного озорства – за такие идеи сажают на электрический стул, - и уже не раздумывая рванул в сторону, хохоча во все горло.
Шутка удалась!
- Что… что ты сделал ей?!
Солнце неслось им навстречу, и они, растрепанные и запыхавшиеся, бежали вниз, вниз по улочке, петлявшей меж домов…
- Что ты натворил?!
Вэд разразился жутким хохотом; надо бы объяснить Торн, что вообще происходит.
- А хочешь, я покажу тебе такое, чего ты никогда не видела?! И даже не подозревала о существовании этого?
- О существовании чего? Параллельных миров?
Вэд осекся; но, кажется, это было се же простое совпадение. – она ляпнула наугад, не подозревая, как права. Глаза её смеялись.
– Да хотя бы, - дерзко ответил Вэд. Все, к черту условности, приличия и хорошее поведение!
Ему вдруг захотелось свободы больше, чем когда-либо. Захотелось сделать что-то такое, за что по головке точнее не погладят.
- Идем?
Она склонила голову к плечу, прищурив глаза.
- Ну, идем…
Вэд незаметно для неё дернул себя за ухо, активизировав карту, и перед глазами разбежались тысячи тонких дорожек. Прогуляться, прогуляться! Что может быть лучше?!
«Зайдем в парочку более-менее симпатичных мест, - решил Вэд. – Не опасных… водят же мужчины женщин в рестораны? А я свожу её в мою жизнь».
- Только не удивляйся, - попросил он, теребя сережку в ухе. Настройка улучшила изображение – ага, вот он, Пункт. – Пошли.
Он последний раз нажал на щелкнувшую привычно застежку, и Пункт обозначился наяву. Он был словно соткан из тонкого голубого шифона, колышущегося в пустоте, и от него в различных направлениях разбегались пульсирующие дорожки.
- Я, вообще-то, пошутила насчет параллельных миров, - пролепетала Бэлль.
- А  я – нет!
Вэд ощущал знакомый зуд, жажду странствий. Понимая, что нужно быт осторожнее, что нельзя делать того, что он затеял, в конце концов, он уже не мог остановиться и отказаться от прогулки.