Сердцеед

Поднимались по дороге на гору, в темноте, за толпою, с камня на камень. Смысла нет. Идешь, идешь, чувствуешь пот. Очень радует туман. Он дает ощущение правильности – нам туда, где туман. Больше не могу, нет сил. Все липнет: волосы, одежда, воздух, голоса, блеклый свет от лампочек. Все липнет. Хочу лечь спать прямо тут. Закрыть глаза и сбежать. Уплыть как приведение в тумане, поплыть над обрывом, смотреть на идущих людей. Им тяжело. Всем тяжело. Я хочу только, чтобы сердце мое очистилось. Оно сейчас гнилое. Оно лжет, завидует, льстит себе, оправдывается, предает. Нужно его донести до верха. А там что? Не знаю, но думаю, стоит попытаться… Представляю себе свое сердце – как порченный кусок мяса – не алое, но коричневое и не бьется, а трепыхается. Ему все время что-то нужно, всасывает в себя, а что отдает? Стоит все же попытаться… Идешь, идешь и половины не прошел. В ботинках хлюпает жижа, как в сердце… Все хочется снять, вымыть и просушить.

Много прошли. Стало как-то легче. И дорога более пологая, можно даже болтать. Только не забывать про сердце. Вижу себя прозрачной и мое коричневое сердце внутри, как в моллюске каком-нибудь… Так оно едет наверх через туман, мима прохожих. Они тоже прозрачные и несут свои сердца. Кто наверх – у тех, как у меня – трепыхающийся коричневый кусочек мяса. А у тех, кто уже вниз – у них у многих получше. Им легко идти, главное, не поскользнуться и не выплеснуть свое порозовевшее сердце, как желток из сырой яичницы. Многие идут с палками и от этого все как старики. Так много стариков вокруг. С розовыми сердцами. А я вот без палки, но с коричневым… с моей «старой губкой для мытья посуды». Детей много. У них сердца розовые даже у тех, кто еще только наверх. Бедненькие, тяжело им. И мамам тяжело, с коричневыми сердцами, которые их тащат на спинах. Ничего, обратно будет легко. Главное, не упадите, дорогие – розовых сердец там внизу мало, надо беречь.

Спасатели спят, им нет дела до их бурых сердец. Тоже верно… может, свое не поправят, не пойдут наверх, зато спасут какое-нибудь розовое или даже красное, это уж совсем роскошь! Лежат на земле, растянувшись, белые каски рядом. «Спасатели сердец»… какая романтика… новая профессия! Или старая? Сначала рискнешь своим сердцем, а потом кто-нибудь его спасет…

Больше половины прошли. Народ вокруг повеселел. Приветствуют друг друга. Коричневое сердце как-то тоже приободрилось, оживилось. Сидит, поглядывает себе вокруг, как пассажир в автобусе. Нет, в трамвае, я их больше люблю, они медленнее, можно долго ехать и мечтать. Даже насквозь мокрая одежда начала как-то просыхать… туман холодный, но приятно. Цикады цикадят, мобильник не работает. Сейчас донесу сердце до верху, там отдохну. Там уже не мое дело, что с ним будет, моя задача донести. Может, его там надо вынуть и промыть в холодной воде? Все стоят в рядок с приготовленными сердцами, подходят к деревянному корытцу и поливают из ковшика. Надо, наверное, о чем-то при этом думать… Может, Господа попросить, чтоб оно хорошенько отмылось? Да… ну он ведь и так знает. Не мог не заметить сверху такую толпу муравьев с коричневыми комочками. Да, Господи? Все идут и просят – «Пожалуйста, помоги мне отмыть мое гнилое сердце в храме наверху горы! Оно тяжелое, с жижей внутри, давит вниз. Хочу легкое и розовое…» Бедный Господи.

О, ступеньки… дошли. Ничего уже не чувствуешь… уже даже приятно что жижа в ботинках и майка как вторая кожа. Красиво тут. Вернее, спокойно. Все в тумане, светильники горят, справа спят те, у кого сердца уже порозовели. Ну, если не порозовели, то, по крайней мере, перестали быть бурыми. Сейчас они поспят, проснутся и легкие и розовые покатятся вниз. Как мячики по ступенькам. Мимо изумленных спасателей. Интересно, почему я ничего не чувствую? Только приятно, что можно отдохнуть… Эй сердце, ты розовеешь уже или как? Ты уж только не подведи, зря я что ли тащилась сюда два часа по вертикали?! Ладно, как знаешь. Главное, дошли. Сядем на камень, он холодный. А, может, сердце таким станет теперь? На нем можно будет сидеть… Шел, шел, устал, вынул, посидел, пошел дальше. Зато функция… Как все же хорошо… Квадрат двора залит светом, а над ним бесконечная темная пропасть. Привет, Господи. Ну вот оно, коричневое… Прости, знаю, ты мне давал розовое как персик… и вот, что с ним стало. Недоглядела. Что говоришь? Нуда, да, сама, я знаю… Может, можно еще что-нибудь сделать? Ладно, пойду кину монетку за свой кусочек мяса что ли… Совершу действо…

Совсем холодно. Наверное, все же сердце стало камнем. По дороге вниз буду на нем отдыхать… Рассвет и люди больше не прозрачные. Но довольные и веселые. Конечно, вниз не наверх! Не знаю...Уж, что вышло, то вышло… розовое теперь или нет, но «я хотя бы попыталась»…