В одном одеяле

Она лежала на полу. Это теперь было ее кроватью. Такие правила. Иногда им нужно следовать. Лежала в темной комнате и смотрела как по потолку и стенам пробегают тени. А, может, все же лучи света… не поймешь. Комната полностью утеряла свою истинную геометрию и плавно перетекала из одной формы в другую. Она подумала, что, может та, дневная форма – вовсе и не истинная. Может ее, определенной, вообще нет, а есть лишь переход из одной в другую. Не поймешь… 
 
Все же спать не могла. Легла рано, думала что устала. Устала. Но спать все равно не могла. Встала и, завернувшись в одеяло, вышла на балкон. «Красота…» Ей всегда казалось, что она чувствует природу, но недавно так явственно поняла, что огни города – это то, что она любит больше всего на свете. Хотя, наверное, в каждом из нас есть и безлюдное побережье, и лес «в резиновых сапогах» и Манхэттен и еще много, много того, о чем мы и сами не знаем… 
 
Город искрился. Не мог замереть ни на секунду, как непоседливый школьник на скучном уроке. Две   половины реки – белая и красная – ее излюбленное видение. Она всегда любовалась ею, если представлялась возможность увидеть немного сверху. Может быть, самая упрямая и бесконечная река на свете. И самая бесполезная… 
 
Показался поезд. Классический ритм бежал за ним попятам. Все как на ладони. Она закрыла глаза, чтобы послушать. «Какое все-таки счастье – быть женщиной» - подумалось ей. «Когда вот так стоишь без ничего, в одном одеяле… над миром… и чувствуешь себя богиней». В такие минуты никто не нужен. Ни о ком и ни о чем конкретно не думается, просто существуешь и наслаждаешься собой. Может, это – абсолютное счастье и для него, на самом деле, не нужно ничего. Просто стоять и впитывать его из ночного воздуха, как губка. Знать, что в этот момент в одеяле, ты – совершенна. И мысли твои тоже почти совершенны, ибо не привязаны ни к чему конкретно, может, только к миру, а уж конкретен ли он…? «Это любовь» - подумала она. «Это – любовь, или то, как назвали Это люди…». 
 
Воздух с дневным счастьем – «крем-брюле»; с ночным – «какао… или, может быть, мороженое с черносливом». Выбирай, какое тебе ближе. Она точно больше любила ночное счастье – какое-то тягучее и дикое одновременно. Подняла голову к звездам. «Нахалка» - сказали они ей. Тихо засмеялась и над собой и над звездами, приподняла одеяло, как шлейф роскошного платья, и пошла спать.