Глава32. Вот и всё?

Оставшиеся до экзаменов недели пролетают быстро.
Костю из больницы выписали, но экзамены он будет сдавать индивидуально, в щадящем режиме – до конца года он на «домашнем обучении», по справке. Я захожу к нему иногда, когда он дома один, но общаемся мы как-то напряжённо и, уходя домой, я всегда испытываю облегчение.
 С остальными ребятами видимся в школе, но вместе больше не гуляем, вроде как не до того, на носу экзамены. Хотя, мне кажется, что я сам, действительно потихоньку отстраняюсь от них, приучая себя к мысли о скорой и неизбежной разлуке.
 Хуже всего дело обстоит с попытками закрыться от чувств к Нине. Я встречаюсь с Леной каждый день, яростно целую и обнимаю её, заглушая одними эмоциями другие, и, на какое-то время, это получается, но потом… Каждый поворот Нинкиной головы, тонкая шея с двумя завитками у впадинки на затылке, рука с мелом, строчащая решение на доске, действуют на меня, как выстрел! Воздух вылетает из лёгких и щемящая сладкая пустота заполняет всё моё тело. Нина, будто почувствовав, что со мною происходит, свела наше общение к минимуму, совсем как во время ссоры. Мы не садимся рядом, не разговариваем, случайно оказавшись в одной компании, не задаём вопросов друг другу и держимся, на максимальном расстоянии. Но иногда, нечаянно встретившись глазами, мы смотрим друг на друга так, будто каждый из нас должен спасти другого от чего-то, поистине ужасного! Поэтому, мы просто  стараемся не смотреть друг на дружку.
Ребята делают вид, что ничего не замечают, но, иногда, я нечаянно вижу, как они переглядываются между собой и качают головами. Мои друзья охотно принимают на наши столовские посиделки Лену, это всегда разряжает обстановку, а главное мешает мне думать и смотреть.
 Наконец, приходит 25 мая – день последнего школьного звонка для выпускников. В зал надо идти парами: мальчик-девочка и я заранее прошу Олю Панову быть моей парой. Все в классе шумят, смеются, а я стою у окна, уткнувшись лбом в стекло. Вот начнём строиться, тогда и повернусь. Слишком велико желание насмотреться в последние, оставшиеся мне дни на Нинку.
 Кто-то хлопает меня по плечу. Ага, пришёл Костик! Я пытаюсь изобразить радость от встречи, и, видимо, переигрываю – Юля бросает на меня предостерегающий взгляд. Тяжело вздохнув, я отвожу глаза. Зря я это сделал! В двух шагах от меня стоит Нина. Наши испуганные глаза встречаются, и она начинает потихоньку отступать. Смешно, будто это может помочь нам! А, была не была! И я во все глаза гляжу на неё! Беленькая блузочка, как у всех, чёрненькая юбочка, как у всех – почему же для меня, нет никого красивее и наряднее? А какая она крошечная без неизменных каблучищ! Маленькие чёрные бархатные туфельки и беленькие носочки возвращают меня на десять лет назад – помню, у неё были почти такие же, когда нам было по шесть лет. Волосы заплетены в две косички и закручены в смешные баранки с бантиками. Я смотрю, и смотрю, и смотрю…
Всё проходит по сценарию: музыка, пары выпускников, добрые слова напутствия от учителей, море букетов и счастливые глаза родителей. После традиционного аттракциона с улетающими в небо шариками, ребята идут гулять, а я шагаю с родителями под домашний арест. Моё одиночество согласилась скрасить Лена, тоже отказавшаяся от прогулки со своими одноклассниками. Если честно, меня угнетает её постоянная жертвенность. Это тяжело, быть в вечном неоплатном долгу.
Июнь. С ребятами вижусь только на консультациях и экзаменах. Время сжалось. В голове идёт отсчёт: осталось три экзамена, два экзамена, один, самый последний. Мы расписываемся под ведомостью с аттестационными оценками. Всё, завтра меня здесь уже не будет. На вручение аттестатов и выпускной я не остаюсь – мы улетаем в Испанию.
Перед тем как разойтись, по привычке толчёмся на крыльце школы. Как пусто, вокруг ни души!  Ребята отводят глаза, будто знают, что я сейчас скажу:
- Я больше не буду учиться в этой школе, - выдыхаю я, - Меня переводят в другую, где-то в центре.
- Мы догадывались, но ждали, пока ты сам скажешь, - говорит Андрей.
- Честно говоря, я подумал, что ты даже не попрощаешься с нами, - притворно беззаботно говорит Ванька.
Я обнимаю Машу и Юлю, пожимаю руки ребятам и останавливаюсь перед Ниной, уткнувшись взглядом ей в туфли. Медленно поднимаю глаза. Нина смотрит на меня. Её глаза, цвета пепси-колы на солнышке, такие внимательные, будто она решает в уме задачу с двумя неизвестными.
- Ты любишь Костю? – спрашиваю я, заранее зная ответ.
Нина кивает головой, потом вдруг отрицательно машет и, наконец, пожимает плечами.
- Вот так, всё сразу? – я изо всех сил пытаюсь улыбаться.
Она опять кивает. В её глазах начинают скапливаться слезинки, делая их ещё более сияющими.
- Вы подходите друг другу, - сглотнув неизвестно откуда взявшийся комок в горле, говорю я.
Нина опять кивает.
- Собираешься мне хоть что-нибудь сказать? - спрашиваю я.
Упрямая Нинка опять отрицательно качает головой.
- Ну, тогда скажу я. Нина, я никогда больше не хочу тебя видеть! Ты действуешь на меня как-то странно! Если мы встретимся ещё раз, думаю, что я просто умру. У меня всё болит внутри, когда я рядом с тобой, и я совершаю ужасные поступки и думаю о немыслимых вещах. Подозреваю, то что я чувствую, называется любовь! Я не хочу любить тебя! – я останавливаюсь, потому что не могу дышать, мне больно.
Нина, по-прежнему молча, протягивает руки к моему лицу. Её шёлковые ладони скользят по моим бровям, носу, щекам и подбородку.
- Поцелуй меня, - прошу я.
Шёлковые ладошки соскальзывают на мою шею, плечи, притягивая меня всё ближе. Я обнимаю её и дотрагиваюсь губами до её глаз, носика, губ. Несколько мгновений целую только я, но вот её губы дрогнули, шевельнулись, и она вернула мне поцелуй. Это самый горький поцелуй за всю мою жизнь, но я не променял бы его на миллион самых сладких!
С трудом заставляю себя разжать руки и отпустить Нину.
- Всё, я больше не могу, - это и есть мои прощальные слова. Я сбегаю по ступенькам лестницы и вдруг слышу, сказанные мне в спину, слова:
- Ты тоже действуешь на меня как-то странно. Прощай, Славка!
Я стою спиной к ней и понимаю, что если сейчас повернусь, то случится что-то  непоправимое. Ужасное или прекрасное, я не знаю. Но поворачиваться нельзя, надо уходить.
- Прощай, Нинка! – говорю я и ухожу, так и не оглянувшись.
Вот и всё?