Глава 21. Болезненная тема

Несмотря на скандал, устроенный Наташей и внезапное появление Леночки, я прихожу домой в приподнятом настроении.
- Мам, пап, я дома! Мам, корми меня! – радостно ору я в прихожей.
Мама потчует меня вкусным ужином. Подтягивается папа, «на огонёк», как он выразился. Мы обсуждаем мои четвертные оценки, КВН, моих одноклассников.
- Мам, а сегодня к школе пришла Лена, - говорю я с набитым ртом, - она распугала моих одноклассниц и ушла в гости к Нине, представляешь?
Мама и папа странно переглядываются.
- Как это, пошла к Нине? Разве они знакомы? – папа явно встревожен.
- Ой, ну, Петя, перестань! Мало ли какие у девочек общие интересы! – мама что-то замышляет, её голос сладкий, как у лисы.
- Например, как, наконец, поделить одного парня. Ты передачи о школе смотришь? Видишь, что там творится! – папа, будто продолжает какой-то разговор.
- Но этим девочкам ведь нечего делить, да, Славик? – обращается ко мне мама.
- О чём ты? – я всё ещё не в теме.
- Ну, - мама замялась, - тебе же не нравится Нина? Блеск маминых глаз выдаёт, насколько её занимает этот вопрос.
- Мам, Нина встречается с моим другом Костей Казанцевым, помимо этого, за ней бегает ещё полшколы, у меня нет шансов! – боюсь, что мой голос полон горечи. Папа кладёт мне руку на плечо, будто ободряя.
- Глупости, у тебя больше шансов, чем у всех остальных, вместе взятых! Другое дело, что она тебе совсем не нужна! Так, серая мышка! Вот Леночка, это да, красавица! А та девочка, с которой ты выступал, она явно влюблена в тебя! И тоже очень хорошенькая! – мама так старается подбодрить меня, что я понимаю, что нуждаюсь в ободрении.
- Мам, что ты хочешь услышать? – я завожусь, в голове что-то тикает, голос прерывается и, от этого, я злюсь ещё больше!
- Я хочу, чтобы ты пообещал, что никогда больше не будешь дружить с Ниной! – торжественно требует мама.
- Можешь быть абсолютно спокойна! Она не видит меня в упор, не разговаривает со мной, скорее всего, даже не помнит, как меня зовут! Я для неё умер три года назад! – ору я, как резаный и вылетаю из кухни.
В комнате я кулём падаю на диван и луплю головой о подушку. Боже, сколько можно! Оставьте же меня в покое! Дайте понять человеку самому, что ему нужно!
Покрутившись и позлившись как следует, я засыпаю. Родители благоразумно не трогают меня, и я просыпаюсь только ночью. Смотрю на часы: 01-45. Верчусь в кровати с боку на бок, но осознав, что вряд ли усну, иду в ванную. Около родительской спальни замедляю шаги, там идёт тихий разговор.
- Маша, не смей этого делать, просто оставь его в покое, - тихо, но твёрдо говорит отец.
- Не могу, это выше моих сил! Слава мне дороже всего на свете, дороже жизни! Не смеет, какая-то пигалица делать его несчастным! Слава умный, красивый, воспитанный – да таких мальчиков как он, на всей планете – единицы!
- Маша! Ты делаешь только хуже, разве не видишь? Они дружили – тебе не нравилось, не общаются – опять плохо! Просто дай им повзрослеть без твоих подсказок. Ты ведь всего не знаешь, что там, да как. Может Славка преувеличивает, передёргивает!
- Я попробую, конечно, но это так трудно! - вздыхает мама.
- Вот и славно, просто не упоминай больше Нину и я не буду, раз эта тема такая болезненная для нашей семьи, - папа подвёл итог.
-Болезненная тема, болезненная тема, -  твержу я, пробираясь в ванную.
Вода смывает нервное напряжение, появившееся после подслушанной беседы родителей. Как странно, их так волнуют мои «детские проблемы», что они готовы обсуждать моих подружек до двух часов ночи! Казалось бы, ребёнок хорошо учится, примерно себя ведёт – ну и радуйтесь, живите счастливо! Так нет, им надо влезть мне в душу, переворошить там всё и сделать по-своему. А я даже не имею права голоса: мама лучше знает, что мне надо, кто мне подходит!
 Я возвращаюсь в постель, устраиваюсь поуютнее и мечтаю: вот мне снова 12 лет. Вот мама привозит Леночку на дачу, но я не замечаю её, дружу с Нинкой. Вот Нина переходит в нашу школу, мы  дружим, встречаемся, у меня стоит на столе её большая фотография и в заставке на компьютере тоже, и в мобильном телефоне. Костик мне жутко завидует и ревнует, но я этого в упор не вижу, хожу себе, с Нинкой за руку и не понимаю, чего он такой дёрганый. Однажды, мы идём с Нинкой в парк, она гладит меня по лицу ладошкой и мы …
 Я наконец-то засыпаю, и, во сне, иду с Нинкой по пустому, гулкому вестибюлю метро. Я ощущаю своей рукой шелковистую нежность её ладони, и у меня сладко ёкает сердце. Идёт снег. Странно, откуда в метро снег, думается мне во сне, но я крепко держу Нинкину руку.  Нина поворачивается ко мне и гладит меня по лицу – ощущение полного счастья затапливает мой мозг. Нина медленно притягивает к себе мою голову и целует меня – какие холодные у неё губы! Да ведь это не Нина, это крупные хлопья снега летят мне в лицо. Нины нигде нет. Кругом тишина и валит снег. Ужасная пустота наваливается на меня.
Я вскидываюсь в постели и тру глаза, как ребёнок. Мне ведь уже снилось что-то подобное? Или нет? Сон я не помню, но осталось ощущение безысходности и ужасной потери, как-то связанные с Ниной.