Сказ 5

Прошёл  вёрст  немало,  во  рту  пересохло, внизу  заурчало. Вдруг  перед  ним  -  гора  пологая,  невысокая.  На  ней  реденький  лесок  и  поляна  широкая.  А  там  избушка  стоит,  на лапах  когтистых  переминается,  трубою  дымит,  скрипит  и  качается.
-  Не  уж-то  избушка  Бабы-яги? -  вспомнил  Иван  нянькины  сказки. - Только  ноги  у  неё  не  куриные,  а  какие-то  длинные,  страусиные.  А  в крыше  глаза-фонари  сверкают,  огнём  ярко-красным  мигают. Ну-ка,  избушка,  повернись  ко  мне  передом, а  к  лесу  задом! -  вспомнились волшебные слова.
Избушка,  скрипнув,  лихо  развернулась.  Видит  Иван на  крыльце  стоят  ступа  бабы  и  метла.  Ступу  ковёр  тонкий  укрывает,  а  к  метле  винт-пропеллер  примыкает.
-  Похоже,  и  сюда  в  наш  век  космический  дошёл  прогресс  технический, -  дивится  он. На  крыльцо  взбегает и  смело  дверь  открывает. А  в  избушке дым  столбом  прёт,  как  в  поле  пурга  метёт.
-  Где  ты  есть, бабушка-яга?
-  Тут я,  милок,  долгожданный  мой  дружок! -  послышался  хриплый  голос  от  печки. -  Давно  уже  маюсь:   пироги  пеку,  зелье  варю,  тебя  дожидаюсь.
Дым  слегка  рассеялся,  и показалась  Баба-яга:  скрюченная,  горбатая,  носастая,  волосатая.  Глазами  хлопает,  губами шлёпает.  Клык изо рта  выпирает,  руки  дрожь  выбивают.
-  Знаю,  знаю -  куда  идёшь.  Да только Змея  не  изведёшь  и  Душу-Земную  назад  не  вернёшь.
-  И  откуда,  Бабка,  ты  всё  знаешь?  Только  злу  помогаешь,  пакости  насылаешь.
- Такая  уж  моя  доля-неволя, - смахнула  притворную  слезу  Яга.
- Ты  лучше  подскажи,  научи  -  как  Змея  извести  и  Землю  спасти?  А  я  тебя  отблагодарю -  трубку  золотую, с травами  волшебными,  подарю.  Как  покуришь  тех  трав  -  в  мир  волшебный  попадёшь,  станешь  красуней,  мужа-красавца  найдёшь.
От  слов  тех  глаза  у  Бабы  засверкали,  уши  навострились,  зубы  о  клык  застучали  и  волосы  дыбом  встали.
Достаёт  Иван  из  сумки походной  трубку  золотую,  что  от чудища  предыдущего осталась,  на  память  досталась.
- Гляди Яга -  козьи  твои  рога -  вот  она,  трубка,  непростая,  а  волшебная,  золотая.
Видя,  что  Иван  не  врёт,  Баба  всунула  палец  в  рот,  глазами  поводила,  мозгами  покрутила.
- Леший  с  ним, с  этим  Змеем -  авось  вдвоём  одолеем!  Да  и  то, стал  он чтой-то зазнаваться:   здороваться  перестал,  норовит  бодаться.  Головы свои  отвертает -  будто  меня  не  замечает.  А  я  ж  ему,  неблагодарному,  сколь  помогала:  людей  изводила,  зельем  поила,  на  завтрак  варила  и  в  пропасть толкала.
- Пора тебе,  бабушка,  грехи  искупить,  себя  поменять  и  мне  подсобить.
Почесала  Яга  за ухом  и  сказала,  собравшись  с  духом:
- Слушай  тогда,  милок,  долгожданный  мой  дружок.  Змей -  он  многоглавый,  большой,  но -  тупой.  Много  злости  в  нём,  да слаб  умом.  Речами  хитрыми,  умными  ты  его  задури,  тем  и  погуби.  А  что  надобно  ему  говорить -  сам  раскинь  мозгами,  пока  будешь  идти  ногами.  А  теперь -  трубку  давай  и в дорогу  ступай.  Не сворачивай  и  прямёхонько  попадёшь  к  нему  целёхонький.
Подаёт  Иван трубку.  Яга  схватила  её  жадно,  быстро  затянулась, и...  с  лица  спала,  шаром  надулась.  Повисла  в  избе  кверху  ногами,  в  трубу  упёрлась  сапогами.  Слегка  чихнула,  глазом  моргнула  и - заснула.  Приснились  Бабе  сновиденья,  чудные  виденья.  Будто  снова  она молодая,  весёлая,  озорная.  Жених  к  ней  на встречу  идёт,  улыбается,  песни  поёт.
Иван  ухмыльнулся,  круто  развернулся.  Вышел  из  дверей,  махнул  на  прощанье  избушке  и  пошёл  скорей.