Иваныч

В прошлом году  известный российский веб-дизайнер Артемий Лебедев оказался проездом в Симферополе. О крымской столице московский сноб, объехавший более ста стран и городов без счету, сделал   короткую запись в своем блоге: «Город абсолютно неинтересный. Разве что на столбах висят подставки для цветочных горшков».

«…Приезжие жаловались на скуку»

Конечно, доля истины есть в словах дизайнера. И эта доля не  только  в цветочных горшках на столбах…  Да что там Лебедев —  век назад сам Антон Павлович Чехов  в своем «Ионыче» описал городок,  уж очень похожий на Симферополь: «Когда в губернском городе С. приезжие жаловались на скуку и однообразие жизни, то местные жители, как бы оправдываясь, говорили, что, напротив, в С. очень хорошо, что в С. есть библиотека, театр, клуб, бывают балы, что, наконец, есть умные, интересные, приятные семьи, с которыми можно завести знакомства».

 Об одной из таких семей — точнее об одном человеке — наша сегодняшняя история. Она о  докторе, проживавшем в столице Таврической губернии еще до того, как серп и молот сменили двуглавого орла.

Старый дом, старые бумаги

Сегодня от того первозданного Симферополя остались  разве что изогнутые  улочки Старого города да крашенные суриком в несколько слоев облупившиеся двери посеревших, но не покосившихся  строений. Эти двери, с изогнутыми медными ручками и почтовыми ящиками с надписями «Для писемъ и  газетъ»,  кажутся входом в прошлое.  Распахнутые летом, они  занавешены «антимушиными» тюлевыми занавесками, из комнат веет прохладой, сладким запахом навек впитавшегося керосина и «кошачьего духа». Возможно, в одном из таких домов и живет  молодая красивая женщина, которая не так давно перебирала оставшиеся от бабушки бумаги и наткнулась на неизвестные письма, а также написанные от руки и набранные на старой машинке с ятями рассказы.  Неожиданная находка совпала с открытием Музея истории города Симферополя, и владелица бумаг приняла правильное решение передать находку музейным работникам.

Знакомьтесь — доктор Салтыковский

— Как оказалось, письма и рассказы принадлежали перу некоего доктора Салтыковского, — рассказывает директор музея Ирина Вдовиченко. — Причем рассказы, видимо, зарисовки с натуры,  весьма приличны в литературном плане и по-настоящему бесценны в историческом. Ведь многие герои рассказов Салтыковского — симферопольцы. Например,  Лобов, герой одноименного рассказа, — известный своей жестокостью надзиратель симферопольской тюрьмы. Да и главный герой другого рассказа,  «Доктор Иван Васильевич Угрюмов», — врач, которого общественное мнение заклеймило прозвищем «старый распутник», — не списан ли с самого Салтыковского?

Но что мы знаем об авторе этих рассказов? Сотрудники музея решили найти ответ на этот вопрос. Ирина  Ивановна обратилась за помощью к коллегам из  научной библиотеки «Таврика» при Центральном музее Тавриды. В электронной картотеке «Таврики» нашлась фамилия Василия Ивановича Салтыковского, 1878 года рождения (Корсунь, Симбирская губерния). После окончания медицинского факультета Казанского университета Василий Салтыковский переехал в Симферополь. В  начале двадцатого века начал работу в губернском городе «в качестве санитарного врача». Его публикация с протокольным названием «Физическое развитие, здоровье и заболеваемость учащихся в начальных городских школах гор. Симферополя в 1907/8 учебном году», посвященная итогам медосмотра, проведенного врачами Симферопольской амбулатории в начальных школах города, сохранилась в известиях Таврического земства.

Как  Салтыковский Маяковского усмирил

Как мы уже узнали, интересы доктора Салтыковского не ограничивалась клизмами и мензурками. Он живо интересовался литературой, был дружен (а позже  и переписывался) с писателем Треневым. Не это ли знакомство подтолкнуло доктора заняться прозой?

А однажды Василий Иванович  даже столкнулся с хулиганом — футуристом Владимиром Маяковским! Причем столкнулся в прямом смысле слова. В мемуарах поэта-эгофутуриста Вадима Баяна, проживавшего в начале прошлого века в Симферополе,  доктор Салтыковский  упоминается в связи со знаменитым турне футуристов по городам России в декабре 1913 — январе 1914 г.

На вечеринке, устроенной 5 января в честь экзотических гостей, присутствовали журналисты и, как пишет Баян,  «все симферопольские таланты». Собрание не обошлась без скандала. Так, будущий певец революции неожиданно повел себя по-киркоровски: «Доведенный журналистами  до высшей точки раздражения и потерявший на мгновение равновесие, Маяковский схватил было со стола стеклянный предмет, но, быстро овладев собой, поставил его обратно на стол. При виде этой картины многие из гостей побледнели. Должен признаться, что катастрофа висела на волоске и угрожала ежесекундно грубейшим образом обрушиться на присутствующих! Положение спасли адвокат Лейбман и доктор Салтыковский. Они буквально воткнули в этот скандал свои пламенные нейтральные речи и затушили его».

Война, революция и …?

Мирное течение жизни было прервано Первой мировой войной. В 1915 году Василий  Салтыковский работает в полевом госпитале русской армии в Австрии. По возвращении в Симферополь принимает  активное участие в организации помощи раненым.  В августе — октябре 1916 г.  замещает врача Первого тылового лазарета в Симферополе (лазарет занимал часть здания Дворянского собрания). Из бумаг следует, что в ноябре 1916 года Салтыковский снова отправляется на фронт.

А что было потом? Погиб ли наш героический доктор на фронтах Первой мировой? Сгорел ли в огне революции? Ушел ли с белыми из Крыма?

— Я отправилась в медуниверситет, — продолжает рассказ  Ирина Вдовиченко, — чтобы узнать, а вдруг там, в  архиве, есть имя нашего доктора... И мне снова повезло!

Оказалось, что после окончания Гражданской войны Салтыковский остался в Симферополе, работал при новой власти практикующим врачом в кабинете профпатологии Симферопольского горздрава. В это время он много писал. Но публиковался разве что в журналах «Врачебное дело». Хотя, как мы уже знаем, не трудами по профпатологии Салтыковский вошел в историю. Не в мировую, конечно, но хотя бы в  историю нашего любимого города С.

Язык мой — враг мой…

Василий Иванович был независимым,  талантливым, глубоко мыслящим человеком и острым на язык балагуром. А в конце тридцатых эти качества звучали как приговор. Поэтому, когда Ирина Вдовиченко и научный сотрудник музея Алексей Эйлер  внезапно «потеряли след» Салтыковского (в послевоенном сборнике—перечне врачей Советского Союза  фамилии Салтыковского не оказалось),  они уже знали, где его снова можно найти.

— Мы обратились в группу «Реабилитированные историей», — вспоминает  директор музея. — Там нам рассказали, что Салтыковский действительно  был репрессирован.  Алексей углубился в архивы и разыскал фотографию осужденного доктора.

Салтыковского арестовали  в 1940 году, а через год  приговорили к пяти годам лишения свободы. Оказывается наш говорливый доктор «проводил контрреволюционную, клеветническую пропаганду против большевиков». Интересно, какая контрреволюция может быть в сороковом году? А вот какая: агитация выражалась «в рассказывании антисоветских анекдотов и всяких других контрреволюционных измышлений». И еще  история сохранила имя настучавшей на доктора соседки. Её звали  Антонина Николаевна Грошева.

— Перед арестом Салтыковский жил в доме в Театральном переулке  (ныне — ул. Героев Аджимушкая, на фото), практически рядом с нашим музеем, — добавляет Ирина  Ивановна.

Еще одна находка

В Симферополь Салтыковский больше не вернулся. И тут следовало бы поставить точку. В его «деле» и в этой статье. Или все-таки знак вопроса?

Представьте совпадение: вскоре после того, как рукописи врача оказались в музее, в этот же музей другая женщина принесла бумаги бывшего работника Крымского краеведческого музея Ольги Ковалевой. Оказалось, что Ольга Яковлевна в середине сороковых переписывалась…  Вот именно, все с тем же доктором Салтыковским!

Ольга Ковалева получила от репрессированного лекаря письмо со станции Голутвин Московской железной дороги. Судя по всему,  Василий Иванович отбывал срок где-то под Москвой,  в Коломне. Можно сказать, что ему «повезло» не только с местом отбывания срока, но и в том, что «устроился» по специальности — доктором в лагерную больничку.

Несмотря на то, что природа России, как писал бывший  арестант в 1946 году, «распатланная и грубая» была ему не близка,  доктор  не стал возвращаться в Крым, где все «аристократично», даже простой тополь у окна…

Как и где умер и похоронен Василий Иванович, неведомо  до сих пор. Может, кому-то из наших читателей известно что-нибудь о судьбе этого человека?

Слякоть людская

Как и герой своего рассказа Иван Васильевич Угрюмов, Василий Иванович Салтыковский был не только общительным, но и весьма любвеобильным человеком. Второй гражданской женой его была Надежда Александревна Стевен — потомок выдающегося ботаника, первого директора Никитского ботанического сада. 

…К сожалению, газетная площадь не позволяет нам опубликовать рассказы Василия Салтыковского, но любознательные читатели «КВ»  смогут найти их на страницах журнала «Историческое наследие Крыма» № 25. Мы же ограничимся тремя предложениями из его рукописи. Эти фразы о симферопольских нравах столетней давности, но многое ли изменилось за век в «губернском городе С.»? «…Жизнью командуют мошенники, и вся банная слякоть людская. Стало быть, им подражать? Да разве жизнь за ними?»

 "КВ" 2010.12.23