Соловей из трущоб

Город пышный пред тобою, он богат и знаменит. Но одно лишь я не скрою – едва ль тебя он пощадит. Век Просвещения в разгаре, век прогресса и надежды, богатство в радостном угаре, но бедность опускает вежды. Хоть пройден путь, и далеко темные года Непониманья, без монархов дышится легко, грядущее взирает со вниманьем. Но велико, как раньше различие бедняков и богачей: улицы скорбят все дальше, и пьяный пир у палачей...
Тот Город был не исключенье, так же глух к чужим проблемам. Но падок он на развлеченье: «нам зрелища давай и хлеба!»
Была на площади одна диковинка. О, как же странно! Мальчишка нищий, сирота поет о храбрости и славе. Он был без дома, без родных, один, как в поле колосок, но не тужил. На мостовых звучал счастливый голосок. Он и певец, он и танцор, толпу развеселит притом. В нем юность пышит и задор. Народом прозван Соловьем. Ему всего тринадцать лет, но кажется  мудрее старцев, на любой вопрос он даст ответ, утешит, если будет надо. Ему всего тринадцать лет, но жизнь он знает лучше взрослых, из боли и унижения букет, смеясь, судьба ему подносит. Но цель в душе не угасает, за нею рвется все быстрей. И всех без счету озаряет яркий свет его очей.
Он любит этот город сильно И всех людей, что в нем живут, он молится за них обильно, хоть часто мерзнет на ветру. И подойдя к большим витринам, он зябко куртку запахнул. В который раз мечтал о пире и без ужина опять заснул.
А рядом младшая сестрица, свет единственный, отрада. Он для нее жизнь по крупицам построит, разрушая все преграды. Все для нее, что с ним не важно, последнее он с радостью отдаст. И утро каждое отважно поет о жизни без прикрас.
Любимцем стал довольно быстро, ему все щедро подают. Обмолвятся о нем неслышно, на большее же не идут. Зачем тревожиться о ком-то, кто нам чужой, пусть и Соловей? Можно повздыхать прискорбно за чашкой чая у друзей.
И вот зима уже настала, враг жестокий, самый злой... Метель за нею поспевала, далеко летит протяжный вой. Соловей с сестрой одни, как прежде живут в заброшенном сарае. Какие могут быть надежды? Ведь крошка быстро замерзает. Завернулась в куртку брата, ее болезнь давно грызет. Недалека уже утрата, возможно, ночь едва ль пройдет.
Соловей прижал ее к себе, оттер слезы рукавом. Лучше помечтать им в тишине, а грусть оставить на потом.
«Сестричка, милая, не плачь! – Шепчет ей, ласкает нежно. -Недолго мучит злой палач. Он тебя отпустит, верь мне. Представь себе Чудесный Город, где нет печали, горьких слез, еды, тепла нам будет вдоволь, жизнь – воплощенье сладких грез. Там нам каждый брат и друг, не будет бедных и богатых. Все равны. И рай вокруг! Для нас столь щедрая награда... Ты спи, а я тебя там встречу, и будем вместе мы всегда. Ты побежишь ко мне навстречу. Легко забудется беда».
Она глядит во все глаза, ведь перед ней герой всеславный! С ним беда, как не беда, сияет горизонт отрадный. И под баюканье метели, предавшись сказочной мечте, малышка крепко спит в постели. И улыбается во сне...
Наутро город весь в волненьи: «Куда Соловей наш вдруг пропал?» Мостовая в запустеньи. Никто его и не видал. В поисках весь день прошел, заглянули в тот сарай под вечер. Вот куртка, что была на нем. А приглядевшись, зажгли свечи.
Девочка, совсем малышка, какая горькая утрата! И будто спит, и будто дышит, завернувшись в куртку брата. Улыбка на устах играет, видать, нежен сладкий сон. Но иней на щеках не тает… В часовне грустный перезвон.
Иль не ваша в том вина?Вас, чья черствость ждет поклона? Что ж, пируйте дальше, господа. На большее вы не способны. Забудьте трели Соловья. Кому не дали вы поблажки, тот, вас врагами окрестя, в метель ушел в одной рубашке.
Мир глух, и слеп, и бестолков! Не раз рождался в нем герой и воин, и сбрасывал с рук власть оков.Но мир злой не был их достоин...