Ненавижу детский сад

                НЕНАВИЖУ  ДЕТСКИЙ  САД

     Да-да, не-на-вижу! Ещё с самого моего детского возраста ненавижу…
     Росла я в большом селе, где было два детских сада, но их почему-то называли – ясли. Никаких групп там не было, нас никто не воспитывал и воспитательниц там тоже не было. Были только кухонные работники. Это наши, сельские женщины, которые в силу каких-то причин не могли работать на ферме или в поле. В их обязанности входило: носить из колодца воду, рубить дрова, варить еду  и накрывать на стол. Если кто из них и присматривал за детьми, то только за своими. Остальные слонялись по двору, бегали друг за другом, дрались, кусались и царапались. А поскольку я с рождения была человеком не спортивным, не по здоровью, а по убеждению (носиться по двору считала дикарской глупостью), то единственно чего я желала – это найти себе укромный уголок, чтоб ко мне никто не приставал.
     Ясли устраивали в чьей-то хате. Разумеется, за хатой был огород. Я тихонько убегала в огород, ложилась на землю в картофельном междурядье и смотрела в небо, пока не засыпала. Никто меня не искал. Если оставалась без обеда, то в лучшем случае совали в руку кусочек хлеба, а то и вовсе гневно корили: «Сама виновата…»
     Очень скоро поняла, что никому я не нужна. Дома мешаюсь у взрослых под ногами, а в  яслях разновозрастные дети, как в собачьей стае: кто сильнее – тот и прав. Никто и не подумает тебя защищать.
     В ясли меня первый раз отвёл отец, поминутно напоминая мне, чтобы не «ловила ворон, а дорогу запоминала…» Дальше никто меня в ясли не провожал и не забирал. Авансом отшлёпают утром, чтоб «руку родителей помнила» и быстрее тропинками через огороды добежала до яслей, а вечером скорее выпроводят из-за ясельного стола и скажут: «Беги скорее домой, а то солнце уже за гору садится. Скоро станет темно, а тебе ещё два яра перейти надо…»
     Я и бежала, что было духу.
     Но, однажды, утром, я нехотя плелась в эти ненавистные ясли. Два яра я уже перешла. Осталось перейти ручей. За ним, через два дома – ясли. Именно этот путь был самым тяжёлым, просто ноги не несли меня туда, где лишают детей воли. Чтоб оттянуть время, я стала бродить между старыми вербами. У одной вербы увидела дупло. От любопытства заглянула туда. Попробовала влезть на дерево, но кора отломилась таким образом, словно дверка открылась. Я тут же забыла куда шла. Нарвала лопухов, чабреца и устелила дупло, которое теперь было чуть выше моего колена. Я устроила себе там «хатку». Одно меня расстраивало: эта верба росла недалеко от тропинки, по которой люди по воду ходили. По этой причине мне каждый раз приходилось прятаться в дупло и вход за собой прикрывать корой.
     То, что я была весь день голодная, было лучше, чем терпеть оголтелую ребятню… Два раза тётенька-повар шла по тропинке с полными вёдрами на коромысле. Сердечко чуть не выскочило из груди с перепугу. Но, обошлось, не заметила.
     Беда пришла, откуда её не ждала. Как-то неожиданно надвинулась туча и полил дождь. Ветром капли захлёстывало ко мне в дупло, но я прикрыла головку лопушком и даже, согревшись, задремала. Проснулась от того, что под ногами захлюпала вода. Я попыталась выйти с дупла, но ручей превратился в речку. Мутная вода всё прибывала… Сперва по щиколотку, потом и к коленкам стала подбираться, хоть я и стояла в дупле. Тогда я по-настоящему испугалась и заплакала.
     По дороге, шагах в тридцати от тропинки,  шла женщина. Услышала плач ребёнка, но, сколько не смотрела, меня разглядеть не смогла. Она кликнула людей. Дядька Прокоп вынес меня на руках и отнёс к дому моего деда.
     В тот вечер пришли за мной родители, и в обязательном порядке отлупили, загнали на печь и стали решать: куда меня такую… деть? Стали вспоминать кто и что обо мне говорил. Бабушка у колодца встречала ясельных работников и те ей говорили, что я застенчивый ребёнок и драться за «место под солнцем» не хотела. Всегда куда-то пряталась и играла сама с собой…
     Дед мой сказал, что если ребёнок уже не раз убегал из яслей в огород или ещё куда-то, то убежит и ещё раз… Благо, что её водой не смыло… А в другой раз может никого рядом и не оказаться. Нравится ей одной играть и пусть себе дома одна и играет. Целее будет.
     На том и порешили.
     С того дня, я забиралась на сеновал, раскладывала свои самодельные  тряпочные куколки и разговаривала с ними, пока кто-то во дворе не окликал меня.
     Уже, когда у меня появились  свои дети, то старалась при первой же возможности забрать ребёнка из садика пораньше. А внука, бывало, отведу в садик, раздену его, в группу отправлю. Выйду во двор и оглянусь на окно на втором этаже. Если там увижу заплаканную мордашку Саши, тут же вернусь и уведу его домой.
    
     Что такое садик? Это первая несвобода человека… Сколько же этих несвобод будет в его жизни… и пожалеть некому.

                06.03.11 г.