История девочки про слонов и японцев

Когда я была маленькой, я думала, что земля плоская и ее держат три слона. Я не любила читать, но увидела эту картинку в книжке и, конечно, поверила ей. Иногда мне приходило на ум, что это очень злые, равнодушные, бессердечные и совсем плохие слоны, если они держат на себе столько зла и ни разу не захотели сбросить его с себя. А однажды, когда ранним весенним утром я увидела в окошко свою младшую сестренку, которая бежала вприпрыжку и казалась солнечным зайчиком, а ее голубые бантики, которые она не умела завязывать, мелькали, как две бабочки, я подумала, какие же заботливые, умные и хорошие эти слоны, ведь они держат землю так трепетно и бережно – стоило им только чуть пошевелиться, и земля бы накренилась, а моя сестренка, которая любила бегать у самого края (хотя не видно, где он, но ее-то я знаю), упала бы в бездну. Но, когда я еще чуть подросла, я увидела, как слоны возят людей, и какие у них покорные глаза, и тогда я решила, что слоны не могут быть ни плохими, ни хорошими – просто кто-то велит им стоять, и они стоят, не понимая никакого смысла. А кто велит им стоять – я не знала. Я немного слышала о сказках и, конечно, верила им, поэтому думала, что когда-то давно-давно у людей были такие большие сердца – добрые или злые – что они имели могущество делать многие вещи, которые теперь кажутся нам невероятными. Поэтому я придумала и решила, что совсем давно – в самом начале – один прекрасный человек повелел слонам держать землю, так как думал, что на ней будут жить такие же прекрасные люди, как он. Может быть, это был и не человек, ведь сам он не жил на земле, но во всяком случае он был очень похож на человека. И на земле жили только хорошие люди, и все было так хорошо, как бывает только в сне, когда идешь по незнакомому городу, но вот один человек вскопил злобу на все прекрасное, он подговорил еще людей, и они убили того, что приказал слонам стоять, так что он ничего не успел изменить. С тех пор злых людей становилось все больше, и, если бы тот, кто приказал слонам, посмотрел теперь на землю, то, наверно, не узнал бы ее, но слоны все так же стоят, ведь они ничего не знают и ничего не смыслят – они просто верно исполняют приказ. Так я решила; когда же моя сестренка умерла, я долго болела и много бредила. Мне потом рассказывали, как я кричала: «Перестаньте держать! Вы не смеете, не смеете держать! Как вы не понимаете, что, если один хороший умер, то все должно умереть! Я приказываю вам перестать! Я приказываю вам, глупые, упрямые слоны!» Но, должно быть, я родилась слишком поздно и у меня было очень маленькое сердце, хоть и хорошее, потому что слоны не послушались меня – так я подумала, когда однажды пришла в сознание и, сев на кровати, думала о слонах. Вот тогда-то я услышала стук и поняла, что стучат в розетку с той стороны стены, в соседней квартире. Я подошла к розетке и села на пол, потому что не могла стоять, и тоже постучала в розетку. Тогда с той стороны постучали быстрее и громче, словно тот, кто стучал, обрадовался моему стуку; не желая огорчать его, я постаралась постучать еще раз и погромче, хотя у меня совсем не было сил, и приложила ухо к розетке.
- Слоны не слышат тебя, - послышался голос с той стороны розетки. – Наверное, они уснули; я еще не придумал, как их разбудить, но обязательно придумаю.
Это был голос мальчика, твердый, но нежный и негромкий.
- Но тогда ты умрешь, - сказала я; мне почему-то очень не захотелось, чтобы он умирал.
- Тогда мы все умрем, - подтвердил мальчик. – Но это не страшно. Я хотел сказать – это не важно.
- Почему?
- У нас есть души, и они не умрут. Когда слоны сбросят эту злую землю, появится новая земля, и мы снова поселимся на ней. На ней поселятся все хорошие люди, и… и твоя сестренка.
Хотя я раньше никогда не слышала о душе, но я сразу поняла, что это такое. И слова мальчика сделали меня такой счастливой, как бывает только во сне, когда снится, что ты выходишь к морю и летишь над ним. Нет, не так. Гораздо лучше. Ведь это было в самом деле, и я слышала, что мальчик за стенкой сидит на полу и что у него грустный и такой хороший голос – голос человека, который знает все на свете и все на свете может. Конечно, он придумает, как разбудить слонов! Еще бы! Мне так хотелось спать и я так не хотела, чтобы мальчик уходил, что придумала кое-что: я стащила с диванов все подушки, положила их возле розетки и устроилась так, чтобы мое ухо приходилось как раз возле нее.
- Я очень хочу спать, и мне очень хорошо здесь на подушках, - сказала я, так как мальчик что-то спрашивал в розетку, пока я таскала подушки, и я поняла, что он беспокоится обо мне. – Только ты не уходи. Расскажи мне что-нибудь.
И мальчик рассказал мне сказку. Она была такая интересная, что я заснула только тогда, когда дослушала ее до конца. И вот о чем была сказка.
Давно-давно жили японцы. Они и теперь живут, но разве это японцы – это только так, а тогда были настоящие самураи. И вот случилось так, что японцы разделились и воевали между собой. На той стороне, что была и права и не права, как обычно бывает на войне, одним из известных воинов и предводителей был Опэхайто. Среди воинов его обычно звали Курорида, что значит – Черный Вождь. Опэхайто тоже было прозвищем, данным ему с тех пор, как стрела прошла прямо возле его сердца, но ее вынули, и он остался жив. Опэхайто значило – «На открытом сердце». Курорида был молодой, но отважный и суровый самурай. Он был выше всех своих воинов, и, когда его меч сверкал на солнце, а длинные черные волосы рассыпались по плечам, любой враг приходил в трепет. (Я затаила дыхание, когда услышала эти слова, и Курорида представился мне, как живой – так я напугалась.) И вот, когда сражение подходило к концу, так как войско Курориды одерживало победу, Черный Вождь заметил девушку, стоявшую на той стороне ручья, за большим камнем. "Что это за девушка и что она здесь делает?" - спросил он у своего оруженосца в сильном волнении. "Это Амэя, сестра одного из наших врагов-самураев. Я не знаю, почему она не в доме", - ответил оруженосец, с удивлением взглянув на своего вождя, так как никогда не видел такого волнения на его строгом лице. Девушка хотела перейти ручей, но, как только она вышла из-за камня, две стрелы пролетели рядом с ней: одна слегка рассекла у ног подол ее легкого белого платья, а другая задела ее прекрасные волосы. Курорида оглянулся в гневе, но увидел, что стрелы летят из укрытия врагов. Девушка же невольно отпрянула назад, как испуганная птичка, но через мгновение ее лицо, по которому текли слезы, стало бледным и холодным, как снег в горах, и она медленно пошла прежней дорогой, переходя через мостик. Тогда Опэхайто подбежал к ней и, взяв ее на руки, перенес по мосту в укрытие. Три стрелы были в его теле, но он не чувствовал их, так как сердце его было пронзено в то мгновение, когда он увидел, как девушка из стана его врагов идет под их стрелами. Опэхайто отнес девушку под присмотр старухи Кам, которая лечила раненых, и отлучился, так как его присутствие требовалось для того, чтобы окончательно разгромить врагов. Как стрела он пронесся на своем коне к укрытию, из которого стреляли в девушку, и убил одного из тех, кто там был, а другого взял в плен. Когда же он расспросил этого воина о причине ненависти к Амэе (имя которой означало Вечерний дождь), тот ответил, что она – колдунья: это из-за нее они проиграли битву, ведь все случилось из-за гибели Вару, их непобедимого вождя. Накануне же битвы Вару поссорился с братом Амэи за то, что тот обличал его в жестокости и не хотел принимать участия в очередном военном плане – поссорился и убил его, а Амэя взглянула в глаза Вару и прокляла его. С тех пор его руки дрожали, а глаза блуждали, и он пал от удара вражеского меча, как только началось сражение.
Итак, Опэхайто спас Амэю, и с тех пор они не расставались друг с другом; все говорили, что Опэхайто заменил ей ее погибшего брата, ведь люди так глупы и не понимают, что братьев нельзя заменить, просто у Амэи появился еще один бат – вот и все. Они жили в таком согласии, словно и впрямь были родными, а родителями их были небо да ветер. Всегда и во всем они были вместе, как два крыла одной птицы. Но вот однажды Опэхайто увидел девушку, каких никогда не встречал. Она не была хороша собой, но, когда она появлялась, казалось, что луч солнца упал на землю, когда она двигалась, казалось, что дымка неуловимого света скользнула в темноте, а, когда она говорила или смеялась, казалось, что солнечные блики играют в небесах. Звали ее Юсо. И с тех пор, как Курорида увидел ее, он словно позабыл о своей сестре – все мысли его были лишь об Юсо, она завладела его сердцем, а Амэе оставила лишь одиночество. И вот однажды Курорида пришел в дом самураев, братьев Юсо, высказал им свое сердце и просил отдать Юсо ему в жены. Но братья нахмурились и покачали головами. «Она уже обещана Хидеки – славному самураю, который когда-то спас от смерти ее отца, теперь ушедшего от нас», - сказали они. Жизнь отца была священна для японцев, а обещание самурая – нерушимо, поэтому Курорида понял, что братья не изменят своего решения. Само имя Хидеки (Роскошные возможности) было дано самураю неспроста, так как он был сыном знатных и богатейших людей. А Юсо стояла за спинами братьев и сказала, смеясь: «Хидеки живет в горах по ту сторону ущелья – не хочет ли Курорида пойти и взглянуть на него?» Юсо сказала так, потому что у нее было злое сердце. Но Курорида не понимал этого. Возвращаясь в свой дом, он думал о том, возможно ли добиться согласия Юсо помимо воли ее братьев, но сердце его было изранено, и мысли путались, как в тяжелом бреду. Когда он вошел в дом, то вздрогнул и не мог поверить своим глазам, потому что в комнате стояла Юсо. Юсо, присутствие которой было подобно солнечному лучу. Она сделала легкий шаг, и словно неуловимая дымка света мелькнула во мраке, она сказала: «Здравствуй, Опэхайто», - и словно блики солнечных лучей, отразившись в небесах, коснулись его груди чем-то невыразимо прекрасным. Опэхайто замер, так как не мог двинуться с места и не мог произнести ни звука, так же, как не мог отвести взгляда от своей Юсо. Но, чем дольше он смотрел в ее лицо, тем больше на его лице проступала бледность, и внезапно он вскрикнул и схватился рукой за грудь, так как увидел глаза Амэи и узнал ее. И тогда он все понял, и он бросился на колени перед своей сестрой, и умолял ее простить его, и умолял ее вернуть себе свое милое, родное лицо; он не замечал больше солнечного света Юсо, словно это был лишь слабый и пустой отсвет, так как душа Амэи смотрела на него из ее кротких глаз, в которых дрожали слезы. «Посмотри, как легко мне сделать для тебя то, что ты любишь, ведь ты любишь иллюзию, а не душу, - сказала Амэя. – Теперь я похожа на вторую половину твой души так же, как похожа на нее Юсо, но я так же не могу стать твоей душой, как не может она. И все же я люблю тебя, ведь я твоя сестра. Смотри же на то, что истинно, даже тогда, когда истины останется так мало, что она вместится в твою ладонь». Опэхайто вспомнил эти слова через несколько недель, когда держал в ладони прах своей сестры, ведь она заболела с тех пор, как брат забыл о ней ради Юсо, и умерла через несколько недель, а ее тело было сожжено по обычаю японцев. Свадьба Юсо расстроилась, потому что она сбежала из дома с другим человеком, но Опэхайто это было безразлично. Он понял, что остался один на земле, и умер вскоре после смерти своей сестры.
- Ты спишь? – спросил мальчик.
Я хотела, но не могла ему ответить, так как веки мои опустились, и я заснула в то же мгновение, вся в слезах. Мне снилась труба, которой мальчик (во сне я считала его братом) разбудит слонов, и снилась новая земля, и снилась моя маленькая сестренка, которая бежала вприпрыжку, совсем не боясь упасть в бездну, и была так похожа на солнечный луч, что я подумала – не та ли эта половинка души Опэхайто, о которой говорила Амэя, а сама Амэя завязывала моей сестренке голубой бантик, ведь она совсем не умела завязывать их сама, и я была так счастлива – совсем как во сне, ах, да ведь это и был сон…