Если бы знать... Часть 2

2.

Выпускной прошел как-то незаметно.  Женька была самая нарядная, ведь платье отец купил ей заранее, как будто знал, что ему следует поторопиться. Но ни платье, ни успех у мальчиков не доставили ей той радости, которую она бы непременно испытала раньше. Да и мальчики ей казались какими-то глупыми и скучными. Похоронив отца, Женька как будто сразу повзрослела. После выпускного вечера она подала документы в Институт, на экономический факультет. Экзамены она сдала, но баллов не добрала, и ей предложили зачислиться на вечерний факультет, что она и сделала. С работой ей повезло – взяли помощником бухгалтера в ближайшую аптеку. Деньги хоть и не большие, но все больше институтских стипендий, она могла хотя бы не просить у матери на обеды, кино и косметику, которой она так и не разрешала Женьке пользоваться. Но теперь у нее было гораздо больше свободы, чем в школе – ведь училась она вечером, после работы, и куда пойти – в институт или в веселую компанию – выбирала самостоятельно. Так уж случилось, что чаще она выбирала веселую компанию. Процедура возвращения домой была все та же: сначала у подруги смывалась косметика, а потом, с чистым личиком и невинно опущенными глазками, домой. Мать о ее фокусах не догадывалась, на работе у нее хватало времени прочитать чужие лекции, и сессии она сдавала без «хвостов». Скандал с матерью случился неожиданно. На вечеринках она, конечно, выпивала, перед тем, как пойти домой, чистила зубы и жевала жвачку, мать обычно мельком глянет на нее и на часы – пришла с лекций вовремя,  косметики на лице нет – и спать, завтра же на работу. А в этот раз она хотела с ней поговорить о чем-то, но Женька даже не успела услышать, о чем… Мать схватила ее за волосы, больно дернула вперед и вниз, и стала  хлестать кухонным полотенцем по спине, приговаривая: «Ах, ты, проститутка, ах, ты, дрянь, вся в отцову родню, молоко на губах не обсохло, а она уже водку жрет!» Женька сначала от испуга даже не сопротивлялась, потом опомнилась, начала вырываться и кричать: «Мамочка, я же только пива стаканчик выпила, мамочка, пусти, я же взрослая, мне уже восемнадцать скоро! Пусти меня, пусти, мамочка!». Женька вырвалась, убежала в свою комнату, захлопнув дверь и подперев ее собой. Какое там! Мать распахнула дверь, Женька отлетела к письменному столу. На глаза ей попалась большая деревянная указка, которую она сама сделала в школе на уроке труда, она схватила ее и замахнулась на мать.
- Уйди от меня, а то ударю! – завизжала она в отчаянье.
Мать от неожиданности остановилась, замахнувшись полотенцем, и они стояли друг против друга, подняв в замахе руки, тяжело дыша и раздувая ноздри. Первой опомнилась мать.
- Ну, ладно, хватит, не трону больше. Положи указку, - сказала она.
- К порогу отойди, - сдувая повисшую на глаза прядь волос, ответила Женька.
Мать послушно отошла к двери, встала в дверном проеме, опираясь плечом на косяк.
- Где была? – спросила она у дочери.
- В гостях, - обрезала та.
- А институт?
- В институте я тоже была. Но я уже взрослая, мама. Я работаю и учусь, я сама зарабатываю деньги на свои развлечения, - Женька положила, наконец, указку и стала приглаживать растрепанные волосы.
- Какие уж там деньги! – презрительно проворчала мать, - слезы, а не деньги. Пока что я тебя кормлю и одеваю, а потому не смей мне перечить. Чтобы институт больше не прогуливала! А в субботу и в воскресенье можешь ходить по гостям. Но если еще раз спиртное учую – убью. Иди ужинать.
Мать повернулась и, тяжело шаркая ногами, пошла на кухню. Женька переоделась, причесалась, умылась и пошла ужинать. Мать ждала ее за кухонным столом. Женька ела, не поднимая глаз, но чувствовала, что мать ее пристально разглядывает. Быстренько поев, она вымыла посуду, убрала в шкаф, и сказав чуть слышно: «Спасибо!», хотела уйти в комнату.
- Женя, подожди, сядь, - сказала мать.
Женька послушно села и посмотрела, наконец, на нее. Мать тихо, беззвучно плакала, по щекам текли слезы, прокладывая блестящие соленые дорожки. Женька открыла рот, моргнула пару раз и бросилась к матери.
- Мамочка, милая, что случилось, почему ты плачешь? Я не буду больше прогуливать, честное слово! Ты из-за этого плачешь? – Женька прижала голову матери к своей груди и осыпала ее поцелуями.
- Да что я, ненормальная, из-за этого плакать? Сядь, не мельтеши, - мать слегка оттолкнула Женьку, вытерла руками слезы и вздохнула, -    Я больна, дочка, и мне нужно делать операцию. Глаза у Женьки стали круглыми от ужаса.
- Какую операцию, мамочка? Что у тебя болит?
- Ну… как бы это тебе… в общем, по-женски… гинекологическую, - мать вздохнула, - опухоль у меня, Женька.
Теперь плакала она. Также беззвучно, как мать, и также вытирая руками слезы. Ей было жаль мать, жаль умершего от рака отца, страшно от  того,  что она может остаться одна на всем белом свете. И в виски стучало: «Если бы знать… Если бы знать…».  Но обниматься с матерью она больше не стала. Так они и пошли молча спать,  два родных человека, две таких непохожих женщины, каждая в свою комнату и в свою постель.