Стёпка

                Начало.

 Он появился у нас обычным сентябрьским днём, когда нудно-моросящий осенний дождь добавлял очередную порцию влаги и в без того распухшую от его слёзных усердий землю. Накануне вечером старшая дочь пошла в баню, а этот наглец бесцеремонно запёрся туда следом, мокрым комочком шерсти проскользнув через порог одновременно с её ногами. Но тогда закрепить своё присутствие в нашей семье у него не вышло – Юлька выставила его за двор с пожеланиями всего наилучшего в дальнейших странствиях к родному порогу.
  Надо заметить, подобное происходит у нас очень часто, видимо виной тому то место, где расположен наш дом. А стоит он на въезде в наш чудесный посёлок, и с одной стороны вас ждут его многочисленные жители с их домашними очагами, украшенными цветочными клумбами, палисадниками и прочими строениями да сооружениями. А с противолежащей - берёзовые колки, поля, поляны, дорога на все четыре стороны нашей матушки-земли, сосновый парк, да одиноко стоящая часовня по ту сторону главных ворот поселкового погоста. Может для многих проживающих у нас жестокосердных граждан это место ассоциируется с краем доступной им для благоденствий земли, может по какой иной причине, но только появление в наших окрестностях брошенных котят и щенков, увы – является обычным и постоянно происходящим событием. Что ж, подальше от своего дома, но всё же туда, где их бывший питомец, считавший их за самых родных существ (других то он и не знал)  найдёт, Бог даст, себе приют, кров и корм.
 - Мы  подарили ему путёвку в жизнь. Вон какое пушистое и миленькое чудо получилось! Иди, чудо, ищи себе новое счастье, а у нас скоро новые появятся, должны же мы и к ним заботу проявить.
 Оттого и живут на этой пограничной улице по домам сплошь безродные коты да собаки и зачастую, по нескольку представителей на двор. Вот и на наших цепях сидят Рекс да Милинда того же происхождения – неведомого! Да и Фунтик, стоящий на довольствии кот, когда-то также был подброшен сердобольными сельчанами под венчающие своими кронами дом берёзы.
  Этот же котёнок твёрдо решил, что роднее порог искать не стоит, решение дочери проигнорировал и утром, переночевав последнюю ночь под берёзовым одеялом, визит повторил. Повторил, да попал прямиком в пасть Милинды, (размеров она не малых и подобного возраста котят там поместится парочка одновременно.) Хотя питаться ими она никогда не пыталась, но слегка прикусить ради профилактики сочла не лишним, и котёнок, и без того мокрый от моросящего дождя, стал ещё мокрее и пожёванее от столь тёплого, «с поцелуями» приёма. Из пасти собаки его выхватила бабушка и с загадочным видом занесла в дом. Мы всей семьёй собрались, подумали, пожалели и оставили киску себе.
  Тут же закипела работа. Котёнку был предложен тёплый душ, пушистое и мягкое полотенце, горячий фен с массажной щёткой. Намытый, высушенный и тщательно вычесанный он поужинал, познакомился с туалетным помещением, индивидуальной постелью и остальными необходимыми в жизни мелочами.
 Возможно от своего сиротского вида он с самых первых минут даже не вызвал сомнений о своей половой принадлежности. Котёнок был девочкой, скромной, но с характером, нежной и утончённой, чистоплотной и непонятно от чего воспитанной. Воспитанность проявлялась во многом. Когда семья садилась за стол Муся если и заходила со всеми вместе в комнату, то распологалась скромно у порога и дожидалась, когда все откушают, никогда не проявляя заинтересованности в происходящем. (Мусей её окрестили после первого знакомства. Муся, ей гармонично соответствовало, почему-то… А может это нам так казалось…)
  Кошечка была чертовски симпатичной дамочкой! Её костюмчик был пушист и мягок, прямо по центру мордочки, на носике, начинало формироваться белое пятно и симметрично опускалось на ротик, а затем и дальше, перерастая в шикарный, белоснежный галстук-бабочку. Образцовые края этого пятна обрамлялись розовыми губками и в центре имели розовую же кнопку носика. Это напоминало перевёрнутое сердечко, ну или луковицу завзятому агроному. Лапки были обуты в белые полусапожки, животик тоже был идеально белым. Вся остальная шёрстка была черней ночи. Глаза были большими и жёлтыми, такими, какими дети рисуют солнышко. А зрачки напоминали чёрную смородину в сумеречном, вечернем свете и превращались в тонкие ниточки когда настоящее, а не рисованное солнце вспоминало про своё существование и, разогнав осенние тучи, напоминало о том, что бабье лето никто не отменял, пришла и его пора.
  Первые дни она осваивалась на новом месте. Молча ходила и осматривала комнаты, молча сближалась с нами, отказываясь при этом идти на руки, и ни в какую не позволяла уложить себя на них или колени. Стоило попытаться это сделать, она начинала сопротивляться, затем сердито рычать и извиваться всем тельцем в попытке вырваться на свободу.
  Как то вечером в гости заехали друзья. Разглядывая Муську приятель взял её за заднюю лапку и бесцеремонно поднял ближе к своим глазам. Котёнок, по обыкновению, крутнулся, дёрнулся и упал на пол. И тут у него впервые прорезался голос! Запрыгнув на колени супруги, Муся затянула громко, протяжно и в одну ноту своё пронзительное «Мяяяяяяяяяяу!» Это продолжалось до невозможности долго! Она кричала, смотрела с обидой на злого дядьку и прижималась в поисках защиты к Наташе! Никогда до этого я не слышал столь долго-протяжного и возмущённого кошачьего вопля!
  Шли дни, котёнок свыкался с новыми условиями жизни, мы привыкали к нему, а его костюм становился всё шикарней и великолепней. На лапках, между пальчиками, белая шёрстка пучками выбивалась на свободу и от того его «ладошки» выглядели весьма забавно. Белые усы и «ресницы» напоминали своей величиной антенны и в зависимости от настроения то свисали вниз, как у Тараса Бульбы, а то держали линию параллельную поверхности, словно разрезанные по какой-то надобности гимнастические обручи, собранные вместе.
  По субботам Муся ходила с девчонками в баню. Некогда скромный, хотя и пушистый костюм к зиме превратился в шикарную шубу с большущими и необъятными бакенбардами на щёках. Хвост начинал напоминать своими размерами бревно, а задние ноги оделись в широкие шаровары. Такое роскошество требовало определённого ухода. После купания в душистом кошачьем шампуне, ополаскивания и поверхностной сушки в махровом халате, пожертвованном младшей дочерью, приходила пора сушки окончательной - феном. Этот самый фен и поверг нас в замешательство во время просушки штанишек, после очередной помывки, а точнее – этому поспособствовал. Наша Муся оказалась… мальчиком! Нет, с помощью бани и фена ещё никому не удавалось сменить пол, пусть и животного. Но я теперь твёрдо уверен, что с помощью бани и фена можно исправить зрение некоторых невнимательных личностей, коими мы и оказались! Подобно тому, как гадкий утёнок превратился в прекрасного лебедя, так наша скромница Муся превратилась в шикарного и великолепного Стёпу!