Осенний визит

Осенний визит
Чтобы попасть в пятый корпус Научно – исследовательского института Проблем Экспериментальной Физики нужно было пройти по запущенной аллее полузасохших пирамидальных  тополей.  Стояла поздняя осень, противно моросил холодный дождь.  Давно не убираемые листья пружинили под ногами, в воздухе отчетливо пахло прелостью. Пятый корпус представлял собой старую панельную  четырехэтажку, с  грязными стеклами в рассохшихся некрашеных рамах. Кое-где стекол не было вовсе, и проёмы были забиты выгоревшей и прорвавшейся плёнкой. В этих унылых окнах, свет горел только в одной комнате на втором этаже. 
На крыльце, захламленном старой мебелью и разгромленной аппаратурой так, что для прохода оставалась узенькая тропинка, из четырех дверей - три были грубо забиты крест-накрест почерневшими досками.  Единственная рабочая – открылась с ужасным скрипом, и старику потребовалось немало усилий, чтобы попасть в пыльный полутемный холл здания.
Вообще, вся территория НИИ ПЭФ, за исключением разве что административного корпуса, пребывала в полузаброшенном  состоянии. Теперь, Артура Альбертовича Ханаева, в прошлом видного ученого, отдавшего службе в Институте сорок лет жизни, каждый визит сюда повергал в неизменное уныние. Да, государство потеряло интерес к проблемам экспериментальной физики. Да, финансирование урезано до минимума. Да, с приходом персональных компьютеров многие  ранее секретные громоздкие приборы и автоматы стали не нужны. Но куда делись люди? Куда подевалась из этих стен шумная ватага молодых и амбициозных энтузиастов, засиживавшаяся на работе до ночи, проводившая здесь все выходные и праздники? Видимо, все это ушло  из НИИ вместе с ними. И за то, что он и его коллеги не смогли вырастить себе достойную смену, Артур Альбертович испытывал глубокое чувство вины. Хотя, его самого, вряд ли кто ни будь из живых и мертвых физиков – экспериментаторов, смог бы в чем-то упрекнуть.
«Если бы не Артем, я бы сюда вообще как на могилку приходил», - невесело усмехнулся старик, медленно  поднимаясь на второй этаж по гулкой лестнице. Конечно, в его годы невозможно подкрасться незаметно. И вот, из двери своего кабинета навстречу деду вышел молодой человек лет двадцати пяти, - с правильными немного восточными чертами лица, в очках в тонкой дорогой оправе, в накинутом поверх одежды ослепительно белом лабораторном халате.
- Привет, мой мальчик, - проговорил Артур Альбертович, обнимая внука.
- Привет, дед, еле тебя дождался,- молодой ученый увлёк старика за собой в недра рабочего кабинета, на ходу помогая снять промокший старомодный плащ.
- Нобелевку по физике я точно заработал, - заявил Артем, продолжая их незаконченный по телефону разговор, вынудивший Артура Альбертовича приехать в Институт, несмотря на недомогание и плохую погоду.
- Объясни мне всё еще раз, пожалуйста, - Ханаев сел в глубокое кожаное кресло, знакомое ему еще с молодости и устало прикрыл глаза, - Я пойму, я способный, ты не думай.
Это была дежурная дедовская шутка, и Артем, привычно улыбнулся.
- Смотри. Твоя физическая модель пространственно – временного континуума, ставит время  вровень с остальными  измерениями. Теперь, если увеличить модель в десять тысяч раз (используя советские ЭВМ ты не мог этого сделать без огромного потребления энергии, а теперь, это можно сделать без особых затрат), мы получаем модель размером с кабину лифта. Задаём вводные, и,  при смене системы отсчета пространственных преобразований, включаем время наравне с пространственными координатами. Всё строго по твоей теории, и по Гёделю.
- Самой большой проблемой при постройке такой модели, является построение пространственно – временного туннеля,- повторил свой самый веский довод Артур Альбертович, как вдруг понял, почему внук упомянул лифт и открыл глаза.
Артём сидел боком на столе, смотрел на деда и улыбался.  Пальцами он разминал незажженную сигарету.
- Про темпоральный генератор еще раз рассказывать, или сразу показать, как работает? 
Пока они спускались в подвал, Артём болтал без остановки. 
- Меня с первого дня, как я пришел в ПЭФ, интересовало,- зачем в четырех этажном корпусе лифт. И ладно бы, грузовой, так нет – пассажирский. И не включали его никогда.  И тут, когда я задумался над строительством тоннеля, я вдруг вспомнил о шахте. Нигде ведь не сказано, что тоннель должен быть горизонтальным?
Артур Альбертович не слушал, задумавшись о своём. То, что в этот раз у Артёма действительно получилось что-то стоящее, он понял еще дома, слушая в телефонной трубке его ликующий фальцет. Потому и примчался через весь город, как можно быстрее, пока внук не наделал глупостей.
Внешне кабина лифта не изменилась, разве что, шнурок c юэсби-разъемом выглядывал из-под пульта.  Включенные Артемом генераторы мощно гудели, создавая в замкнутом пространстве шахты темпоральное поле.
-  Все управление я вывел на нетбук. Не очень удобно, - придется носить его с собой в прошлом, могут на костре сжечь, - молодой ученый, казалось, был абсолютно счастлив. – Я тут рассчитал, причинно – следственная связь между объектами на расчетной мощности генераторов выстраивается так, что замкнутая траектория, описываемая материальным телом, составит ровно тридцать пять лет. Следовательно,  я могу попасть в 1976, 1941, или, например, 1871. Если расчеты верны, то кабина материализуется через двенадцать часов после пробоя континуума, только я не знаю, как  она внешне будет выглядеть там.
  - Всё это очень интересно, Артём, но в прошлое первым полечу я. И это не обсуждается, - категорично заявил старик.
Артем отвел глаза, не осмелившись перечить.
Артур Альбертович вел всю свою многочисленную семью сквозь жизненные тернии твердой рукой. Жена, все три сына, невестки, а позднее и многочисленные внуки, беспрекословно подчинялись  железной воле главы семейства.
- Только давай быстрее, дед, пока не хватились оттока электроэнергии. Разрешения на эксперимент, я, как ты понимаешь, не успел получить.
«Лететь» было решено в 1976 год. Подготовку свели к минимуму – отодрали три советские десятирублевки со стены туалета. Артём хотел оторвать всё, но Артур Альбертович остановил его.
- Ты понимаешь, что на тридцать рублей можно было месяц прожить, а у меня только двенадцать часов! У вас тут денег на «Волгу» хватит, хочешь, чтобы меня в ОБХСС забрали? Баран! Я им в милиции что, паспорт с двуглавым орлом покажу?
Дед горячился, и Артёма это порядком веселило. Понятно, что старик волнуется, но у него был такой важный вид. Ещё бы,- Первопроходец. Хроногерой. Посол времени.
- Как бы тебя одеть, чтоб в толпе не выделялся, - Артем озадаченно  почесал кончик носа.
- Я этот плащ в Таллине, в восемьдесят третьем купил – тут все хорошо. Показывай, давай,  как мне обратно  вернуться,  - Артур Альбертович кивнул на нетбук.
Технологию дед освоил быстро. Находясь на пенсии, он продолжал интенсивно работать, и как обращаться с ноутбуком знал не хуже Артёма. Для материализации в семьдесят шестом, выбрали лесопарк между конечной остановкой автобуса и городским кладбищем. В это время года там не должно было быть людей. Документы и сотовый дед отдал Артёму, чем очень его огорчил. Тот надеялся на несколько снимков с телефона или даже видео.
- Мальчик мой, никаких анахронизмов! – Артур Альбертович покрутил указательным пальцем перед лицом внука. – Итак, придется эту шайтан - машину за собой таскать. Газету тебе куплю.
- Ты бук сразу выключи, и не включай до самой отправки назад, не дай Бог, батарея сядет, - напутствовал внук деда. – Значит, задаем одиннадцатое ноября одна тысяча девятьсот семьдесят шестого года, четверг, пятнадцать часов тринадцать минут. Следовательно, ты должен быть на месте, в точке возврата, двенадцатого, в три часа тринадцать минут.
- Нормально, последним автобусом вернусь.
- Если, что-то пойдет не так – контрольная точка – двенадцатого, в пятнадцать тринадцать. Я тут ничего не выключу, пока ты не вернешься. У меня не более трех минут пройдет, пока лифт по шахте движется.
Оставалось зайти в кабину, но Артур Альбертович тянул время.
- Деда, может, я, все-таки?    
 - Во! – Артур Альбертович показал ему огромный еще крепкий кулак, - ты тут сейчас набрал бы с собой видеокамер и долларов, папуас.
Зимой Артем щеголял в ярко-красном, невероятно удобном пуховике, и дед неоднократно его за это осуждал, считая, что серьезному ученому не подобает выделяться таким образом, и иначе, как «папуасом» не называл. 
С этими словами старик, наконец, сделал исторический шаг, неся на руках включенный нетбук, и зажав подмышкой кожаный портфель, с которым никогда не расставался. Когда створки лифта захлопнулись, Артур Альбертович подключил компьютер к разъему, и, дождавшись ответа программы, нажал «Enter». 
Сам «полет» ничем особым не запомнился. Немного закружилась голова, но непонятно - от перегрузки, или от страха. И уже через две минуты пожилой ученый вышел в осенний парк. С этой стороны, кабина напоминала трансформаторную будку, которая, выглядела так, словно простояла здесь лет тридцать, однако, уже через минуту она растворилась в воздухе, постепенно становясь прозрачной. Спрятав в портфель нетбук, Артур Альбертович зашагал к автобусной остановке.
Ликование первых минут от удачного эксперимента сменилось деловым настроением. Еще бы, свершилось дело всей жизни! И ученый, мысленно путешествовавший в прошлое тысячу раз, старался все рассмотреть и запомнить. В первую очередь - свои внутренние ощущения.
Город был по-осеннему грязным, но все столбы уличного освещения, здания, автобусы и троллейбусы были украшены красными флажками и транспарантами. Артур Альбертович не сразу сообразил, что только что прошла годовщина Великой октябрьской социалистической революции. Что еще бросилось в глаза, - так это поведение людей. В целом, они казались открытее и приветливее его современников. Ну, по крайней мере,  место в автобусе ему уступили сразу. Он сам не заметил того, что едет в родной НИИ, откуда и отправился в путешествие, а не в центр города, что было бы, конечно, логичнее.
На стоянке перед институтской проходной Ханаев увидел свой первый автомобиль – новенький красный четыреста двенадцатый «Москвич». Нет слов, чтобы описать всю гамму чувств, которую испытал старик от свидания с этим островком его счастливого прошлого. Не удержавшись, он подошел к машине и провел рукой по влажной холодной полированной двери.         
- Простите, вы меня ждёте?
От этого голоса, знакомого и незнакомого одновременно, пожилой ученый вздрогнул. «Ну, конечно же, пять вечера, как я мог забыть!» - запоздало подумал старик.
Резко  обернувшись, он увидел самого  себя молодым сорокалетним мужчиной в самом расцвете творческих и жизненных сил. На голове молодого Ханаева - новая фетровая шляпа (до сих пор валяется на даче), одет он был в дорогущий дефицитный вельветовый костюм, на сгибе руки висел плащ, а в другой он держал портфель, ничем не отличающийся от нынешнего.
Вот теперь Артура Альбертовича накрыло по-настоящему. Ему вдруг захотелось рассказать все. «Бери кооперативную квартиру сейчас, не думай еще два года, тогда успеешь, еще  до девяносто первого, выплатишь…  И гараж сразу строй, не копи деньги… И ваучеры эти, сраные, за деньги продай, не связывайся с «Евразией»… А Вовку, гада, не жалей, отправляй в армию, ни черта у него с Надькой этой, вертихвосткой, не выйдет, будет потом один Артема растить... И Сидоренко, когда он тебя в учредители,  в девяносто третьем, звать будет,- сразу в шею гони, ничего ты там не заработаешь, обманет… И …»
- Дедушка, простите, мы не знакомы? Я вас видел где-то, по-моему,-  лицо молодого Ханаева выглядело озабоченным, -  что вы молчите? Вам плохо?
- Нет – нет, Артур, всё в порядке, мы не знакомы. Я очень далеко отсюда живу,- Артур Альбертович повернулся и нарочито бодро, неоглядываясь, зашагал в сторону центра города. Ему нужно было успеть купить Артему газет, и поужинать в любимой пельменной.