Вдох 61-70

***
– Кладоискатель.
– Кто?!
– Кладоискатель. Не понятно? Ищешь клад. Найдёшь – сообщаешь нам.
– Чей клад?
– Разве кладоискатели всегда знают, что найдут?
– А как его искать?
– Как хочешь. Могу ведро выдать.
– А лопату?
– Она тебе не пригодится.
– Почему? Клад же обычно прячут в землю.
– Только не этот.
– То есть какое-то представление о том, что я должен искать у вас всё-таки есть?
– Я этого и не отрицал. Этот клад ничем не похож на остальные.
– А на что же он тогда похож?
– Этого я не знаю. Как найдёшь – поймёшь.
– А если не найду?
– В этом твоя главная ошибка. Ты всегда сомневаешься в результате дела, ещё не приступив к нему. Зачем начинать то, во что ты уже не веришь?
– Я ведь не сам придумываю себе задания, – возразил Гарик.
– Мы тоже, – засмеялся Аслан и, посмотрев на часы, сказал: – В общем, ищи. Мне пора, – и направился к двери в заборе.
– А ведро?! – спросил вдогонку юноша.
– Если будет нужно, у палатки возьмёшь.
«Нужно!» – мысленно передразнил его Гарик. – «Если бы знать, что будет нужно, а ещё лучше – для чего!»
Решив, что ведро всё же не помешает, он присел на него через пару минут в том самом месте, где вчера ловил солнечный свет. Не зная, с чего начать, Гарик уцепился за фразу Аслана о непохожести этого клада на все остальные и стал представлять себе действия искателя в обычных условиях.
«У него есть карта... По крайней мере, должна быть... Хотя бы для того, чтобы не заблудиться... А лучше – GPS... Металлоискатель, лопата... Если клад – металлический. А если нет? Что вообще такое клад?.. Что-то ценное, кем-то спрятанное от кого-то... А потом того, кто прятал, не стало... И как же это ценное неметаллическое ищут?.. С помощью карты, наверное... И что должен делать я?.. Карты у меня тоже нет... Может, этот клад вообще не имеет никакого отношения к драгоценностям, но в то же время является нечто ценным? А ценным может быть всё, что угодно... Смотря для кого... Хлеб, вода... Та же панама. Но только вчера... Из абстрактного – жизнь... благополучие... знание... способность... Может быть, вообще нет никакого клада? И я снова должен делать то, не зная что, там, не зная где?.. Хотя вчера... со светом... Но кто же будет прятать жизнь?.. И куда всё это спрячешь?.. Если клад не в земле, то где? На поверхности? В траве? В воздухе?.. Или в другом измерении?.. Туда-то будет сложно попасть... А ещё сложнее вернуться... Тем более не с пустыми руками... А если спросить у этого? Он же оттуда? Наверняка, должен знать... Но скажет ли?.. И как его позвать?..»
Юноша вспомнил про ведро и постучал по нему так же, как и вчера. Но ответа не последовало.
«А почему он должен быть? Сегодня и солнца нет...» – он посмотрел на плотные тучи, которые, затянув всё небо, предвещали скорое ненастье, и произнёс почти шёпотом:
– Ну, где вы? Так и будете молчать? Вы же наверняка слышите меня...
Гарик ударил ногой по ведру. Зазвучали раскаты грома, где-то взвизгнула собака. «А если он имел ввиду палатку? Он ведь ушёл... Кажется, не возвращался... Может быть, хозяина тоже нет... Карта всё равно не со мной...»
Юноша услышал позади себя осторожные шаги. Обернувшись, он никого не увидел.
– Кто здесь?! – вскочил Гарик, – Это вы? – и ощутил сильный удар в висок, после которого всё вокруг потемнело...
Через некоторое время мгла понемногу рассеялась, и юноша обнаружил себя сидящим на неизвестно откуда взявшемся бревне. Терзаемый вопросом о том, как долго он находился без сознания, Гарик ощупал свою голову и не нашёл никаких следов от удара.
Рядом с бревном лежало ведро. Палатка стояла на своём месте, но над ней теперь развевался белый флаг. Юноша подумал, что ничего страшного не должно произойти, если он узнает у хозяина, который час и уже поднялся, но заметил возвращающегося Аслана. Мужчина подошёл к Гарику и как-то странно произнёс:
– Здравствуйте!
– Мы же сегодня виделись... И... почему на «вы»?
В ответ Аслан протянул руку. Она была настолько горяча, что юноша дёрнулся всем телом, кривясь от боли, но хватка мужчины была намного крепче. Аслан потянул извивающегося Гарика за собой, а около палатки сильно встряхнул.
Недоумевая, юноша посмотрел на мужчину и понял, что перед ним вовсе не Аслан. Лицо неизвестного не имело постоянной формы. Мерцая бледно-голубым светом, оно непрерывно изменялось, принимая бесчисленные размытые образы.
«Он!» – испугался Гарик, узнав фантома, и, словно очнувшись, увидел раскачивающиеся под ногами чёрные плиты, через равные промежутки уходящие к горизонту, без каких-либо признаков соединения между собой или наличия опоры. Образуемый таким образом мост, подвешенный в пустоте, бегущие по нему юноша с фантомом и плотная тьма – казалось, ничего другого здесь не существует.
– Куда? Зачем? – Гарик был уверен, что кричит изо всех сил, однако не услышал ни звука, будто что-то удерживало крик в горле и не давало выйти ему наружу.
Фантом снова встряхнул его за руку, и они перенеслись к краю моста, за которым зияла чёрная пустота.
– Вы звали меня... Там, – фантом кивнул туда, где обрывался мост, – сможете найти то, что ищете.
– Клад? – уточнил юноша и обрадовался вернувшемуся голосу. – А что в нём? И как туда... – балансируя, он осторожно заглянул за край, – спуститься?
– Прыгайте, если не боитесь.
– Боюсь... – признался Гарик и погладил руку, за которую его тянул фантом. – Боли нет... Я сплю?
– Так вы вернётесь...
– Оттуда? Значит, не разобьюсь? А чей это клад и что в нём?
– Узнаете, когда откроете... Если, конечно, решитесь и найдёте... Дальше вам предстоит идти одному, – сказал фантом и развернулся.
– Подождите! Скажите хотя бы, что мне ожидать от этой пустоты? Может быть, какой-нибудь совет дадите...
Но фантом, не проронив ни слова, исчез в одно мгновение...
В одиночестве страх лишь усилился. Гарик присел на корточки и провёл пальцем по идеально гладкой поверхности. Других ощущений от прикосновения к плите юноша не испытал, зато заметил некий отблеск где-то далеко. Потом этот отблеск стал с ускорением приближаться, и Гарик понял, что таким образом исчезает мост. Теряясь перед выбором: прыгать сейчас или дождаться пока плита, подмигнув, растворится и под ним (а вдруг не исчезнет?), юноша стал подниматься, но поскользнулся и полетел в пустоту...
Она оказалась вязкой и... пустой – абсолютно ничего не происходило. Кромешная тьма, тишина и отсутствие всякого движения, отчего было непонятно: падает ли он или уже нет, где находится верх, а где низ... Юноша попробовал сделать шаг, но не смог и пошевелиться. Испытывая ужас, он гнал от себя прочь навязчивую мысль о том, что умер, и пытался изо всех сил закричать, но с горлом было что-то не так. И с глазами... Веки не слушались, и моргнуть не получалось...
Нахлынувший поток воспоминаний освободил от нужды делать какие-либо выводы. Память вперемешку воскрешала близкие и далёкие события жизни: детский сад, школа, ясли, работа...
Он увидел похожего на отца бородача, завалившего Гарика на вступительном экзамене по истории. Хотя у него и не было особого желания становиться учителем, но мать настаивала...
Однажды он зашёл в гости к подружке. Та накормила его вкусным тортом, который испекла сама, предложила выпить шампанского, но Гарик отказался. Они долго общались на разные темы, много шутили...
Возвращался Гарик уже в сумерках. Крупные хлопья снежинок искрились в свете уличных фонарей. Некоторые из них опускались на ресницы, и от этого вовсе не было холодно.
Неожиданно для себя Гарик понял, что заблудился. Такое случилось с ним впервые, и он не знал, что делать. Безумно боясь того, что цыгане заберут его в рабство (об этом часто предупреждала бабушка Маша), он остановился у незнакомого подъезда и заплакал...
Первым, кто обратил на Гарика внимание, была его учительница, Надежда Петровна, женщина в годах, имевшая в своём гардеробе лишь один костюм (так предположил класс, заметив постоянство её наряда). Она возвращалась домой. Узнав, что он здесь делает, Надежда Петровна проводила его. Гарику было так стыдно за свои слёзы перед ней, что он забыл сказать ей спасибо. А на следующий день она посвятила целый урок правилам поведения на улице...
Вода в реке была холодной. После каждого шага он замирал, чтобы привыкнуть к её температуре. Отчим предупредил о том, что дно обрывистое и попросил далеко не заходить. Гарик, обернулся, чтобы уточнить, где обрыв, и, поскользнувшись, ушёл с головой под воду. Паника вмиг охватила его. Барахтаясь изо всех сил, он пытался кричать, но вместо этого лишь хлебал, задыхаясь, горько-сладкую воду. Она заполняла собой всё вокруг. Вливалась в рот, нос... И скоро почти ничего не оставила Гарику, лишь стремительно сокращающуюся область в голове... Рука отчима схватила за локоть...
Что-то толкнуло в спину. Юноша повернул голову и увидел знакомую алюминиевую кружку, стоявшую на крашеных досках пола около дивана, загораживающего обзор остального пространства. Гарик поднялся и встретился взглядом с мальчиком. Казалось, он что-то прячет за диваном.
Юноша поприветствовал его кивком. В ответ мальчик поднял к груди руки, в которых находился сизый голубь и ослабил хватку. Птица тотчас взметнулась вверх, облетела вокруг лампочки и выпорхнула в открытую дверь.
– Проснулся уже? – спросил мальчик голосом старика, и в то же мгновение его лицо покрылось морщинами, увеличился рост, и соответствующим образом изменилось сложение тела.
Почувствовав подступающую тошноту, Гарик отвернулся и снова наткнулся взглядом на кружку.
– У вас есть расшифровка карты?
Неизвестно откуда появились мыльные пузыри, быстро заполнившие собой всё вокруг, а с улицы донеслись громкие булькающие звуки.
Пол зашатался, и юноша, не удержав равновесия, повалился к дивану и схватил пальцами кружку...
– Что в руке? – перед Гариком стоял Аслан. – Кружка?! Где ты её откопал?! Пойду покажу хозяину.
Начинало смеркаться. Гарик взял ведро и направился к палатке.
– Где ты нашёл её? – выбежал раскрасневшийся Михаил Рустамович.
Юноша пожал плечами.
– Ты что-нибудь пил из неё? Знаешь, что это за кружка? Что молчишь?
Гарику стало не по себе от крайней возбуждённости хозяина.
– А что с ней не так? – уточнил он. – Обычная алюминиевая кружка.
– Это не обычная кружка! – воскликнул Михаил Рустамович. – Нашёл, сам не знает что! – усмехнувшись, он посмотрел на Аслана. – Это кружка Гаврилыча! Видишь, на дне нацарапано?
– Кто такой Гаврилыч? – спросил Гарик и посетовал на то, что не перевернул кружку в самую первую встречу со стариком.
– Ты и этого не знаешь? – хозяин был поражён. – Разве не ты её нашёл?
– Я, но про Гаврилыча впервые слышу.
Михаил Рустамович обменялся с Асланом несколькими фразами на своём языке и скрылся в палатке.
– Что-то не так? – поинтересовался юноша, заметив, как лицо охранника помрачнело.
– Иди домой, – ответил тот и отдал кружку.
– Не нужна?! – удивился Гарик.
– А зачем она нам? Это твой клад, – улыбнулся Аслан.
– И что мне с ней делать?
– Что хочешь. Можешь чай пить или подарить кому-нибудь... А можешь выбросить...

***
– Это уже совсем другое дело. Но нос... Мне не нравится. Слишком безобразный. Нужно поработать над ним ещё.
– Хорошо, поработаю. А что с этим не так?
– Не похож. Слишком пятачковый. Это всё же не свинья.
– Ладно. Попробую что-нибудь придумать...
После разговора с Блаженко Виктору позвонила Галина, бывшая жена. Она рассказала новости от Игоря и спросила, когда ей ждать алименты. Кулаков пообещал перевести деньги к концу недели и предложил сводить Сашу в цирк. Женщина засмеялась и сказала, что они были там несколько дней назад, но если у Виктора нет других вариантов, и дочь заинтересуется, то она перезвонит.
Попрощавшись, Кулаков протянул руку к пирожному на блюдце, но из мобильного донеслась музыка.
– Ты куда пропал, дружище? Почему не звонишь? – раздался в трубке голос одного из давних заказчиков, чьё панибратское отношение всегда коробило Виктора.
– Вы ведь не обращаетесь, я подумал, что мои услуги вам больше не нужны.
– Ну и зря! Мы своих не забываем. Я тебе давно хотел позвонить, но времени не было... В постоянных разъездах... В общем, я тебе сейчас задание отправлю, а ты мне отпишись, когда сможешь сделать. Добро?
– А какое задание? Боюсь, что быстро не смогу его выполнить. Работы у меня сейчас предостаточно.
– Это что? Отказ? Или способ поднять цену?
– Нет, что вы, Владимир Иванович. Всего лишь предупреждаю, что могу не успеть с заданием в ваши сроки.
– А когда сможешь? Ты же знаешь, я за ценой не постою.
– Я ведь ещё ничего не видел. Что там у вас? Колбасу отретушировать?
– Да нет. С колбасой уже давно разобрались. Ангела надо нарисовать. Сможешь?
– Ангела? – переспросил Виктор. – Почему ангела? Зачем он вам?
– Хочу. Тебе это так важно?
– Ну... Чтобы точнее представить, что именно вам нужно, – нашёлся Кулаков.
– В задании всё подробно описано. В общем, жду от тебя сообщения, берёшься или нет. Всё, давай.
Он положил телефон на стол и вернулся к пирожному. Из коридора донёсся какой-то шум, и Кулаков вспомнил, что сегодня возвращается Степан Викторович. Не поприветствовать его было бы невежливо, поэтому Виктор вышел в коридор.
Под правым глазом соседа был огромный кровоподтёк. Мария Петровна поддерживала мужа за спину, а тот, опираясь на её плечо, кряхтя, прыгал на одной ноге.
– Давайте помогу, – Виктор кинулся к Степану Викторовичу, но соседка остановила его.
– Справимся сами. Только дверь открой.
За всё время, что он прожил в этой квартире, Кулаков ни разу не бывал в соседской половине. Открыв предложенным ключом замок, Виктор потянул на себя дверь и увидел светлую просторную комнату, а за ней – ещё и ещё...
– Мне казалось, у вас одна комната... – произнёс он ошарашено.
– Три, – сказал Степан Викторович.
– Ты что, с луны свалился? – Мария Петровна вытаращила на него глаза. – Как же ты комнату покупал? Без документов, что ли?
– С документами, но... – Кулаков хотел что-то возразить, однако вспомнил, как, действительно, в какой-то бумажке указывалось, что квартира четырёхкомнатная. – Запамятовал, – глупо улыбнувшись, он пошёл прочь.
«Когда?» – завертелось в его голове. – «Когда забыл?.. А когда помнил?.. Но помнил же вообще? Знал ведь? Или сразу забыл? Чертовщина...»
Быстро собравшись, Виктор выбежал на улицу и направился в совершенно незнакомую ему сторону. Он перешёл по мосту через речку, свернул в узкий переулок, посторонился, пропуская инвалида на коляске, поправил прядь на лбу и замер – впереди висела вывеска магазина эзотерических товаров «У лешего», снизу которой плавно раскачивалась на цепи точная копия подаренного Кузнеченко амулета, только гораздо большего размера. Кулаков решил зайти.
Колокольчики над дверью зазвенели каким-то нелепым смехом. Внутри в полумраке стоял густой аромат благовоний. Повсюду висели воздушные шары, бубны, китайские фонари, панно с иероглифами и свастиками, различные талисманы и много чего ещё, с чем Виктор не был знаком, и от чего разбегались глаза...
Из глубины зала вышла девушка в русской национальной одежде с венком из увядших одуванчиков на голове.
– Добрый день! Наш магазин поможет вам в любой ситуации, – интригующе произнесла она заученную фразу.
– Да? А почему «У лешего»? Здесь же столько китайского... Или он тоже из Китая?
– В Китае тоже есть леса... Вы ищете что-то определённое?
– Наверное, нет, – пожал плечами Виктор.
– Но для решения определённой проблемы?
– Не знаю. Скорее, меня заинтересовало название вашего магазина.
– Я поняла... Одну секунду, – сказала она и направилась к прилавку.
– Нет, мне ничего не нужно. Я всего лишь посмотреть... – попытался остановить её Кулаков, но девушка не обратила внимания на его возражения и через пару минут вернулась с квадратной коробочкой.
– Это вам обязательно поможет.
– Что «это»? И в чём мне нужно помочь?
– Цветок папоротника. Настенный оберег. Выполнен из осины. Открывает тайное. И стоит недорого.
– С чего вы взяли, что мне нужно открыть какую-то тайну?
– Не какую-то, а вполне конкретную – свою. Он ведь не зря к вам приходит.
– Да откуда вы всё это берёте?! – возмутился Кулаков.
– Я по ушам читаю, – ответила девушка и оглянулась на стук каблуков.
– И вы тут?! – обескуражено протянул Виктор, никак не ожидая встретить здесь женщину в красном платке.
– Ой... Мария Петровна, я не знала, что это ваш клиент... – извиняющимся тоном пролепетала девушка и отошла к прилавку.
– Ну, берёшь цветок или нет? – спросила Мария Петровна, смерив взглядом Кулакова.
– Ни к чему он мне, наверное...
– Ну, смотри... Привет передал?
– Передал... Чеснок не помог...
– А я тебе и не обещала, что поможет. Это ты сам так решил.
– А что поможет? Цветок?
– Да ничего тебе теперь не может. В церковь сходи и смирению учись.
– То есть, получается, мне сейчас хотели втюхать этот оберег?!
– Какая разница? – женщина улыбнулась. – Ты же всё равно отказался, – и обернулась к девушке: – Марина, предложи этому человеку ещё что-нибудь. Видишь, как он колеблется? – после этих слов она удалилась.
Марина радушно улыбнулась Кулакову и кивком головы пригласила его к себе, но тот, не медля ни секунды, выскочил из магазина.
На обратном пути он всю дорогу смотрел себе под ноги, задумавшись неведомо о чём, и очнулся лишь тогда, когда услышал знакомый голос, повторивший:
– О чём задумался?
Кулаков поднял свой взгляд. Справа от него шёл Кузнеченко.
– Как ты здесь оказался? – безразлично спросил Виктор.
– Срочный вызов к клиенту был... Ты-то куда пропал? Не звонишь... Или твой гость успокоился? Амулет помог?
– Всё как прежде. Начал привыкать.
– Это хорошо. Значит, экзорцизм тебя больше не интересует?
– В больницу я не пойду.
– Можно и без больницы. Но ты тогда настолько возбуждён был, что я посчитал лучшим вариантом перенос твоего решения. Как говорится, утро вечера мудренее. И... то, о чём ты говорил, вовсе не является одержимостью...
– А чем является?
– Пока не знаю... – Кузнеченко замолчал и посмотрел на проплывающий под ними теплоход. – Видишь того мужика на верхней палубе? Который в одних плавках. О чём он может думать сейчас, как тебе кажется?
– О чём может думать пьяный? О женщинах, например.
– А ты попробуй узнать, а не предположить. Приглядись к нему.
Виктор остановился, положил руки на ограждение и некоторое время изучал уплывающего на теплоходе, пока тот не заметил его взгляд и показал неприличный жест, залившись смехом.
– Ну что? Увидел? – спросил Василий, догоняя рванувшего Кулакова. – Куда ты так полетел?
– Увидел, – бросил Виктор, не сбавляя темп.
– И что?
– Ничего! Обычный бес.
Оставшуюся часть моста мужчины прошли в молчании.
– Мне в другую сторону, – сказал Кузнеченко, когда они оказались на улице. – Обязательно звони. Не исчезай...

***
– Это тебе премию дали?! – буквально взорвался смехом Саша, ткнув пальцем в алюминиевую кружку в руке Гарика.
– Нашёл, – ответил юноша, повертев ею, словно впервые видел. – Ты Гаврилыча знаешь?
– Нет. А кто это?
– Её хозяин, наверное.
– Ты что, подобрал её на улице??? Зачем она тебе?
– Не знаю, – Гарик пожал плечами. – Посмотрим...
– Ну даёшь... – не нашёл иных слов Саша и продолжил очищать луковицу, но, опомнившись, крикнул вдогонку уже вошедшему в дом товарищу: – Только на ужин приходи без неё!
Заметив преобразивший комнату порядок, Гарик сразу проверил, на месте ли карта, и, успокоившись, опустился на кровать...

***
...Задание не казалось сложным. Овал лица должен был заполнить исходящий свет, оставив лишь лёгкие контуры глаз. Всё остальное вписывалось в рамки стереотипного образа: крылья, мантия...
Отправив Владимиру Ивановичу подтверждение, что берётся за работу, Кулаков открыл файл с бесом. «Слишком пятачковый!» – кривляясь, повторил он утренние слова Блаженко, съел пирожное и понял, что рабочего настроения сегодня не появится...
В кастрюле на плите что-то варилось. Виктор присел на стул. Вошла Мария Петровна.
– Будешь готовить или просто так сидишь?
– Просто так.
– Почему не в комнате? Что-то случилось?
– Я вам мешаю?
– Нет, но ты же обычно не сидишь здесь просто так. Поэтому и спрашиваю... – она помешала варево. – Как же ты мог забыть, в какой квартире живёшь?
– А вы всегда всё помните?
– Нет, конечно, но такое... Боже упаси!
– Вы верите в Него?
– Почему ты спрашиваешь? Священником, что ли, решил стать?
– Любопытно... А в дьявола, чертей?
– Да что на тебя такое нашло, Витя? Чего это ты мне такие вопросы задаёшь? Не стыдно? Я ведь уже в возрасте.
– А что в моих вопросах непристойного для вашего возраста?
– Я на исповедь к тебе не записывалась! – воскликнула женщина.
– Успокойтесь, Мария... – Кулаков запнулся, – Петровна. Я не хотел вас обижать. Лишь надеялся, что вы поделитесь мудростью своего возраста.
– Скажешь тоже... Мудростью своего возраста... – женщина достала из холодильника пакет кефира, наполнила стакан и выбросила пустую тару в мусорное ведро. – Ну а что тебе рассказать-то? Ты и сам далеко не ребёнок – всё понимать должен...
– Сталкивались ли вы когда-нибудь с чем-нибудь мистическим?
– Не понимаю я твоего интереса. Накликаешь беду... Вообще-то, мне некогда, – сказала Мария Петровна и ушла с кефиром в свои комнаты...

***
...Вода вокруг была тёмно-фиолетового цвета. Он опускал в неё кружку, а затем поднимал над собой и переворачивал, любуясь запущенной игрой разноцветных искр под аккомпанемент непонятно откуда раздававшейся музыки, заглушающей собой журчание. Некоторые брызги попадали в лицо, но, не вызывали абсолютно никакого ощущения...
Он мог бы наслаждаться этим зрелищем бесконечно, если бы подкравшееся сомнение не заставило оторваться.
Оказалось, что в лодке нет якоря. Растущие волны начинали раскачивать её всё сильнее, и ему пришлось отложить кружку и взяться за весло. Сначала он просто грёб, нисколько не обращая внимания на направление движения лодки, но потом подумал, что это неправильно и решил осмотреться – кругом была одна вода.
На мгновение, подобно вспышке молнии, возникло чувство, будто он знает, что произойдёт дальше, но тотчас сменилось страхом.
«Куда плыть? В какую сторону? Выдержит? А если нет? А если вода холодная? Или в ней кто-то есть?» – лихорадочно заметалось в сознании, кружа голову. Если бы это продолжилось ещё немного, то, возможно, достигло бы той силы, при который выбросило бы его из лодки в пучину, но странный звук, напоминающий звон колоколов, сначала избавил от паники, а потом странным образом превратился в крик:
– Гарик, помоги!
С жёлтым спасательным кругом на шее барахтался в воде его первый отчим. Обрадовавшись тому, что он здесь не один, юноша быстро подгрёб к нему и протянул весло, но накатившая волна отбросила лодку назад. Виктор Савельевич при этом остался на том же месте, и Гарик подумал, что причина в якоре.
Юноша наваливался на весло всем телом, но расстояние между ним и отчимом ничуть не сокращалось.
– Это у тебя якорь! – закричал Кулаков.
– У меня?! – удивился Гарик и, повернувшись, обнаружил тёмную цепь, закреплённую скобой на заднем борту лодки.
С новой волной вернулся звон колоколов, который постепенно перешёл в тональность будильника...
Юноша посмотрел на одиноко стоявшую на столе кружку. Та окатила его в ответ невыносимой тоской. Гарик тяжело вздохнул и поднялся с кровати...
Зайдя во двор с чесноком, он едва не наступил на зелёную ящерицу, кажется, уже встречавшуюся ему здесь. В последний момент она юркнула вправо и проскочила между ног человека.
В кресле около палатки сидел Аслан. Заметив Гарика, он не подал виду и лишь перекинул ногу за ногу.
– Хозяин решил посадить цветы, поэтому сегодня ты будешь копать, – произнёс мужчина, когда юноша приблизился.
– Обычной лопатой? – уточнил тот с некоторой долей сарказма.
– Какой же ещё? Обычной. За палаткой найдёшь.
– Ну, мало ли... В чём подвох тогда?
– Нет никакого подвоха. Бери лопату и начинай копать, – мужчина указал рукой налево. – От забора и до палатки. А потом посмотрим.
– На что?
– Будешь копать дальше или нет.
– Что, просто копать? И всё? – не мог поверить Гарик.
– Да. Только хорошо разбивай комья и выбирай сорняки из земли. По возможности...
Лопата действительно оказалась вполне обычной. «Наверное, подвох ещё впереди», – предположил Гарик и принялся за работу.
Штык с трудом вонзался в переплетённые между собой корни травы, выворачивал их наружу и пытался отделить землю, чтобы вернуть её в образовавшуюся яму, но большую часть кома составляла трава.
«Зато понятно, что делать и зачем», – думал юноша, и эта мысль вдохновляла и придавала сил.
Через какое-то время Гарик почувствовал кураж. Всё иное перестало существовать для него. Только земля и лопата. И от этого стало легко на душе...
До обеда он вскопал небольшой участок. Ничего не сказав, Аслан вынес миску с пловом. Гарик с большим аппетитом проглотил еду, передохнул немного и отправился обратно к лопате.
Пот лился ручьём. Вся мистика осталась где-то далеко позади. Вернулось ощущение полноты и реальности жизни...
К концу рабочего дня, несмотря на то, что закончил он всего лишь половину обозначенного утром участка, юноша чувствовал глубокое удовлетворение. Он отдал Аслану лопату, попрощался и побрёл домой в неге сладостной усталости...

***
...Вагон метро был на удивление почти пуст, лишь молодой человек спал в другом конце, спрятав под козырьком кепки глаза от света.
«Странно», – подумал Виктор и заметил схожую ситуацию в соседних вагонах. – «Никому никуда не надо? Или теракт?»
В открывшиеся двери вошла немолодая пара и заняла места напротив Кулакова. Его внимание сразу привлёк перстень на среднем пальце женщины. Он был из белого металла с выгравированным символом, который Виктор сразу узнал, так как искал его сегодня в интернете – цветок папоротника.
Пара о чём-то перешёптывалась между собой, бросая на Кулакова холодные и подозрительные взгляды, но ему пора было выходить, и он оставил их недружелюбие без ответа...
Выбравшись на улицу, Виктор не нашёл вокруг ничего необычного: также суетливо сновали люди, шумел транспорт, где-то играла музыка...
На ресепшн, как и в прошлый раз, его встретила Анастасия и попросила подождать. Розовые стены, изображения цитрусовых, длинный коридор – всё было на своих местах...
Блаженко появился без кота. Он завёл Кулакова в комнату номер девять, предложил кофе, отдал конверт, после чего спросил:
– Вы вообще не испытываете эмоций или старательно скрываете их? Разве так можно? Ведь это не жизнь, а так... прозябание.
– Про что?
– Прозябание. Вы не знаете этого слова?
– Знаю... Не разобрал... Прозябаю, значит... – Виктор задумался. Терять заказчика не хотелось... Но... – Козла ищете?
– Какого козла? – Блаженко оглянулся по сторонам.
– Отпущения.
– А... Вы о чём?
– Вас устраивают результаты нашего сотрудничества?
Блаженко посмотрел Виктору в глаза, нашёл в них что-то, заставившее его улыбнуться и ответил:
– Вполне, но, к сожалению, я не замечаю того же самого с вашей стороны. Понимаете? У вас всё хорошо? Может быть, я могу вам чем-нибудь помочь?
– У меня всё в порядке... Знаете, почему гадают на ромашке?
– Почему?
– Удобно.
– Никогда не слышал, – засмеялся Блаженко и провёл ладонью по лбу. – А сейчас о чём?
– Да так... – Виктор пожал плечами.
– Что ж... – Николай Петрович вздохнул. – Пойдёмте провожу вас. Кстати, вы в прошлый раз нормально вышли? У нас тут некоторые умудряются заблудиться...
Кулаков посмотрел в глаза заказчика, пытаясь понять, означают ли его слова намёк, но не смог найти ответа и бросил краткое «нормально».
В коридоре Виктор кивнул головой Анастасии, пожелавшей всего хорошего, спустился на улицу и побрёл к метро.
Впереди молодой человек налетел на вышедшего из иностранной закусочной полного парня, и едва не упал от столкновения. Полный поймал обидчика за воротник рубашки, но потом улыбнулся, видимо, узнав в нём старого знакомого.
Уткнувшись взглядом в асфальт, Виктор прошёл мимо них. Сознание стало выхватывать из разговоров прохожих обрывки фраз, и казалось, будто они имеют прямое отношение к Кулакову.
– Ну и дебил же! – воскликнул сначала мужской голос с хрипотцой.
– А я ему говорила, что давно пора жениться. Но он разве... – объясняла что-то женщина в фиолетовых босоножках поддакивающей подруге.
– Он мне сам сказал, что они ещё встретятся, несмотря на то, что Витьке не хочется... – щебетала кому-то девушка в розовых тапочках.
– А ты знаешь, почему? Знаешь! По глазам вижу! – звонко рассмеялся мальчик, и Кулакову пришлось посторониться, чтобы не пнуть его коленом в спину.
«Господи, когда же это всё кончится?» – мысленно закричал Виктор и ускорил свой шаг.
Некоторое время после этого стояло молчание, а затем пробасил мужчина в кедах:
– Раньше надо было думать.
А шагов через десять раздались слова пожилой женщины, в которых он узнал часто повторяемую фразу своей покойной матери:
– Если бы да кабы...
В метро всё как-то улеглось. Была ли причина этого в шуме поезда, заглушающего всё остальное, или в чём-то ином – Виктора мало интересовало. Он поблагодарил Бога и сел в углу...
Подъезжая к своей станции Кулаков подумал, что никуда не спешит и может проехать ещё несколько станций, вернуться и только потом выйти на улицу. Идея показалась заманчивой, и он решил, что именно так и поступит, но машинист объявил, что по техническим причинам поезд дальше не идёт и попросил освободить вагоны. Пришлось подниматься...
Ждать следующего поезда Виктор не стал и, выбравшись на улицу, спокойно добрался до своего дома...
***
– Копать?
– Копай.
Гарик взял лопату и побрёл туда, где вчера оставил работу. От куража не осталось и следа. Сегодня ломило всё тело, а на руках появились мозоли. В перчатках, которые выдал Аслан, было не намного легче...
Ближе к обеду пролил сильный дождь. Не долгий, но вся одежда успела промокнуть на-сквозь. Гарик снял футболку и увидел перед собой дедушку, напоившего его во сне из той самой кружки.
– Хотели произвести на меня эффект? Что вы здесь делаете? – невозмутимо спросил юноша.
– Верни кружку, – сказал старик.
– А зачем она вам? Вы – Гаврилыч?
– Верни кружку! – повторил тот и топнул ногой.
– Она всё равно дома и... Давайте обмен сделаем?
– Какой?
– Мне нужна вторая страница карты...
– Тебе же чужое было не нужно, – улыбнулся старик.
– Может, это и не чужое вовсе...
– Твоё?! – он рассмеялся.
– Не знаю... Может, и не моё, но...
– Для тебя? – закончил за него фразу дедушка.
Гарик пожал плечами.
– Какой ты всё-таки смелый... Или наглый? – спросил старик, после чего развернулся, сделал несколько шагов и растворился в воздухе.
Юноша посмотрел на проясняющееся небо, чему-то улыбнулся и вернулся к лопате...
Когда солнце начало клониться к закату, между Гариком и палаткой оставалась узкая полоса целины. «Не успею», – подумал юноша, и, будто в подтверждение его слов, вышел Аслан.
– Могу идти?
– Можешь, – кивнул мужчина...
На ужин был плов. Почему-то все молчали, и Гарик постучал вилкой по тарелке, однако никто не обратил на него внимания.
– Что случилось? – не выдержав, спросил он.
– А что случилось? Всё в полном порядке, наверное, – сказал Саша, выделив интонацией последнее слово.
– Почему «наверное»? – не понял Гарик.
Оксана поднялась, схватила тарелку и оставила их вдвоём на кухне.
– А ты уверен, что с тобой всё в порядке? – продолжил Саша.
– То есть?
– Твой рассудок не пошатнулся в этом бункере? Сначала тебе мерещится какая-то старуха с коровой, потом эту кружку приносишь... Всё это нормально? А вчера... Ты помнишь, что делал ночью?
– Что? – испугался Гарик.
– Не помнишь. Я так и думал. Пора заканчивать с этой работой, пока не поздно.
– А что было-то?
– Ты всю ночь свистел, смеялся и с кем-то разговаривал.
– Во сне? Как же я мог это помнить?
– Откуда я знаю, во сне или нет?
– Громко шумел?
– Очень. Спать мешал.
– Устал, наверное, – пожал плечами Гарик. – Я думал, что-то серьёзное случилось...
– А это ты считаешь несерьёзным?! – воскликнул Саша
– Почему же не разбудил тогда, если мешал?
– Я несколько раз поднимался и просил через дверь вести себя потише. Ты отвечал: «Конечно», затихал на время, а потом всё начиналось сначала. Под утро уже хотел вломиться в дверь, но ты ведь её запираешь.
– Странно... – задумался Гарик. – Больше не буду запирать. Если повторится, можешь водой облить, чтобы пришёл в себя.
– Ну да! А если ты ещё лунатить вздумаешь?! И так Оксанку напугал вчера...
– Тогда щеколда не остановит...
– Я тоже так думаю...
– Подожди, ты что, выгоняешь меня? Куда же я пойду?
– Ладно тебе, – Саша улыбнулся. – Никто тебя не выгоняет. Но если это будет повторяться, то надо будет что-то придумать... Бросал бы ты свою работу...
– Так немного же осталось... Что ж, я зря туда ходил?
– Саш! – позвала с улицы Оксана. – Дядя Миша пришёл.
– Иду! – ответил юноша, бросил вилку в тарелку и выскочил из дома...
Устроившись на кровати, он долго рассматривал надпись на кружке. Борозды были довольно глубокими, но кривыми. Видимо, тот, кто процарапал их, не слишком беспокоился об аккуратности. «Может, рука была нетвёрдой... Как у ребёнка... Или дрожала...»
Гарик вытащил из-под подушки карту и стал сравнивать имевшиеся буквы. Где-то он находил сходство, а где-то – нет. Предположение осталось недоказанным, и юноша хотел уже вернуть кружку на стол, как неожиданно заметил в петле «Ы» едва различимый узор.
Четыре правосторонние свастики, у которых отсутствовала одна четверть, соединялись в одной точке и образовывали левостороннюю свастику в центре. Символ явно был выполнен другой рукой – ровно, как под линейку, в одну тончайшую линию. Создавалось впечатление, что мастер оставил свою изящную подпись на грубом творении ученика...
В дверь постучал Саша:
– Четвёртым будешь? Нам одного человека не хватает для дурака.
– А пить обязательно?
– Разве тебя когда-нибудь заставляли? – спросил недовольно приятель. – Сегодня у нас только пиво.
– Тогда я со своей кружкой.
– Ну, пошли...
Карты уже были розданы. Гарику предложили играть в паре с ещё достаточно трезвым дядей Мишей.
– Сань, а что у вас с посудой? Нормальной нет? – спросил мужчина, с изумлением наблюдая за тем, как наполняется пивом алюминиевая кружка. – Из этого же отравиться можно...
– Это кружка от самого Гаврилыча! – пошутил Саша.
– А кто это?
– Пусть камикадзе сам объяснит.
Все выжидающе посмотрели на Гарика.
– Чей ход? – спросил он, а про себя отметил: «Не знает»...
Все шесть партий были проиграны. Гарик посмотрел на порхавшего вокруг лампочки мотылька и понял, что пора ложиться спать...

***
...Проснулся он от крика соседки. Вокруг стояла лёгкая дымка. Пахло гарью. Кулаков, не мешкая, выбежал из комнаты. В коридоре дым был плотнее. С кухни донёсся звук открываемых окон.
– Где горим?! – закричал Виктор.
– Не знаю! На лестничную площадку вообще не выйдешь! Там что-то... Да что же это такое, Господи! – запричитала соседка. – Едут!!! Едут спасители наши!
Кулаков прильнул к глазку входной двери, разглядел в сплошной стене дыма мелькнувшую тень и поспешил к себе.
Распахнув окно, он выглянул наружу и не заметил ничего необычного – город продолжал спать. «Потушат», – успокоил себя Виктор и, обернувшись, застыл на месте. Вместо своей комнаты он увидел перед собой длинный коридор, в конце которого что-то светилось.
«Задохнулся?! Так быстро?» – запаниковал Кулаков и хотел вернуться к окну, но оно тоже исчезло...
За старинным бюро на ножках, заваленным ворохом бумаг, сидел маленький седой старичок с тёмными глазами. Его лицо освещала закоптившаяся керосиновая лампа, стоявшая на углу стола.
– Не верти так головой, не то потеряешь.
– Что? – не понял Кулаков.
– Да ты проходи, Виктор Степанович, проходи.
Кулаков неуверенно сделал пару шагу и остановился:
– А вы кто?
– Я? – старик улыбнулся. – Можешь называть меня Гаврилычем.
– Очень приятно, – пробормотал Кулаков. – А почему я здесь? Умер?
– Ещё нет.
– Значит, при смерти?
– Тоже нет, – судя по выражению лица Гаврилыча, вопросы Кулакова очень забавляли его.
– А что тогда?
– Да ты ближе подойди, не бойся!
Кулаков сделал ещё несколько шагов.
– Всё! Стой там! Сейчас сделаем тебе флюорографию, – Гаврилыч встал с массивного стула, склонился над бюро и начал перебирать бумаги.
– Флюорографию?! Зачем она мне?!
– Так надо. Да ты не бойся! Это же совсем не больно! Разве тебе ни разу не делали её? – старик нашёл картонную папку, открыл её и вернулся на стул. – Теперь смотри на меня и не моргай, – сказал он, и Кулаков с удивлением заметил, как серый костюм Гаврилыча превращается в белый халат.
Старик махнул рукой, словно, хотел прогнать кого-то:
– А ну, кыш! – после чего, переводя взгляд с Виктора на папку, стал что-то сравнивать.
– Ну, всё. Можешь моргать, – кинул он папку на стол и спросил, поправляя халат: – С пришельцами встречался?
– С какими...
– Да или нет? – перебил Кулакова Гаврилыч.
– Бесов вижу... Одного чаще других...
– Как зовут?
– Беса?!
– Его-его.
– Не знаю... А у них есть имена?
– Тебе же столько лет... – покачал головой старик. – У всего есть имя... А ну-ка, высунь язык!
– Слушайте, что вы за балаган здесь устроили? – возмутился Виктор. – Флюорография, язык! Кто вы такой?
– А ну, кыш! Кыш-кыш! – снова замахал рукой Гаврилыч. – Ты ведь не был буйным... Кыш!
Кулаков почувствовал, как голова помимо его воли склонилась к старику, открылся рот и высунулся язык.
– Ну, вот, – удовлетворённо вздохнул Гаврилыч. – Всё ясно. Можешь одеваться.
Виктор посмотрел вниз и обнаружил, что стоит совершенно голым. Вся одежда лежала у его ног. Он кинулся к ней и быстро натянул на себя.
– Вы тоже один из этих? – спросил потом Кулаков.
Старик засмеялся в ответ, вскочил со стула и снял халат.
– Хочешь примерить? – протянул он его Виктору. – Боишься! Я знаю. А чего боишься-то? Он тебя не задушит.
Кулаков нехотя взял из рук старика халат и робко накинул себе на плечи.
– Одевай-одевай! – подбадривал Гаврилыч и, не выдержав, бросился помогать застёгивать пуговицы. – Ну, вот, – сказал он, одёрнув в завершение рукава.– Повернись-ка теперь.
Чувствуя себя в глупом положении, Виктор понимал, что сопротивляться бесполезно, и надеялся лишь на то, что это представление когда-нибудь закончится...
Он сделал нелепый оборот вокруг себя, и вновь сменились декорации.
«Море», – было первой мыслью Кулакова при виде раскинувшейся под ними и уходящей за горизонт мелкой жёлтой ряби. Они стояли на краю высокой скалы, теряющейся где-то в глубине этой ряби.
– Кыш! – воскликнул Гаврилыч, и Виктор увидел вспорхнувшего голубя.
Птица покружилась немного над ними, затем камнем ринулась в жёлтую пучину и вскоре скрылась из виду.
– Утонул? – спросил Виктор, поглядывая на старика.
– А ты внимательнее присмотрись, – усмехнулся тот. – Как он может утонуть?!
Кулаков последовал совету Гаврилыча. Даже наморщил лоб и прищурил глаза, но... ничего не изменилось.
– Ну?! Никак?! – поторапливал старик. – Там же твой дом!
– Дом?! – с недоверием переспросил Виктор. – Внутри этого моря?! А почему же оно жёлтое?
– Жёлтое?! Ты не дальтоник? – Гаврилыч засмеялся. – Лучше смотри! И не морщи лоб!
Кулаков поджал нижнюю губу, опустил взгляд под ноги и заметил среди бегущей ряби мелькнувшую тень. Она пронеслась с такой скоростью, что Виктор подумал, не привиделось ли ему. Но через несколько секунд тень пролетела в обратном направлении.
– Так и будешь гоняться за собственной тенью?! – вмешался старик – Глубже смотри!
«Глубже! Тоже мне, Козьма Прутков!» – огрызнулся про себя Кулаков и с изумлением увидел под рябью свою жёлтую пятиэтажку. Только она почему-то была розовой. Но в том, что это его дом, не возникало никаких сомнений: перекошенная лавочка у подъезда, облупившаяся под левым окном первого этажа краска, нехорошее слово на цоколе...
Дворник в оранжевом жилете мёл тротуары. Из-за угла выехала пожарная машина, и Виктор отошёл в сторону, чтобы не быть раздавленным. Закинув голову вверх, он нашёл светившееся кухонное окно. Мария Петровна возилась с чем-то у плиты. А в его комнате...
Там было что-то странное, но Виктор не успел разобрать, что именно, так как почувствовал сильный зуд в плече. В следующее мгновение на поверхности жёлтого моря показалась лодка с человеком, а потом он услышал голос старика:
– Кыш!
Откуда-то сзади потянулись клубы едкого дыма, от которых становилось тяжело дышать.
– Значит, жёлтое, говоришь, – сказал старик, бросив травинку. – Хотя бы не белое, как у одного философа...
– А что это за дым? – спросил Виктор, задыхаясь.
– Только сейчас заметил?! – хмыкнул Гаврилыч. – Он уже давно просыпается... Но не вздумай оборачиваться.
– Это вулкан?!
– Это вулкан... – произнёс старик так, что у Виктора возникли сомнения: ответил ли он или просто повторил его слова.
Однако после них море совершенно преобразилось. Оно резко потемнело, и Кулаков понял, что это вовсе не море...
– Значит, на самом деле это чёрный дым? – спросил он у старика, выкинув вперёд руку.
Гаврилыч промолчал, но Виктору показалось, что это самый утвердительный ответ, который он когда-либо слышал...
В голове появилось бесчисленное множество вопросов, и Кулаков задал первый попавшийся:
– И... что мне теперь делать?
– А мне? – засмеялся Гаврилыч. – Халат снимай.
Кулаков начал расстёгивать пуговицы, но на третьей осознал, что их никогда не было на свитере...
Судя по всему, пожар был уже потушен. Дым успел выветриться из комнаты, но лёгкий запах гари остался. Виктор отошёл от окна, наполнил стакан водой из бутылки и сделал глоток.
«Неужели всё это время стоял, как статуя? А если бы кто-то видел, ему было бы смешно или страшно?.. А Гаврилыч... Кто он такой? И зачем всё это?.. Флюорография...»
С улицы потянуло прохладой. Он закрыл окно и долго смотрел на сереющее небо...