моряк с потаенного судна

 
19 марта - «День моряка-подводника». Много отважных мужчин в России нальют полнее бокалы и со звоном ударятся ими так, что бы разлетелись брызги, словно от разбивающего волну форштевня. Обязательно выпьют «за тех, кто в море» и за простого советского матроса, бросившегося, не раздумывая, защищать боевых товарищей и свою Родину.
Одни вспомнят его имя - Серега, другие - что призвали его на флот, в подводники из небольшого подмосковного города (где, кажется, классная хоккейная команда), и все вместе согласятся, что произошло это в г. Лиепая (советская Латвия) ранней осенью семидесятых годов уже прошлого века.
Молодым матросом запомнил Серега рассказ замполита о том, что еще Петру Первому крепостной плотник Ефим Прокопьевич Никонов предложил «сделать к военному времени на неприятеля угодное» подводную лодку, назвав  свое детище «потаенным судном». Название так понравилось Сереге , что родную подлодку он называл не иначе, как «потаенное судно», за что сослуживцы  прозвали его «МПС», что означало «моряк с потаенного судна».
Лиепая - была не только главной  базой советских подводников на Балтике, но и  любимым городом отечественных  кинематографистов. Его западно-европейская архитектура привлекала их сюда для съемок фильмов, например, военных. В семидесятых, о которых идет речь, Одесская киностудия снимала в Лиепае художественный фильм «Схватка»- героическую киноповесть о советском разведчике, выведавшем у немцев секреты новейшей подводной лодки. Большую часть фильма предполагалось отснять на территории подплава. Этому категорически воспротивилось командование соединения, искренне возмутившись возможности появления в советской воинской части, хотя и «бутафорских», но фашистов с нацистскими знаменами, штандартами и ненавистной свастикой. Тогда  директор киностудии позвонил в Москву, и из Главного Политического Управления СА и ВМФ адмиралу напомнили, что заявление основателя советского государства - «Из всех искусств важнейшим для нас является кино» - может не понимать только политически незрелый руководитель. И уже в тот же день комдив и главреж встретились у ворот подплава, что бы обсудить детали первых съемок, намеченных на вечер, как стемнеет. Моряки обязались выставить патрули для недопущения любопытных и посторонних на киноплощадку, и погасить  свет в казармах, примыкающих к воротам. «Киношники» же  должны сами смонтировать (а, затем, демонтировать) фашистские реквизиты. На том порешили и разошлись. Каждый со своими мыслями.
«Куда ты денешься! Весь фильм у тебя снимем!»-наливался оптимизмом и вдохновением кинодеятель.
«Что б твоим фашистам вспомнился 45-й год!»- мысленно возразил подводник.
Подготовку к съемкам моряки закончили вовремя. Офицеры и мичманы, свободные от дежурства и вахты были пораньше отпущены домой, а личный состав срочной службы усадили перед телевизорами, выключив в кубриках свет. У дверей казарм встали надежным заслоном патрули. Но еще раньше, не ведая о предстоящих киносъемках, махнул через забор в районе матросской столовой Серега, намереваясь, во что бы не стало, помириться с девчонкой, обидевшейся на него в прошлом увольнении из-за пустяка. Его товарищи, назначенные в наряд чистить картошку, расселись на скамье свободнее, ликвидировав опустевшее место, и громче затянули под гитарное бренчание песню о доме, верных подругах и непременном «ДМБ».
Съемочную площадку «Одесскино» закончило готовить еще засветло, а с наступлением темноты осветило ее мощными софитами, и у ворот подплава возникло зловещее, казалось бы навсегда покинувшее нашу страну, страшное видение прошедшей войны. На въездных воротах, чуть колыхаясь на легком ветру, повисли знамена с огромными паучьими свастиками. Две шеренги немецких солдат с автоматами образовали коридор, по которому в великолепном черном опеле, медленно подъезжал к воротам советской воинской части(!) немецкий генерал. Навстречу автомобилю быстро подбегал, вскидывая руку в фашистском приветствии и что-то гортанно выкрикивая,  немецкий обер-лейтенант. В ответ генерал небрежно поднимал правую ладонь в лайковой перчатке вверх, а левой снимал со своего носа пенсне. Этот эпизод сняли уже несколько раз, но не один дубль не удовлетворил главного режиссера. Жестом он возвращал машину с генералом на исходную позицию, и ругался в темноту, которая спрятала бригаду «киносъемщиков». Может быть, что-то не получалось у актеров, а может  самый главный в Лиепае «одессит» решил досадить подводникам, затянув съемки до поздней ночи. Именно так посчитал командир дивизии, наблюдая из окна своего темного кабинета за происходящим на съемочной площадке.
-« Эх, гранату бы туда швырнуть или, хотя бы, камень» - только-только мелькнула мысль в голове адмирала, как огромный булыжник вдребезги разнес ветровое стекло опеля и ... . Волосы на голове подводника зашевелились, а по телу побежали мурашки- над киноплощадкой повис душераздирающий вопль, исходивший из глубины души, от самого сердца кричавшего:
-« Братцы, я сейчас, потерпите немного! Ура! За Родину! Вот вам, гады!».

Серега помирился с девчонкой и, почти бегом, возвращался в экипаж поделиться с товарищами своей радостью и прихваченным угощением. Совсем скоро он минует темный лесопарк и ... . Бескозырка съехала на затылок, рот широко открылся а в глазах застыл ужас.
Вопросы, один непонятнее другого, возникали в голове моряка и исчезали, не оставив ответов:
« Какая же я сволочь - товарищей, Родину променял на бабу! Пока я с ней ворковал, фашисты уже подплав захватили, братишек постреляли ... . А может не успели? Конечно же, нет! Моряки просто так не сдаются - отбиваются, поди, от фашистов! А я что ж стою, как в штаны наложил? Вперед!»
Найденный  в темноте каменюга улетел в сторону «фрицев», повредив машину и вызвав на площадке панику. Пришло время рукопашной схватки. Флотский ремень, обмотав правую руку, стал смертоносным оружием. С перекошенным от гнева лицом, трехэтажно матерясь после каждого «Ура» и «За Родину», Серега выскочил на освещенную площадку и стал крушить все; сверкающий «опель»,  каски немецких солдат, софиты и дорогую съемочную аппаратуру.Он, как лев, кидался на пытавшихся скрутить его «киношников», отбиваясь от них ремнем, кусаясь и  пинаясь. Рвал в клочья флаги со свастикой, плевался в немецкого генерала и унтера, и бился в истерике, прося прощения у сослуживцев, родителей и классного руководителя Елены Викторовны. И, только выбившись из сил, Серега подпустил к себе военный патруль и повис на руках матросов. Теряя сознание, он с надеждой  спросил:
« Мы отбили от фрицев подплав?».
«Ты победил их, МПС!» - ответили теряющему сознание герою.
Серега пару дней пролежал в санчасти, а затем был отправлен на гауптвахту на  десять суток. Отправил его туда командир дивизии, что бы отчитаться перед возмущенными  представителями киноискусства о принятых мерах за «инцидент и порчу государственного имущества». «Одесскино» больше не настаивало на съемках на территории подплава, но некоторые эпизоды с подводными лодками отснять все же пришлось. МПС вернулся с гауптвахты замкнутым и оставался таким до конца службы, хотя никто не посмел смеяться над ним. При увольнении в запас, ему присвоили старшинское звание и наградили грамотой, а адмирал, обходя строй навсегда покидающих часть «дембелей», пожал Сереге руку и сказал:
«Прощай, МПС. Передай родителям, что они вырастили настоящего героя,спасибо им за это.»

13 марта 2011 год  г. Воскресенск, МО
Огородников О.Б.