Не люблю клубнику

Не люблю клубнику. Как то в детстве я съел её столько,  что  потом меня вывернуло наизнанку. С тех пор только один вид этой ягоды вызывает у меня тошноту.
- Клубника очень полезна для крови - говорила бабушка - так что пока сейчас сезон, пока её много, ты должен съесть минимум пять кило.
- Пять кило!? Но я не хочу больше! Она у меня уже вот здесь – в горле сидит.
- Не надо есть все пять кило сразу. Можно растянуть удовольствие на неделю. Ну, пойми ты, что виктория, которую ты съешь – обновит твою кровь на весь долгий год. Будешь меньше болеть потом осенью и зимой.
- Меньше болеть?
- Ну конечно!
И когда бабушка ушла, я заставил себя съесть еще одну тарелку этой мерзкой ягоды с сахаром – уж очень не хотелось снова заболеть прямо на новогодние праздники. А к вечеру того же дня стало очень дурно. Меня вырвало, поднялась высокая температура, даже приехал врач и поставил диагноз: «Дискинезия». Сразу стали всякой гадостью пичкать и уколы делать. В самое больное место. Врачей не люблю еще больше, чем клубнику. Тьфу! Мелкая дрожь пробежала по телу от одних мыслей об уколах. Всё. Хватит. Долой такие воспоминания.

В доме стало как-то зябко. Ну конечно, ведь уже вечереет. Лучше подложить дров в камин. Хотя нет. Вначале досмотрю фотографии, принадлежащие хозяину этого дома – Монаху, бывшему священнику. Я отложил в сторону черно-белую фотографию, где сидит его маленькая дочка с миской клубники.  На следующей фотографии красовался уже сам Монах. Он гордо улыбался во все свои пятнадцать зубов,  держа в каждой руке по шампуру с мясом.  Хороший дед. Решил нам помочь в одном очень стоящем деле. Одолжил свою дачу. Не бесплатно, конечно, но с твёрдой гарантией, что «мусора» не нагрянут в самый неподходящий момент.

- Так вот, святой ты наш отец, слушай сюда, и слушай внимательно - теперь Крашеный смотрел на своего старого друга с едва скрытой злостью - если на твоей хате красные припаркуются, Философа или же нас всех повяжут, я тебе обещаю. Нет, клянусь! Первым же делом, тебе яички отстрелю. Это ясно?!
- Никит, что ты, в самом деле?!- Монах испуганно выпучил глаза - ты же ведь меня давно знаешь, Никит, я же ведь…
- Заткнись! Это для ясной картины, чтобы у тебя был стимул крепко застегнуть себе ротовое отверстие - Крашеный торопливо развернул пакет - смотри. Здесь десять тысяч. Двадцать первого и двадцать второго числа к твоему дачному участку не должна подбежать даже соседская дворняга. Даже птичка, даже муха не должна подлететь! Ну что, доходит!?
- Ну конечно, можете на меня положиться – затараторил старик -  даю твёрдую гарантию, что всё будет в ажуре. Да только если вы за собой сами хвост приведете... Тогда я – умываю руки.
- Ну,  уж мы-то всё сделаем как надо.  Тох,  дай  зажигалку – Музыкант нехотя достал из внутреннего кармана куртки фиолетовый пузырек и протянул его Крашеному – и вот еще что.  В пятницу - Никита запыхал сигаретой и небрежно сунул зажигалку обратно в руку Антона - в пятницу будь у себя на квартире. Весь день будь, и жди моего звонка. Я заеду к тебе и заберу ключи от твоей дачи. Всё вроде. Вопросы?
- Мне все ясно - дед старательно прятал деньги - в пятницу буду дома! Зуб даю!
- Ты, Монах, лучше себе зуб свой оставь – улыбнулся Крашеный – их у тебя и так меньше половины, чтоб направо и налево ими раскидываться. Ну, не прощаемся. Пойдем мужики, нам еще нужно кое-какие дела обсудить.
- Слушай, малый, постой – дед в последний момент ухватил меня за рукав и выдержал паузу, для того чтобы ребята отошли – это рискованное дело, ты ведь еще слишком молод. Лучше о родителях подумай. Стоит ли оно того? Им то – старик  кивнул в сторону ребят –  кроме своих жизней терять по большому счету и нечего.  А ты, я вижу, другой породы. Не надо портить жизнь себе и своим близким, а?
- Что, Философ, ждешь специального приглашения!? – Никитос  стоял с недовольным лицом уже возле открытой машины – дед! Че ты там ему лечишь?!
- Подумай, сынок, хорошенько подумай! – успел наказать Монах, прежде чем я вырвал свой рукав из его сухих, морщинистых рук.

В углу, за старым комодом, кто-то закопошился,  пискнул и стих, это заставило меня невольно вздрогнуть. Едрить твою! Проклятые мыши. Впрочем, обилие грызунов и прочей пакости в этом доме - это не мои проблемы. Я просто должен дождаться ребят, отдать им их товар и свалить отсюда к чертовой матери. Ну, ничего.  Дождусь. Всё будет хорошо, а пока мне есть чем заняться. Моё времяпровождение определила пыльная стопка фотографий, которую я нашел в этом забытым Богом комоде. Фотография с дедом гладко легла на изображение его дочурки. Так. Что у нас здесь?  А эта совсем старая: здесь Монах еще молодой, с длинной, густой бородой, строгим лицом и в черной рясе восседает на скамейке возле какого-то сельского дома, а на коленках у него… Не может быть! Крашеный! Только совсем маленький, улыбчивый, рыжий мальчуган, лет шесть от роду. Так вот каким он был в детстве…Крашеный…

- Ну, что, мужик? – Антон хлебнул еще пивка и с иронией посмотрел на Никитоса - Подготовился к новогодним праздникам?
- Я их не отмечаю – пробурчал недовольно Никита, внимательно рассматривая пятно от дохлого таракана на столе, которого он только что размазал ударом кулака.
- Почему это так?! Все отмечают, а ты не отмечаешь? – возмутился Музыкант.
- Не отмечаю и все. Базар окончен! Есть еще вопросы!? – Крашеный быстро кинул яростный взгляд на Антона и снова уставился на след от букашки.
- Не, ну вот что ты вечно все в штыки воспринимаешь, а? – обиженно пробубнил Тоха – мы собрались в этом кабаке, гляди уж, первый раз за полгода, культурненько посидеть, отдохнуть, по душам поговорить. А ты не в настроении… Вон, посмотри – Философ засыпает уже.
- Ничего  не  засыпаю – огрызнулся я – просто слушаю Земфиру. Здесь всегда только добротные вещи ставят.
- Брось, Никит – продолжал домогаться поддатый Музыкант – колись, давай, в чем дело? Почему ты всегда такой хмурый? Даже в доброй компании друзей ты сидишь, как будто тебе на голову насрали! Ты не веришь в друзей? В меня не веришь?!
- Ну, если ты этого так хочешь – Крашеный перестал созерцать останки насекомого, и медленно поднял свои глаза на Антона – я расскажу тебе, во что я верю. Раньше, мне, как и всем нормальным людям, было свойственно отмечать Новый Год. Вместе. Всей семьей. Отец научил меня верить в Деда Мороза. И я в него верил. Когда моих родителей в далекую новогоднюю ночь девяносто второго зарезали сектанты, я молился Деду Морозу, сидя у ёлки. Просил его, чтобы мама с папой ожили. Но, напрасно. Я не нужен был Деду Морозу.… В 8 лет меня забрали у пьяной бабки и передали в детский приют. Мне пришлось верить в доброго дядю Сашу и милую тётю Зою. Затем, когда меня, одиннадцатилетнего, перевели в старшую группу, я верил в свою новую маму, которая проводила над  детьми…сексуальные опыты.  Она стала для меня Богом. У меня нет желания рассказывать вам сейчас в подробностях её 7 заветов, но я не стал терпеть, как остальные дети…. Однажды, под прикрытием ночи, мне пришлось просто прокрасться в столовую, схватить вилку и воткнуть её в шею спящей Богини.  Грязная шмара всё излила кровью, обрызгала прилегающие к кровати стены. Я был весь в её крови, насколько себя помню, стоял с вилкой в руках и улыбался. По-настоящему счастлив. Ведь впервые в своей жизни мне удалось убить Бога… -  Крашеный выдержал паузу, и, не отводя глаз от удивленного лица Музыканта, потянулся за сигаретой. – Дети – странные существа.  Эта гнилая падла их изводила, заставляла делать то, что не заставит делать даже самый извращенный маньяк. Они молились, чтоб она по скорее ушла, сгнила, пропала, исчезла…и я помог им, избавил их от этого кошмара. Но в благодарность, дети молчали и не защитили меня от наказания. Хотя, наверное, их заставили молчать, а меня просто отправили на 5 лет в колонию. Там Богами для меня стали охранники – они избивали каждого за малейшую оплошность. Именно там я получил опущенные почки и своё второе имя – Крашеный, когда однажды меня кинули в камеру всего избитого, а Сёмка всего-то поржал и крикнул: «Смотри-ка, как его разукрасили!» Знаете в чём моё главное отличие от вас? Философ! Знаешь?! – Никитос гневно метнул взгляд в мою сторону – да в том, что у вас нет иммунитета! Вас, мелких ублюдков,  дохлых цыплят,  до пятнадцати лет за руку водили мамы с папами, опекали, взращивали! Вы, подобно декоративным растениям, к диким условиям не приспособлены…а я, вы не поверите, благодарен этому миру. Благодарен за то воспитание, которое он мне предоставил!-
- Потише, Никит, потише, а то уже люди оглядываются – справедливо заметил я.
- А мне плевать на людей! Если им не нравится, то пусть проваливают отсюда! И не надо…не надо меня успокаивать, сами же по душам поговорить хотели…так…о чем это я? Ах да…когда меня выпустили из колонии – я не знал куда идти. Бабка давно умерла, пропив квартиру родителей, и у меня остался лишь один выход: обратиться за помощью к другу отца – бывшему священнику, который отрекся от веры с тех пор, как погибли его жена и дети. У него была старая дача и однокомнатка в городе, но, не смотря на наличие недвижимости, он еле сводил концы с концами. Говорил, что его взяли в какую-то государственную структуру, в почту, на полставки. У меня появилась всё же временная, но крыша над головой – сигарета в руках Крашеного яростно зашипела, едва коснувшись о днище мокрой пепельницы – Монах питался очень скудно. Ему нечем было со мной делиться, поэтому в желудке у меня было так же пусто, как у тебя в голове, Философ…
- Ну, вот ещё – возмутился я – давай хотя бы сегодня обойдемся без оскорблений.
- Ладно, только не плачь – оскалился Крашеный – ты меня снова прервал своим детским нытьём.
- Ты рассказывай, рассказывай что дальше! – Музыкант нетерпеливо заёрзал, подперев подбородок рукой.
- Я устраивался работать грузчиком – продолжил Никита – но меня либо обманывали и не платили, либо платили столько, что хватало только на бичпакет и стаканчик чая. Однажды, волею случая, я встретил своего старого приятеля с детдома, Ромку. Он уже вовсю торговал ганджой и, недолго думая, помог мне с работой. Впервые стал зарабатывать за день реальные деньги, снял квартиру, потому что чувствовал, что Монах не одобряет моей работы, в общем, стал я ему в тягость. Теперь мне пришлось жить по законам улиц. Были и конкуренты, драки были, даже где-то стреляли, но для меня это уже скорее курорт, нежели серьезные испытания. Я стал кем-то. Обрел силу. Стал решать судьбы людей и влиять на них. Спрашиваете меня теперь, во что я верю!!? Ни во что, а в КОГО!!!! – Крашеный так разошелся, что привлек к себе внимание уже всего бара – В СЕБЯ!!! ТЕПЕРЬ Я – БОГ!!!

Бог. Ничего не скажешь, хорошая самооценка...  Любой может такой позавидовать. Крашеный никогда не рассказывал о своём прошлом и, только этой зимой, когда он был под достаточной дозой алкоголя, мы с Музыкантом вытянули у него то, о чем он предпочитал никому не рассказывать.  Какой же этот маленький божок счастливый на фотографии! Если бы его родители были живы – они наверняка воспитали бы его как следует. И из него, возможно, получился бы неплохой невропатолог или генеральный директор молочного комбината... И тогда я бы не сидел здесь, в этой сырой дыре, не рисковал своей жизнью, а читал бы, например, «Вокруг Света», в тепле и уюте, лежа на мягком диванчике у себя дома. Ну, ничего. Никита, не задумываясь, выручил меня, мы тогда даже не были знакомы. А теперь моя очередь его выручать, тогда я перестану чувствовать себя его должником… Задание. Надо моих ребзиков дождаться и дело сделано. Такие бешеные бабки, считай, ничего не делаю, сижу и разглядываю старые фотокарточки. Мой отец за полгода столько не заработает, сколько я получу… Главное, чтобы без подставы, ведь все было продуманно. Чёткий план, как выразился Антон…


- Философ, это дело очень стоящее – Музыкант буквально сиял от восторга – серьезно тебе говорю! Я уже чувствую запах денег! Представляешь, их так много, что я слышу этот аромат уже сейчас! Вот заживём то!!!
- А я уже чувствую запах дерьма, которое может всплыть сразу же, как только мы оступимся – пробурчал сквозь зубы Крашеный – поэтому не кипешуйте, а слушайте, запоминайте, вносите свои поправки и предложения. Я ясно выразился?!
Несмотря на яркое обжигающее солнце, было отчетливо видно, как столбики пара медленно поднимались над пластиковым стаканчиком чая, затем плавно закручивались и растворялись в сухом летнем воздухе. Шум от проезжающих машин, горячий спор двух турок за соседним столиком и острые, буквально прожигающие взгляды проходящих мимо мулаток отвлекали меня от разговора. Это иностранный квартал. Мимо ларька «Робин Сдобин», возле которого мы пили чай, прошел негр с блондинкой, и Никита гневно метнул взгляд в их сторону.
- Никитос, ну ты как всегда со своим оптимизмом – заметил Антон – хватит хандрить, мой друг! Лучше посмотри вокруг! Середина июня! Какая великолепная погода, какие грандиозные планы…
- Лучше закрой свой рот. В таких ситуациях надо ожидать самого худшего – Крашеный строго и с выжиданием посмотрел на нас - так вот. Один мой приятель задолжал мне круглую сумму денег, но их у него не оказалось, и я был вынужден «одолжить» у него квартиру. Музыкант уже в курсе...
- Ну, я всегда узнаю все самым первым. Ни что от меня не скроется. Музыка, она просачивается даже в мизерные щели, подобно воде – мимо Антона, намеренно виляя бедрами, прошла еще одна мулаточка. Он посмотрел ей в след и жадно хлебнул горячего чаю, так что аж обжегся – Ох! А потом появятся деньги и на таких куколок…
- Зачем же мне еще одна квартира? Разумеется, я её быстренько продал, и теперь мы имеем восемьсот тысяч рублей. Другой мой знакомый из Питера, хороший знакомый, распродаёт ананасы почти за бесценок. Всего две сотки рублей за грамм. Здесь же ананас стоит тысячу рублей за грамм. Если мы, предположим, купим там на все восемь соток четыре килограмма ананасов, то здесь продадим всю эту партию за четыре лимона. Доходит?
- Лимоны, ананасы, тысячи?! Ни хрена не понимаю – возмутился я – это типа шифровка или что?
- Не кипятись, Крашеный, просто у парня не лады с арифметикой. Позволь я ему растолкую – Музыкант плавно перевел взгляд с внезапно озверевшего Никиты на меня – Никитос собирается заняться спекуляцией. Там купить подешевле, здесь продать подороже. Ананасы у нас особые - белого цвета и рассыпчатые, за них и подвесить могут. А лимоны – это, на самом деле, очень большие деньги. Разве это не очевидно?!
- Но причем тут я?
- Ты нам поможешь – Антон отхлебнул чая – отвезешь товар в отстойник, пока мы поедем за деньгами. Сразу говорю – бабосами не обидим.
- А подробнее, что я должен делать?
- На подъезде к городу мы с тобой встретимся и передадим груз. Ты с грузом едешь в загородный дом и ждешь нас там. Мы приезжаем, забираем у тебя ананасы и отдаем тебе твою долю…
- После чего ты – Никитос перебил Музыканта - убираешься подальше и забываешь, как нас зовут и какой мы половой принадлежности.
- Да уж... Все так прямо просто. А каков риск?
- Риск велик – тихо пробурчал Крашеный – в грузе может находиться федеральный маячок, по которому тебя могут вычислить красные. Так же за тобой может вестись слежка. Ты должен понимать, что это территория федералов, и если они узнают, что мы занимаемся подобными вещами – они сделают всё, чтобы мы, как минимум, увидели небо в клетку. Ну и за такую сумму тебя не без удовольствия порешат любые отморозки, которые чудом об этом прознают.
- Надеюсь, у меня с собой что-нибудь будет?
- Ага! Мы дадим тебе перочинный ножик – засмеялся Антон – и два муляжа лимонок в придачу.
- Отставить смех – прорычал Никита и замахнулся свободной рукой на Антоху так, что тот сразу притих – Музыкант одолжит тебе свою игрулю, когда ты получишь  груз.
- Доля?
- Говорим же, что деньгами не обидим. Пятнадцать тысяч зеленых заставят тебя сделать всё как надо.
- Нам нужен надежный тыл – дополнил Антон – и ты, Павлуха, нам идеально подходишь. Ну, так что?
- Такие решения быстро не принимаются... Но я с вами. Мы же ведь одна команда, верно?
- Отлично – заключил Никита – теперь мы допьем этот поганый чай и удалимся в мою конуру, чтобы обсудить детали.
- А что по поводу хозяев того особняка, где я буду сидеть?
- Это Монах, проверенный человек – глаза Крашеного посмотрели сквозь меня – знаю его с рождения. Он мне как второй отец. Мой старый друг, бывший священник…

                * * *

- Я больше не верю в Бога, Николай Алексеевич.
- Пожалуйста – улыбнулся я – не зовите меня по имени отчеству. Вы же мне в отцы годитесь! Просто Николай, прошу вас.
- Знаю, знаю – расплылся в беззубой улыбке старик – это привычка, от которой невозможно избавиться после стольких прожитых лет.
Похоже, что дед просто пришел поговорить со мной о жизни, высказать наболевшее, и я поудобнее откинулся на спинку своего нового кресла, чтобы немного вздремнуть. Совсем недавно закончился ремонт моего офиса, и теперь в нём царил приятный запах свежей мебели, поэтому атмосфера как нельзя лучше располагала к отдыху.
- Вот уже как полгода назад я ушел с почты и работаю у вас уборщиком. За это время во мне произошло немало изменений. В феврале этого года я разговаривал со своей женой... Если вы не в курсе, она погибла вместе с моей дочерью в автокатастрофе пятнадцать лет назад, а мой сын после этого начал принимать наркотики и умер от передозировки через пять месяцев – глаза старика стали влажными от слез – она пришла ко мне, Николай. Пришла этой зимой. Среди ночи.  Позвонила в дверь, я ей открыл. Мы с ней долго разговаривали, а потом она исчезла.
Японский бог! Ну что за проклятие!? Дед выжил из ума, и несет какой-то бред. И зачем я только принял его на работу? Замордовали. Ни минуты отдыха за весь день. Сначала секретарша кофеварку сломала, потом лезут то с бумагами, то с печатями, теперь еще и этот уборщик, да к тому же он явно не в себе. Я с трудом обуздал своё желание поскорее вызвать санитаров, и решил дослушать старого безумца до конца.
- Так что же сказала вам ваша покойная жена?
- Что Бог есть, и он специально забрал жизни её и моих детей, иначе бы я не исполнил своего предназначения – сообщил уборщик и не спеша потянулся за каким-то предметом, который находился под его пиджаком. Глаза старика покраснели, и через пелену слёз  казались не менее безумными, чем то, что вылетало из его уст.
Предназначение? Видимо дед не шутит. Черт! Что там у него?! Мне страшно. Так, пистолет на месте? На месте, вот она, прохладная рукоять. Если этот психопат на меня сейчас кинется - это будет самый последний сумасшедший поступок в его жизни.
- Ну и в чем оно заключается? – всеми силами я старался говорить спокойно, но сам почувствовал, как сфальшивил. Первая капля пота выступила на лбу, но старый безумец, казалось, не замечает моего беспокойства.
- Я должен бороться со злом, Николай – заявил дед и, не отводя от меня глаз, положил на стол изрядно замусоленную фотографию.
Фуууух! Просто глыба с плеч. И вообще, как у меня могли появиться подобные мысли, что этот пенсионер может на меня кинуться!? Человек потерял всю свою семью и старается найти своё утраченное место в жизни, найти цель. Это скорее я – нервный психопат. Должно быть действительно плохо выспался, надо вернуться к жене и попытаться объясниться, хотя бы потому, что у неё я сплю хорошо.
- Разве не этим вы занимались, когда служили церкви?
- Настоящее зло таится в людях. Так мне сказала жена. Преступники, воры, маньяки, насильники, наркоторговцы, убийцы. Вот оно, истинное зло, которое должно быть изолированно от общества. Поэтому я работаю у вас.
- Ну, это объясняет ваше рвение, когда вы к нам устраивались.
- Я знаю, должен был рассказать вам об этом раньше.
- Бросьте! Мы взяли вас на работу, потому что вы надежны – я достал платок и поспешно протер лоб - так как наш прежний уборщик подсобных помещений пропал куда-то вместе с кучей важных документов. Кроме того, о вас дали неплохие отзывы из почтамта.
- Нет, я не это имею в виду. Сейчас я окажу вам услугу, а взамен попрошу взять меня в следователи, хотя бы на испытательный срок.
- Вот так неожиданно!? Это будет очень сложно, ведь вам уже за шестьдесят! Мы из-за возраста не хотели вас брать даже в уборщики, а вы просите меня взять вас в следователи. Кроме того, у вас нет соответствующего образования для такой работы.
- Ну, тогда хотя бы помощником следователя. Поверьте, от меня будет толк.
Уборщик подсобных помещений хочет бороться со злом. Сегодня определенно плохой день. Я в любой момент могу выпроводить его из кабинета, но уж очень интересно, какую услугу он хочет оказать.
- Поймите, это государственная служба! Наши сотрудники выходят на пенсию с сорока лет. Еще раз повторяю, это будет очень сложно. Но я могу попытаться вас устроить, в зависимости от того, что вы можете мне предложить.
- У меня есть для вас ценная информация…
Речь уже, несомненно, шла о деле, и я одним движением руки настроил кресло на рабочее положение.
- Продолжайте.
- Посмотрите фотографию, которую я выложил вам на стол – старик опустил голову и заговорил более низким и грубым голосом – мне трудно вам об этом говорить, но это мой долг. Сын моего покойного друга… Зло овладело им, и он превратился в настоящий рассадник смерти…


                * * *

- Я ей говорю, что у меня свободная хата! Предлагаю ей, значит, в шахматы на ночь зарубиться. А она возьми и ляпни, что в шахматы не умеет, только в шашки. Хех! Я, конечно, не растерялся, сказал, что навалим на одну доску и шашки, и шахматы, смешанный стиль, так сказать… Але, Диман!? Ты меня вообще слушаешь!? Димааан!
- А? Че!?
- Я так и знал. Ты как всегда… Я тебе рассказываю, стараюсь, а ты дрыхнешь, как ни в чем не бывало.
- Лучше помалкивай, Стас, и следи за дорогой. Нам сейчас дело предстоит, а не попойка в кабаке. Скоро приедем?
- Вот, уже сворачиваю. Совсем рядом.
За окном замелькали покосившиеся домики частного сектора, чередующиеся с короткими лесополосами раскидистых дубов и елей. Вечернее солнце с трудом пробивалось через густые кроны пятидесятилетних деревьев. Уютное местечко, ничего не скажешь. Всю таинственную атмосферу древнего леса портило радио, которое вовсю разрывалось веселыми воплями Верки Сердючки.
- Стасок, окажи услугу, выруби музыку!
- Чего ты такой грустный? Что не так?
- А чему радоваться то? Жена вон – под сокращение попала, у сына с сессией проблемы.
- Не бабье это дело – деньги зарабатывать. Жена твоя должна дома сидеть, борщ варить, да оболтуса твоего воспитывать.
- Должна то, конечно, должна, да вот только не проживешь на одну нашу получку. Хотел с семьей в августе в Абхазию смотаться... Какой там! Тут бы на хлеб с солью хватило!
- Это да. Крутиться надо.
- А что толку крутиться? Сейчас наш участок под наблюдением... Начнешь крутиться – укрутишься под статью. А жить то надо как-то!
Рация, висевшая у Стаса на поясе, внезапно задребезжала, и оттуда раздался голос, с трудом пробивающийся через помехи.
- Стасок, это Серега. Группа захвата оцепила периметр, ждем вас. Вы где?
- Подъезжаем – брякнул Стас и прицепил рацию обратно к поясу.
- Что там?
- Какие-то барыги с кучей наркоты и стволов засели в доме нашего уборщика.
Ничего себе! Я был искренне удивлен. Старый Мойдадыр, веселый дедок, заманил на свою хату толпу отморозков с наркотой.
- Ахахах! Ну, у тебя и рожа! Юркий старикан, да? Алексеевич сказал, что дед их в свою западню загнал, только ради того, чтобы устроиться следователем. Ловко придумал! Вот только мне кажется, что никаким следователем он все равно работать не будет. Максимум тысяч пять к зарплате приплюсуют и всё. Да и какой там следователь – Стас аккуратно припарковал машину у высокого забора - в его возрасте уже пора за гербариями ухаживать…
- И сколько их там?
- Кого? А! Этих барыг что ли!? Вроде трое, но может быть и больше. По словам деда – эти черти вооружены до зубов и готовы на самые отчаянные действия. Вот мы и приехали. Выходи, Димок, и не забудь громкоговоритель. Посмотри, я бросил его на заднее сидение.


                * * *


Всё прошло по плану. Я с ребятами встретился на посадках, где мне передали порошок и пистолет Музыканта. Потом благополучно добрался до этой дыры и сейчас жду свою команду с деньгами. Их слишком долго нет. Камин совсем погас, а поленья кончились, и мне пришлось достать рейки из подвала, так как на улицу лучше лишний раз не выходить. И вообще как Монах догадался хранить деревянные стройматериалы в подвале!? Это же безрассудство! Теперь эти влажные доски совсем не горят, только дымят и шипят, подобно разъяренной кошке… Последние двадцать фотографий оказались скучными, непонятными, с какими-то совершенно левыми лицами, поэтому я аккуратно сложил все в стопку и положил ящиком ниже, чем они лежали, а на их прежнее место определил товар. Громоздкий пакет, плотно обмотанный в несколько слоев целлофановой плёнкой, покоился в рюкзаке, который я с трудом запихнул в верхний пыльный ящик старинного комода. Все хорошо. Пушка, вроде, тоже хорошая. В целом. Плохо только то, что заедает предохранитель на старом пистолете, зато вся поверхность ствола был аккуратно изрезана нотами, что лишний раз подчеркивало натуру его хозяина. Это было так похоже на Антона! Для него всегда была важней этикетка конфеты, чем её вкус. Вместо того чтобы разобрать оружие и смазать затвор – он в своё свободное время, высунув язык, карябал ноты. Один раз, накурившись травой, додумался проявить своё художество на гильзах патронов, предварительно вынув их из обоймы Крашеного, за что был неминуемо им обматерен. Да и что говорить, Никитос часто брал с собой Музыканта потому, что тот умел разрядить обстановку в любых ситуациях, не смотря на то, что Никита любил затыкать его при первом же удобном случае... Ну же! Нет. Никак не хотят гореть. Быть может, Монах где-то на кухне припрятал керосин или что-нибудь в этом роде? Тогда загорятся даже камни. Надо бы пойти и поискать... Ох уж эти гнилые половицы! Скрипят под ногами так, как будто я вешу три тонны. Да уж, этому дому не помешал бы капитальный ремонт…
- Это МВД Российской Федерации! Вы окружены! Немедленно выходите из помещения с поднятыми вверх руками!
ЧТО!? МУСОРА!? ОТКУДА!? КАК!? МЕНЯ СДАЛИ!!! Я В ЛОВУШКЕ!!! ЧТО ДЕЛАТЬ!? КУДА БЕЖАТЬ!? Нет! Нельзя паниковать, только не так. Нужно взять себя в руки. Взять себя в руки и подумать. Хорошенько подумать…
- Повторяю, немедленно выходите с поднятыми вверх руками! В случае отказа, по вам будет открыт огонь на поражение! У вас есть тридцать секунд на выполнение наших требований.
ДА ЗАТКНИСЬ ТЫ!!! Нет! Нельзя отвлекаться. Тридцать секунд – это ой как мало! А может сдаться!? Может выйти!? И сесть в тюрьму! Мать будет носить ко мне посылки, а отец будет жалеть о том, что я его сын. НЕТ! Я этого не вынесу! Должен быть другой выход! Ну же, думай. ДУУУМАЙ!
- У вас осталось двадцать секунд!
Выходы! Дом окружен, окна с решетками и по любому находятся под наблюдением снайперов. Входная дверь - не вариант по той же причине. Спрятаться в дымоходе? Не получится, он слишком узкий. Подвал? Первым же делом проверят! Негде прятаться! Надо сваливать отсюда! Как!? Стена! В доме раньше был выход с другой стороны, это я заметил, когда осмотрел его снаружи. Вспоминай! Старые красные кирпичи, предположительно из легкой породы, скрепленные скудным раствором цемента. Если попытаться выбить их, предварительно выпустив в них всю обойму, то возможно под ударами этот кусок стены упадет и тогда нужно бежать как можно скорее. С этим проблем возникнуть не должно. Несколько золотых медалей по легкой атлетике из прошлого придают небольшую уверенность в будущем... Да поможет мне Бог.

                * * *
 
- Ну, чего клюв раскрыл!? Работай! – гавкнул Стас, уперев руки в боки.
Посмотрев на него с укором, и немного прокашлявшись, я медленно поднес рупор с облупившейся краской к влажным губам.
- Это МВД Российской Федерации! Вы окружены! Немедленно выходите из помещения с поднятыми вверх руками! – слова вылетели именно с той четкостью и интонацией, которая появляется скорее с многолетним стажем работы, чем с многочисленными тренировками перед зеркалом.
Старый дом ответил гробовой тишиной. Ни звука. Только лишь эхо от сказанного пронеслось через чердак, на улицу – к вершинам высоких берёз, растворяясь в  теплом вечернем воздухе. Снайперы уже заняли свои позиции, а штурмовой отряд выстроился неподалеку от крыльца. Сергей работал, как всегда, четко и без промедлений, грамотно расставляя фигурки своих подчиненных на секторе боевых действий.
- Ну, Димок, видишь же, что никакой реакции. Повтори и дай им стандартные полминуты на раздумье.
- Повторяю, немедленно выходите с поднятыми вверх руками! В случае отказа, по вам будет открыт огонь на поражение! У вас есть тридцать секунд на выполнение наших требований.
Ноль. То же самое. Ничего. Только снайпер, сидевший неподалеку, в кустах смородины, с досадой крякнул и зачесался.
- Слушай, Серег, а может быть, там и нет никого?! – возмутился Стас.
- Не пори чепухи, малыш – ухмыляясь, возразил Сергей - даже слепой увидит столб дыма, который валом летит из трубы этого проклятого дома. Долбаные черти сидят там и думают, чтобы предпринять. Может быть, стволы или наркоту ныкают. Напрасно! У наших собачек носики припудрены гораздо лучше, чем у них. Димастый, а ну-ка оживи-ка их! Давай! На два щелчка!
- У вас осталось двадцать секунд!
Ничего. Только слабые отголоски эха.
- Начальник - снова потерял терпение Стас - готовь группу захвата. Пусть посмотрят, что внутри.
- Раз ты такой умный, может я тебе дам автомат, и ты сам посмотришь!?
- Но ведь это их работа!
- Не лезь поперёк батьки в пекло, смельчак – почесывая рано поседевшие волосы, Серега сощурил глаза – еще не вышло их время, а я не хочу попросту рисковать жизнями моих малышей.
Я уже не обращал внимания на очередную дружескую перепалку своих коллег, так как здесь было на что посмотреть. Место действительно было живописным: старенький дом с прилегающим участком уютно располагался возле большого березового леса. Деревья, окружавшие полуразвалившийся забор, стремились пустить свои корни подальше, вглубь частной территории, и кое-где из-под высоких сорняков, выглядывали маленькие ростки.
- Ммм… Ребят, а вам это все не напоминает сказку про трех поросят?
- Да, только в доме, судя по данным, сидят три обдолбаных волка.
- Выходит, мы свиньи?
- Говори за себя, Стас – улыбнулся старший сержант - а мы - скорее охотники...
Внезапно, наскучившую всем тишину прервала череда беспорядочных выстрелов, раздавшихся в доме. Это взбудоражило снайперов, которые сразу приникли к громоздким прицелам своих винтовок, а Сергей судорожно ухватился за рацию.
- Слышу стрельбу в доме. Муравьед два, готовьтесь к взлому, противник вооружен. Действуем по схеме три. Вначале бросаем газовые, потом огонь на поражение.
- Подтверждаю – отозвался грубый голос из рации.
И когда штурмовой отряд выстроился около двери, с противоположной стороны дома послышался грохот падающих камней, после чего оттуда выскочил молодой парень с оружием в руках и с громадной скоростью рванул через весь участок - к лесу. Совсем молодой, почти ровесник моего сына, и когда я, что было силы, заорал «не стреляй!» - было уже поздно. Снайперы хладнокровно защелкали винтовками и пацан, пробежав еще несколько шагов, тяжело рухнул лицом вниз, прямо посреди грядок с клубникой.

                * * *

- Он мертв – тяжело вздохнув, заключил медик – здесь три попадания из снайперской винтовки. Пули одновременно прошли через легкие и печень, задето сердце. Парень умер почти мгновенно.
Пацан лежал на земле, раскинув руки в стороны, и остекленевшими глазами смотрел на кустик клубники у себя перед носом. На его лице осталось некое подобие гримасы отвращения. Я потерял дар речи. Этот малый был так похож на моего оболтуса!
- ААААА! Нет! Тупорылые пидарасы! Чтоб вы все в аду сгорели! Я же крикнул: «НЕ СТРЕЛЯЙ!» ОН - РЕБЕНОК!!! ВЫ ПОНИМАЕТЕ!? РЕБЕНОК!!! У НЕГО ДАЖЕ ПАТРОНОВ В ПУШКЕ НЕТ!!! ВЫ УБИЛИ ЕГО!!! Убили…ребенка – слова уже с трудом выползали из моего рта, язык стал тяжелым, а глаза наполнились слезами – убили… Пидарасы... Убили…
- Димок!? Что с тобой – Стас первым подскочил и начал трясти меня за плечи – успокойся, Димок! Это преступник, в доме нашли четыре килограмма героина. Он за ними присматривал, а когда понял, что дело в шляпе – попытался сбежать.
- Да пошел ты, урод – и я что было силы ударил Стаса в челюсть, так что тот упал на задницу и удивленно вытаращил на меня глаза – а если бы это был мой сын, ты бы тоже так говорил!? А!? Вы все мрази! ВСЕ!!!
- Это война, сынок – отеческим голосом произнес Серега – тебе бы уже пора за семь лет привыкнуть.
- НО ТОЛЬКО НЕ ДЕТЕЙ!!!
- Война не разбирается, и ты знаешь это лучше меня.
- Да будьте вы прокляты все, со своей войной, гребаные солдаты! Вы замочили ребенка и рады!? Радость теперь переполняет ваши сердца!? Выполнили долг перед отечеством!? Гореть вам в аду, демоны!!!
Я решительно развернулся и короткими шажками направился к выходу с участка. Ноги тряслись и не слушались меня. Парень был так похож на моего сына! Казалось, что вся природа вокруг, все растения, жучки, птицы тихо плакали вместе со мной. Сквозь пелену слез я с трудом обратил глаза к солнцу. Оно почти село. Такое ослепительно красивое, и такое равнодушное…


                * * *

Первый выстрел из пистолета дался мне с трудом, пришлось с силой нажать на курок, зато потом пули вылетали по легкому прикосновению пальцев, выбивая из стены целые куски старых кирпичей. Когда обойма кончилась, я разбежался и, что было силы, врезался плечом в стену. Кусок стены, диаметром приблизительно в полтора метра вывалился наружу. Моей радости не было предела! Стена поддалась, и мой шанс выбраться и убежать заметно увеличился. Вместе с радостью мой организм получил приток силы, и я с нескольких ударов ног выбил приличную дыру, через которую без труда выбрался на улицу. Наконец-то! Атмосфера гнилого смрада старого дома резко сменилась на чистый свежий воздух. Так. Куда дальше!? В лес. Там у меня больше шансов уйти. Ну, вперед!
- Вперед, вперед, вперед! Давай Паша – тоненький голосок Лены выделялся из остального гула и был слышен с трибуны – ты победишь! Па-ша! Па-ша! Па-ша!
Я быстрее всех, я - лучший! Вены на висках вздулись, в ушах своё же собственное тяжелое дыхание. Один за другим, мои соперники на беговой дорожке сдавали позиции, и с каждым рывком вперёд, с каждой маленькой победой, у меня прибавлялись силы, и я увеличивал скорость, догоняя  лидера. И вот уже лидирующий далеко позади, а финишная лента совсем рядом... Но сзади раздались выстрелы, и я не смог до неё добежать. Дыхание резко перекрыло, а ноги начали заплетаться, затем последовало падение на что-то мягкое. Кажется, я упал на чернозём, перемешанный с навозом. Перед глазами оказался маленький зеленый кустик, с двумя красными ягодами, которые тяжело свисали, едва касаясь земли. Это клубника. Не люблю клубнику.