Где ты, Васька?..

       Где ты, Васька?


Соло для актрисы с яркой внешностью в 2-х картинах.

Ей помогают трое мужчин не старше 30 лет.

                КАРТИНА ПЕРВАЯ


Вечер.  Доносятся голоса грузчиков. Выносят последнюю мебель. На заднем плане огромное окно, закрытое ставнями. По краям стоят два портика, служившие некогда постаментами для скульптур. Максим нервно прохаживается, затягиваясь электронной сигаретой. В руках у него дорогая папка с документами и сотовый телефон. Входит молодая женщина. Она порывисто кладёт сумочку на портик и стремительно подойдя, обнимает молодого мужчину.

АННА – Я соскучилась. Обними меня. (Порывисто его обнимает, целует и начинает раздевать.) 
МАКС (отстраняя её руки) – Тихо, тихо, тихо, тихо! Не сейчас.  Потерпи.  Я тоже по тебе соскучился.
АННА – Полгода.  Целая вечность. Не будь так холоден.
МАКС – На чём ты приехала?
АННА – На машине. Впрочем, её нужно отпустить. Согласился за 50 тысяч. А у меня только сотня. У тебя есть полтинник?
МАКС – Ты в своём уме?  Маршрутка 150 рублей.
АННА – Маршрутка? Что это?
МАКС – Микроавтобус. Могла бы такси заказать.  Я добрался за час и сэкономил.
АННА – Молодец. Ну,  раз сэкономил, сходи и заплати. Ты требовал, чтобы я приехала?  Так вот,  я  здесь, рядом с тобой.
МАКС – Молодец. Здесь более безопасно.  Давай свою сотню.
АННА (взяла сумочку, остановилась) – Зачем?
МАКС – Разменяю.
АННА – Я не хочу её менять. Именно ты захотел, чтобы я приехала.  Давай вернёмся? Тебе же очень нравилось в машине. Помнишь? Там лимузин.
МАКС – Ты приехала на лимузине?
АННА – А на чём я должна была приехать? На маршрутке? Увы, около отеля стояли одни лимузины. 
МАКС – Что ж. Не уходи. (Поправляет брюки, одежду.)  Жди меня здесь. Надо закончить дела.   (Выходит.)

Женщина прошла по комнате. Достала из сумочки зеркальце, осмотрела своё лицо. Что-то поправила. Задумалась. Убрала зеркальце, посмотрела сквозь щель ставен.  Послышался звук мотора отъезжающей машины. Женщина отходит от окна. Возвращается мужчина.

МАКС – С тебя шестьдесят тысяч.
АННА – Почему шестьдесят?
МАКС – Выпила  весь коньяк?
АННА – Он разве не входит в стоимость проезда?
МАКС – Нет.         
АННА –  Предупредил бы тогда. Идём в другое место. Здесь даже присесть некуда.
МАКС – Не могу. Остались ещё вещи. Я должен проконтролировать.
АННА – Какие вещи? Уже всё вынесли.
МАКС – Каждый портик стоит денег. (Опускает левый на пол.)  Без них скульптуры не продать. Можешь присесть.
АННА – Их что, украдут?
МАКС – Могут забыть. Потерпи немного.
АННА – Ну хорошо. (Садится.)  Сколько ещё ждать?
МАКС – Минут тридцать-сорок.
АННА – А почему ты здесь?
МАКС – Оценщик лично следит за погрузкой, а я ждал тебя.
АННА – Ты мой сладенький. (Притягивает мужчину за руку, и он невольно опускается на колени.)  Ждал свою королевну… (Обнимая, ласкает мужчину.) Ладно. Ждём. Слушаю тебя внимательно. (Достаёт из сумочки сигареты.)
МАКС (после паузы) – Анна!
АННА (застыв в ожидании) – Ну, же?
МАКС – Внимательно выслушай меня.
АННА – Внимательно слушаю.
МАКС – Главное спокойно. Без нервов, без истерик. (После паузы.)  Тебе нужно спрятаться. Лучше уехать. Твой муж оставил большой долг, на оплату которого  не хватит наследства.  Возникли документы сомнительного характера.
АННА (раздражена) – Его нет. Так?  Какие долги? Я не имею отношения к его документам?
МАКС – Это ты так думаешь. Но для всех, кому он остался должен, ты законная наследница всех его долгов и…  (Пауза.)
АННА – Договаривай! Всех его грязных дел? Это?
МАКС – Можно и так сказать.
АННА – Что, такой большой долг? Неужели продажа этого дома не покроет?
МАКС – Какого дома? Очнись!  По документам это была База отдыха. Она принадлежит государству. Этот дом никогда не был вашей собственностью. Просто ты им распоряжалась, как своим.
АННА – А кто мне хоть раз сказал, что я не у себя дома?
МАКС – Побаивались твоего мужа. Вся обслуга была оформлена, как сотрудники  этой Базы. Скажи спасибо, что мне удалось организовать распродажу мебели, которая вышла из моды и пойдёт по заниженным ценам.
АННА (взрывается) – Что значит, вышла из моды?  Сплошной антиквар. Ты знаешь, во сколько мне обошлась кровать испанской королевы?  Вся мебель была приобретена по каталогам…
МАКС (вторит её горячности) – Не будь такой наивной. Весь мир занимается  подделкой. У королевы была одна кровать, а желающих приобрести её было много. Вот тебе и продали хорошую копию.
АННА – А посуда, живопись, фарфор?
МАКС – Всё отличного качества. На оценку всего имущества ушло несколько дней. (Достаёт отпечатанные листы.) Можешь взглянуть на реальную стоимость вашего имущества.
АННА (просматривает, возмущённо вскрикивая) – Цены занижены до безобразия. Я не могу на это смотреть. За дуру меня принимаешь?
МАКС – Нижние ставки. Необходимо быстро всё продать.
АННА – Гарнитур, который обошёлся в триста пятьдесят, выставляется за тридцать пять?
МАКС – Всего лишь хорошая копия, выполненная по образцам. Забыла, как ты его приобретала? Хочу и всё!  А  мы тебя предупреждали, останавливали. Взгляни на свой прикид. (Грубо хватает её за детали одежды.) Каждую вещь ты покупала в дорогих магазинах, платила крупные суммы. Например, твоя блуза. Ей красная цена на рынке в простой день не более двухсот. А ты за неё заплатила две тысячи. Говорили, что цена завышена. Вот тебе и результат.
АННА – Не трогай меня! Могли бы проявить свою настойчивость. Не давать мне денег.
МАКС – Тебе не дай. Да кто бы на такое отважился? Самоубийца?
АННА –  Что мне теперь делать?  Ждать окончания торгов?
МАКС – Тебе нужно срочно уезжать, иначе порвут. Официально был зафиксирован несчастный случай. Только в это никто не верит.
АННА – Ты тоже?
МАКС (усмехаясь) – Банально. Свалиться со скалы! Ты бы прежде поинтересовалась, что тебе останется от него?
АННА – Неужели бы я пошла на это без его завещания?  Это был несчастный случай. Трагическая, трагическая…
МАКС (горячо перебивает) – Не лепи горбатого! Столкнула его? Признайся! Мы одни. Никто не узнает.
АННА (резко поднялась) – Нет. Он сам. (Отошла, вернулась.) Сам! Ты же знаешь его. Знал.
МАКС – Со всех сторон. Но главное, чего ты не будешь отрицать, он был всегда осторожен. А тут, прогулка по горам, фотографирование на краю скалы.
АННА – Это был пикник. Ему понравился этот, как его… Пейзаж.
МАКС – Ну, конечно. Не смеши меня! Он на стремянку выше третьей ступеньки не поднимался. Лампочку вкрутить боялся!
АННА – Кто ещё так думает?
МАКС – Все!  Но главное те, кому он остался должен. Ты не боишься?
АННА – Чего? Это его долги.
МАКС (хохочет) – Как поверенный всех финансовых операций знаю каждый доллар, потраченный на твои прихоти. Ибица, Куршавель, Лас-Вегас. Бутики Парижа, Нью-Йорка, Рима. Тебя же не устраивала ни Москва, ни Питер.  И вот результат – его долги. Скажи мне. Ты знала? Знала, что его собирались убрать?
АННА (кричит) – Да. Да! Знала.  Что из того?
МАКС (мягко) – А то! Если бы его убрали конкуренты, то спрашивали бы с них. Кредиторы требуют оплаты долгов. Фирма аннулирована. Тогда они вынуждены искать свои деньги у близких родственников. (Повышая голос.) Мне пришлось поменять жильё. Теперь буду вынужден поменять город, а возможно и страну. Меня постоянно находят. 
АННА (растерянно) – Естественно. Ты был на виду. Представлял своего патрона, его бизнес. Тебя знают в лицо. Должность была такая.
МАКС – Была!  Вот именно, была. Что же, чёрт побери, я сейчас делаю?
АННА (хитро) – Деньги. Сколько думаешь получить с торгов, признайся? Сколько процентов? (Предупреждая.) Меня вздумал упрекать, ублюдок? Ты хоть раз остановил меня или своего шефа от  сделки, приносящей тебе доход? Именно, тебе. У тебя было право подписи любого документа. Так вот!  Я требую половины указанной суммы.  Мне нужно купить квартиру или найти богатого мужа.  Как я понимаю,  брак с тобой мне не светит.
МАКС – Не светит. (Достаёт отпечатанный лист.)  Ты должна подписать.
АННА – Что это?
МАКС – Ваш контракт.
АННА – Что я здесь должна подписывать, когда он подписан три года назад?
МАКС – Прочти внимательно вот этот пункт.  (Показывает.)  В случае полного банкротства и разорения контракт теряет силу. К сожалению, это тот случай. Но ты приезжаешь на лимузине и выпиваешь в нём дорогой коньяк.
АННА (зло) – Почему ты не пришёл ко мне в отель с этой бумагой, а вызвал сюда?
МАКС – Зная твой нрав, боялся, что разнесёшь отель и сядешь в тюрьму.  Всё, королевна, царство кончилось. Подписывай на последней странице. В случае смерти одной из сторон, другая судебного расследования возбуждать не будет.  Подписывай. Чего уставилась? Подписывай!
АННА – Что это за бред? Без судебного расследования? Должно быть расследование?  Говори.
МАКС – Если ты не подпишешь, то вероятна проверка.  Многим это не понравится. Например, ты можешь объяснить (достаёт из папки платёжную квитанцию), закрытый счёт владельца,  которого я не могу найти. Полтора ляма зелёных, куда и кому?  Ты же знаешь?
АННА – Я тебе уже говорила, что не знаю. (Подписывает.) Вот, держи свой контракт.   
МАКС (пристально рассматривая)  – Сомневаюсь.
АННА (смущена)  – В чём?
МАКС – Что не знаешь.
АННА – Почему?
МАКС – Как только я заговорил об этом счёте, ты сразу подписала.  Даже не выругалась.
АННА (в негодовании) – У меня тоже масса сомнений!
МАКС – Тоже?  Значит, владелец тебе известен? (Грубо.) Скажешь, или останешься здесь.
АННА (усмехнувшись) – Пытать меня станешь?
МАКС – Я на полном серьёзе. Если  верну эту сумму,  всё  утихнет. Скажи, кому он перечислил эти деньги?
АННА – А вот на-ка, выкуси! (Показывает фигу.)  Мне что, с голоду подыхать?   (Она осеклась.)
МАКС – Так, так, так! Продолжай. Они у тебя?  (Бьёт себя по лбу.)  А я удивляюсь её выдержке, самообладанию. Хэ! Боялся сообщить в отеле.  Ну, это меняет ситуацию. Теперь банк, где этот счёт, вычислить будет не сложно. Господи, я-то думал, что в Женеве…  (Вытряхивает содержимое сумочки.) Так, что тут у нас…
АННА (в ярости) – Ты чо? Чо творишь, сука! (выхватывает сумку)  Козёл!
МАКС – Какие мы стали грубые.  Провинция попёрла? Деревня. (Рассматривает чеки.) И откуда у тебя такие аппетиты? Ты ж деревенская,  из бедной семьи. Мать-то жива ещё?
АННА – Тебе-то чего?
 МАКС – А куда ж  ещё уезжать?
АННА – С чего ты взял, что я собираюсь уезжать?
МАКС – Хочешь здесь остаться? Неделю не проживёшь.
АННА (с укором) – Сволочь! Я же люблю тебя.  Для нас же старалась. Думала, что  мешает.
МАКС – Дура!  Он сам.
АННА (не веря) – Врёшь!
МАКС – Ему спокойнее,  когда ты была при мне.
АННА – Я не верю тебе. Лучше б ты  на скале.   (Бьёт его сумочкой по голове.) Скотина!  Обманывал, притворялся? Сволота! Тебя надо было замочить!
МАКС – Со мной бы этот фокус у тебя не вышел. (Внимательно разглядывает Анну.) В номере? Не думаю. (Подошёл.)  Давай-ка, снимай с себя.  (Протягивает к ней руки.)
АННА –  Не прикасайся ко мне. (Бьёт его.)
МАКС (вскрикивает) – Дрянь!   (Наотмашь,  бьёт её по щеке. Она падает.)    Я же сказал, отсюда ты не выйдешь!    (Стягивает с неё блейзер, она сопротивляется.)  Где?  (Входят грузчики.)  Вам чего?
ГРУЗЧИК. – Забрать велено.   
МАКС – Давайте, быстрее. (Анне, лежащей под ним.) Не крутись.  (Грузчики выносят правый портик.) Дверь закройте.
АННА – Слезай, сволочь!  Нет её у меня!  Понимаешь, нет.
МАКС – Откуда эти чеки? Тут на полторы сотни покупок.
АННА – Сбережения. Могут у меня быть сбережения?
МАКС – Не крути мне вола. Сбережения так не тратят.  Заколка. Пять тысяч рублей заколка для волос?
АННА – Не я устанавливаю цены. Хорошая заколка. Какой-то камень. Крепкая, не расцепляется. Сколько я их уже потеряла! Сам же против короткой стрижки.  Слезай. Пойдём в машину.
МАКС – В какую машину? Я же сказал тебе, что приехал на маршрутке.
АННА – Не пугай меня. (Сталкивает его с себя.) В гараже. (Встаёт.) Мой Бенц.
МАКС – Твой Бенц! (Рассмеялся.)  Раскатала губки! Ничего там нет. Пустые банки из-под масла и старые шипованые колёса.
АННА (в страхе извлекает из сумочки телефон) – В машине весь мой гардероб.  (Набирает номер на телефоне.)  Не существует?
МАКС – И кому ты звонила?
АННА – Завхозу. Я звонила ему до приезда. Отдала распоряжение. Перечислила ему деньги за работу. Как же так?
МАКС –   А почему ты  звонила завхозу, а не мне? 
АННА – Не хотела грузить тебя.  Выходит, у меня нет гардероба, машины? Я что,  голая должна ходить, да ещё пешком, на всяких маршрутках?
МАКС – Похоже на то. (Смеётся.)
АННА – Ну-ну! Тебе весело!
МАКС – Ещё бы! Ну, ты и дура!
АННА – Мне это известно.
МАКС – Твой завхоз уволился.  У меня не было полномочий задерживать. Материальной ответственности  за машину и  тряпки он не нёс.
АННА – Как это?
МАКС – Потому что они не числились в реестре материальных ценностей фирмы. Хочешь, подавай в розыск, но приготовься ответить на вопрос, на какие средства была приобретена дорогая машина?
АННА (кричит) – Хватит издеваться надо мной! Ты что, не понимаешь?  (Входят грузчики.)  Стучаться нужно!
ГРУЗЧИК (смеясь, второму) – Кажется, дамочка не удовлетворена. (Максу.)  Шеф, мы больше мешать не будем, вжарь ей!   (Выносят второй портик.)
АННА (кричит) – Хам! Закрой дверь!
МАКС – Он знал, что брать. Остались только те вещи, которые числились.
АННА (с подозрением) – Ты тоже знал?
МАКС – Мне ещё тряпками твоими заниматься? Когда ты говорила с ним в последний раз?
АННА – В день приезда, после твоего звонка. Сказал, что ждёт меня здесь и что всё собрал.
МАКС –  Мы занимались оценкой мебели, картин.  Всего, что ты видела на бумаге и сейчас будет отправлено. Его не было.  Поимел  тебя завхоз!
АННА – Может, частников нанять?
МАКС – Можно. Только затрат на услугу хватит на другую машину. А тряпками заниматься никто не будет.
АННА – Братков?
МАКС – Забыла, чья ты вдова?  Уезжай к матери.
АННА – В Зюкайку?
МАКС – В Зюкайку! Её и на карте-то нет. Так что, там тебя искать не будут. В твоих документах она нигде не значится.  За матерью, наверно, уход нужен.
АННА (машинально)  – Сначала в Яр.
МАКС – Она тебе его не отдаст. (С удивлением.)  Что?  (Хлопает себя по лбу.) Ой, дурак! (Смотрит на неё в упор.)  Полтора  ляма зелёных на счету твоего сына?  Умница, какой же он умница!  Он чувствовал, чувствовал, что ему конец. Какая забота!  В Яре у него кореш банком управляет. Как я мог забыть.  Ай, молодец!
АННА (разоблачена) – Да, милый. Молодец.  На годовые жить можно. Свекровь на пенсии, долго не протянет. Мне пенсия не светит.  И денежки эти целиком получить может только сын. Так что ты, мой дорогой любовничек,  в пролёте. Забудь.
МАКС (хитро улыбается) – Это ты забудь. Счёт аннулируют, а денежки уйдут в казну.
АННА (холодно) – Ты не посмеешь. Это подло, низко, жестоко.  Ему всего три года. Я не позволю!  (У него звонит телефон.)  Обещай! Нет, поклянись! Умоляю! (Падает на колени.) Прошу тебя!
МАКС (отвечает в трубку) – Хорошо. Встретимся на торгах. Не ждите меня. (Она обхватывает его ноги.)  Да, да, грузчики оплачены. (Звук отъезжающей большегрузной машины.) Ну что ты вцепилась в меня?  Эти деньги были присвоены, понимаешь. Если их не найдут, повесят на меня. Это срок!  Понимаешь? Нары.  А я не хочу на нары. Или тебе не понятно? Твоя головка этого никак не может взять в толк? (Повалил её на пол, задирает юбку.)  Хочешь испытать, как задницу рвут? Давай, испытай это на себе!
АННА (сопротивляется) – Макс, не надо, прошу тебя. (Вырывается, отбегает, он не даёт ей выйти.)  Поедем в отель. Там всё для тебя сделаю. Только не здесь.
МАКС (вновь заваливает её) – На перинку потянуло? А на зоне нет перинок.
АННА – Хорошо. Я согласна. Забирай. Забирай всё.  (Уронила голову, рыдая,  на руки. Макс остановился.)
МАКС – Прекрати. Я не могу сосредоточиться. Давай, сопротивляйся. Это меня заводит.
АННА (вытирая слёзы) – На зоне попробуй, может тоже сработает. (Он помогает ей подняться.)
МАКС – Ты о чём?
АННА – Ну, вот! Швабру из меня сделал. (Достаёт из сумочки гребешок и зеркальце. Приводит себя в порядок.)
МАКС (любуется Анной) – Он тебя любил.
АННА – А ты?
МАКС –  Получал бонусы за твоё хорошее настроение, за нежность и ласку.  Такой ты была  всегда  после меня.
АННА – Почему же сегодня  другой? Ты любил меня? Признайся.  (Подходит к нему вплотную.)
МАКС (усмехается) – Какая любовь, Анна? (Опускается на колени, обнимая бёдра.) Ты красива, заведёшь любого, даже самого взыскательного. Я не любил тебя, и не люблю, но всегда с ума схожу, когда ты рядом. (Анна вынимает из волос заколку.) Пойдём, я провожу тебя на маршрутку.  Не забудь, ты мне должна шестьдесят тысяч.
АННА – Ты, кажется, интересовался заколкой?   (Быстрым движением руки она вонзает в его висок лезвие заколки. Макс зажимает ладонью порез.) Зря ты так. Сказал бы, любил. Я бы не поверила, но ушла.  (Макс падает. Анна собирает чеки, забирает всё из карманов Макса и складывает в сумочку.)  Теперь, надеюсь, тебе трудно будет спалить меня. Сначала спрячу тебя, затем спрячусь сама.


                ЗАТЕМНЕНИЕ 





               


                КАРТИНА  ВТОРАЯ


  Деревенский дом. Слева фрагмент большой, потрескавшейся печи и детская кроватка. На заднем плане два окна, задёрнутые грязными старыми занавесками. Между окнами портрет женщины с траурной ленточкой.  Справа, в углу, старая разбитая кровать, покрытая лоскутным одеялом. В центре, между двумя лавками, стол, заставленный грязной посудой. Кастрюля, бутылки, стаканы, ложки, тарелка, сковорода. Под столом серый холщёвый мешок с овощами. На полу валяются игрушки, пёстрые предметы гардероба, цветные толстые каталоги товаров.
  За окном воет ветер. Дневной свет слабо пробивается сквозь стекло. Скрип старых пружин обнаруживает присутствие хозяйки.
АННА (кашляя) – Эй, наследник, принеси-ка матери воды! (Кашляет.) Оглох, что ли?  Маленькая сволочь. Боже, как же мне плохо. (Срывается криком.) Сучье отродье. А ну, быстро встал и принёс матери воды. Помер он, что ли?  (Женщина, преодолевая физическую слабость, встаёт и, шатаясь, подходит к столу, берёт с него ковш, зачерпывает из ведра воду и пьёт.) Хорошо-то как! Вот она,  вода! (Бросает ковш в ведро.)  Картошки надо сварить. Чистить не буду. Так, в мундире. (Осматривает стол.) Хватит дрыхнуть. Жрать-то не хочешь? (Смотрит в сторону кроватки.) Может ещё рано? Который час? (Смотрит в окно.)  Хрен поймёшь. Ну, если дрыхнет и жрать не просит, значит,  утро.  Может, он тоже выпил, поэтому и спит? Ладно, лишь бы не ныл.  Сегодня в поле пойдём. Наберём овощей. (Собирает игрушки.) Постоянно за тобой убираю. (Бросает их в кроватку.) У меня таких не было. (В руках последняя – игрушка-трансформер.) Эта последняя. Твой отец за неё заплатил… Не помню. (Бросает игрушку в кроватку.)  Прохладно. Давай-ка подтопим.  (Бросает в печь дрова, разжигает огонь.)  Вернёмся с поля, а в доме тепло.  Зима нам будет не страшна. Дрова мужики привезли хорошие. Колотые, полешко к полешку. Десять кубов. И денег не взяли. Баньку им справила, самогонки поставила. От первачка-то кто откажется? Ох, и весёлые мужички. Одного зовут Ким, а другого, Асейн. Такие киношные имена. (Смеётся.) Бабкиных соленьев надолго хватит. Сейчас картошечки запарю, да с огурчиком, да с капусточкой… Зря она корову продала.   Мама, мама, какую же ты дуру на свет произвела. Не воспитала. (Садится на скамейку.)  Тебя нет, а душа твоя всё ещё здесь. Я чувствую.  Перечила тебе, не слушалась. Теперь вот, локти кусаю.  Васька меня постоянно бабулей называет. Говорю ему, мамка я тебе, он кивает, а потом снова, бабуля. (В сторону кроватки.) Долго ещё дрыхнуть собираешься? Хотя, чего его сейчас поднимать? Приготовлю обед, тогда и подниму. Ладно,  спи, коли спится. Хыть, не мешаешь.  (Она встала, собрала в таз посуду со стола и залила её водой.) Откуда столько посуды? Был вчера кто-то? (Ходит, вспоминает.) Ничего не помню. (Ищет выпивку, собирает бутылки.) Кто всё выпил?  Может заначка осталась? (Залезает под кровать, вытаскивает чемодан, открывает его, сидя на полу, рассматривает вещи.)  Пойдём на поле, обязательно наденешь свитер и курточку. Великоваты, но зато не замёрзнешь. (Достаёт свитер и куртку.) Мне тоже надо будет надеть что-то тёплое. Джинсы, рубашку, свитер.  (Отбрасывает вещи на кровать.) Странно, заначки тоже нет. Я когда её выпила? Как мы на поле пойдём?  И где твои сандалики?  Сапоги наденешь.  Куда сандалики дел? Растяпа.  (Видит мешок под столом.)  А это откуда?  (Заглядывает в мешок.) Картошка, морковь. Турнепс. Репа. (В сторону кроватки.) Откуда, Васька? Ничего не понимаю. Кто вчера приходил?  Ничего не помню. Но этого всё равно мало. Нам с тобой три таких мешка надо. Один тебе и два мне. Может, не ходить? Всё равно выпивки нет. Одно не понятно, кто выпил весь самогон?  Мать умерла  (пытается вспомнить, смотрит на портрет) Мам, ты, когда умерла? Ладно. Мужики привезли мне дрова… Что же это? Сучка, пьянь, паразитка! Надо ж,   так нажраться, что ничего не помнить! (Бросает несколько картофелин в блюдо, моет, перекладывает в чугунок.)  Ладно, сейчас пообедаем, может, прозрею. (Снимает с плиты таз. Ставит на стол. Чугунок ставит на плиту в печи.) Судя по количеству тарелок, вчера у меня было шесть человек?  А почему стакан один? Неужели первач из горла глушили? (В строну кроватки.) Васька, просыпайся! Не помню ничего!  (Домыла посуду, убрала всё со стола.)  Вставай, в магазин сейчас побежишь. Напишу записку. (Находит лист бумаги и карандашный огрызок.) Бабе Зине скажешь, что деньги я ей занесу. Возьми у неё хлеб, два каравая, растительное масло, бутылку моей водки, Отдашь ей эту расписку. (Встала из-за стола.) Давай, поднимайся. Наденешь свитер и сапоги. Зина магазин закроет. Вставай.  (Берёт свитер и быстро направляется в сторону сына, запнулась о мешок, падает.) Ты что, гадёныш делаешь? Почему не встаёшь?  (Поднимается.) Щас взбучку с утра получишь!  (Наклоняется над кроваткой.)  Просыпайся. Видно, ты и вылакал все мои запасы. (Выбрасывает из кроватки детское одеяльце, грязную подушку, матрас.) Ты где, Василий?  Ты где, сволочь такая? Прятаться от меня вздумал?  Прячься, прячься! У тебя же много мамок. Вона у тебя их сколько. Ладно, не бойся. Не буду лупить! Выходи! Сейчас картошечки с капусткой…  (Растерянно озирается.)  Вася, сынок, ты где?  (Медленно проходит по дому, отодвигая мебель.) Вася, ты где?  (Смотрит на мешок.)  Это же я принесла…  (Пинает по составленным бутылкам.) Это же я всё выпила… В сандаликах…  Почему ты не надел свитер?..   Где ты, Вася?..  (Считает бутылки) Так, было ровно двадцать, пять мужики, три я до бани, две после бани, одну в бане, здесь шесть. Выходит, в поле я брала четыре? Зачем так много? Со мной ещё кто-то был?  Кто?  Вспоминай, сволочь! Вспоминай!  (Вытряхивает из мешка содержимое. Среди овощей детская куртка и бутылка.) Почему здесь?  (Шарит в карманах куртки, вынимая записки, камешки, маленькую игрушку-машинку и конверт.)  Банк. Счёт. Приставы.  Мама, мама, мама!  Что же я наделала! Что же я наделала, мама! Оставила в поле, одного, в сандаликах, колготах и без куртки.  Тварь! Тварь! Тварь! (Пьёт из бутылки.) Да, тварь. А что мне было делать? Что? Если подберут. Не найдут? Я увела его на дальние поля, где ещё можно было хоть что-то собрать. За три года им никто не поинтересовался. Никто. Фамилии своей не знает. Да и возраст свой не назовёт. Ты же им не занималась. А я по трассам шастала.  Надо заявить о пропаже? Как думаешь?  Ночь и почти день.  Там есть дорога. Помнишь? Та, что ведёт в лесничество?   Если он на неё выбрался. Но почему он без куртки? Почему?  (Отхлебнула.)  Мне всё равно дорога в ад. Я даже не знаю от кого он! Там выясним.  (Смеётся.) Обоих отправила.  Всю жизнь мне испоганили.  Поверила одному, полюбила другого. Но они ж  принцы, а я пастушка.    А теперь последнего источника лишили.  Пастушкам  не полагаются миллионы.  Так зачем пастушкам сыновья?  Школы у нас нет, сама знаешь. Ещё при мне спалили. Регулярно кормить его у меня не получалось. Другой раз я просыпалась, а он уже спал. Чего без меня ел?  Так какая из меня мать? Какая? Смерти ему не желаю. Выживет, счастливым будет. Не выживет, так на кой чёрт и жить тогда!  И как у тебя терпения на него хватало?  Ведь, вцепится за ногу и не отпускает. И всё мам, мам, мам!  (Отхлебнула, закусила капустой.)  А капустку ты славную делаешь.  В чулане ещё шесть банок закатано. И огурчики мне оставила. Жаль помидоры в этом году не уродились. Ой, какая капустка! Там такой не было. Не, не было. Да я тебе рассказывала.  Вот и картошечка поспела. По запаху слышу. (Положила в тарелку картошину. Села за стол.)  Ещё свекровь каркала перед моим отъездом: «Загубишь, да загубишь!»  Вот и загубила. (Кричит.) Это я его загубила? Скажи, я?  Да ты сама мне перед смертью наказывала, если что, отдай в приют. Где я тебе его в этой глухомани возьму, этот приют?  Зинка магазин свой открывает на два часа. И то, не каждый день.  Я не всегда в состоянии в это время её посетить. А теперь ещё и без денег осталась. Пособие не оформила. Теперь чего уж. Может, выживет пацан. Выпью за него. Нет. Не буду. Я не знаю. А вдруг, он уже мёртв. Уснул, замёрз. Октябрь. Уже минус. Выпью. (Наливает.) А может, выжил. Подобрал его кто-нибудь?  Да кто подберёт? Кто? Кому надо сегодня с этим связываться?  Вон, кто-то рассказывал, сунулись в сарай. Да ты же мне и рассказывала. Или не ты. Не важно.  А там трупик ребёнка. Умер от переохлаждения. (Глотком выпила, закусила.) Вот. Или другая история. Родители вернулись с купания и только через неделю узнали, что забыли свою дочь, которая утонула. Они даже и не заметили её отсутствия.  Так и я. Забыла своего сына. Забыла. Потеряла.  Вот такое я говно.  Такая тварь. Судите меня. Всей деревней в пять домов.  Вот и стемнело. Печь потухла.   (Анна сидит за столом. В доме стемнело. Звучит мелодия, отдалённо напоминающая колыбельную и голос ребёнка зовущего мать.) 



                ЗАТЕМНЕНИЕ


Санкт-Петербург, 2011-03-15