Заскрипели по доскам чьи-то сапоги

Глава из рассказа "Баня"
Начало см. http://www.proza.ru/2011/03/07/831
           http://www.proza.ru/2011/03/11/325

Молодухе было приятно сознавать, что не одна она погрязнет в пороке с бригадиром, да и можно ли назвать это пороком? Мужа у неё отобрали, неизвестно где он теперь, а молодой организм требует своего. Ведь природа мудра, и если бы эти помыслы были опасны, она бы и не знала их! И не найти нам хоть одну женщину на земле, которая ни разу в жизни не испытывала желания отдаться мужчине, желания настолько же непреодолимого, как голод или жажда. Благодаря чему, слава богу, и держится человечество. В этом отношении обе героини были чересчур грамотными.

Груне скоро исполнится 35 лет. Она среднего роста, смуглая, ладно скроенная женщина; зеленоватые глаза у неё очень живые и расставлены широко друг от друга. Тёмно-русые волосы, ниспадавшие густой волной до пояса, и полные груди не раз заманивали достойных клиентов в капкан этой особы. Чтобы завершить её физический очерк, добавим такую деталь, как чрезвычайно крутые бёдра и тонкую талию. Что же касается темперамента этой женщины, то она подвержена всем страстям, которым предрасположен слабый пол.

В отличие от своей подруги, Зинук на 15 лет моложе, небольшого роста с короткими ножками. Про таких людей с короткими ножками медики обычно говорят: «У него повышенный трохантерный индекс (соотношение роста человека к длине его ног)», что говорит о высоком темпераменте человека.

Природа наделила Зинук многими прелестями, сама же она обучилась искусству наилучшим образом ими пользоваться и добавлять перчику в нужное время. Глаза её часто меняются, то они зелёные, то серые, полные загадочных тайн, и мерцающий их свет, который то вспыхивает, то угасает в зависимости от настроения, отчасти заслоняется тяжёлыми веками и длинными ресницами.

Губы – широкие и полные, казалось, созданы не столько для речи, сколько для трепета и поцелуев, а кое-кто, пожалуй, добавил бы: и для других удовольствий. Внешне столь равнодушная, молчаливая и скромная, она на самом деле всегда была занята делами и полна жизни. Быть любимой до безумия – таково было её величайшее желание. Она жаждала страстной любви, и идеализировала Кудашева, за отсутствием лучшего предмета. В этом был весь секрет его власти над ней, и она сама это прекрасно понимала.

В это время резко открылась дверь в предбаннике, и заскрипели по доскам чьи-то сапоги.
«Это он!» – вскрикнули разом обе женщины, и два сердца ёкнули одновременно. Груня тут же бросилась на кушетку, легла, изогнувшись, словно лебединая шея, – эта поза ей очень шла и выгодно подчёркивала все её прелести, – и, закинув руку за голову, устремила зелёные глаза через открытую дверь в предбанник. Но когда услышала вздохи Зинук, позабыв о своей «лебединой» позе, легко вскочив с кушетки, подлетела к двери, подчиняясь новой волне разыгравшейся страсти.

В предбаннике стоял, плотно прижимая локтем  полевую сумку к туловищу, с которой он никогда не расставался, бригадир полеводческой бригады Кудашев Борис Ханович.

«Здравия желаю и лёгкого-лёгкого пара», – сказал он, лукаво и плотоядно поглядывая на женщин. Своим важным видом он походил на пижона. Яловые сапоги, начищенные до блеска, кожаная куртка с не застёгнутыми пуговицами, кожаная перчатка на раненой кисти правой руки, копна рыжих волос на голове; глаза, нос и рот напоминали какого-то зверя, по всей видимости, кабана, а ведь не зря прозвали «Кабан».

Он стоит, слегка наклонив вперёд голову, как бык перед боем. Крепкий подбородок и под ним – выпуклый, перекатывающийся большой кадык (по поверью женщин, верный показатель мужской силы). Под пушистыми рыжими бровями из чёрных зрачков мерцает тревожный, нетерпеливый взор охотника, высматривающего добычу и готового, подобно шакалу, одним прыжком настигнуть намеченную жертву. Мужчина не нашёл бы в его внешности ничего примечательного, женщина – ничего такого, что могло бы её оттолкнуть. Наоборот, чинно поздоровавшись, Зинук уже висела на его волосатой шее и пылко целовала.

«Кабан», по-видимому, был из тех мужчин, кто слов понапрасну не тратит, ибо он тут же приступил к тому, за чем пришёл: смачно поцеловал молодуху несколько раз в большие приоткрытые губы, запустил руку в закрома её халата и извлёк оттуда пару прекрасных грудей.

Вдруг женщина забеспокоилась, что-то вспомнила, как змея выскользнула из объятий Кудашева, и быстро закрыла наружную дверь в предбаннике на защёлку, – предосторожность далеко не лишний в этот час, на этом месте и в этой компании атрибут.

Одним движением она сняла через голову халат с мастерством профессиональной соблазнительницы и предстала перед возлюбленным совершенно нагой, что бригадир мысленно одобрил: так и надо, смело и эротично, а сам уставился на Зинук, будто увидел её впервые. На её высоко поднятой груди можно было разглядеть скорее обещания, чем отлитую форму круглых тугих полушарий, которые сдержать обещанное готовы были в самое ближайшее время.

Продолжение следует...