В жизни всякое бывает

            Да-а, хреново дело. Зорин курил, собираясь с мыслями. Решал как проверить свою догадку и
      боялся убедиться в самом худшем. Кулём напялил китель на трубу гранатомета. Толку от него, всё равно
      гранат нет.  Сверху нацепил каску.  Он не прокрался по расщелине даже до поворота из неё.  Град пуль
      поднял облако пыли в двух шагах впереди. В "приманку" же не попала ни одна. Не дожидаясь пока осядет
      пыль совсем, кинул вперед пустую фляжку. Она не успела и до конца докувыркаться как пуля пригвоздила
      её к земле. Всё.  Кина не будет. Сливай вода, как говорит Ринат.  Ясно, выходит наверху даже снайпер,
      может ещё и не один.  Живыми они нас не выпустят.  В плен что-ли хотят взять?  А на кой мы им нужны?
      Странно, но осознав обреченность, безвыходность своего положения,  Зорин был устало спокоен.  Спиной
      найдя место поровней, без острых выступов, вытянул ноги и закрыл глаза.  В сумраке пещеры кусал губы,
      кривясь от боли беззвучно стонал Ринат.  Осколок или крупная пуля на излете,  вдребезги разбив рацию,
      сильно ударили его по спине. Огромный синяк и боль при малейшем движении не добавляли оптимизма.
       - Нюра, ну-ка ползи сюда.
      Рядовой Нуров, молчаливый туркмен тенью опустился рядом. По-русски он говорил плохо, читать и писать
      вовсе не умел. Потому всегда и молчал.  Но, неприхотливый как верблюд, солдатом был хорошим. И Зорин,
      и все остальные называли его Нюрой или Нюркой, совсем не желая обидеть или унизить. Он и не обижался.
       - Вот что Нюра. Доползешь вон до того выступа. Не дальше. Там лежи. Можешь поспать, только не храпи.
      Холодно там, дует. Что делать браток, придется потерпеть.  И слушай о чём духи говорить будут.  Если
      будут конечно. Ты же их язык хорошо понимаешь?
       - Мала.  Сафсем ни панимая, - утвердительно кивнул Нуров.
       - Ну вот и славно. Хотя бы постарайся узнать сколько их там. Может имена какие услышишь. Зорин знал
      некоторых душманских командиров и манеру их поведения. Нуров тоже не первый день воевал. Видимо и он
      понял трагизм положения. Какой там сон, да ещё с храпом. Но если Зорин шутит, значит не всё потеряно.
      Значит он чего-то придумал и теперь ему, Нурову, "ишаку памирскому"  надо только точно выполнять его
      приказы. Нуров сразу воспрял духом.
       - Как занаю колка их?   Сапарасит?
       - Угу. Сапараси.  Если будут подбираться, кинешь вперед гранату и сразу раком беги сюда. Даже Ринат
      растянул в мучительной улыбке искусанные губы,  представив Нюрку,  бегущего необычным способом.
      Да-а, вляпались они конечно по уши. И что обидно, ведь как школьников обвели. Зорин вспомнил как они
      гуртом, всей толпой ломанулись за душманами. Ну хоть бы по сторонам посмотрели.  Нет, давай догонять.
      Духи побежали от них побросав оружие.   Смешно было видеть как они путались в своих штанах с длинной
      мотней.  Теперь вот не до смеха.  Заманили их в пещеру как в мышеловку. Теперь сами наверное смеются.
      Ладно, казнись не казнись, надо думать как из этого дерьма выбираться. Зорин до камушка, до травинки
      вспоминал местность.  Если удастся выскочить, то куда бежать?  Смотреть по сторонам будет некогда.
      Он думал и за капитана Глушкова.  Конечно тот придет на выручку. А как он будет действовать?  Хорошо
      бы согласовать, так связи-то нет.
       - Значит так мужики, только начнет светать будем прорываться.  Первыми я и Нуров.  Выбегаете, прямо
      перед вами гряда камней, вроде насыпи. Кидаете туда гранату и сразу вправо, в ложбинку. Там залечь и
      уже по духам лупить прицельно. Упадет если кто, следующему не останавливаться.  Отобьем духов, тогда
      и за Ринатом вернемся. Всё. Проверить оружие и можно покурить. Только тихо.
       - А-а, м-мне что делать?    (Кирилов оказавшийся в такой передряге случайно, по собственной дурости,
      все время молчал. Ну надо же быть таким идиотом, самому на себе петлю затянуть.  Он злился на Зорина,
      на всех этих солдат, что сидели сейчас рядом, на раненого Рината, на капитана Глушкова, на жену свою,
      ведь по большому счету всё из-за неё.  Злился от ожидания. Почему никто не чешется спасать их? А вот
      теперь, когда по его мнению вот  вот должно было что-то начаться, Кирилов струхнул. Аж заикаться стал.
      Может лучше пересидеть, своих дождаться? И в норе этой жутко, а делать что-то ещё страшней.)
       - Да тоже что и всем.  На вот бери автомат Рината и стрелять будешь только вверх, а то без привычки
      и нас всех ухлопаешь. Лупи без перерыва, весь рожок. Я его трассерами набил, Глушкову сигнал будет.
      
      
       ... Заир-хан воевал всегда. Когда-то он учился в Союзе и эти несколько лет были единственным мирным
      периодом в его жизни. Он воевал с Дастамом против Аль-Азиза. С Аль-Азизом против Дастама.  С Ирхамом
      против на время объединившихся Дастама и аль-Азиза. Его не смущали эти азиатские хитросплетения. Сам
      был азиат. Не понять такого только глупым европейцам.  Когда русские оружием и продовольствием стали
      снабжать то одного то другого, его не мучали сомнения. Американцы делали тоже самое. Заир-хан в душе
      смеялся над ними. С приветливой улыбкой успешно доил обоих коров.  И русскую и американскую.
      Только вот сами зачем сюда влезли.  Какие они воины?  Пацаны неразумные. Кто-то совсем глупый послал
      их. Это здесь, на Востоке мальчишки взрослеют рано.  Или уж не взрослеют совсем. Заир жалел шурави и
      много раз "упускал" их, давая возможность остаться живыми. Правда, была ещё причина. Под конец учебы
      у Заира случился скоротечный роман с веселой красивой русской студенткой.   Какое у неё было светлое,
      радостное, утреннее имя.  И похожее немного на его.  Зорина.  Он произносил его, по-восточному делая
      ударение на последний слог - ЗариНА. Ещё голос помнил. Она заразительно смеялась.  И глаза её помнил.
      Обрамленные  пушистыми  ресницами,  серые и одновременно бездонно синие,  как небо в далекой снежной
      России.  И родинку, маленькую родинку чуть ниже левого уха. Уже уехав, он много раз думал, что у них
      вполне мог родиться сын.  Заир был убеждён, что если так, то обязательно мальчик.  Не дочь, а именно
      сын. И вот теперь, по возрасту, сын, родной его сын, мог оказаться среди этих солдат.  Он приказывал
      отходить,  слыша за спиной змеиное шипение  Мохаммада.   Злобный, коварный и жестокий  Мохаммад люто
      ненавидел Заир-хана и хотел  занять его место.  Только  не  может  шакал  быть  предводителем волков.
      Чувствовал это и злобился ещё больше. Один Дауд, верный, преданный Дауд ничего этого не зная, понимал
      Заир-хана. Нет больше Дауда.   Выскочивший из-за  разбитого БТРа солдат кинул гранату.  Стрельба уже
      кончилась и это вышло так близко и неожиданно, что Заир махнул рукой, словно хотел поймать её.  Дауд
      прыгнул вперед.   Заир-хана только обожгло  горячим  воздухом.   "Олло-а-а" - Дауд корчился на земле.
      Из-под лохмотьев халата выползали кровяные сгустки. Он ни о чём не жалел, только глазами молил Заира
      облегчить его страдания.  Солдат лежал рядом, лицом вниз. Контузило или затаился? Заир-хан выстрелил
      вскользь по жилету шурави.  Пуля рикошетом вошла под подбородок Дауда.  Он дернулся кивнув головой и
      затих.  Мохаммад подбежал к солдату и ногой задрав на нем бронежилет, дал очередь в спину. 
        "Когда-нибудь он и со мной так сделает - устало и равнодушно подумал Заир, - как  он жаждет власти.
      И денег.  Больше всего денег."

            Не выторговывая для себя никаких лишних условий Заир-хан согласился содействовать в проходе по
      подконтрольной ему территории русской колонны. После гибели Дауда ему всё стало безразлично. Надоела
      тупая, бессмысленная война которой не виделось ни конца ни края. Сгорбившись, в угнетенном состоянии
      уехал домой. Трясся, петлял по дороге грузовик-бурбухайка. Петляли в голове мысли не находя никакого
      решения. Просидел до озноба возле дувала и, так и не зайдя, поехал назад.

        Мохаммад, пересилив желание покончить сразу с глупыми шурави, решил  не подымать шума раньше
      времени. Сжечь, перебить караван и тогда конец Заиру. Предательства ему русские не простят.  Оскалил
      в злой усмешке редкие зубы.  Шакал, шакал и есть.  Он бы не посмел ослушаться.  Не силу, свою силу -
      обессиленность Заир-хана почувствовал Мохаммад. Теперь вцепиться ему в глотку и свалить окончательно.
      А этих, в кяризе закидать шашками, да подорвать выход. Сами сдохнут.
       
         Вот уже проявились резкие очертания далеких вершин. Вот-вот подымется солнце. Но вместо него, нет,
      вместе с ним загремели выстрелы, захлопали разрывы гранат. Прямо перед Заир-ханом, из расщелины, как
      из-под земли, стреляя куда попало, выскакивали солдаты и бежали к ложбине.  Откуда они здесь? Зачем?
      Услышав гортанный крик Мохаммада, всё понял.  Один из русских часто и коротко бил по камням.  Там за
      ними не смея поднять головы прятались люди Мохаммада.  Шурави давал  шанс своим уйти, отбежать, найти
      хоть какое-то укрытие, а сам был обречен.   Сейчас кончатся патроны и его убьют.  Он не успеет
      даже перезарядить автомат.   Встав почти в полный рост Заир-хан восхищенно смотрел на русского.  Вот
      если бы у него были  такие воины!   Силен и красив был этот парень в своем последнем поступке.   Всё. 
      Бросив оружие, он медленно потянулся за ножом ожидая нападения. Моджахеды увидели Заир-хана и теперь
      не знали, что им делать. Посредственность не переносит таланта. Трусливый ненавидит смелого. Привстав
      на колено Мохаммад прицелился.
       - Заи-и-и-р!!  Так его называл только один человек. Двадцать лет назад.
      В далекой, забытой уже России. Он броском кинулся к солдату. Пули ударили его в спину. Раскинув руки
      медленно оседал. Потухающим взглядом Заир-хан успел увидеть бездонное синее небо отраженное в широко
      открытых, удивленных серых глазах русского парня и родинку на шее, чуть ниже уха.
      
           Как-то, перед переводом на новое место службы старлей Кирилов встретился со своим однокурсником.
      Они не виделись со времени выпуска из училища. Его фамилия всегда была предметом для насмешек. И вот
      на тебе.  Майор Раздыбаев, (уже майор!),  служил в Москве, в столице, жил в собственной квартире. Он,
      сколько Кирилов его помнил, никогда особо не выделялся большими способностями. Майор же, увидев Ингу
      Кирилову,  потерял покой, сон, совесть, ответственность и всякое чувство меры.  Внезапно вспыхнувшая
      африканская страсть, заставила его забыть о семье и детях, плюнуть на дружбу и службу. Видимо что-то
      передалось и Инге, этой "девушке с веслом", неприступной ледяной литовской статуе. Она была весьма и
      весьма не дурна собой. Но и только.  За восемь лет Кирилов не заметил в ней, как не пытался, никаких
      чувств кроме чувства голода, да периодически возникающей необходимости отправления естественных нужд
      или говоря армейским языком - надобностей. Со дня на день Кирилов должен получить предписание. Майор
      был в отчаянии.  Не имея возможности удержать Ингу и не имея сил расстаться с ней, Раздыбаев не смог
      придумать ничего лучше как пойти на должностное преступление. Работая в управлении кадров округа, он
      совершил подлог документов.  И в результате,  в далекие калмыцкие степи учить сусликов ходить строем,
      отправился неведомый ему капитан,  а старший лейтенант Кирилов,  (да хрен с ним, с Кириловым),  Инга
      осталась в Москве. Потом, для общего удобства, он ещё "перевел" его на должность связанную с частыми
      командировками. Идиллия продолжалась месяца четыре...
      
          Генерал-майор Михеев занимался вопросами боевой подготовки войск округа.  У него часто и подолгу
      болел отец, живший в маленьком райцентре.  Переехать к сыну он категорически отказался.
       - Ну сам подумай, что я там у вас делать буду? Целый день в окно на телебашню смотреть?  У меня тут
      друзья-приятели, огород, рыбалка.   Я дома здесь, пойми ты, у себя дома.
         Они засиделись с удочками до темна. Ничего не поймали, зато наговорились досыта и всласть.  Домой
      шли не торопясь по пустой улице.  В окнах домов включался свет. Вот загорелись фонари на столбах, но
      мягко, не заслоняя редкие пока звезды. Хорошо, уютно в таких вот городках даже на улице. Засветились
      лампочки над воротами КПП.  Здесь была небольшая воинская часть, кажется отдельный батальон.  Михеев
      знал об этом, но бывать в ней ему не приходилось. Строй солдат как-то неожиданно появился перед ними.
      Солдаты шли в ногу, четко, но не бухали сапогами по асфальту и пели.  Михеев завороженно остановился.
      Ладные, крепкие парни в солдатской форме пели удивительно слаженно.  Не орали вразнобой залихватски-
      бездарно. В меру громко. И слова? Сами что-ли сочинили?  Михеев не знал таких людей, кого хотя бы раз
      тронула за душу строевая песня.  Даже когда это пели профессионалы из столичного армейского ансамбля.
      Стихший городской шум, теплый летний вечер, песня, четкий строй сотни молодых парней. Всё это вместе
      вызывало чувство радостной уверенности в будущем,  какой-то горьковатой гордости за то, чего вот сам
      вроде бы и мог, и хотел, а вот так и не сделал. И очень хотелось самому быть там, среди них.
       - Молодцы мальчишки! Здорово, правда? Прямо хоть по телевизору показывай.  Две женщины остановились
      рядом с ними.
       - Посмотреть бы на их командира.  А вот ведь Вася, наверняка он из тех кого обычно обходят званиями
      и наградами. А дело свое знает хорошо!  Не зря говорят - "Какой пастух, такое и стадо". Повезло тому
      кто под его началом служит.
      Мудрый все-таки отец.  Сказал вроде бы сам для себя, а задуматься заставил. Потом, далеко за полночь,
      лежа в терраске, Михеев пытался понять что же его так поразило. Ну пели солдаты хорошо, да. И строем
      шли неплохо. В этом он "немного" разбирался.  Он вспоминал все мелочи, замеченные, но прошедшие мимо
      сознания. Воротнички у них были расстегнуты.  Не по уставу это, так и на улице тепло.  Строй большой,
      не меньше роты, а шеренги довольно ровные. И рядом со строем никого, только впереди два сержанта. Да,
      кстати, не было ни одного офицера. Интересно, правда интересно, кто там командир? Ну конечно, старый,
      по-житейски мудрый, с большими седыми усами, "слуга царю, отец солдатам"...
      Михеев уснул лишь закрыв глаза.  Теплый, пронзительно чистый воздух,  шорох листвы за открытым окном,
      дом, хотя и мало, скорее только запахом, но ещё напоминавший о далеком детстве. Да ещё всё это сразу
      после шумной, муравьино-суетливой, бестолковой Москвы ...
          Командиром оказался молодой капитан, совершенно не оробевший перед Михеевым.  Как-будто генералы
      каждый день путались у него под ногами доставляя лишние хлопоты.   Удивила и обрадовала обстановка в
      части. Атмосфера взаимоотношений. Дедовщина бич армии. Тут и намека не было. И Михеев твердо решил
      не терять его из виду. Он сильно удивился, когда по результатам полугодовых проверок не нашел своего
      капитана в списках представленных к поощрению. Удивлению не было предела, когда порывшись в рапортах
      и донесениях увидел под номером части совсем другую, чужую подпись.

             Полковник Васин топал ногами, стучал по столу, не стесняясь присутствием вольнонаемных женщин
      крыл отборным матом майора Раздыбаева,  всякий раз  переиначивая его фамилию.  Только через три часа
      майор смог ослабить воротничок и повиниться. Сам же  Васин бабником не был. За каждой юбкой не бегал,
      но при случае такого дела не упускал.  Он проникся гусарством своего подчиненного, даже пытался было
      хлопотать за него, но безуспешно. Слишком далеко зашло. Не сумел помочь и тесть, пусть и гражданская,
      да не самая последняя шишка в столичной номенклатуре. И, не прошло и недели как Раздыбаев уже глушил
      водку, хрустя пальцами тупо смотрел в окно поезда, уносившего его далеко, в Забайкальский округ.
         Дело было закрыто. Виновные наказаны, только Васин не мог понять одного. Ну хорошо, гульнул мужик,
      а рисковать-то так зачем?   Чего он так заботился о муже этой своей кошки драной?  Или сначала хотел
      его пристроить, а потом уж само так вышло?  А может наврал про бабу? Но уж больно правдиво рассказал.
      На всякий случай Васин решил всё разузнать о Кирилове.
       Сделать это ему было легко. И убедившись, что покровителей у Кирилова нет, Васину сильно засвербило
      посмотреть самому на предмет "раздолбаевских" воздыханий.  Ради чего или кого можно вот так - всё на
      карту поставить?  Дал повод Кирилову пригласить его в гости.  И вот он уже сидел в маленькой комнате
      КЭЧевского общежития.   Лучше бы ему этого не делать.  Поелику познакомившись с Ингой Васин сдулся и
      вожделенно плюхнулся на те же грабли.   Только в отличии от Раздыбаева он потерял не голову, а разум.
      А это вещи разные. Какая взаимность.  Не обломилось бы похотливому полковнику и намека на взаимность,
      да только Инга успела уже отравиться столичным ядом и не хотела менять "прелести" большого города на
      тишину, покой, устоявшийся быт дальнего глухого гарнизона.
        Нельзя сказать, что Кирилов ничего не знал и не догадывался. Карьера его делала немыслимые зигзаги
      вне зависимости от его воли и желания и когда в очередной раз Инга задержалась на работе допоздна,то
      есть до утра, с "квартальным отчетом", Кирилов, поразмыслив, сделал правильный вывод - "Да пёс с ней,
      авось не сотрется. А польза несомненная!"    Довольно скоро они въехали в хорошую отдельную квартиру.
      Это был предел возможностей полковника Васина.  Потому в тот же день он получил  отставку от Инги, а
      вскоре и от министра обороны. А так замыслы у Васина были большие. Он сам собирался съездить в Афган,
      привести барахлишка, дефицита, которого здесь по блату, за большие деньги не больно-то достанешь. Но
      сейчас было не до барахла. Улучив момент отправил туда Кирилова. Не служить, не воевать. Офицером он
      был никаким, командиром и того хуже. На неделю, с очередной инспекцией. Глядишь подхватит дезинтерию,
      месяц в госпитале поваляется, а там ещё что-нибудь придумаем.
      
         Капитан Глушков почуял неладное сразу как только Зорин не вышел на связь. Ну что могло случиться?
      Обычный боевой выход.  До рези в глазах всматривался в карту.  Медленно водил по ней ладонью, ощущая
      под ней не гладкую бумагу, а песок, траву, острые камни.  Вот здесь, у этой отметки высоты в прошлом
      году их обстреляли душманы.  Потерь не было, но духи появились как привидения и также пропали словно
      испарились. Больше такого не было и об этом забыли. Но выходит в этом месте есть где спрятаться. Там
      где-то кяриз, пещера, совместными усилиями природы и людей устроенная за много лет.  И если они живы
      значит могут быть только там.  Высадить два десанта километра за три, чтоб не слышно было вертолетов,
      а потом с места вызвать штурмовики, если понадобятся.  И по темноте, до рассвета.  Получив согласие,
      Глушков пошел инструктировать десант.

      Своей семьи у Глушкова не было, так и не обзавелся. Вот и ездил в отпуск к сестре. Удивляло его, что
      никто вроде как и не знал об этой войне.  На военторговские чеки Глушков купил им видик, ещё какой-то
      диковинной аппаратуры. Правильно, какая там война?  Это мы там для оказания помощи.  Братской помощи
      дружественному народу.    Сестра только грустно заметила - " Скоро самим будет есть нечего, а мы всё
      помогаем и помогаем." Оно и верно. Резко ещё в глаза не бросалось.  Народ все также с воодушевлением
      воспринимал выверенные жизнью, исторические  решения пленумов и съездов. Но вот уже стараниями  этих
      "прорабов перестройки",  благодаря их новому мЫшленью, все больше пустели магазинные полки  и так не
      ломившиеся от изобилия. Пить стали много.  Очень много. От неопределенности, еще не отчаяния, но уже
      тревоги за будущее.   И Глушков томился, ожидая конца отпуска.   Там на войне все ясно и определенно.
      Хотя, если вдуматься ни хрена не ясно.  Ну вот пойдет колонна.  С оружием, горючим, продуктами.  Для
      афганского народа. Часть дадут Заир-хану.  Чтобы он не нападал и сам свою долю не взял.  А тот народ,
      который получит все это, этим оружием с Заир-ханом же и воевать будет.  А он тогда зачем вообще этот
      караван пропускает? Своих недругов получается укрепляет. Так ведь он не один.  Сколько ещё таких как
      он.  Да и он, марсианин что-ли?  Из того же афганского народа.  Чорт ногу сломит в этой политике.
         Мысли снова перетекли к повседневному.  Только бы они были живы.  Ведь всё получилось как нарочно.
      Обычный дозор.  Восток дело тонкое, но не до такой же степени. Ничего особенного не могло и быть, да
      и предчуствия плохого не было.  На войне к этому относятся серьезно.  Глушков и отправил новобранцев.
      Кроме Зорина, старшего, там еще трое матерых и обстрелянных.  Да Кирилов этот, хрен его знает что за
      птица. Сам попросился, а зачем? Орденок видать заработать, да запись "участвовал в боевых действиях".
      Сволочь,  барахольщик московский, сколько их шастает.  Глушков всякого повидал и в людях разбирался.
      Зорину через несколько дней дембель.   "Ты у меня сука землю жрать будешь, если из-за тебя парень не
      вернется".   Глушков два раза подавал на Зорина представление на "знамя".   Хренушки, в ответ тишина.
      Даже "звезды" не дали.  Выходит умереть надо, чтобы героем признали или без рук, без ног остаться. А
      если парень в двадцать лет батальоном командовать может.  Это выходит не в счет.   У Глушкова потерь
      практически не было. Ну так он и гонял своих "головорезов" круглыми сутками.  Некоторые сами уходили,
      не выдерживали. Других он выгонял. Те же кто оставались дорогого стоили. Зорин и среди них выделялся.
      Спокойный, рассудительный,  способный принимать самостоятельные решения и отвечать не только за себя.
      Внешне не проявлялось, но отношения между ними давно перестали быть отношениями солдата и офицера.
      С полуслова друг друга понимали.
      
      Глушковские десантники двигались навстречу друг другу осторожно, ползком и гуськом, боясь напороться
      на мину или растяжку. Вот и ложбина, после которой по всем расчетам они должны встретиться, а вокруг
      только пыль да камни.  Грохот выстрелов заставил вжаться в землю.  Длинная очередь трассирующих пуль,
      летящих прямо вверх.  Живы!  Его бойцы уже изготовились высматривая цель. Глушков не успел привстать,
      как на него кто-то свалился. Кулаком с зажатой гранатой капитан вломил в лоб ... рядовому Нурову. От
      такого удара коровы перестарки начинают доиться, чего говорить о бедном туркмене.  По-военному четко,
      коротко и ясно, на чистом русском языке, не дожидаясь вопросов он доложил обстановку.
       - Трое за мной! Остальным прикрывать, старший - Нуров!
      Глушков увидел бородатого душмана вставшего на колено. И только потом Зорина. Не успеть!
       - Зоря-я-а-а! 
       - А-а-а, падла! - Глушков остервенело всадил всю обойму в чалму, в халат, в бороду ...

                *    *    *
      
          Солдаты собирали оружие. Зорин шел рядом с носилками Рината, часто оборачиваясь назад.
            Десант  возвращался без потерь.