Русская идея и православие

 «РУССКАЯ  ИДЕЯ»  И  ПРАВОСЛАВИЕ

«Дорогая моя Муся, ты прости. что я умираю…
Но умираю я честно: за Родину, за партию, за Сталина…»
\из письма рядового Сергея Мускалева, 1942 год\

Русская идея формировалась из триады «Соборность \Православность \Народность» (см. А.Гулыга, \58\). Она не есть идеология русского империа-лизма; она не есть «государственная имперская идея», она не есть призыв к унижению иных народов и к розни с ними, она не есть идея об избранниче-стве и уникальности русского народа. Она также не есть идея русского изо-ляционизма. Ещё Фёдор Достоевский (который в молодые годы считал её прежде всего идеей славянофильской) как один из первых авторов этой идеи (но уже в зрелом возрасте, выступая как «почвенник»), предупреждал, что русская идея будет не только идеей личностной, индивидуальной, но и син-тезом, выжимкой всех национальных идей, вырабатываемых различными народами Европы (см. преподобный Иустин, \59\). И это будет идеей обще-человеческой, идеей грядущего общечеловеческого общежития, т.е. будет идеей космологической. Он утверждал  великое всеправославное (и обще-христианское) значение  России. Сам Достоевский, критикуя славянофильст-во за его консервативность в догматических вопросах, негибкость, неспособ-ность учитывать современные проблемы, пытался в рамках «почвенничест-ва» примирить его с западничеством, которое также резко отвергал как одно-стороннее (узко национальное и расово нетерпимое) и чуждое русскому соз-нанию миросозерцание. Достоевский искал «рациональное зерно», послед-нюю формулу национальной русской идеи. На современном этапе это озна-чает поиск универсального для русской цивилизации кода, позволяющего расшифровать структуры её основных мифологем.
С другой стороны, как идея, сформулированная уже в  период новой ис-тории, она несёт в себе черты многих аналогичных национальных идей и, по сути, представляет одну из новых версий древней христианской идеи Божье-го Царства. Царства (не западной империи, не южного халифата, не восточ-ного срединного царства) богочеловеков. У самого Ф. Достоевского государ-ство рассматривается как христианское общество (община), которое стре-мится стать Вселенской Церковью (отголосок Никонианства? ). В католиче-ской Европе и на исламском юге – наоборот. Церковь (или идеология) стре-мится стать государством, установить тотальное господство над человеком. Писатель выделял в современной Европе три цивилизационные идеи: рим-ско-романскую, протестантско-германо-англиканскую и русско-православную. Социализм\коммунизм он связывал с католической идеей «всемирной монархии» без Христа, но с антихристом или с вождём. В конце ХХ века стала формироваться новая социальная доктрина, глобальный «про-ект» устроения человечества – исламский социализм (всемирный исламист-ский интернационал) как арабская религиозная альтернатива западной вне  религиозной идеологии.
Русская идея порождена апокалипсическим сознанием народа, пережив-шего в своей истории непрерывную череду порожденных внешним воздей-ствием катастроф и возрождающегося в своей самобытности каждый раз на более высоком уровне. Сознанием, переживающим катастрофу собственной истории и ожидающим её и в будущем, но уверенным в конечном своём спа-сении и победе. Сознанием героическим, способным на самопожертвование и на терпеливое ожидание этого момента. В этом отличие русской истории от западноевропейской, которой удалось в течение девяти веков пережить полосу благополучного, практически бесконфликтного, свободного от угро-зы тотального уничтожения, исторического существования. Существования, исторически случайного, но породившего сознание избранничества, вырабо-тавшего особую протестантскую этику (благополучие, успех – как критерий, знак избранничества, благодати), создавшего условия для формирования англо-саксонского (кальвинистского) расизма, германского национализма, романского фашизма (см. «Россия и Европа» Данилевского), атеистического социализма (маргинального интернационализма).
Русская идея вобрала в себя исторический опыт многоплеменного сооб-щества народов Руси \России и Евразии. Это идея самобытности народа, его представлений о возможности симбиоза свободы личности и роевого, кол-лективного начала; о собственной системе базовых ценностей; о типологии основного русского характера (максимализм \антиномия \примирение). Она основывается на народном (христианском – Ф. Достоевский отождествлял эти понятия) духе и включает в себя представление о Соборе, об органиче-ском Всеобщем Целом общности (и о соборности \ трансцендентальности) как универсальной форме единения внешне противоположных, но внутренне связанных перед высшим началом личностей. Таким образом, в основе рус-ского православного сознания лежит ощущение осмысленности целостного бытия, всеобщей (универсальной) взаимосвязанности всех внешне антагони-стичных частей. Отсюда и консерватизм в сохранении устоявшегося, привя-занного к местности быта и обряда, символов веры, традиции, трёхвековое неприятие силой навязываемых западноевропейских (или азиатско-бюрократических) форм социальной организации общества. Эти  западные формы основываются (по Ивану Киреевскому) на индивидуализме (в идеале – абсолютном), изолированности и самостоянии отдельной личности (или безличностного коллективизма). В основе изоляции – страх, недоверие, рас-чет на самоутверждение за счет других, стремление обезопасить себя и свою исключительную самость от случайностей. Отсюда – упор на внешнее огра-ничение, на формальное, внешнее право. Сам думай и чувствуй что хочешь, но соблюдай внешние правила поведения.
Русская идея – не только образ православного человека в сознании наро-да, в коллективном сознании (архетип \богочеловек), но и определенный христианский образ народа (Церковь) в индивидуальном сознании. И струк-тура такой категории во многом определяется понятийными структурами, лежащими в основе христианской этики и эстетики.
В работе П.Е.Бойко «Идея России в контексте всемирной истории. Клас-сика и современность» \23\ освещается современное состояние понятия «Русская идея» и раскрываются некоторые исторические аспекты её форми-рования от момента разложения идеи Святой Руси в XVII веке до современ-ного состояния спекулятивного синтеза различных ей аспектов. Относитель-но этой фазы развития Русской идеи он пишет: « Переход от критической к спекулятивно-диалектической стадии русской философии истории просле-живается в теориях всемирно-исторического процесса П.А. Флоренского и А.Ф. Лосева. Флоренский выявляет внутренний антиномизм мировой ис-тории, анализирует государственно-правовое и религиозно-эстетическое развитие русского духа в ней. Лосев разрабатывает идею России в контек-сте созданной им системы «абсолютной диалектики» – абсолютной мифо-логии… В результате русский философ приходит к выводу о невозможно-сти будущего развития России в либеральных или консервативных государ-ственно-правовых формах, которые, по его мнению, приводят русский на-род к социализму и анархизму.
С точки зрения А.Ф.Лосева, всеобщим историческим пределом русского духа является православно-христианская мифология, наиболее адекват-ной общественно-политической формой  которого выступает соборность. У Лосева русский национальный дух как бы «преодолевает» «относитель-ное» и «ограниченное» либерально-консервативное государственное право-сознание, «антихристианскую» западноевропейскую культуру и реализует себя в православно-церковной, соборной общественности...»
В другом месте автор пишет: «Движение русского национального само-сознания к свободе есть не что иное, как тотальность всех особенных ис-торических этапов – моментов его субъективного (сознание – самосознание – разум – дух), объективного (семья – община – народ – гражданское обще-ство – имперское государство – конституционно-правовое государственное состояние) и всеобщего (эстетическое, религиозно-теократическое и фило-софско-историческое самосознание) духовно-культурного бытия…»
Для цитируемого нами автора характерно стихийно сформированное триадологическое мышление, которое проявилось в попытке использовать гегелевско-лосевскую парадигму мышления, рассматривающую диалектику становления идеи и духа как развертывание мифа – Абсолюта. В рамках этой парадигмы «…Логика движения идеи России в отечественной истории со-ответствовала смысловой структуре понятия всемирно-исторического процесса. Становление этой структуры определило основные этапы рос-сийской истории: 1) княжеско-боярский («свободен один»), 2) сословно-представительный («свободны некоторые»), 3) имперско-конституционный («свобода всех и каждого» в гражданском обществе и правовом государстве). Каждый из этих этапов выражал особенные мо-менты отечественной культуры и русского национального самосознания в его движении…». Выше, при анализе исторических культурных форм мы уже обсуждали эти три этапа развития исторических форм русского сознания и культуры.
«Основная задача трансцендентальной философии истории заключа-лась в том, чтобы привести беспорядочную и во многом случайную совокуп-ность исторических событий и фактов в целостную систему. Строя та-кую систему, Кант в эмпирической истории Древней Греции, Рима и Европы обнаруживает прогресс государственного правления, суть которого сво-дится к всемирно-правовому гражданскому обществу. Это и есть априор-ный, трансцендентально-необходимый идеал всемирной истории, ее цель и смысл...»
Триадологическая методология с самого начала предполагает и опериру-ет на каждом этапе анализа именно  такими сверхсложными целостными понятийными системами, рассматривая их как процесс (как автономно само-развивающиеся сущности \субстанции ).  Она, в отличие от формально-логического рационального дискурса, не доводит расщепление понятий до дробных структурных форм, восстановление которых при заключительном синтезе становится уже невозможным.
Христианская этика отвечает на основные грехи человека (эгоизм \гор-дость \себялюбие ) заповедью Христа о тайных молитвах \милосердии \постах. Православие дополнительно предлагает человеку в качестве спасе-ния триаду (альтруизм \кротость \человеколюбие). Католическая этика предлагает иной путь к спасению  (долг \формальную свободу \очищение, через отпущение грехов). Но самое важное, что делает христианство, – это тотально-триадный контроль человеческого сознания,  его поведения, образа жизни,  культуры. Всеобщая, универсальная Троица, трехчастность всего, тринитарный универсализм всех субстанциальных, социальных и категори-альных структур. Всё тварное имеет исток \основу-середину \завершение. У всего сущего есть источник, оно обладает какой-то субстанцией, оно актуа-лизуется в пространстве, времени, движении. И эта трёхчастность реализу-ется на всех уровнях христианского космоса. Именно эта всеобщность, то-тальность и сформировала особый тип (принципиально отличный от исход-ного, ветхозаветного) христианского сознания, завершила формирование особых ново-индоевропейских языков \4\. Христианство само по себе специ-фически  отражало и особую внутреннюю структуру языков народов, его принявших, особый тип их культуры и мышления, в том числе греческого, старославянского и древнерусского языков. Не языческий, дохристианский бинаризм типа черное \белое, свой \чужой, свобода \рабство, грех \чистота, но тройной принцип организации фонемного строя языков, тринитарно ор-ганизованные морфемные и морфологические уровни языков, их синтаксиса и семантики.
Христианство провело тотальную переработку всей прежней культуры, мифов, представлений, ритуалов и обрядов, последовательно утверждая этот тринитарный  принцип. И это характерно не только для христианства. Это особенность любого религиозного сознания – всеобщий универсализм, то-тальный контроль всей понятийной системы кодом, сформулированным в религиозном догмате. Но это и форма, способ быстрейшего формирования ясно структурированного человеческого сознания определенного типа. Иу-деи, например, утверждают всеобщность шестичастных структур (шесть дней в неделе, а седьмой день – Богу), шесть молитв в день, шесть основных годовых праздников, шесть добрых поступков… Здесь тот же тотальный контроль, структурирование поведения (а через него и формирование опре-деленного, ветхозаветного сознания). У мусульман – пять ежедневных мо-литв, пять ежедневных очищений… Поэтому бессмысленно говорить о рус-ской культуре, о русской национальной идее и не говорить о православной культуре, о православном идеале и коде, тотально контролирующем все уровни «русского самосознания».
Русское сознание, сформированное на историческом и геополитическом опыте русского народа, основывается на иной, чем западноевропейская, сис-теме базовых ценностей, на иных целевых посылах. Например, Достоевский, исходя из своего видения истории России (как устроительницы и защитницы равнинных евразийских территорий) и её исторического опыта совместного отражения внешних агрессий, видел и путь разрешения социальных проблем России  через сотрудничество сословий и народов, а не через соперничест-во, искусственное обострение противоречий между ними и разрешение их в хитросплетениях революций (западный путь) с опорой на  хитрый разум \мстительную волю \внешнее насилие со стороны доминирующего в опреде-ленный исторический момент этноса. Русская идея – отражение стремления русского народа через примирение (а не через провокационный бунт, поли-тическую революцию, подавление) возродить и преобразить свой многоли-кий нестабильный космос – Россию. Потому и страшен русский бунт, что он – неестественная, неорганичная для русских масс форма разрешения соци-альных проблем. У русских нет большого (как у Запада) исторического опы-та (европейцы даже разработали законы такого социального бунта – полити-ческой революции) в таком гражданском «бунте». Соборное русское созна-ние предполагает абсолютное доверие друг к другу и не требует внешних форм  организации, защитительных мер от других. Но отсюда и кажущаяся странной для европейцев и азиатов якобы «размытость индивидуальных ка-честв русской личности». Поэтому задача церкви и государства в таком кол-лективистском социуме – создание условий для формирования целостных, универсальных и самобытных личностей.
Замечательный американский социолог русского происхождения Пити-рим Сорокин, отстаивающий триадологический подход в социологии \27\, писал о том, что на смену современной «чувственной» сверхкультуре Евро-пы, которая сменила рациональную (идеалистическую) культуру эпохи Про-свещения, идет новая сверхкультура «идеационального» типа, построенная на актуализации прообраза некоего сверчувственного и сверхрационального Высшего. Основной формообразующей эту новую сверхкультуру кодовой триадой будет, по мнению П. Сорокина, не соперничество и борьба, а триада аскетизм \любовь \ солидарное сотрудничество.  Во многом перекликаясь с Н. Бердяевым \25, 26\, писавшем о «Новом средневековье», он пророчество-вал о том же грядущем богочеловечестве как симбиозе многих великих куль-тур, прошедших и переживших периоды своего имперского строительства, на религиозном симбиозе множественного, построенном на неоправослав-ных принципах, ценностях и нормах общения.
Русская идея как идея социально-историческая, идея нравственно-эстетическая не может быть понята в формальном дискурсе (формальный категориальный  анализ конечного множества), но с привлечением интуи-тивного прозрения и созерцания философской бесконечно-структурированной (трансцендентно-иррациональной) системы взаимосвя-занных понятий, где именно видение Целого, его связь с частными, второ-степенными категориями  и позволяет вскрыть не только конкретное содер-жание каждого понятия, но и содержание всей системы в целом. Устойчивое представление о существовании как видимого, так и невидимого миров (Церковь видимая и Церковь Невидимая) порождает ощущение важности интуитивного созерцания, мистического прозрения в невидимые тайны рус-ского бытия.
В отличие от католицизма, в православии невидимое, идеальное и высшее играет даже большую роль, чем видимое. В западной философии наиболее близко к разработке такой системы подошли Шеллинг, Гегель и немецкие романтики. Так, в протестантской этике (Гегель) интересы личности подчи-нены общему интересу, который поглощается интересом Всеобщего (Духа). Такая нивелировка личности не вполне устраивала славянофилов. Историче-ский опыт России показывает необычный, по сравнению с европейским, ге-роический характер и готовность к самопожертвованию русских во имя ин-тересов России. Эти особенности русского человека славянофилы принима-ли за основные. В русском историческом сознании это отразилось в форму-лировке собственной национальной идеи – идеала альтруистической откры-той героической личности, самобытного видения будущности человечества и способов его достижения. Это идея Грядущего \Бесконечного \Целого в её конкретной реализации, а не Настоящего \Конечного-событийного \Частного, провозглашенных современной западной классической (в том числе и гегелевской) философией  как Всеобщие в формуле («я» \здесь \сей-час).
Источники Русской идеи – самобытный русский исторический опыт (многовековая совместная жизнь различных народов, привыкших к мирному сосуществованию и совместному отпору агрессорам  и выработавших идеал счастливого всеобщего «братства победителей»); православная религия (со-временная актуализация христианского мифологического, эсхатологического сознания); индоевропейское тринитарно-диалектическое мышление.
По сути, Русская идея – русская версия общечеловеческой христианской идеи, изложенная в категориях тринитарной диалектики, русское воплоще-ние в христианском идеале воскрешающегося богочеловека древних, языче-ских, индоевропейских мифологем. Достоевский предполагал, что общая вера в русский идеал, общие усилия при его воплощении (общее дело, рус-ская евхаристия) могут преобразить и объединить любовью всех славян различных мировоззрений в единое соборное православное сверхгосударство (славянофильская конфедерация).
Сверхзадача, отраженная в Русской идее – образ объединения всего че-ловечества в более высокую общность, способную сделать его фактором кос-мического развития и космологической эволюции (Ильенков). Сверхцель русской идеи – преображение человека и всего человечества: сделать его бессмертным и всемогущим (Фёдоров), совершенным богочеловечеством (Соловьёв). Создание такого универсального богочеловека – это вопрос не цивилизации и прогресса, а определенного состояния культуры. За высший идеал богочеловека в христианстве принят Христос. Он – благо (истина \добро \красота). Приближение к нему, осуществление его – смысл христи-анской жизни. Христианство предлагает и форму такого приближения: пре-ображение, смысл которого – в богоуподоблении. Таким образом, смысл Русской идеи – в построении вселенной (культурного космоса) богочеловече-ства. Именно в этом сущность претворяющего, утверждающего, положи-тельного аспекта русской культуры: в создании высших ценностей, в непре-рывном духовном (нравственном и моральном) преображении, в подвиге преодоления (греха \смерти \забвения). И в этом она приближается к непре-рывной Божественной литургии, к общему служению христианскому идеа-лу, к соборно становящейся Церкви.. Это не служение ради наслаждения (удовлетворение страсти, желания) или пользы (выгоды, прибыли), но по внутреннему призванию служить чему-то высшему, священному, ради чего уже принесены огромные жертвы…
… Структура категории Вселенской Церкви  как Богочеловечества и как структура любой социальной категории, также трехчастна. Она включает Христа как идеал, первообраз; Поместные Церкви – как  единичные, част-ные, но полнокровные реализации потенциально-множественного  первооб-раза; и включает собственно Богочеловечество – как соборное единство реа-лизованных многообразий проявления Первообраза (синтез единичных про-явлений по Гегелю), как соборное единство Поместных Церквей. Естествен-но, что и структура такого конкретного традиционного социума в целом по-вторяет приведенные выше структуры. Она с неизбежностью включает не-кий идеал, первообраз (из прошлого, или представляемый в грядущем, в форме некоего идеального строя, или, например, в форме «конституции»), образ которого формируется как религиозный догмат, так и структуры всех  отношений в социуме. Т.е. основная триада традиционного социума включа-ет «Прообраз» \«Церковь» \Государство.
Если в качестве идеала взять Новый Завет Апостолов, а живущего верой по заветам такого идеального образа Христа – первого богочеловека – рас-сматривать как святого (т.е., святость – как атрибут богочеловека), то со-борное единство такого сообщества святых определяется как Церковь (фор-ма претворения в жизнь основного христианского Догмата ).  Мы видим, что структура понятия культура того же типа, что и структура понятия Христи-анская Церковь. Здесь, в структуре понятия таятся религиозные истоки евро-пейской (и шире – индоевропейской) культуры.
В своё время Данилевский, а затем и Н. Бердяев \25\, утверждали, что единого понятия «европейская культура» нет: «Культура всегда имеет инди-видуализированные и национальные формы, но им присущ универсализм им-манентный, не просто заимствованный извне». Западное или Восточное влияния актуализируют в русском сознании некоторые новые для него, пре-жде не выявляемые универсальные, общечеловеческие качества. Это отно-сится и к влиянию античности в средние века, и к увлечениям материализ-мом и индийской философией в новейшее время. Русскую культуру нужно сравнивать не с «европейской», но с французской, немецкой, англосаксон-ской, китайской, индийской или другой национальной культурой. С их точки зрения, общеславянского типа культуры уже не существует.
Структура самого понятия русская культура (или более содержательно – Русская идея) содержит как эстетический (формирование идеала, образа) и этический (форма выражения, нормы поведения, система ценностей) момен-ты, так и социальный аспект (способы реализации идеала в социуме) её бы-тия. Заметим также, что даже у Герцена\Михайловского, в самой атеистиче-ской версии русской идеи (личность \земство \социализм) последнее (социа-лизм) рассматривалось как заменитель Христианства, религии, а партия – т.е. организация революционной интеллигенции,– подменяли Церковь. Рассмат-ривая народ как сообщество альтруистических общинных личностей, орга-низованных по типу всемирного земства, они считали, что их религией (идеологией) может быть социализм, понимаемый как социальный гума-низм. И снова мы видим в таком христианском социализме отражение тео-рии Двух Градов и основной типологической структуры Христанского Цар-ства.
История формирования русской культуры распадается не на два, как ут-верждали Данилевский и о. Павел Флоренский, периода, а на три: Киевский \Московский \Российский.
В первый период древнерусское язычество восприняло и переработало эллинизм (Святые и равноапостольные Кирилл и Мефодий были  миссионе-рами византийского Православия). Это этнографический период усвоения чужой и своей древней мудрости (не случайно главный собор в Киеве этого периода – собор Св. Софии – Премудрости!), период создания психического типа общности русских народов (по Данилевскому), оформление чувствен-но-эмоциональной души их культур.  Нужно отметить факт, на который мало обращают внимание исследователи этого периода. В период Древней Руси (период истории длительностью в три века) существовала демократическо-соборная форма правления типа княжеско-дружинного Собора русских земель. В большинстве русских княжеств была вечевая форма управления: назначение Великим князем кого-нибудь в удельные князья подтверждалось вечевым собранием первых горожан, дружины и вотчинников земли.  Это собрание могло и не признать князя, а призвать другого: тогда вставала про-блема силового навязывания власти, что было возможно только при под-держке других князей. Начальный период русской государственности был фактически периодом потенциальной множественности государственных форм организации русских земель, когда каждая из форм удельного правле-ния, при стечении обстоятельств могла стать доминирующей.  Что и проис-ходило в реальности: сначала Киев, затем Чернигов, потом Владимир… Именно этот «Собор» всех князей и «старых» дружин, при небольшом уча-стии греко-русского духовенства, созываемый нерегулярно, по решению первого среди равных – Великого князя – окончательно разрешал удельные и вотчинно-боярские споры, решал проблемы военных действий против обще-го противника, утверждал внешнеполитические решения Великого кня-зя…Такая форма государственного устройства во многом повторяла ранне-средневековый северо-европейский дружинно-конунговый тип устройства государств викингов. В религиозном плане в этот период происходило внешнее освоение христианства, внешнее усвоение заимствованных из Ви-зантии форм духовной и церковной жизни, через присланных из Константи-нополя иерархов-греков. Этот период закончился с нашествием Батыя в се-редине ХIII века, после которого был навязан наместнический тип управле-ния завоеванными  русскими землями в рамках Золотой Орды.
Второй период – период освоения византийского культурного наследия и православия, формирования и символизации национального духа русской культуры. Его переработка и усвоение русским самосознанием и бытом че-рез широкое и тотальное распространение монашества и белого духовества. Это период распространения Православия вовнутрь, в гущу народа, в кресть-янскую массу. Формирование исихазма и нестяжательства, борьба в первыми ересями (жидовствующих), первые внутрирелигиозные столкновения, борь-ба за основные идейные течения. В этот период появились первые, собствен-но русские идеологи: это не только Сергий Радонежский и Дмитрий Дон-ской, но и Иван Грозный, и Стоглавый Собор. Время утверждения св. Трои-цы, оформления троичного сознания. ( и строительства церкви Св. Троицы в Московском Кремле). Троица – как символ единения всей Руси: Великой \Малой \Белой. В символической форме – как реализация основной индоев-ропейской триады: Черной \Красной (Червоной) \Белой Руси. Время Троицы Андрея Рублева и Максима Грека. Время духовного оформления Руси, её тринитарного мышления, монашески-аскетического идеала служения Земле, отмеченной Богом, земному отечеству, закрепляющего специфический, пат-риархальный тип культуры. Это период авторитарного, централизованного, удельно-московского правления. Время собирания всей Земли вокруг един-ственного сакрального центра, время реального Московского изоляционизма (Москва – Третий Рим ) при потенциальной устремленности духа вовне.  За-дачи государственного строительства потребовали нового переустройства прежде удельно структурированного  социума. Необходимость  максималь-ного напряжения  всех сил народа привела к формированию трех видов раз-деления народа (служилые, ратные люди \посадские, торгово-промышленные тяглецы \тяглецы земельные, крестьяне разных наименова-ний, от крепостных до свободных).  Со своей стороны служилые люди раз-делялись на столичных (московских) думных, куда входили все прежние удельные князья, верхушка старой московской дружины, верхушки дружин удельных княжеств (они заменили  древнюю боярскую триаду великокняже-ского периода ( бояре \окольничие \думные дворяне) и на недумных служи-лых столичных (приказы). 
Статус столичных, московских чинов определялся как родовитостью, отечеством, так и личными заслугами. Родовитость определяла границы  карьеры, а заслуги – определяли чины в пределах этих границ.  Третьим ви-дом служилых были провинциальные (городовые)  люди, где статус опреде-лялся только выслугой, доблестью, заслугами перед государством.  Сюда входили как потомки младших удельных дружин, выслужившиеся в новые дворяне и сыны боярские из свободных или простых людей.  Городские слу-жилые были объединены в уездные служило-земледельческие корпорации, где были утверждены три основных иерархичных чина (дети боярских горо-довых, несущих только уездно-городскую службу \дети боярских дворовых, имеющих также и возможность ходить в дальние походы \дети боярских выборных,  уже имеющих возможность служить в столице). Именно из по-следнего чина служилые из регионов могли переходить в низшие столичные служилые чины. Материальным обеспечением служилого городового люда выступали дарованные согласно степени чина  земельные поместья с закреп-ленными на них крепостными.
Принцип закрепощения был распространен и на посадских людей, при-крепляемых к посадской городской общине с трехчинной иерархией (лучшие люди \средние люди \младшие люди), которая формировалась по величине трех признаков (дом \лавка \капитал). Идея заключалась в превращении по-садского населения в таких же служилых людей, как крепостные или ратные люди.
Основная структурная модель социума Московского Царства включала триаду (Царь \Земля \Православие). Общая структура государственного управления включала  по вертикали служилые сословия \ податные сословия \ратные сословия. По горизонтали структура рассматриваемого социума включала Опричнину \Земство \Земский собор. Опричнина как начальная форма  общегосударственного и межтерриториального  управления включа-ла Думу \Разряд \ Приказы.  Внутри-территориальные связи и отношения формировала и контролировала Земщина (областные четьи – приказы) с её системой «выборных» (и выборной администрацией), поставляемых на госу-дареву службу.  Земский собор совмещал в себе два начала (общегосударст-венно-бюрократическое и территориально-тягловое) и разрешал вопросы в интересах обоих.  Соборное Земство опиралось на развитое среднее и мелкое хозяйство, на влияние общественных союзов (цеховых, служилых), на значи-тельное народное представительство в управлении хозяйством.  Главное, что нужно отметить относительно демократичности управления государством в этот период – все государственные должности, кроме должности царя (освя-щенной церковью) и воевод (назначаемых лично царем), были выборными! 
И следующий главный вопрос, который решал Собор – избрание царя, верховного правителя, подписывающего ограничительные письма (народная, выборная конституционная монархия) – реализовывался всего два раза (из-брание Михаила Федоровича и Алексея Михайловича). Утверждение неог-раниченной монархии (абсолютного централизма) привело к ликвидации института Земского Собора, к повышению роли и выделению служилой бю-рократии, к понижению роли народных союзов (земских).  Немаловажную роль в материальном обеспечении такого устроения государства играло и вотчинное землевладение московских служилых людей.  Таким образом, в период Московского Царства было сформировано  трёхчинное местничест-во. Как отражение на земле трехчастного устроения небесных чинов. Три  сословия  служилых  людей с их трехчинной  внутрисословной иерархией. Святая Московская Русь  как отражение  Небесного Града. В целом, в Мос-ковский период была предпринята реальная попытка построения государства по типу воинствующего монашеского ордена, о чем мечтал исихаст Иосиф  Волоцкий. Государство-монастырь с его всепроникающей триадной иерар-хией на всех уровнях, где идеалом представлялся монах-воин, подвижник-чернец, аскет-страстотерпец, странник-богомолец. Не случайно в таких ипо-стасях иногда выступал царь Иван Грозный. По такому типу были построены  Ливонский и Тевтонский ордена, польские иезуиты мечтали о таком  устрой-стве Речи Посполитой. Московское царство предложило свой вариант госу-дарства-церкви, сакрализующего Русскую Землю устроением её по Небес-ному чину и включающего (Царя-воина-судью \Землю в варианте земщины с  законодательной Думой и Собором \Духовенство, организованное в патри-аршество). Именно с тех времен  утвердилась основная геополитическая триада Белая \Черная \Красная  Русь.
По сути, именно трехчастная структура этого периода впоследствии по-родила славянофильскую триаду.  Структура социума в Московский период была  наиболее самобытной,  порождена чисто русским историческим опы-том и отвечала чисто русским условиям как духовного и  внутреннего эко-номического состояния, так и внешними условиями.
Евразиец, князь Трубецкой писал о психологическом состоянии  русско-го человека периода Московской Руси: «Весь уклад жизни, в котором веро-исповедание и быт составляли одно („бытовое исповедничество”), в кото-ром и государственные идеологии, и материальная культура, и искусство, и религия были нераздельными частями единой системы — системы, теоре-тически не выраженной и сознательно не формулированной, но тем не ме-нее пребывающей в подсознании каждого и определяющей собой жизнь ка-ждого и бытие самого национального целого...  А ведь это именно и было то, на чем держалась старая Русь...».  Развиваемая нами в настоящей книге православная триадология как раз и позволяет в синтетических категориях  тринитарной диалектики дать точную формулу такого сознания, такого пси-хологического состояния.
Трубецкой говорил также, что религиозное сознание этого периода ха-рактеризуется душевной ясностью и спокойствием. Не только его мышление, но и все восприятие действительности укладывается само собой в простые и симметричные схемы его, так сказать, „подсознательной философской сис-темы”. В схемы той же подсознательной системы укладываются также все его поступки, поведение и быт.
Третий период формирования Русской идеи – послениконовский в церк-ви – и послепетровский период в государственном строительстве, в оформ-лении её окончательных границ и первого реформирования российской го-сударственности (Московского царства) и едва утвердившегося православно-русского культурного типа. Первая попытка сформировать православно-русскую культуру открытого, вселенского сознания. Это период создания тела русской культуры. Первое материальное воплощение направленного «вовне» русского мироощущения, его духа, его особенностей. Первая по-пытка симбиоза русско-православного культурного и духовного типа и внешних, заимствованных государственных форм управления хозяйством. Сначала – через подражание западным образцам  (от Петра I до императора Павла): Архитектура, Производство, Государство (видимые, зримые, матери-альные, внешние формы культуры), через попытку формирования сословно-го общества.  Этот период начался с подражания польским порядкам и свя-зан с последней женой царя Алексея Михайловича, с которой в Москву сбе-жались многие католические, польско-схоластические культуртрегеры (тай-ные иезуиты). Развитие этого процесса европеизации властной и культурной элит привело к выделению в прежде едином, слаборасчленённом социуме трех основных сословий по европейскому образцу: народ \аристократия \духовенство.  Народ делился на три основных группы: а) черный, тягловый люд: крепостные и дворовые; б) свободные: бельцы, мастеровые, посадские, мещане:  в) служилые, купечество.  С эпохи Петра I начали утверждаться немецко-технические и шведские влияния на переустройство социума. Ие-рархия стала строиться только по принципу личных заслуг (на выслуге). Управление перестроилось по отраслевому принципу, по типу шведского бюрократического централизма. 
Общая структура управления при Петре I имела вид : Сенат \отраслевая коллегия \губернско-уездное земство.  После смерти Петра I предпринима-лись попытки частичного восстановления Земства, учреждения ограничен-ной, народной монархии  (Меньшиков, Долгорукий, Голицин, Анна Иоан-новна), которые прекратились после попытки польской партии навязать та-кую монархию Анне Иоанновне. Предлагалось учредить тайный верховный ограничительный  орган власти из трех палат (Верховный тайный законода-тельный совет \палата шляхетского дворянства \палата городских представи-телей). Однако эти проекты польской псевдо-монархии не утвердились. По-бедила идея французской абсолютной монархии, которая приняла форму самодержавия. Идеи личной свободы организационно были закреплены только в высших сословиях в виде системы сословных  привилегий.  Однако Соборность сохранилась в созданной Екатериной II автономной системе го-родов (градское общество).  Екатерина II предприняла попытку систематиза-ции и децентрализации государственного управления с включением элемен-тов самоуправления и пр. Но и у неё мало что получилось.
В целом,  система государственного устройства России в ХIХ веке имела довольно несистемный, неструктурированный, подражательно-эклектический характер. Аристократия состояла из землевладельцев, дворян-ства, служилой бюрократии и чиновничьей интеллигенции. Духовенство разделялось на черное и белое, которые в свою очередь имели трехчинные иерархии.
Затем, после вековых попыток подражания западноевропейским образ-цам общественного устройства, начался поиск собственного внутреннего государственного и культурного лица (Пушкин, Достоевский, Чайковский, Мусоргский – слышимые, внутренние, отражающие структуру православно-тринитарного мышления и национальные особенности музыкального лада, поэтически-образного, символического ряда, в которых отражается русское сознание).  И, наконец, началось идейно-смысловое, теоретическое, фило-софское наполнение её образов. Начался поиск и осмысление социо-культурных идеалов, оформление их в специфических русских символах, понятиях, нормах и категориях русского языка.
На современном этапе (начало ХХI века) – поиск кодовых структур, пе-реход на уровень систематизации языковых и подсознательных процессов. Отсюда и возросший интерес к религиозным основам русской православной культуры, к истории формирования древнерусского и современного русского языка, к проблемам мифологизации сознания. Так, в литературе проблема новаций уже непосредственно связана с проблемой сохранения самой струк-туры языка, которая сформировалась именно в первый, киевский период, в период господства мифологического древнерусского сознания.
Советский период нужно рассматривать прежде всего в контексте новой, самобытной версии исторически сложившейся православно-русской культу-ры, русского менталитета. В этот период предпринята попытка реализации её проевропейской, социализированной версии (пусть даже на базе архаичного коммунизма и общности жен) и силового насаждения нового стереотипа. Однако, по сути, всё было в пределах исходного культурного кода: и вклю-чены элементы христианской традиции, и космизм (под вывеской интерна-ционализма), и компилированы элементы восточно-азиатских традиций.
В историко-цивилизационном контексте  СНГ, возникшего в начале 90-х годов ХХ столетия на руинах СССР,  предпринята очередная поспешная по-пытка переустройства унитарного постсоциалистического полиэтнического социума по типу архаичной «удельно-княжеской соборности», которая су-ществовала в начальный период формирования православно-русской циви-лизации.  Это некое завершение одного исторического витка и одновременно начало нового витка государственного существования, проявление циклич-ности развития русского культурно-исторического типа.

***
Национальный идеал, национальная идея, как социальная категория включает систему ценностей и святынь, в соотношении с которыми оцени-ваются культурное (духовное) состояние, качество, статус человека; опреде-ляются его высшие стимулы, необходимость или потребность в его очище-нии, восстановлении основного качества.  Такой национальный идеал вклю-чает в себя, как самоценные, эстетические качества идеального образа Цело-го, его атрибуты (например: красота, истина, благо, простота, гармония, …), так и основные, внутренние базовые ценности отдельной личности, её этическую систему ( совесть, самопожертвование, честность, терпение, творческий порыв, долг, героизм, …). 
С другой стороны, национальный идеал включает и основные стереоти-пы внешних, межличностных отношений, и отношение индивида к внешне-му миру (человеколюбие, дружба, любовь, доброта, взаимопомощь, сотруд-ничество, альтруизм, …), т.е. всё  то, что формирует социум, национальную общину в единое, нерасторжимое, автономно-самодержавное  Целое.  Эсте-тический идеал, нравственные ценности, социальные отношения – вот три составляющие любой национальной идеи. Первохристиане выбрали за идеал образ Христа, наиболее соответствующий сущности их идеала нравственной личности. Века спустя православные и католики наполнили этот идеал соб-ственным ценностным содержанием, в соответствии со структурой их этни-ческой психики.  Национальные идеи отражают и формируют  представления о прошлом, настоящем и будущем; о конечных национальных целях, фор-мах, условиях  и путях их достижения; отражают смыслы индивидуального и национального существования.