Перворазник

Двадцать лет своей жизни я прослужил врачом в морской авиации, где мне частенько приходилось дежурить на парашютных прыжках. Здорово было лежать на изумрудной травке и, лениво покусывая душистую былинку, глядеть в безбрежную лазурь неба на вспыхивающие, как искры салюта, разноцветные зонтики парашютов. Тогда же у меня сложилось убеждение, что этот спорт выбирают очень смелые, но, видимо, не столь умные люди. Дело даже не в количестве ссадин, синяков и ушибов, получаемых парашютистами. Я в принципе не мог понять, почему взрослые и психически здоровые люди добровольно доверяют свою бесценную жизнь куску раскрашенной материи и даже получают от этого удовольствие.
Мои выводы подкреплялись все новыми наблюдениями. Например, если в чистом поле “километр на километр” будет стоять хоть одна пустая бочка, то кто-нибудь из спортсменов обязательно в нее плюхнется. Это мое “правило” с завидным постоянством подтверждалось и в отношении к одинокой коровьей лепешке, колючему кусту или грязной канаве. Короче говоря, как человек рассудительный, я не одобрял подобного рода увлечений и не видел в них никакого смысла. Однако же первый самостоятельный прыжок перевернул все мои умозаключения с ног на голову.
А произошло это так. Однажды, кто-то из сослуживцев бросил обидную фразу: ”Ты не прыгаешь, потому что - боишься...” Этого я простить никак не мог и решил доказать обратное: за несколько дней проштудировал наставления и инструкции, сдал необходимые зачеты и оказался в строю парашютистов-перворазников.
Настроение мое приближалось к паническому. Я был ужасно бледен, на вопросы отвечал невпопад, а вместо улыбки “выдавливал” страдальческую гримасу. Не смотря на июльскую жару и теплое облачение, меня здорово знобило. Пока самолет набирал нужную высоту, я, стараясь не смотреть в иллюминатор, мысленно прощался с родными и своей молодой жизнью. Загорелась красная лампочка, инструктор сделал знак, и все встали. На подгибающихся ногах, проклиная собственную глупость, я побрел к открытому люку и нырнул в него, крепко зажмурив глаза.
Упругая струя опрокинула, завертела, размешала меня, как ложку сахара в стакане чая. Время остановилось, понятий “верх” и “низ” не существовало, все органы чувств обратились во внутрь жалкого комочка, каким я себя ощущал. Так, наверное, чувствует себя ребенок во чреве матери. По прошествии нескольких секунд, которые показались мне вечностью, последовал сильный рывок. Это открылся купол основного парашюта. Я открыл глаза и осмотрелся. Теперь, выше темени, меня захлестнули противоположные эмоции: восторг и восхищение. Покачиваясь в подвесной системе, я, как в кино, плыл над полями и лесами, ниточками дорог и игрушечными домиками. Свист, мрак и хаос сменила тишина, свет и гармония. Чувство счастья оказалось настолько велико, что я громко запел, причем что-то совершенно свое, нигде ранее не слышанное.
Между тем земля неотвратимо приближалась. Я уже отчетливо видел площадку с выложенным “крестом”, развернулся по ветру и приготовился к приземлению. Встреча с родной планетой оказалась менее радостной, чем я ожидал. Шмякнувшись так, что клацнули зубы, я сделал несколько забавных кувырков и заскользил по кочкам на своей “пятой точке”, увлекаемый непогашенным куполом.
- Я смог и это здорово! - было моей единственной мыслью. И, наскоро собрав парашют, я шустро похромал на отбитых пятках к инструктору, чтобы записаться на следующий прыжок. Посмотрев на мою блаженную физиономию, тот покачал головой:
- Для первого раза достаточно, - и вручил мне значок парашютиста.
Так я “заболел” небом. Видимо, после сильного стресса бывают и такие осложнения.