Отважный койот

В школе меня зовут Димка- профессор. Это потому, что я хорошо учусь и много знаю, но мне от этого не легче. Не очень - то меня любят, потому что я- пай- мальчик. Посудите сами: я никогда не получаю замечаний, даже математичка ставит меня в пример, занимаюсь игрой на фортепиано и в школе бальных танцев. Уступаю место пожилым и женщинам с малышами, не ругаюсь нехорошими словами, не курю, не нюхаю, не дерусь, не…
  Список моих «не» толщиной в тетрадь. Мама мной гордится, но старается не хвалить меня открыто, только гладит по голове и шепчет:» Молодец, малыш». У папы грустные глаза, однажды на кухне он сказал маме:
-Я бы, наверное, даже обрадовался, если бы он хоть однажды с кем-нибудь подрался, порвал рубашку или зашел в комнату в грязных ботинках.
  Мама потрясенно посмотрела на папу:
-Как ты можешь такое говорить о нашем малыше?
Именно тогда я впервые задумался о своей жизни: она, как индейская пирога, плыла легко, огибая мели и перекаты, направляемая нежной маминой рукой. По ее мнению я рос идеальным ребенком, которому суждено вырасти идеальным юношей, получить дорогое идеальное образование и этим обеспечить себе идеальное будущее. Мнение папы по этим вопросам не обсуждалось: он всегда и во всем был согласен с мамой.
  В зимние каникулы у нас гостила бабушка. Однажды она позвала папу в кабинет и долго с ним о чем - то спорила. Судя по напряженной обстановке в доме, разговор был не простой. За ужином они предложили маме отпустить меня на лето к бабушке. Баба Женя жила на окраине небольшого городка в своем доме с полузаросшим садом. Недалеко протекала протока Енисея, там папа в детстве купался и рыбачил с плотов. А за рекой стоял стеной сосновый бор, где летом ребятишки собирали землянику и дикую малину, а осенью - грибы. «Сказочное место»,- всегда  вздыхал папа, рассказывая о своем детстве.
-Нет, нет и нет!- мама была категорически против,- ребенок летом поедет со мной в Париж, Неаполь, Венецию. Нужно же ему познакомиться с культурными очагами Европы. Папа неожиданно вспылил:» Ребенок уже подросток, ему 12 лет. Он должен в первую очередь знать свою страну. И нельзя забывать свои корни!». Пока они спорили, я использовал свой компьютерный час. Не игралось. Включил телевизор и наткнулся на передачу о койотах. Эти животные невелики ростом, но очень стойкие, хитрые, пронырливые, твердые духом. Прекрасные охотники. Если койот на военной тропе, его невозможно запугать или сбить со следа. Интересно, если бы я был койотом, сумела бы мама сбить меня со следа? А если попытаться?
 Моей первой жертвой стал балет. Лена, в паре с которой мы танцевали уже 4 года, переезжала с родителями в другой город. Забежала со мной попрощаться. Я сидел перед телефоном и хриплым голосом жалобно сообщал учительнице бальных танцев о своем гриппозном состоянии. Она
сочувственно предложила мне посидеть дома до полного выздоровления. Так на 2 недели я получил свободу маневра.
 Затем задумчиво посмотрел на свои кудряшки, светлые, длинные - предмет маминой гордости.
-Лена, возьми ножницы и аккуратно состриги все колечки.
-А что останется? И что скажет твоя мама?
-Останется стриженая голова. И я очень надеюсь, что даже стриженый по - прежнему буду маминым сыном!
   Лена с сомнением покачала головой, но блестяще справилась с новым делом. Вообще- то она регулярно стригла своего пуделя, так что рука у нее была опытной. Скоро на столе перед зеркалом лежала горка белесого пуха, а моя голова стала напоминать Чебурашку: вытаращенные глаза, торчащие уши и непонятное выражение лица. Лена увековечила на мобильном мой новый облик и, прикрыв ладошкой расплывающуюся на лице улыбку, тихо исчезла из комнаты.
  Пора было идти сдаваться. Родственники  в столовой встретили меня как коронованную особу: все встали и онемели. Затем мама исчезла в спальне, за ней кинулся папа. Запахло валерьянкой. Бабушка сочувственно покачала головой, ободряюще улыбнулась:
-А что же дальше?
  А дальше меня не приняли в школу восточных единоборств.
-Поздно пришел, да и физические данные слабоваты,- сказал тренер, - иди на »искусство  выживания», станешь настоящим индейцем, а с нового года придешь к нам. Так я и сделал.
   Прошло полгода. Моя жизнь очень изменилась. Мама от меня ничего не требовала, она словно отстранилась и со стороны наблюдала, как » я гублю свое  будущее» Папа по-прежнему только вздыхал. Я успешно закончил учебу. В школе стали лучше ко мне относиться, хотя прозвище «профессор» намертво прилипло ко мне.
  В первый день каникул я разбил увесистую копилку и купил билет на автобус до бабушкиного городка. Утром собрал рюкзачок (как учили в школе выживания),  оставил записку на видном месте и отправился в путь. Отважный койот вышел на военную тропу.
  Бабушкин городок показался мне странным: он словно состоял из двух разных видов. Одна часть из современных обычных многоэтажных домов, зато другая! Она словно сошла со старинной картины: маленькие уютные  старинные деревянные дома, дощатые заборы, полисадники густо заросшие кустами черемухи и сирени,  а вдоль домов- странные каменные тротуары из больших плит. Виднелись купола красивого собора. Прямо хоть кино снимай здесь про купеческую жизнь.
  Спросив дорогу, я не спеша шагал по улицам и удивлялся: неужели когда- то по этим тротуарам бегал в школу мой умный папа? Может и его  то же в школе дразнили «профессором»?
    На последнем перекрестке кто - то мягко взял меня за лямки рюкзака:
 -Мальчику тяжело? Мы можем помочь тебе, старичок!
  Передо мной стояли 2 местных аборигена: один плотный, губастый, бровастый и довольно накачанный. А другой на голову ниже, рыжий, остроносенький, с хитрыми зелеными глазками. Улица была пуста, а местные обитатели совсем не внушали доверия.
  -Так что же там у нас?- вкрадчиво продолжал высокий.- У такого прикинутого пацанчика должно быть много интересного. Лис, карманы проверь! Рыжий обшарил карманы моих джинсов и нашел автобусный билет.
 -А, так мы приезжие!- сладко пел толстый, стягивая рюкзак со спины. Я встал поудобнее, чтобы врезать наглецу, когда он уткнется в содержимое рюкзака, в мои планы не входило его демонстрировать. Прикинувшись полным растяпой, я наступил Лису на ногу, а локтем, словно нечаянно, двинул его в бок. Тот отлетел в сторону. Но разобраться с толстым я не успел. Сзади кто-то проговорил довольно доброжелательно:
 -Паша, ты друга встретил?
    Парень выпустил рюкзак из рук и испуганно обернулся.
  -Нет, Аркадий Петрович, мы дорогу показываем, он приезжий.
 Седой, подтянутый мужчина подхватил из пыли мои пожитки и, не меняя тона, поинтересовался, к кому же я иду.  Пришлось объяснить.  Это был местный учитель истории. Оказывается, Аркадий Петрович знал и учил еще моего папу, а жил рядом с бабушкой. Так я приехал к бабе Жене.
  Дом у бабушки был большой, деревянный и имел, как сказал бы папа, свое лицо. В большой комнате стоял красивый старинный письменный  стол, на стенах фотографии  людей, мне не знакомых, но чем-
 то похожих на папу. В темных шкафах книги, толстые, в тисненых переплетах, таких сейчас не делают. В углу висела икона, с которой на меня строго смотрел бабушкин  Бог. Мне показалось, что он следит за мной, и я даже поежился, но вспомнил, что я - Отважный койот и расправил плечи.
   Началась у меня новая жизнь. Бабушка работала, поэтому с вечера предупреждала, что завтрак будет на столе, а мне предлагалось сладко спать и отдыхать от умственного труда. Но Отважный койот не любит нежиться в постели бледнолицых. Я свой день начинал со стремительной пробежки по двору, по запущенному саду, затем турник, скакалка и колодец.
   Деревянная бадья летит в прохладную глубину. Ладони крепко держат гладкий шест. Налегая всем телом, я качаюсь, стремясь утопить бадью. Получилось! Теперь тяну ее вверх, тяжелую, полную ледяной воды. Осторожно пристраиваю на край сруба. Опускаю голову, словно в прорубь, а потом рывком переворачиваю ее на себя. Бр-р-р! Трудно быть индейцем…Заодно заливаю пустые с вечера деревянные бочки, чтобы не рассохлись на солнце. Бочек много, руки немеют, зато проходит дрожь, и тело охватывает приятное тепло. Теперь можно и подкрепиться.
  Остальное время, пока нет бабушки, я изучаю сад. Он полон тайн. В густом малиннике, тесно перемешанном с крапивой и лебедой, жужжат пчелы и шмели. Бархатный шмель, весь измазанный в пыльце, тяжело перелетает с цветка на цветок. С виду - добрый труженик. Совсем не похож на пронырливую осу, надоедливо жужжащую около головы. Койот лезет в дебри, но ос становиться все больше. Что - то серое круглое висит на кусте, похоже на  мягкую бумагу. О, Боже, гнездо ос! Вот почему они атаковали Койота. Забыв об индейской невозмутимости, прижимая распухшую щеку, я лечу в дом, закрывая лицо рубашкой.
-Да, Димка,- с тоской думаю я.- Не тянешь ты ни на  «профессора», ни на Койота. Ведь сколько раз в книгах видел такие гнезда, а не понял сразу, что это такое!
  Так прошла неделя. После утреннего моциона любознательный Койот опять полез в малину, но уже в другом углу, подальше от ос. Какая - то рыженькая птичка привлекла его внимание. Она скрутила 3 тонких ветки - стволика травинками, получилось гнездо, похожее на воронку. На дне лежали 5 рябеньких яичек. «Вот и сувенир увезу в город, Гнездо осторожно сниму, а яйца выдую»,- обрадовался я. Взял одно и положил на ладонь. Оно было теплое, словно живое; ткнул его пальцем, тонкая скорлупка прогнулась и сломалась. В средине лежал уже сформировавшийся птенчик с закрытыми глазками и мягким клювом. Самое страшное - он был живой, шевелил лапками и хватал воздух маленьким клювом. Но птенцу еще рано было на свет, постепенно движения его беспомощного тельца замирали. Я с ужасом смотрел на свою ладонь, где умирала будущая птичка. «Койоты убивают только ради еды»,- мелькнула запоздалая мысль. Сунув яйца в гнездо, я опрометью бежал из малинника. Весь день мне было не по себе: вспоминал, как ласковый ветерок раскачивал гнездо, словно гамачок, как дремала в гнезде счастливая птичка- мать. Да что это я распереживался? Забыть - и все.
  На другое утро новое происшествие выбило меня из колеи. Пока я наливал воду, соседская кошка стащила мой завтрак. Я поймал преступницу «на горячем»: Муська грызла украденную колбасу. Ловко сцапав преступницу за хвост, я со зла ударил  ее по голове тяжелой скалкой, лежавшей на столе. Муська рухнула на пол. На белоснежной головке выступила кровь и крупными каплями скатилась по мордочке. В ужасе я замер над неподвижным животным. Затем завернул ее в майку и быстро вынес за огород на кучу травы. Вытер кровь с деревянных половиц дрожащими руками.
 -Что это все время со мной происходит? - обреченно думал я.- Все я делаю не так, да еще переживаю при этом, как девчонка. Вышел в сад и забрался на огромный тополь, стоявший в углу сада. Там была удобная пологая ветка, на которой так удобно лежать и мечтать. По небу скользили облака, похожие на пушистые куски сладкой ваты. Тишина. Только неугомонная птичка кричала где - то недалеко. Кстати, забеспокоился бдительный Койот, почему это птицы подняли тревогу? Посмотрел в сад и  увидел в малиннике чьи-то головы, очень они ему  кого-то напоминали. Да это же знакомая мне сладкая парочка, рыцари с большой дороги! Через минуту я уже ехидно спрашивал налетчиков, что они забыли в нашей малине.
 -А ты что делаешь в чужом огороде?- последовал не менее язвительный ответ.- Не  успел приехать, а уже мышковать полез? Рыжий напал на меня со спины. Не простил мне дорожной пыли, которой я его недавно накормил. Затем на меня наехал его толстый приятель. Собрав все свои силы, я отбивался, напоминая себе, что я не Димка- слабак, а Отважный Койот. Индейцы сражаются до последнего, побеждая бледнолицых и силой, и стойкостью. В самый разгар сражения появилась баба Женя. Агрессоров с позором изгнали с чужой территории, а меня повели на санобработку. Весь измазанный зеленкой, с подбитым глазом и губой, значительно увеличившейся в размерах, я лежал на диване и вынашивал план страшной мести.
  Друзья любили в сумерках гонять по улице на стареньких велосипедах, я их частенько видел, лежа на любимой ветке. Они ловили малышей и трясли с них деньги, или приставали с издевательскими вопросами, чтобы найти предлог для нападения.  Там я и устроил на них засаду. Поперек переулка, откуда приятели выезжали на охоту, я натянул леску «нулевку», достаточно крепкую, чтобы выбить из седла «довольно крупное животное». И они попались. Первым грохнулся Рыжий. Пашка наехал на него всей массой. Рев и мат стоял на всю улицу. Я прятался за забором, недалеко от засады, чтобы быстро ликвидировать улики. Все обошлось, правда баба Женя на меня как- то странно посматривала, но вопросов не задавала. Отважный Койот был доволен. На следующее утро, после своих обычных процедур, я нежился на любимом тополе. Сквозь дрему услышал злой шепот:»Да он это, больше некому. Ну, мы еще разберемся с этим профессорским сынком». Похоже, со мной хотят посчитаться,  я-то думал свежи, а они все те же!
 Они изловили меня, когда я в прекрасном настроении мчался из булочной,( баба Женя была дома, у нас на этот день были такие планы!). Это был тривиальный мордобой, думаю, что мне бы пришлось ползти с поля боя на карачках, но  вовремя появился Аркадий Петрович. С удивительной силой он оттащил от меня Пашку, подал мне руку и валявшийся в пыли пакет с покупками. Потом мой спаситель передал меня в заботливые бабушкины руки. И процедура оказания скорой помощи повторилась снова. «Замкнутый круг!»- с горечью думал я.- Нужно развеяться, Отважный Койот давно хотел сходить на ночную охоту».
 Я дружил с бабушкиной собакой. Это веселый лохматый пес неизвестной породы, про таких поют:
-Мой Дружок похож немного на бульдога и на дога, на  собаку водолаза и на всех овчарок сразу. Я с ним часто играл, подкармливал остатками завтрака, и пес полюбил меня. После ужина, дождавшись, когда бабушка уснула, Отважный Койот вышел в ночной сад. Рядом, задрав рыжую морду вверх, семенил Дружок. Тихо. Только попискивала какая- то ночная птица. Бесшумно мелькнула тень летучей мыши. Сладко пахли бабушкины цветы. Койот  крался к ранеткам, где любили ночевать выводки молодых воробьев. Сквозь листву на ветке виднелись пушистые серенькие шарики. Птички крепко спали. Койот быстро схватил ближайшую птицу, остальные заполошно закричав, исчезли. Воробьишка бился в кулаке, пытался клеваться, пищал. «На ,Дружок, ешь!- отдал добычу Койот. Пес жадно глотнул. Койот был очень доволен настоящей охотой. Так же тихо я, т. е Койот, вернулся в дом. На этот раз и руки не дрожали, и переживания не мучили. Дружку очень понравились эти ночные вылазки. Но на 3 день мы попались. Меня на кухне поджидала баба Женя. Я уже открыл рот, чтобы что- то наскоро соврать. Но бабушка, ничего не спросив, заговорила сама:»Я знала тебя добрым, отзывчивым человеком. Не всегда соглашалась с твоими родителями, но была уверена, что в главном - ты состоялся. Но сейчас не могу понять, где человек, которого я уважала и любила? Как можно взять в руки живую трепетную птицу и бросить ее в собачью пасть? Убить добрую проказливую Мусю? Они тебе ночами не снятся? Нет? Тогда иди, спи!» Пока бабушка разговаривала со мной, мне показалось, что ее Бог с укором  смотрел на меня своими бездонными глазами, и от этого мне стало совсем нехорошо. Я побрел в спальню. Мне хотелось стать сильнее,  все преодолеть, но бабушкины слова словно клин выбили из под  моей философии. Не хотелось мне оставаться пай- мальчиком, но и подонком то же не хотелось. И невольно горькие слезы подступили к горлу. Я плакал, как в далеком детстве. Мне было жаль свою мечту о сильном отважном человеке, которым  я пока так и не стал. Жаль Мусю и птенчиков. Жаль маму. Она так старалась вырастить меня хорошим человеком. Жаль папу, который, несмотря на свои научные  заслуги, не отличался особым мужеством.
  Вдруг мягкие бабушкины руки обняли меня, гладили мои волосы, вытирали соленые слезы с моих мокрых щек.               
 -Поплачь, поплачь, дурашка. Это совесть твоя плачет. Все будет хорошо. Это ты становишься взрослым!