Покер

Мы любили друг друга втроем. Я любила Её и Он любил Её.
У нас был своеобразный ритуал. По выходным Она приглашала нас обоих в гости, мы сидели за круглым столом у Нее и играли в покер. Я терпеть не могла покер.
Мы мучили друг друга, почти не разговаривали, так, изредка находились  темы для юмора. Но отказаться от этих посещений?.. Каждый раз, когда я приходила домой во вторник с работы, меня уже ждало приглашение на очередной покер по электронной почте. Читая его, этот замызганный образец любезного пригласительного, мне становилось жарко внизу живота. Я не знаю, хотела бы я на самом деле остаться  с ней вдвоем? Или скажем, хотя бы раз не получить это приглашение?
Хотела бы? Хотела бы?

Она встречала нас на пороге, улыбалась. Мы говорили «привет, как прошла неделя? Хорошо, а твоя? Почему опаздываешь? Ай-ай, заставляешь нас ждать», всегда одно и тоже.
На ней: черные легкие брюки на восточный манер, черный халат с драконом на спине, распахнутый. Она ходит с черным мундштуком, на котором тоже узор в китайском стиле.
Он: в идеально отутюжиных брюках, в какой-нибудь рубашке в пошлую рыночную клетку, и с лысиной на голове. Придя, он минут 15 стоит в Её коридоре у зеркала и зачесывает на свои волосики на разный манер.
Он историк или около того.
Я не называю Его имя потому, что не хочу ставить в курс школу, где Он преподает свою историю, об истории Его, собственной. А Её имя я не называю потому, что, во-первых, оно вам ни к чему, а во-вторых мне оно дорого.  И на этом точка.

Итак, мы приходили. Она открывала дверь, произносился тот традиционный диалог, а дальше – ни слова. Она улыбалась, не спеша проходила в зал, Ее халат развивался. Он причесывал свою лысину. Я стояла, разглядывая узоры на индийских шторах, закрывающих зал от прихожей.

Мы садились за стол, Она приносила нам выпить, мы начинали.
В центре стола стояла лампа. Возле окна тоже стояла лампа, и несколько бра освещали комнату. Полумрак.
Я вижу ее молочно-белые пальцы очень хорошо – они освещены предельно, я вижу ее губы смутно, а глаза не вижу совсем. Хотя мне хочется их увидеть. Но я их не вижу.
Я вижу капельки пота на Его подбородке. У Него привычка причмокивать. Он всегда так делает. А еще Он очень громко дышит. Понять не могу, зачем Ему ТАК дышать.

Мы почти не разговаривали. Метали банк, играли, играли, играли.
Из этих игр я только и помню, что Ее губы. Они были единственными, за чем я могла следить, чтобы понять ее реакцию. Они были то строго сомкнуты, то чувственно приоткрыты, то гладили друг друга, то вдруг медленно и ненадолго растягивались в улыбку.
Я всегда проигрывала. Не умела считать, продумывать ходы и все время проигрывала. Чемпионом у нас считался Он. Только за это пожалуй я и испытывала к нему толику уважения. Мне кажется, Она тоже не выиграла бы так часто, если бы Он ей не поддавался. Мне было не интересно. Покер. Не люблю покер.

Уже болела спина и мягкое место – это значит прошло два часа, то есть сейчас десять. Отваливается спина, не чувствуешь ноги и болят пальцы – время полдвенадцатого – пора!
Она вставала, каким-то слишком очаровательным, порывистым жестом кидала карты на стол, говорила: «На сегодня всё».

И опять Его дыхание, причмокивание, звук отодвигаемых стульев, затем продолжительное  обувание – Он дышит еще интенсивнее…
Я одеваюсь очень медленно, но Его не переждешь. Как ни крути, но я уже одета, а Он все еще копается… Поэтому мне приходится уходить, а Он остается с Ней наедине…
Я поднимаюсь выше на этаж и напряженно слушаю – через какое время он выйдет?..


Минут через пять он выходил.
Мы спускались синхронно, только я на этаж выше.
А потом выходили из подъезда и пускались каждый в свою обыкновенную  жизнь. До пятницы.

…Она звонит мне посреди ночи на телефон (хотя моего номера у Нее никогда не было) и плачет, кричит мне, что Она устала, что больше так не может, что вот Она говорит со мной, а на шею у Нее петля весеннего розового шарфика. Я очнулась в холодном поту. Боже, почему я еще в постели? Неужели после такого звонка  я могла провалиться в сон?! Сколько продолжался мой сон??

Я бежала как безумная 4 квартала до Нее, взлетела на 5 этаж, барабанила в дверь.
Услышала по ту сторону неспешные шаги. Лязгнул замок, дверь открылась.

Она стояла в белой ночной сорочке, с распущенными  волосами.
- Что? – спросила Она меня.


В руках Её был мундштук, она собиралась закурить.
Правой рукой взяла  меня голову и подтолкнула к себе.
Я переступила порог.
Она закуривала, рассматривая меня.

Она была абсолютно спокойно. Никакого шарфика на шее, никаких  следов истерики.
Я поняла, что это мне снилось, всё это мне приснилось, не было ни взволнованного голоса, ни трубки телефона, ни розового шарфика. Три часа ночи – я ворвалась в Ее дом. Мы наедине!
Но слева от меня стояли Его туфли.