Нижинский, сумасшедший Божий клоун

Воспоминания об ушедшем спектакле


Театр заслуженного артиста РФ, актёра и режиссёра Андрея  Денникова не назовёшь просто театром кукол.  Он режиссёр синтетического театра, в котором есть всё: и опера, и балет, и драматический театр, а куклы -  более точная, более яркая иллюстрация духовных размышлений режиссера, более четко сказанное слово его, его инструменты, на которых  виртуозно играет.   


Этот удивительной красоты и глубочайшей проникновенности спектакль, проживший на сцене ГАЦТК имени С.В.Образцова почти три года, стал для  актёров и для огромного количества зрителей очень  дорог.  Ибо он - дыхание, духовное  просветление и  истинное Прикосновение.   Со сцены не  просто говорится, а кричится о лучших человеческих чувствах...  Сострадании, Сочувствии, Доброте, Свете и Любви. Как  нам сейчас не  хватает таких  чувств и эмоций, от которых очищаются наши погибающие в суете и праздности  души. Как важно нам остановиться, наконец, и…  увидеть собственными глазами увидеть! как в унисон бьются сердца великого танцовщика Вацлава Нижинского и  сценического его создателя  гениального режиссёра нашего времени Андрея Денникова. Ибо сердца эти настолько оголены и открыты, что  не всем дано  это принять.
Нижинский Денникова говорит,  говорит много и красиво. И  не замечаешь ни его  болезненного смеха, ни его  косноязычия. Всё это  лишь клоунская маска, скрывающая  хрупкость души.  То он  кричит, то плачет, то вдруг взывает к сердцам людским  строками из Евангелия. «Да любите друг друга…»  «Кто обидит одного из малых сих…» « Нельзя говорить злые слова… Нельзя…»  Словно драгоценные жемчужины, сыплются  они в зрительный зал.  А ты лови и прячь в свой сундучок и бережно храни.  Только  не запирай, ибо слова эти… они живые.   
 Для Нижинского  Любовь настолько естественное состояние, что он не понимает, как можно воспринимать  мир иначе?!  В этом его боль. Страшная, изнуряющая, терзающая. Она сжигает его, доставляя невыносимые душевные мучения. Почему душа, переполненная  любовью, считается больной?! Её сажают в клетку, обрезают крылья, безжалостно рвут  на части, словно   бесчувственную тряпичную куклу. Но душа великого танцовщика претерпевает всё и остаётся такой же по-детски непосредственной и незапятнанной. Её словно защищает  та голубая волна чистого ручья, приснившаяся Вацлаву в очередном счастливом сне. «Глаза ребенка принадлежат Богу какое-то время»… Глаза Вацлава всегда будут принадлежать Богу, ибо вынул из груди своё сердце и, не щадя и не жалея себя,   отдал его своим поклонникам и своим близким…. Отдал с великой Любовью, с великим Смирением…  «Они не понимают моего танца… Они думают, что я должен танцевать для их развлечения…»
Ни грязь, среди которой  оказался волею судьбы, ни злые  слова  продажного Журналиста (Александр Захарьев) и вопли ничего не понявшей публики, освиставшей смелые творческие искания,  не касаются его. Он, как и Жизель,    лишь очаровавший своей красотой и невинностью  цветок,  бездумно сорванный и брошенный  умирать. «Публике нравится, когда я дрожу…»
Как можно оценить его отношения с Дягилевым (Александр Ильин), шокирующие в первые минуты спектакля?!  Готов на всё ради того, чтобы парить в   божественном танце?.. Или  это   лишь страшное искушение, мучительное испытание?..  А может быть, просто искренне  любил?.. Так или иначе,  спектакль   не об этом. Очень деликатно касаясь интимного,  Денников рассказывает о трагедии гениального танцовщика, служителя Божьего, юродствующего на театральной сцене. Все его  перевоплощения в  Призрак розы,  или во  влюблённого Фавна, отдыхающего после полудня, или в закованного  золотыми цепями Раба властной царицы Шехеразады, и, наконец, в Петрушку, тряпичную куклу, которую  хозяин-кукловод может в любую минуту сломать, все эти перевоплощения, созданные потом и кровью, только для того, чтобы показать  людям   красоту Божьего мира! Только для этого… Только…  Боже мой! Как это больно!
Дягилев… кто он, этот воистину великий организатор, тонкий ценитель и знаток балетного искусства, благодаря которому наши русские танцовщики стали известны во всём мире!.. благодаря которому нашла воплощение на мировой сцене  новая эстетика русского  балетного танца!.. благодаря которому Нижинский …  Нет! только благодаря ли ему Нижинский стал великим танцовщиком?  Может быть, лишь  взлетел в своём виртуозном прыжке  на горизонте  мирового балета и   рука, вообразившая себя вправе, смахнула его вниз, да так, чтобы не поднялся больше никогда!  Для  Дягилева люди - куклы!  «Подходите, люди добрые…» - равнодушно басит бородатый Шарманщик (Максим Мишаев) и, монотонно поворачивая ручку старой шарманки,   зазывает народ поглазеть на кукольную драму. Дягилев  вершит судьбы своих танцоров-марионеток, которые зависят от него.  Он, владелец-кукловод,  может себе позволить  заставить их, своих питомцев  танцевать, смеяться,  или дрожать, ибо публике нравится!  Но делает  это ради Любви к искусству. 
Дягилев мог распоряжаться людьми,  но не   смог  совладать со слабостями своей души.   Высокого роста, вальяжный, уверенный в себе, нежный, с аккуратными черными усиками,  с привлекательной белой прядью в тёмных волосах. Но  что с ним станется потом,  к концу  спектакля?  Та же пронзительная мелодия Евгения Доги,   родная, знакомая каждой ноткой, каждым мгновением молодости, когда был полон сил и энергии, врывается в больничные стены, наполняет  сердца  воспоминаниями и буквально рвёт душу на части. Постаревший,  но всё так же элегантен.  А взгляд  виноватый, растерянный. Любящий, истосковавшийся взгляд… «Что я с тобой сделал?!» Этот искренний вопль от ужаса содеянного ценнее всех меркантильных разговоров, ревностных стычек с Ромолой,  жестоких уколов упрямой, не принимающей  раскаяния  души «Больше не танцуешь!»  Наконец,  ценнее всех  жалких  попыток  воскресить  сломанный цветок… «Что я с тобой сделал?!»  Но в чистой, светлой душе  рождается прощение, и оно   неподвластно нашим людским  слабостям.   Нижинский  ищет  Бога в каждом человеке…   
 Только такой театр, выстроенный на Любви,  вправе существовать!  Ибо театр живое искусство, способное    вывернуть душу  наизнанку и потребовать ответов откровенных и честных. И ты ищешь эти ответы,  копаешься в себе, в самых потаённых уголках    души своей. Души трепещущей, но не от страха,  нет! От нежности, с которой душу твою, точно  перепуганную серую пташку укрывают в теплых ладонях и заставляют   петь. Петь,  как умеешь,  как  дано,  по силам.  И начинаешь слышать душу свою.  Господи!  За что такая радость?..
Нижинский слишком велик… недосягаем...  Ибо он Ангел на земле. А Ангелы счастливы только  мгновения  своего  служения  в соединении с Богом. Земная жизнь, земные хлопоты, забота о хлебе насущном…  это им не под силу.  Им самим  нужна  постоянная опека, сильные добрые преданные руки, на которые можно опереться. И жена его Ромола (Анастасия Юргенсон) при всей своей любви к нему  и восхищении его виртуозным  искусством, не  способна была принести себя в жертву всю без остатка   до самоотречения, до полного растворения себя в нём. В этом её боль и душевные терзания в сознании собственной беспомощности.    Вацлава не поймать. Невозможно угнаться за полётами его ангельской души, давно парящей в Вышних.  И разрывается ниточка помыслов её, рассыпаются, словно бусинки, благие устремления  и  надежды  этой прекрасной женщины, мечтавшей о жертвенной любви. И тщетны судорожные попытки собрать всё это.  Она оказывается вместе   с Дягилевым на одних весах и  ничуть не уступает ему! Они – два наконечника одной стрелы, нацеленной в сердце Нижинского. Они делят его  жёстоко и хладнокровно, совершенно забывая о том, кого любят оба.      А он… Он,  корчась от боли, израненный, с перебитыми крыльями, вновь и вновь пытается вздохнуть полной грудью, как раньше, «до того, как  попал в эту палату»,  и взлететь.  И… взлетает  вопреки  всем здравым смыслам в мире вместе взятым!   «Подпрыгнуть в воздух и дышать… Подпрыгнуть  и…  дышать…»
Для Денникова  искусство театра кукол – это мировоззрение, философия.  Куклы не ради кукол. А ради Слова.  Как можно красочней рассказать о состоянии истерзанной души  Нижинского  перед жестоким медицинским экспериментом? И доктор Блейлер (Александр Захарьев), и Ромола, и медсёстры видятся ему  Вилисами из балета «Жизель», духами умерших  девушек,   способных закружить одинокого путника до смерти.   Их необычайно воздушные нежные балетные  пачки смыкаются вокруг Вацлава жёстким кольцом, из которого ему  не выбраться. И даже Жизель,  возлюбленная, любовь которой так сильна, что спасает его Принца в балете,    не может помочь. Ибо она лишь безжизненная кукла, бесцеремонно вырванная Медсестрой (Ирина Осинцова) из рук погибающего великого танцовщика.  Да…  никогда человеку-актёру  не достичь такой удивительной лёгкости и точности образа!
Кукольная  Девушка в голубом в руках актрисы Лены Богатовой из знаменитого одноактного балета    «Призрак Розы».  Она легка, изящна, выразительна!   Ах, этот сладкий  сон! Ручкой подхватывает лёгкое платье, бежит вперёд, вытянув свою тонкую длинную шейку, кокетливо наклоняет  головку в пышном чепце из цветов. Она очарована и покорена чудесным видением! Но,  главное, она живая. О, как это красиво! И как страшно неестественна красота эта на уродливой железной больничной кровати…
О, какой это труд! Крохотный танец   репетируется часами. Научить танцевать куклу, даже если она создана  балериной, гораздо сложнее, чем научить себя.  Куклу  надо чувствовать, что ли,  иметь к ней отношение живое и настоящее. Тогда она заговорит, затанцует, запереживает.  Этого требует от своих актёров Денников. А они добиваются этого в неустанных трудах. Ведь все должны быть, как одна. Плоские куклы нимф с греческой амфоры в руках актрис Веры Черкинской, Елены Богатовой и Яны Михайловой. Их надо держать определённым образом, чтобы казалось, что они абсолютно одинаково  вышагивают, грациозно выставляя ножку и величественно подняв свои греческие подбородки. А как они пьют из ручья под   завораживающие  звуки нежной флейты, сотканные  Клодом Дебюсси в незабываемую мелодию. Плещутся  в чистом голубом ручье.  Это очень красиво, поверьте…
И Вилисы тоже все как одна летят в своих воздушных пачках, точно они живые. Хотя это звучит весьма  странно! Они  ведь  духи,  призраки…   
Лебеди  настолько убедительны, что даже не сразу понимаешь, что это всего лишь обычные человеческие руки.  Нет, не совсем обычные. Натренированные, выштудированные, закалённые  многочасовыми репетициями,  необыкновенно пластичные  актёрские руки, способные говорить (Вера Черкинская, Анастасия  Юргенсон, Елена Богатова, Яна Михайлова, Ирина Осинцова, Максим Мишаев).  Денников во всех своих интервью убеждает и всеми своими спектаклями доказывает,  что театр кукол - это танец! Одухотворённый, живой танец, не хореография, нет!  Лебеди, такие прекрасные и грациозные, медленно  появляются  на зеркальной глади лебединого озера. Но озеро  лишь плоское зеркало! В нём нет жизни! И Дягилев в облике злого волшебника Ротбарта  празднует победу  -  обманутый им  Нижинский-Зигфрид всё-таки выбирает  Чёрного Лебедя, увлекающего его в тёмную муть зазеркалья!  Но Одетта… Она не погибает. Этот балет для Вацлава со счастливым концом. Белокрылая  Одетта остаётся вместе с ним  на всю жизнь в его верном лебедином сердце…   
Да, как  говорит старец Паисий,  «Любовь  - любящая мать всех добродетелей». Поэтому спектакли Денникова  такие наполненные. И мы, зрители,  перестрадав вместе с героями, становимся лучше, чище, добрее, честнее. Впуская в свою скорбящую душу ближнего, открываешь её для Христа. «А Он наполняет её бесконечной радостью…»  Вот и вся тайна. Просто нужно много трудиться.   
 Как же сложно человеку, который живёт вопреки! Вопреки устремлениям существующей действительности, вопреки искусству, которое давно перестало быть искусством. Да, но Батюшка Иоанн (Крестьянкин) говорил, что «ведь так и быть должно. Весь мир ощетинится на того, кто дерзнёт увидеть его истинное лицо, на того, кто начнёт смотреть на всё вокруг сквозь призму Закона Божьего…»  Так и быть должно. Ибо за всякое доброе дело нужно пострадать. А если это доброе дело приносит счастье  сотням людей?!  Остаётся только молиться за того,  у кого в сердце столько доброты, что истекает   слезами и кровью   за нас, многих и многих, приходящих на спектакли. Болит оно, сердце это чуткое, за Родину нашу многострадальную,  измученную, израненную. Изнывает за помыслы  наши самонадеянные и гадкие. И  призывает  оно, укрепляемое верою в Промысел Божий, с театральных подмостков только к одному -   Любить…