1. Маяк с Драконом начало. продолжение следует

Маяк с Драконом
фант-реал
начало произведения )
=====================================

… И присел я на обочине дороги, прежде чем войти в этот Город. Он лежал передо мною не в низине и не на возвышенности, отчего виделся с места моего отдыха крайними, убогими, но опрятными домишками.

В своём долгом пути я перевидал великое множество городов, вот так же отдыхая край дороги. Все они представали иначе перед взором моим: будь то в долине, или на холмах, – первыми виделись великолепные храмы и здания центра, и лишь потом взгляд скользил к окраинам, где, за пышной зеленью, либо за яркими крышами крепких домов, нищие и убогие не проглядывались вовсе.

Оттого, наверное, города эти казались этакими самодовольными, самодостаточными, отчуждающими уже на подступах.

«Бездельник! – бросали надменно добротные и богатые дома их центров. – Ты просто отлыниваешь от работы, желая получать блага жизни за счёт других!»

«Бродяга! – скрипели вычурно вызолоченные храмы этих городов. – У тебя нет ничего святого, потому и неприкаянный бродишь по свету!»

«Убирайся! – шипели на меня их зловонные окраины – тем более нищие, чем богаче были дома и храмы в центре. – Ты чужой здесь! Ты хочешь отнять последний кусок у местного нищего!»

И я уходил. Я шёл и в пути, где мог вместо ругани и шипения получить ночлег, либо кружку молока или краюху хлеба – оплачивал эти дары трудом своим. Я не был бездельником. И я не был бродягой. И не нужен был мне последний кусок последнего нищего.

Я шёл и наблюдал жизнь людей. Я шёл и слушал, в пути и на привалах, слова, складывавшиеся то в прибаутку, то в сказание, то в быль, то в мифы или сказку, легенду ли. А то певуче лились слова песней весёлой либо задумчивой, или озорно частили частушками, вдруг переходя в размеренную притчу, в краткое изречение мудрости.

И все дела, которые я делал, трудом оплачивая ночлег и пищу, складывались во мне в опыт, опыт переходил в мастерство. Мастерство же непостижимым образом входило в сочетание с другим моим приобретением: все слова, слышанные мною, слагались в знания, все знания сливались в ёмкое Понимание. Вот это Понимание и единилось с Мастерством в некое Творческое Знание. Великая, непостижимая Мудрость Творца открывалась мне в Пути моём, и радовался я этому открытию, и делился толикою своих познаний с искавшими их. И светел был путь мой. Но не знал я, долог ли будет он.

… И вот теперь, сидя на обочине перед входом в этот необычный, так отличающийся от всех других городов, Город, подумал я, что, наверное, здесь и будет конец Пути моего. Потому что не слышал я ни кичливого ворчания Богатства, ни скрипучего, как дряхлые ворота с никогда не мазаными петлями, голоса показушной «святости», ни шипения и зловония от столь близкой сейчас окраины. Но что же дальше? По легендам, теперь, в конце Пути, мне надлежало совершить какой-нибудь подвиг на благо всего человечества или хотя бы вот этого Города. Ведь весь Путь я, практически трудился для себя и для достижения своей цели. Дракона убить, что ли?.. Однако… в богатыри я никоим образом не годился, да и драконы все, пожалуй, повывелись… Я усмехнулся этим мыслям и обратил внимание своё к действительности.

Со стороны Города, по неровной колее мало езженой дороги, заросшей кое-где высоким и крепким бурьяном, приближался человек. Когда он подошёл ближе, я отметил, что он юношески худощав, подтянут, но в летах ближе к зрелому возрасту. Одежда его, как в подтверждение родственности с виденной мною окраиной Города, была небогата, в заплатах, но чиста и опрятна.

Шёл человек налегке, потому не мог быть Путником. Шёл он целеустремлённо, поэтому не мог быть бездельником.

Человек приблизился и, поклонившись, сел на обочину неподалёку. Так же, как я впервые, окинул взглядом окраину и, помолчав немного, спросил:

– Что ищешь ты, Путник, в нашем убогом краю?

– Лучшей доли, – усмехнулся я, осознавая всю иронию своего ответа.

Тем не менее, ответ был правдив: я шёл свой долгий Путь по городам и странам, когда-то выйдя за порог отчего дома в поисках «лучшей доли». Просто в те годы я ещё не знал, не мог определить, что же влечёт меня по этому Пути.

– Похоже, лучшая доля, – улыбнулся в ответ человек, – тебе не светит.

– Наверное, она никому не светит, – согласился я. – Однако я уже так долго в пути, что иной жизни для себя и не знаю. Но скажи, – поинтересовался я, – ты шёл так целеустремлённо, и вдруг остановился рядом со мной: не задержал ли я тебя в твоём деле?

– Я шёл именно встретиться с тобой, Путник, – ответил мой собеседник, – задать тебе вопрос, на который ты уже ответил, и несколько других, которые достаточно важны для меня, чтобы обратиться к Мудрецу.

– Почему решил ты, что пред тобой Мудрец? – удивился я.

– По свету сердца твоего, – изумил меня горожанин ответом, но ни выразить своё удивление, ни возразить я не успел.

Что-то невероятно огромное, тёмно-сверкающее накрыло нас обоих. Через мгновение ощутил я своими боками охват мощной когтистой лапы, когти которой, однако, в тело не впивались. Краем глаза заметил, что рядом, в другой такой же лапе, обвис потерявший сознание мой собеседник. Потом я увидел, что это «Что-то», вернее, теперь «Кто-то» взлетает с добычей в лапах высоко под облака и, то ли от страха, а скорей, от неожиданности и невероятности происходящего, я тоже потерял сознание.

Придя в чувство, я обнаружил себя на верхней площадке какой-то башни. Ничего зловещего здесь не присутствовало. В том числе, не было и моего загадочного похитителя. Находился я в крайне неудобном полусидячем, а скорей, полулежачем положении, опираясь головой о стену внутренней надстройки башни. На лодыжке левой ноги моей закреплён тяжёлый ржавый браслет с крупную ладонь шириной, от которого отходит к огромному, вмурованному в пол площадки, кольцу невероятных размеров цепь. И кольцо, и цепь так же были сильно ржавы.

По краю площадка оказалась огорожена перилами, закреплёнными на довольно редких и, снова таки, сильно ржавых столбиках. Из-за ржавчины, несмотря на свою значительную толщину, казались они необычайно хрупкими и ненадёжными.

Я подтянулся на руках и сел удобнее, уже всей спиной опираясь о строение в центре площадки. Оглядел из-за плеча его и отметил, что больше всего оно похоже на фонарь очень крупного маяка: каменная стенка, над нею непрерывное застеклённое окно. Это сходство с маяком породило мысли о море. Но ни шороха прибоя, ни запаха морской соли не чувствовалось. Не пахло и рекой. Я подался в сторону хлипкой с виду балюстрады, чтобы увидеть, что там, внизу. Открывшийся вид настолько ужаснул меня своей невообразимостью, что я, резко откинувшись назад, прекрепко ударился головой о стену, как бы не из тяжёлого мрамора и, по-видимому, вновь надолго потерял сознание.


продолжение смотори: 2. Маяк с Драконом. продолжение следует http://www.proza.ru/2011/03/17/1094
3. Маяк с Драконом.  окончание следует  http://www.proza.ru/2011/03/17/1085
4. Маяк с Драконом.  окончание  http://www.proza.ru/2011/03/17/1096