Повестка

   Пенсионеру Волозову пришла повестка из военкомата. На четвертушке бумаги газетного качества значилось: «На основании Закона о всеобщей воинской обязанности Вы подлежите призыву на действительную военную службу». Далее стояли дата и время прибытия в военкомат и грозное предупреждение о том, что явка строго обязательна.
 
   Пенсионер Волозов с недоумением повертел официальный листок, скрепленный печатью и подписью военкома, пожал плечами и пошел за разъяснениями к тов.Бататову.

Председатель домкома долго вчитывался в слова, шевеля губами и морща в усиленной работе мозга лоб. Затем посмотрел повестку на просвет и сообщил, что водяных знаков нет.

   — Хотя, — тут же добавил он, — их может и не быть, все-таки не червонец, а простая бумажка.

   — Похоже, не совсем простая, — вздохнул призывник.

   — Что-то я не пойму, Петрович, — тов.Бататов наставил в грудь собеседника обличающий палец, — это что же получается? Выходит, ты врал все про свою службу? И про конницу Буденного тоже свистел?

   — Да и не врал я вовсе, три года, как положено. Про Буденного, конечно, ввернул для красного словца. Батя мой под его началом воевал, даже шашку именную из его рук принял.

   — И где же та шашка?

   — Да менты, вражины, отняли, — смутился сын красного конника. — Я на День ВДВ на радостях на грудь принял, ну и пошел с шашкой гулять по городу. Конфисковали уроды.

   — Так ты в ВДВ что ли служил? Вроде в твою молодость такого рода войск еще не было.

   — Не было, — согласился пенсионер Волозов, — но праздновать-то хочется. А День Стройбата страна не отмечает.

   — Ну, а раз служил, так пойди и подотрись этой повесткой, — подвел черту тов.Бататов. — Тебе уже и по возрасту служить не положено. Даже в «партизаны» не имеют права призывать.

   — Да как бы неприятности не вышло, — засомневался пенсионер, облеченный высоким доверием Государства, — бумага официальная. Схожу, однако, выясню что к чему.

   В кабинете военкома за столом сидел бравый подполковник. Фигуру военный комиссар имел настолько нестроевую, что казалось, при неосторожном движении звезды соскользнут с его погон на покатых плечах и зазвенят по полу.
 
   — Вы ко мне, гражданин? — он поднял тусклые, как понедельник глаза от уныло пустого стола.

   — Так точно! — молодцевато ответил пенсионер Волозов и с каким-то тряпичным звуком щелкнул каблуками. После чего протянул хозяину кабинета свою повестку.

   Подполковник повертел ее в руках и толкнул по столешнице назад посетителю:

   — По вопросам призыва во второй отдел.

   — Понимаете, какое дело, — заторопился пенсионер Волозов, — я уже отслужил свое. Три года. Тут явно какая-то ошибка.

   — Во флоте, что ли? — вяло поинтересовался комиссар.

   — Не во флоте. Я в сороковых годах служил, после войны. Тогда на три года в армию призывали.

   Судя по возрасту подполковника, активно гадить в пеленки он принялся где-то уже на рубеже между Хрущевым и Брежневым. Начальник о чем-то подумал, затем накрутил на телефоне внутренний номер и вызвал к себе Осташука с личным делом — комиссар сверился с повесткой и продиктовал фамилию.

   Осташук прибыл почти сразу. Это был офицер в чине капитана. Фигурой он представлял уменьшенную копию своего командира. В руках пришедшего была зажата тощая папочка серого цвета. Военный комиссар полистал папку и поднял глаза на пенсионера Волозова.

   — Служил, говоришь? — тяжело спросил он, переходя внезапно на «ты». — Военный билет предъяви.

   — Понимаете, — смутился призывник преклонного возраста, — меня как с воинского учета сняли, так я его где-то и посеял. За ненадобностью, — зачем-то добавил он.

   — За ненадобностью?! Сняли? — загремел вояка. — Его на учет собираются ставить, а он тут, понимаешь, — сняли!

   Подполковник вышел из-за стола и забегал по кабинету. Вялое брюшко его болталось над брючным ремнем, словно коровье вымя. Комиссар все больше распалялся праведным гневом:

   — Их понимаешь, Родина рОстит, кормит, поит на всем готовом. А как приходит время уму-разуму учить, так что? Где они? А — нету! — он широко развел руками, как заядлый рыбак, показывающий размер пойманной рыбы. — Прячутся. Кто в институте, кто где. Иные, так и вообще норовят залезть в мамкину подъюбку — пару спиногрызов настрогают и вроде как долг Родине отдали. А тут новый фокус — служил он, видишь ли. В армию не хочешь?! Ты у меня в штрафбат без разнарядки угодишь. Под трибунал! — начал стращать пенсионера комиссар.

   — Да, я что? Я — ничего, — заволновался пенсионер Волозов. — Я служить не отказываюсь. Но, может какая ошибка вышла? Вы бы проверили.

   — В Российской армии ошибок быть не может! — отрезал офицер. — Это тебе не Советские времена. Тогда что угодно могло случиться.

   — Так я и по возрасту уже как бы не подхожу. Вот, гляньте в паспорт…

   — Ты мне эту гражданскую филькину грамоту не суй в нос, для меня вот докУмент! — подполковник припечатал ладонью папку призывника и, внезапно смягчившись спросил, — У тебя образование какое? Высшее?

   — Нет, средне-техническое.

    — Жаль, так бы год всего служил. Но не горюй, с твоим возрастом тебя сразу в «деды» произведут.
 
    — Выпиши ему направление на медкомиссию, — приказал он капитану.

   Мужчины во дворе сочувственно внимали рассказу пенсионера Волозова.

   — Так что, Григорий Венедиктович, и правда пойдешь служить? — поинтересовался сосед из одиннадцатой квартиры Кандыбко.

   — А куда ж деваться? Под трибунал кому охота? Вот только кто за птичками ухаживать будет? Да и за Борисом присмотреть, — пенсионер Волозов любовно погладил сидящего на плече ворона.

   — Ты толко в армию хороший одежду не бери, — посоветовал Петов. — Бери худой одежда, драный. Все равно пропадет или дембеля заберут.

   — Да где же драную взять? — удивился пенсионер Волозов.

   — А ты с бродягой, бомжем поменяйся. Ему свой хороший одежда отдай, а у него возьми драный. Тебе это доброе дело там, — Петов мотнул головой в сторону Небес, — Аллах обязателно зачтет.

   В ожидании призыва пенсионер Волозов подстригся наголо, под «ноль». Ворон Борис, увидев хозяина таким впервые, испуганно взлетел и, заполошно хлопая крыльями, заорал:

   — Каррр-аул!!! Каррр-торжник!

   Пенсионер Волозов с седым коротким ежиком волос на голове, действительно походил скорее на каторжника, нежели на молодого бойца, готовящегося принять присягу.

   Все вечера они вдвоем с тов.Бататовым просиживали в подвале за бутылкой — когда еще придется с другом выпить.

   Медицинская комиссия признала пенсионера не годным к действительной военной службе, найдя у того двусторонний деформирующий коксартроз тазобедренных суставов и плоскостопие третьей степени.

   Подполковник, начальник военкомата, вручая пенсионеру Волозову «белый» билет только головой покрутил:

   — Вот же, сука! Нашел-таки лазейку отмазаться от священного долга.