Волчий яр-22

Прошло много лет. Сколько точно, Щербаков не помнил. Болезнь приковала к постели после тех давних событий. Как он попал в одно из дальних стойбищ оленеводов, рассказывали очевидцы, и все по-разному. Кто говорил о том, как их гость едва живой дополз к ним, другие, что, наиболее правдоподобно, привел охотник вместе с его скарбом. Впоследствии Щербаков обнаружил две поклажи: в одной - его золотой запас, в другой - деньги и тоже золо¬тые ценности. По ним он догадался, что это награбленное имущество Шамана. Но как оно попало к нему, оставалось загадкой. Можно было предположить по крупной сумме денег, что это мзда за голову главаря северной банды Ша-мана. И опять загадка: «Кто это мог совершить?» Впрочем, Щербаков не стал утруждать себя всякого рода соображениями, из боязни вновь потерять память. Многие события из прошлой жизни начисто стерлись из памяти. Иногда про¬скакивали одни, не связанные друг с другом эпизоды, но они ни о чем не говорили, а лишь усугубляли болезнь. Сейчас, после возвращения памяти, требовалось долгое и кропотливое лечение здешних знахарей-шаманов. Основное они сделали - вернули к жизни, дали ему возможность ее ощущать, мыслить и чувствовать себя человеком.
- Твоя домой надо - напутствовали лекари, - пропадешь на Севере... твоя не умеет здесь жить...

Щербаков и сам понимал, что пора домой... А куда? У него нет крыши над головой, семья распалась... На Украину, на Родину - решил он. Там уже весна... Деньги есть... Можно безбедно устроить свою жизнь где угодно. За истекшие годы в глухомани, оторванной от цивилизации, Щербаков не мог даже представить, какие изменения произошли в государстве. Все это предстояло узнать, испытать на себе...

Вот и долгожданный день. Оленеводы собрались провожать своего затерявшегося среди тундры человека с материка. Готова уже оленья упряжка. Предстояло на нартах преодолеть сотню километров в обход, возможно, опасных для него мест. Кругом запретные зэковские зоны, частые патрульные объезды. Каюр, старый бывалый чукча, пони¬мал, что он везет бывшего уголовника-беглеца с БАМлага и ему не безразлична его судьба. Вообще-то северные народы страшно недовольны Советской властью, отобравшей у них пастбища для выпаса оленей, испаскудившей гусеничными тракторами тундру, залившей корм озерами нефти. Поэтому они преклонялись перед людьми, восставшими против государственного произвола. Все заключенные для чукчей были на один манер. Если их преследуют, значит, они борются за права человека. Щербаков служил для них кумиром. Раз за ним гнались солдаты, значит он им неугоден.

У одного железнодорожного разъезда чукча остановил упряжку.
- Однако надо выходить, - с грустью в голосе произнес он, - скоро поезд будет, а мне назад спешить.
Щербаков долго смотрел вслед бескорыстному человеку из тундры. «Хорошие они люди», - отметил он в своих мыслях.
Вскорости показался пригородный поезд. Правда, это громко сказано. Самая элементарная узкоколейная техника из двух малогабаритных вагончиков. Щербаков почти на ходу вскочил в тамбур, и состав, не делая остановки, последовал своим маршрутом. Через пару часов предстояла пересадка на поезд дальнего следования. Щербаков не предполагал, что от него при посадке потребуют документы. Не знал он и того, что перед ним граница: Россия ~ Украина. По старой памяти Щербаков заартачился и спорил: «С каких это пор здесь стала граница... Я еду домой...». На Щербакова смотрели люди и таможенники так, словно видели человека со съехавшей «крышей» или придурка. Ему объясняли, что уже давно, лет пять, произошло отсоединение от Союза Украины, что она провозгласила свою независимость...
- То-то я и вижу, что собирают курцы окурки...
- Правда твоя, - отвечали ему, - но документы давай... Порядки будешь наводить в своей хохляндии...
- Да вы что, братцы? - не унимался Щербаков, - неужели и вправду требуются документы в поезд? Смех и грех!

Толком не понимая происходящего, Щербаков достал из рюкзака помятый паспорт на чужую фамилию, тот, что когда-то дала ему Клавдия Петровна. В глаза бросилась несхожесть оригинала и фото. Прятать свое лицо Щербаков не стал, ибо навел бы подозрение. Он нагло смотрел в глаза проверяющего не мигающим оком. Тот искал сход¬ство, бросая беглые взгляды то на Щербакова, то на пас¬порт. Сейчас все зависело от выдержки, от хладнокровия и безразличия к проверке документов как к какому-то формальному действию. Неожиданно взгляд таможенника впился в рюкзак:
- Что за монатки везешь? - строго спросил он, - небось, золотишко?
Щербаков терял самообладание: «Неужели кто-то настучал на него? - обожгла сознание шальная мысль, -может, берет на понт? Конечно, понт!» - Сам себя успокаивал Щербаков и тут же выпалил: «Да, золотишко... проверяй, если хочешь...» Выходка удалась. Таможенник небрежно, почти бросил в руки Щербакова потрепанный паспорт и, скомандовал:
 
-Прыгай в вагон, а то не успеешь... и смотри мне... больше на мои глаза не попадайся.
Поезд брякнул буферами, буксанул на рельсах и медленно поплыл, точно в невесомости.
Проводница - молодая, в меру симпатичная девица, захлопнув площадку и двери, проворчала: «Поди, еще и без билета?»
- А где я должен его взять на этом пустыре? - парировал шутливо Щербаков.
- Наверное, зэк? - уточнила она, - вижу по физиономии... смотри у меня... не шути... не балуй... а то мигом схлопочешь.
Щербаков порылся в рюкзаке и, достав какую-то дорогую безделушку, протянул проводнице:
- Это за гостеприимство...
- Э, да ты не тот, за кого себя выдаешь, - протянула она, изумленная вещичкой, протягивая к ней свою щуплую ручку. - Спасибо, если не шутишь...
- Какие там шутки... Вещь, наверное, стоит того, чтобы меня приютить... хочется есть и спать...
- Конечно, стоит самого распрекрасного уюта, - обрадованно ответила проводница и скомандовала: - Иди за мной, грабитель... - и доверительно спросила на ходу: -Куда хоть едешь?
- Куда глаза глядят, - обречено, с ноткой безотчетной грусти ответил Щербаков. И тут же добавил: - Не беспокойся, утром сойду...

                Продолжение: "СМЕРТЕЛЬНЫЙ ЛАБИРИНТ"