Ива. Черная собака. Джон Маверик

Джон Маверик "Черная собака", http://www.proza.ru/2010/11/16/1145


Рассказ Джона настолько психологически достоверен, что мне захотелось поговорить о его герое так, будто он не придуман автором, а является человеком из плоти и крови.

Итак, Даниэль, который в детстве испугался черной собаки.

Однажды старшая сестра Лора сочинила для братца сказку.
Лоре было четырнадцать, поэтому в ее сказке героями были, ясное дело, прекрасный юноша и прекрасная принцесса.

«- Они очень-очень любят друг друга, принцесса и Ханс, - продолжает сочинять Лора, и ее глаза становятся большими и мечтательными» (с)

Четырнадцать лет – прекрасный возраст. Подросток спешит окунуться в незнакомый мир взрослых и прикоснуться к самому притягательному – любви.
Скорей всего, Лора была влюблена – в соседского ли мальчика, или  в одноклассника, или  даже в учителя. Неважно. Важно, что она хочет как можно скорей стать взрослой – свободно и независимо выражать свои чувства. А у подростков превалируют два - любовь и ненависть. Полутонов они еще не знают.

А маленькому Даниэлю всего пять.
В этом возрасте ребенок только начинает приобретать, а точнее, ассимилировать собственный жизненный опыт, и он очень уязвим. Парадокс – ребенок окружен любящими людьми, родителями, бабушками-дедушками, сестрами-братьями, но именно они ставят преграды перед развитием его личности. И что самое невообразимое – из лучших побуждений. В своих заботах взрослые часто не дают ребенку чувствовать потребностей собственного тела и обесценивают его чувства.

Пятилетний Дани видит на картинке собаку и задает вопрос, который, по сути, является когнитивным: «а собака?» Что делает собака,  какова ее роль?
Ответы могли быть самыми разными: собака сторожит дом, собака пришла в гости. Однако сестра в тот момент дает не когнитивный, а эмоциональный ответ.

«- Они очень-очень любят друг друга, принцесса и Ханс, - продолжает сочинять Лора, и ее глаза становятся большими и мечтательными, - а все зверюшки радуются вместе с ними... курочки, петушок... кошечка.
- А собака? - требую я.
- Э... собака... Да, черная собака.
- А что она делает?
Лора, слегка нахмурившись, изучает иллюстрацию, и я вижу, что лоб сестры над самой переносицей неожиданно прорезает тонкая вертикальная морщинка.
- Это нехорошая собака. Она подсматривает из-за угла, потому что хочет украсть у Ханса и принцессы их счастье» (с)

Посмотрим на ситуацию извне – глазами стороннего взрослого наблюдателя. Похоже, Лора говорит о себе, о каких-то своих переживаниях, которые вряд ли имеют отношение к брату.
Подросток рвется во взрослую жизнь, но мы-то знаем, что во взрослой жизни случается всякое. С чем встретилась Лора в данный момент, можем только предполагать. Например, мальчик не ответил ей взаимностью. Подружка посмеялась над ее откровенным признанием. И еще миллион всего. Лора, разумеется, не может рассказать младшему брату всего, что она узнала в новом мире, возможно, она и сама не может пока четко сформулировать свои чувства, поэтому на поверхность всплывает обрывок – ощущений, мыслей, настроения.

И этот эмоциональный выброс целиком и полностью переходит к Дани. Дети всегда склонны доверять взрослым. Особенно тем, кого любят, а «Сестра — самый близкий для меня человек после мамы, а может, и ближе» (с)

Маленький Дани получил отрицательный интроект в тот момент, когда он еще не научился искусству неприятия и отвержения. В своем возрасте Дани не умеет определять, где правда и где польза для него самого. Вот она, уязвимость наших детей. Ребенок принимает абсолютно все, что исходит от людей, которым он доверяет или страстно хочет доверять.

«- А почему? - удивляюсь я, озадаченный. «Украсть счастье» - это уже не из сказки. Скорее, из жизни. В тот момент я еще не могу этого понять, но чувствую легкий диссонанс, словно что-то злое и чуждое вторгается в волшебное пространство моего детства.
- Из зависти, - отвечает сестра.
- А что такое зависть?
Лора морщит лоб.
- Ну, это когда у тебя есть что-то, а у меня, например, нет. А я тоже хочу.
- Но зачем красть? Ведь можно попросить, - возражаю я, не в силах даже представить себе нечто такое, чем мне было бы жалко поделиться с любимой сестрой.
Она улыбается и слегка ерошит мне вихры на затылке. 
- Конечно» (с)

Разумеется, Лора не хотела сознательно причинить брату вред. Она (не забываем, что Лора сама не слишком взрослая)  говорила о своем. Однако слово было произнесено,  чужой интроект прочно сел на сознание Дани и определил его дальнейшую жизнь.
Отныне все, что происходит, Даниэль рассматривает сквозь призму чужого интроекта.

Жизнь полна событиями – большими, мелкими и совсем крошечными. События бывают приятные, неприятные и страшные. Но все, что бы ни происходило, Даниэль меряет одной меркой.
Он теряет мячик – рядом тут же обнаруживается собака. Родители разводятся – у мусорного бачка лежит собака. Трагически погибает любимая сестра – и опять тень страшной собаки совсем рядом.

Посторонний взрослый, наблюдающий картину извне, легко понял бы несопоставимость событий – больших, крошечных и трагических. Но это – извне. А Даниэль находится в самом центре своей жизни. В таком случае бесполезно объяснять, что случившееся – из разных рядов. Для личности Даниэля они одинаковы – все это потери.
Опять конфликт когнитивного и эмоционального, запущенный в далеком детстве и срабатывающий на раз. Что бы ни случилось, виновата черная собака.

Даниэл не живет – существует,   строит жизнь по пути наименьшего сопротивления. Действительно, к чему старания, если все рано или поздно закончится появлением черной собаки?

«Я закончил школу и устроился грузчиком на мебельный склад. Неинтересная и тяжелая работа, за которую вдобавок мало платили. Женился на самой некрасивой бывшей однокласснице, Лене Коркс, даже не серой мышке, а неприметной букашке, которую никто из мальчишек не воспринимал всерьез» (с)

Даниэль предпочел спрятаться от мира, и его убежище стало тюрьмой для его души. Однако нельзя спрятаться от действительности. Или можно – но до поры до времени.
Происходит страшная трагедия – погибает ребенок Даниэла. А собака? Конечно, без нее не обошлось.

«Теперь мы гуляли втроем, по запорошенному осенней грустью городу, и были счастливы, да, счастливы, пока черная тень под коляской вдруг не потекла, не отряхнулась, встав на дрожащие лапы, не ощерилась тусклыми бритвами клыков» (с)

Так кто же Даниэль? Возможно, кому-то покажется, что жертва. Объективно: ему в жизни выпало немало трагичного, но предлагаю перечесть еще раз абзац, на этот раз целиком:

«Через три недели мы узнали, что у нас будет ребенок.
Он появился на свет в последний месяц осени, когда смертная усталость влекла к земле разноцветные листья, а небо по ночам наливалось влажным серебром. Я встречал их из больницы — Лену и новорожденного сына. Ранние ноябрьские сумерки, моросящий дождь, тусклые желтые пятна на черном асфальте и белый, ослепительно белый, словно светящийся изнутри сверток на руках у жены.
Вместе с ним родился новый и удивительный мир — мир нежности и заботы о ком-то беспомощном и маленьком, мир бескорыстной доброты друг к другу. Мы словно заново открывали сами себя... но не таких, как раньше, не эгоистичных, одиноких, замкнутых на собственных бедах и проблемках, а себя — настоящих, Мужчину и Женщину, соединившихся в высочайшем акте творчества. Теперь мы гуляли втроем, по запорошенному осенней грустью городу, и были счастливы, да, счастливы, пока черная тень под коляской вдруг не потекла, не отряхнулась, встав на дрожащие лапы, не ощерилась тусклыми бритвами клыков.
Я вздрогнул и отшатнулся, так резко, что чуть не потерял равновесие на склизской от раскисшей листвы дорожке. Нет, померещилось. Никого там не было» (с)

Смотрите,  «белый, ослепительно белый, словно светящийся изнутри сверток на руках у жены», «новый и удивительный мир — мир нежности и заботы», «Мы словно заново открывали сами себя». Счастье, выстраданное, долгожданное счастье совсем близко, уже лежит в руках – а Даниэль вновь предпочитает вернуться в прошлое. Причем разумом  понимает: «Нет, померещилось. Никого там не было», но никак не хочет расстаться со своим страхом.

Безумно жаль маленького мальчика Дани! Горько видеть, как родители совершают непоправимые ошибки. Ребенок боится темноты, а взрослый заявляет: «Не пори чушь, под кроватью никого нет!» Сын боится зубного, потому что это – больно, а папа стыдит: «Ну что за нервы? Мужчина не должен плакать». Дочка  хочет куклу, как у подруги, а мама раздраженно говорит: «Зачем тебе эта кукла? У тебя миллион других!» Обесценивание чувств – вот как это называется. И вырастая, дети тащат на себе наши интроекты так же, как мы сами тащим интроекты наших родителей.
На самом деле, так бывает очень часто, если ни всегда. Есть такое выражение: «Мы все – кладбища родительских интроектов». То есть мы все в той или иной мере страдаем от чужого опыта, навязанного нам, но не ассимилированного нами, и не имеем мужества отрыгнуть его.

К сожалению, многие, очень многие люди предпочитают спустить свою жизнь в унитаз по причине того, что в детстве родители им чего-то недодали. Удивляться нечему. Обвинять кого угодно – родителей, политический строй или черных собак – но только не себя – гораздо проще. Труднее - взять на себя ответственность.
Идея о том, что «все беды – из детства» не нова и так часто повторялась, что стала уже общим местом. Да, действительно родители отвечают за наше воспитание, но они уже НЕ ответственны за то, чем мы являемся сейчас. Вот оно – зерно истины! Взрослый человек берет на себя ответственность за то, что с ним происходит.

В  этом плане позиция Даниэля вызывает уважение. Дойдя до самого конца, до самого глубокого и страшного места своей жизни, Даниэль начинает свое возрождение.

И первым шагом является признание факта, что, оказывается, женщина, которая увела отца из семьи, вовсе не молодая, подлая шлюшка, «позарившаяся на чужие деньги и чужое счастье. Олицетворение черной собаки.» Она была «на пять лет младше моего отца и на два года старше матери. <…> «Что это было, любовь? - с грустью думал я через несколько лет, разглядывая фотографии некрасивой сорокалетней женщины с большим мясистым носом, промятым на переносице дужкой очков, лучистыми серыми глазами и мягкой улыбкой» (с)

Под напором фактов, РЕАЛЬНОЙ жизни, а не выдуманных страшилок рухнул основной интроект. И следом – медленно, шаг за шагом, как будто впотьмах, наугад, осторожно получая новый опыт, точно учась ходить, Даниэль оживает.

У меня Даниэль вызывает безусловное уважение – в отличие от другого героя Джона (рассказ «Оранжерея»). Тот персонаж так и предпочел остаться жертвой, не встречаться с реальностью и продолжить жить в иллюзиях. Что ж, это его выбор. Его выбор – и его ответственность за последствия этого выбора.

Даниэль более симпатичен именно тем, что он ДЕЙСТВУЕТ. Пусть наугад, неумело, но идет вперед. Впускает в свое сердце «готовность полюбить этот мир, в котором человек может умереть с достоинством. Мир, в котором совершаются и прощаются ошибки» (с)

Вслед за разрешением чувствовать приходит действие, причем очень символичное. Даниэль приручает собаку. Обыкновенную бродячую  дворняжку. Вводит ее в свой дом (понимай, в свою жизнь). Ведь собака – это только собака, животное, а все остальное человек домысливает, исходя из своих проекций.

«Я стою у окна, рассеянно наблюдаю, как вылизывает с мокрого асфальта крошки света черная собака, и думаю о том, как она, в сущности, одинока. Жалкая, промокшая под холодным дождем, воняющая псиной и отчаянием — мелкая завистница. Она не понимает главного: из осколков чужого счастья не склеить целого — своего.
А хочешь, поднимайся ко мне, я впущу тебя в дом. У меня самого мало, но я поделюсь тем, что есть. Немножко тепла. Мисочка супа. Ты любишь суп, собака? А затем почитаю тебе свои сказки, говорят, они хорошие... только, пожалуйста, не надо у меня ничего красть... я почитаю просто так. Сам. В подарок.» (с)

Замечательный конец! Даниэль – уже не жертва, а человек, решивший взять свою жизнь в свои руки. Сделать ее осмысленной и счастливой.
Скорей всего, ему предстоит долгий и непростой путь, чтобы встретиться с собой – настоящим. Но Даниэль делает первый шаг. Он выбирает будущее.

Вот этим мне и понравился рассказ. Автор не только безупречно точными штрихами нарисовал своего героя, но и задал правильный вектор развития его личности. Не тешиться былыми обидами и страхами, не прятаться «на дне сказочного грота воспоминаний или внутри калейдоскопа», а жить.
Просто жить. И это очень много.

Спасибо, Джон, за такой замечательный рассказ!

С уважением,
Ива