Стыд

Эта история произошла три года назад, Я писала это эссе по её следам, но на этом сайте опубликовываю впервые. Главное, на что мне бы хотелось обратить внимание читателя, это на приоритеты наших жизненных позиций. Что для нас важнее:доказать виновность или проявить сострадание? Я уверена, что многие очень избирательны в своём "сострадании". Эта избирательность всегда различает: жертву и вора, жертву и убийцу, жертву и палача. Если мы внимательно всмотримся в эти позиции, то всегда обнаружим себя и в качестве жертвы и во всех остальных качествах, которые являются всего-лишь относительным "добром" и "злом", наполняющих друг друга.
И так:
 Наше литобъединение недавно праздновало появление  в  свете спонсорского сборника , куда вошли произведения  наших местных поэтов и прозаиков. И вот администрацией ЛИТО,  неожиданно для всех участников проекта, обнаруживается плагиат. Женщина, допустившая себе такой грех, всегда преподносила себя яростной православной Христианкой. Обо всех стихах что она писала она советовалась со  Святым отцом, вопрошая его благословения. Тема, от котрой она никогда не отходила, была – духовно-патриотическай с историческим уклоном. Однако, в стихах просматривалась нескрываемая ненависть к врагам церкви и народам не вовлечённым в православие. Подаваемые ей для печати произведения оказались написаны  известным протоиереем, и когда обман раскрылся, сборник уже оказался выпущен, тем самым поставив под сомнения всех участников этого сборника.  На последнем собрании ЛИТО, её дружно пристыдили за проявленное воровство Духовного материала. Трудно сказать, что творилось в тот момент в её Душе. Она молчала, покрываясь то бледностью, от сжимавшего её чувства вины, то краской, от накатившего стыда, но не сдвинулась с места, попав в некий ступор открывшегося положения и досидела до конца заседания, продлевая себе муки от полученного презрения и недоверия коллектива.
 После её обсуждения, люди, как всегда читали свои произведения, получая похвалу и замечания слушающих коллег. Она, всё это время, сидела, молча опустив глаза,впитывая тот позор, что пал на неё со стороны окружающих людей, пока опять не привлекла к себе внимания тем, что начала задыхаться от сердечного приступа… К счастью, у присутствующих на заседании людей, оказался нитроглицерин, который и спас положение. Но некоторые люди, вдруг, начали ехидно издеваться, подсмеиваясь и подшучивая над «прокажённой», награждая её своим презрением.
 Когда мы расходились, то обычно выходили из здания библиотеки все вместе, но с виноватой никто не хотел идти рядом, а она выглядела не лучшим образом, медленно передвигаясь с ещё не прошедшим приступом сердца. У всех сразу нашлись предлоги, почему надо поспешить, что бы вовремя смыться, и я осталась с ней одна. Тут я заметила, что у неё ещё и рука одна забинтована и не работает.
-- что у Вас с рукой, перелом?
-- Нет, прострелили.
-- Что ? – не поверила я сразу – как так?
-- За веру пострадала 18 ноября, в Москве, на Красной площади был крестный ход по поводу христианского праздника, и когда вынесли  на ряду с христианскими, царские знамёна, правоохранительные органы открыли стрельбу по верующим. Так одна пуля попала мне в руку. Уже гангрена начиналась. Отмолили!
 Я чувствовала, что рассказанная история о расстреле духовных демонстрантов, либо выдумана, либо несколько преувеличена, но не стала лишать её возможности опираться на эти ложные костыли в критический момент для её здоровья. Человек был явно болен не только физически, но и психически. Именно эта болезнь и толкала её на поиски выхода из внутреннего страдания путём лжи, воровства и  мнимых версий своего оправдания.
 Мы двигались к остановке маршрутного такси. Я держала её под руку, а она еле шла, тяжело дыша. Я остановила её на дороге и попросила вдохнуть медленно воздух и задержать его, на что она спросила меня:
-- Вы - врач?
-- Нет -- ответила я – я буддистка, поэтому знаю несколько приёмов выхода из кризисного состояния.
При этих словах, она несколько отшатнулась от меня, ведь я не её веры! Но, затем вспомнив о своём положении, всё же решила не шарахаться от последней предложенной ей помощи, но предупредила меня, что я не спасусь, так как спасаются только христиане,  а на мне -- большой грех буддизма!
-- Знаете, я не считаю Буддизм – грехом, но кто  без греха?
Она сразу вспомнила о своём положении и начала оправдываться.
-- Но я отмолю! -- Начала она уверять меня в том, в чём сама видимо была не совсем уверена…
-- Хорошо-хорошо – успокоила я её—отмолите, но не называйте грехом того, чего не понимаете.
 На остановке мы расстались. Она пошла в магазин купить хлеба, а я уехала на маршрутном такси…
  И вот, уже дома, вспоминая события пройденного дня, я невольно задумалась : « Можем ли мы считать себя вправе судить кого-то, за проступки, даже если сами таких проступков не совершали, а особенно глумиться и потешаться над чужим грехом? Если покапаться в собственной жизни, то наверняка у каждого найдутся в памяти проступки, за которые ему было бы стыдно,  от этого они спрятаны глубоко и не выставляемы на всеобщее обозрение. Откуда же мы берём силы судить другого? Не в том ли кроется разгадка, что осудив ближнего, мы выглядим, на его фоне, чище и безгрешнее? А может, мы хотим свой грех прикрыть таким образом? Вот вопросы!

Уймитесь, люди! Нам ли смаковать,
Тот суд, где мы расправу учинили?
Мы, видимо, того и заслужили,
Коли на всех легла греха печать.

Стоп! Мы сейчас глумимся над грехом,
Но кто безгрешен, брось в Иисуса камень,
Ведь ОН простил преступника! И знАмень
Его – Великодушие, не злость!

В молитве пусть утонут голоса,
Кричащие: « Распни Его!» на плахе.
Мы бьём поклоны тленности рубахи,
Но все грешны, раз носим телеса.

Пусть будет стыдно всем нам, каждый раз,
При разпухании нашего величья.
Нам открывают тайное обличье
Перед грехом все слабости из нас.

Оказываясь в роли палачей, люди очень часто прикрываются моральными принципами закона, для оправдания свершения собственного "зла". Ведь "зло" от "добра" отличается лишь эмоциональной окраской посыла на страдание.

18.03.2011