Ангел над Бездной. Часть 1

Часть 1. Инна.

1.
Осень. Ветер гуляет по лесу, срывая разноцветные листья. Осенью приятно быть одной. Всё вокруг дышит прошлым, увядшие листья с печалью вспоминают лето, трава, ещё не успевшая пожелтеть, покрыта прозрачными капельками дождя. Близится конец, и мир это чувствует. Скоро всё заснёт или, быть может, умрёт. До весны, до новой жизни.
Капли дождя шипят, попадая на горящие сучья. Костёр пахнет осенью.
Я сижу, поджав ноги, возле огня, глядя на сыплющуюся с небес морось. Хочется заснуть до прихода какого-нибудь прекрасного будущего. Когда будет солнце, теплый пахнущий цветами ветер, и синее-синее небо, в которое больно смотреть.
Захотелось взлететь. Недолгие колебания, снимать или не снимать плащ, решились в его пользу. Осталось мало сил, но желание взлететь слишком велико, если сил не хватит, я просто вольюсь в великую осеннюю Песнь Смерти. Я всё меньше и меньше верю в то, что где-то существует тот, ради кого я живу. Может быть, сейчас он так же сидит возле своего осеннего костра, где-то далеко-далеко, и думает обо мне.
Где ты - любимый, единственный? Счастье моё, где ты?
Поднявшись на ноги, ловлю лицом холодные слёзы неба. Лишние мысли прочь, сила просыпается во мне, прислушиваясь к велению воли. Тело становится всё легче и легче, в груди появляется странное щемящее чувство, последнее усилие воли, и я медленно поднимаюсь.
Как же прекрасны первые мгновения полёта! Неописуемое чувство абсолютной, бескрайней свободы! Правда, стоит подняться повыше, как появляется мерзкое сосущее чувство страха. Я уже более-менее привыкла перебарывать его, хотя и не полностью. Вот и сейчас он слегка коснулся меня, когда я, поднявшись на уровень макушек деревьев, взглянула вниз.
Надо же, здесь пахнет дымом костра ничуть не меньше чем внизу. Чтобы окончательно развеять чувство страха, поднимаюсь быстрее. И вот уже деревья стали похожи на траву под ногами, а сквозь мокро-туманную пелену показалась серая лента дороги, отделяющая лес от мокрых коричневых полей. Маленький мир посреди Вселенной дождя.
Я поднимаюсь все выше и выше, всё быстрее и быстрее! Здесь гораздо холоднее, чем внизу, а сильный ветер пронизывает насквозь.
Очень скоро желание умереть уносится ветром, который, надеюсь, развеет его по полям и лесам. Хочется согреться. Пока осталась сила, я метеором лечу вниз, замедляя скорость перед первыми вершинами деревьев.
Пора уходить. Настало время жить и надеяться.
Настало время охоты.


2.
Окраина Москвы. Бесконечные зады стальных гаражей, какие-то ямы, кучи мусора, чахлые деревца.... И не на минуту не затихающий, вибрирующий гул Московской Кольцевой.
Начало и конец ненавистного горького мегаполиса - столицы нашей Дикой и Необъятной Родины.
Уже третий день я мотаюсь по одному из новых микрорайонов, старательно выбирая самые злачные уголки. Именно в этом районе на прошлой неделе обнаружили двух девушек…. Тела двух девушек.
А я здесь для того, чтобы тот, кто это сделал, нашёл меня.

...Решив, что на сегодня хватит, я направилась к проходу между гаражей, выводящему к автобусной остановке, как вдруг дорогу мне загородил какой-то парень. Задумавшись, я даже не заметила, откуда он появился.
- Девушка, можно с вами познакомиться? - спросил он. Спросил как-то странно – равнодушно.
И вдруг чьи-то руки вцепились мне в волосы, дёрнули назад, ладонь зажала рот....
Парень рассмеялся. Обычным беззлобным смехом. На миг показалось, что происходящее просто чья-то дурацкая шутка.
От резкого рывка за волосы я не удержалась на ногах, опрокинулась на спину. Не дав упасть на землю, меня поволокли куда-то в сторону от тропинки.
Мечущиеся чёрные ветви на фоне серого неба, одинокий жёлтый лист, сорвавшийся с одной из них, что-то острое, чиркнувшее по лицу….
А потом меня швырнули на землю так, что от пронзившей боли сбилось дыхание.
- Ну что красавица, сама разденешься или помочь? - насмешливо спросил голос сверху.
От нахлынувшего чисто женского страха я закричала, о чём тут же пришлось горько пожалеть, так как ботинок говорившего с силой врезался мне в живот. Внутри всё скрутило. Нет, так дело не пойдёт, мужчина, всё-таки сильнее женщины, а тут их – трое.
- Не бейте меня, пожалуйста! - взмолилась я. – Я всё сделаю! Всё, что захотите.
Двое засмеялись, третий, который бил, схватив меня за волосы, приказал:
- Раздевайся, сучка! Будешь послушной и старательной – оставим жить.
Решив про себя, что он проживёт чуть дольше остальных, торопливо стягиваю куртку. Чёрт, холодно как! На улице осень! И откуда берутся такие подонки?
Не дождавшись, когда я разденусь, парень повалил меня на спину, одновременно пытаясь сорвать с меня джинсы и засунуть свой слюнявый язык мне в рот. Двое других посмеивались, стоя рядом. С видом полнейшей покорности я спрятала руки за спину.
Гадко и тошно. Вдвойне оттого, что я знаю, что сейчас будет. Парень уже до половины стянул с меня штаны, с себя тоже. Вытащенным из спинных ножен лезвием, я резанула парня по его достоинству, и тут же откусила ему язык. Дёргано замычав, он моментально скатился с меня. Я вскочила, выплюнула откушенный язык в лицо одному из стоявших, полоснула ножом по горлу другого, благо оба стояли рядом. Тот, кому достался лишь плевок, отскочил ошарашено, я же, перебарывая тошноту, попыталась отхаркаться от чужой крови и одновременно натянуть полуспущенные джинсы.
Надо отдать должное, оставшемуся на ногах парню, он быстро пришёл в себя, и, подняв с земли длинный кусок какой-то железной трубы, угрожающе двинулся на меня. Красив, силён, уверен в себе, несмотря на то, что я сделала с его двумя приятелями. Я на секунду даже залюбовалась им. Сильный и опасный зверь - его жизненная сила позволит мне летать не меньше месяца. Решив не искушать судьбу, я метнула в него нож. Если промахнусь, есть ещё один.
Попала. Выронив трубу, с изумлением глядя на торчащую у него из груди рукоять, парень медленно двинулся куда-то в сторону, и, пройдя несколько шагов, с шумом повалился. Всё.
Все трое ещё живы. Я подошла к «зверю». Нож он успел выдернуть, и попытался ударить им меня. Жизнь уходила из него, и я без труда вышибла клинок из его руки. Глупо было выяснять, они или не они убили тех двоих девушек, но я попыталась. Лишившись уха, за первоначальную неразговорчивость, парень подтвердил мои догадки. Оказалось, что убили они не двоих, а пятерых, просто пару жертв успели закопать, а одну бросили в лесу, привалив сучьями. Насиловали же стольких, что он и не помнит числа.
Что ж - каждому по делам его.
Пока я общалась, умер тот, кому я раскроила горло. Его душа вошла в меня, и поглощенная, осела где-то внутри. Слабак – максимум неделя редких полётов. «Зверь» заметил что-то необычное и с возрастающим страхом уставился на меня.
- Хочешь умереть быстро? - спросила я.
Он промолчал. Ему и без того недолго осталось, хотя кто его знает. Сейчас и не таких откачивают. Резко ткнув парня мордой в землю, я воткнула ему нож в основание черепа. Тело задёргалось, неприятно захрустело о лезвие. Душа мощным потоком устремилось в меня, превращаясь в энергию, тысячью щекочущих иголочек мечущуюся по всему моему телу.
Захотелось взлететь, но сейчас нельзя. Во-первых - рядом город, во-вторых - остался третий. Тот, кто меня бил. Он был ещё жив, валялся без сознания, смешавшись с кровью, грязью и опавшими осенними листьями. Перерезав ему горло, я пошла чиститься. Через несколько минут, когда я вытирала от крови ботинки, душа последнего догнала меня. Он тоже оказался слабаком. Со всех троих я получила силы, самое большее, на полтора месяца нечастых полётов.
Разбежавшись и взлетев, я несусь в двух метрах над землёй и, долетев до тропинки, перехожу на нормальный человеческий шаг.
Меня переполняют два противоречивых чувства: счастья и отвращения к себе. Но я вновь могу летать, а это самое главное в этой странной и прекрасной жизни.


3.
Вечер. За стеклом окна сияют огни города. Город красив ночью, точно также как уродлив днём. Ночью Москву можно любить. За огни, за кажущееся тепло….
Ночью хорошо летать. Никто не видит, и самое главное - нет страха, в темноте почти не чувствуется высоты. Помню, как первый раз взлетела ночью. Причина была до смешного банальной. Я ходила за хлебом. В магазине, куда я пришла, хлеб раскупили, а второй находился далеко и через пять минут закрывался. Было уже темно, и недолго думая, я поднялась в воздух. В магазин я успела, а потом ещё с полчаса кружилась над сияющим городом....
Звонит телефон, слышно, как мама взяла трубку. Я уже знаю, что это меня, как-то чувствую. С сожалением отхожу от окна.
- Да.
- Привет, - голосом моего напарника Сергея сказала трубка. – Есть работа. Сегодня сможешь приехать? Твой предполагаемый наниматель сейчас здесь.
- Хорошо, через двадцать минут смогу выйти. Мама ужин только приготовила. Поем и поеду.
- Ждём.
Коротко и ясно. Это мне в Сергее нравится. Когда-то я ему помогла, теперь мы работаем вместе. Он ищет заказы, я выполняю. Иногда, я убиваю людей, и никто, кроме меня, не знает, зачем и ради чего. Сергей тоже не знает. Пусть лучше думает, что я, такая вот сволочь, делаю это ради своего удовольствия.
- Куда ты, на ночь глядя? - похоже, мама расслышала мою последнюю фразу.
- Надо на работу заехать.
- Может, завтра с утра съездишь? Время позднее, на улице в это время всё что угодно может произойти.
- Ничего со мной не случится, не волнуйся.
Эх, мама, мама, знала бы ты, чем занимается твоё любимое и единственное дитя!
- А обратно-то как? На метро успеешь?
- Сергей на машине подбросит.
Мама вздыхает и уходит на кухню. Иду следом.
Как это ни странно, у меня иногда появляется ощущение, будто мы живём в совершенно разных мирах. Один – спокойный дом, где всё устоялось и все события, какими бы важными они не казались, происходят как бы понарошку. Другой мир начинается сразу за дверью дома. Там летящая безумная жизнь, там смерть, идущая след в след со мной, там ледяной несущийся ветер, качающиеся на ветру чёрные деревья, кровь, слёзы, грязь, небо, огромное равнодушное холодное небо.... Интересно, есть ли там где-нибудь место любви?


4.
...В дождь плохо просыпаться. Мерный шелест дождевых капель за окном навевает сон, и не хочется вылезать из под тёплого одеяла. В полудрёме дождя прячутся фантазии. Достаточно представить себе что-то, а потом явь так тесно перепутается со сном, что первые минуты пробуждения не понимаешь где ты, кто ты.
Лень шевелиться. Так как мама уже ушла, я, не меняя позы, поднимаюсь над кроватью. Одеяло падает, и я, стараясь не задевать углов, медленно лечу в ванную.
Умываюсь, привожу себя в божеский вид и плетусь на кухню.
Вчерашняя встреча принесла денег и новые хлопоты. Отправлять на тот свет вроде бы никого не надо. По крайней мере - сразу. Заказчик приезжал не сам, похоже, он всех и вся боится. Он продает что-то, стоящее очень много. Завтра к нему должны приехать покупатели, и он им не доверяет. Не доверяет настолько, что нанял для подстраховки человека, умеющего убивать. Забавно. Он, должно быть, ожидает здоровенного амбала с большим пистолетом, а приеду я. Сергей не представил меня вчера, и посланник клиента даже и не предполагает, что невысокая хрупкая девушка вовсе не секретарша.
Ходить по дождю не хочется, летать в такую погоду гадко. Встреча с заказчиком в три. Надо бы раздобыть где-нибудь газетку с хроникой происшествий. Бывает интересно почитать про собственные подвиги на ниве всё возрастающей преступности.


5.
Дверь открыл высокий, прилично одетый молодой человек. Светловолосый, сероглазый. В общем, довольно симпатичный, если бы не сквозящая во всём напряжённость. В движениях, взгляде - осторожность и плохо скрываемое недоверие. Он довольно долго продержал меня на лестнице перед запертой дверью, расспрашивая, кто я и откуда. Похоже, полностью мои ответы его не убедили, и, приглашая меня в квартиру, он явно что-то прятал за спину.
- Пистолет? - поинтересовалась я.
Молодой человек слегка вздрогнул и, попытавшись улыбнуться, вытащил руку из-за спины. Да, действительно пистолет. Для некоторых владение подобным предметом придаёт уверенность в собственных силах. Как правило, ложную.
- Знаете, если бы мне хотелось вас убить, я бы это уже сделала, так что не нервничайте, а лучше расскажите, что вам от меня требуется. Что вы продаёте, меня не интересует. Мне интересны детали нашей будущей встречи с вашими покупателями и моя роль.
- Извините, я, может быть, неправильно понял. Вы хотите сказать, что фирма, куда вчера ездил мой друг, прислала вас? Это какая-то ошибка. Вы конечно прелестны, но для предстоящего дела мне нужен кто-нибудь менее симпатичный, но более внушительный. Я....
Надоел. Плавно передвинувшись вправо и чуть вперёд, оказываюсь вплотную к нему. Издав всхлипывающий звук, мужчина застывает, боясь пошевелиться, так как кончик ножа смотрит ему точно в расширенный зрачок, чуть не касаясь влажной поверхности.
- Кинь пушку на пол, и постарайся не обоссаться, - спокойно сказала я.
Услышав стук упавшего пистолета, убираю нож.
- Ну что, попробуем поговорить ещё раз?
Прерывисто вздохнув, не поднимая с пола пистолета, парень идёт в одну из комнат. Направляюсь следом. Пошарив под кроватью, он вытаскивает и раскрывает небольшой дипломат. В дипломате в многочисленных маленьких прозрачных пакетиках нечто похожее на кусочки стекла. Не осколки, а именно кусочки. Беру один из пакетиков, раскрыв его, высыпаю содержимое на ладонь. Три прозрачных, чуть голубоватых камешка.
- Алмазы, - пояснил мой подопечный.
- Да? - я взглянула на него, потом вновь на камушки. – Забавно, я предполагала, что бриллианты должны выглядеть гораздо красивее.
- Бриллианты? – он усмехнулся. – Ну, бриллианты выглядят, конечно же, красивее. Бриллиант – это огранённый алмаз.
- Буду теперь знать, - я посмотрела один из камушков на просвет. Симпатичный.
- Вы хоть представляете, сколько он стоит?
- Нет.
- Жаль. Это вам. Один такой стоит больше, чем сумма, заплаченная вашей фирме. Если встреча с покупателями пройдёт хорошо, их у меня больше не останется, так что возьмите на память. А если плохо…. То нам всем будет уже всё равно.
- Да-а, неплохая уверенность в завтрашнем дне. А за какие достижения мне такие дорогие подарки?
- Вы мне понравились. Ну а теперь по существу. Встреча с покупателями в пятницу, то есть через два дня. В три часа. Вам надо быть здесь в двенадцать. Кстати, я из-за двери не расслышал, как вас звать? Меня - Олег.
- Инна. Спасибо за подарок. Постараюсь не разочаровать.


6.
Метро. Кишки города со всем полагающимся содержимым, называемым смешным словом – «пассажиропоток». Словом, напоминающим о долгой и трудной работе ассенизаторов.
В данный момент, я частица этого могучего безликого потока. Противно. Войдя в вагон поезда, ловлю на себе чей-то взгляд. Оборачиваюсь, замечая восхищённо смотрящего на меня сидящего юношу. Мне не привыкать ловить на себе соответствующие взгляды, благо природа обделила только ростом. Делая вид, что ничего не замечаю, стою, держась за скользкий, облапанный миллионами рук, поручень. Интересно, уступит ли нежданный обожатель мне место? Скорее всего, нет, ныне это не принято.
Надо же - эгоистически непредусмотренный мною третий вариант. Уступил место какой-то бабушке. Стоит, время от времени поглядывая на меня.
Мне выходить. Молодой человек едет дальше. В глазах сожаление. Ничего, нет худа без добра. Найдет себе нормальную девушку и так никогда и не узнает, что за чудовище ехало с ним в одном вагоне метро.
В переходе попрошайничают бомжи. Смрад чувствуется за версту. Один, совершенно не обращая внимания на идущих мимо людей, активно чешет оголённую жопу.
Во мне поднимается отвращение и глухая чёрная ненависть. Ненависть ко всем этим людям, к этому городу, этому миру. Хочется зарычать, завыть, обратившись в какого-нибудь страшного зверя, броситься в толпу, кусая и царапая это стадо.
Так и не доехав до своей станции, выхожу из метро посреди города.
Мне плохо. Душа кричит во мне, зажатая среди безликих мертвецов.


7.
Пятница. Надеюсь, для меня не последняя. Обычную часовую утреннюю тренировку сегодня я решила сократить. Тем не менее, заслышав мою возню, в комнату заглянула мама. Глянула укоризненно, и, ничего не сказав, направилась на кухню.
- Зачем тебе это надо? - спросила она за завтраком. - Скачешь по комнате, как бесёнок, страшенным ножом машешь. Раньше я боялась, что порежешься. Сейчас на тебя глядя, другого боюсь.
- В жизни может пригодиться.
- В жизни? Не везде же с собой нож будешь носить. А если и будешь, кого-нибудь убьёшь случайно, посадят ведь. Или попадётся, кто твоего ножа не испугается.
- Всё может быть. Но с ножом, я думаю, у меня всё-таки больше шансов. Сама же твердишь постоянно, как опасно нынче на улицах.
- Ну не настолько же! Это я говорила к тому, что ты часто поздно домой приходишь.
- Мама, оставь это. Я ведь уже не маленькая наивная девочка. И нож мне не для украшения, и не для самоутверждения. Я умею им пользоваться.
- Глупая ты Инка! Скорее что ль замуж бы вышла за какого-нибудь нормального парня. Есть же ещё такие, и немало.
- Может и есть, да не про нашу честь. Не встречала пока.
- Ещё встретишь. И со смехом когда-нибудь будешь вспоминать, как ножик с собой таскала. Ты же у меня красавица! Тебе себя беречь надо. Женская сила - в слабости, беззащитности.
- Вероятно, всё переменилось. Слабость сейчас не в моде.
- Эх, ладно, как знаешь, конечно, тебе виднее. Мне на работу пора. Хотя, какая это к чёрту работа? Двадцатилетняя дочь в месяц получает больше, чем я за год! Все в нашем сумасшедшем мире перевернулось, - мама вздохнула.
- Пока мам. Не огорчайся! Не всё так плохо, как кажется.
Мама подошла ко мне, обняв, уткнулась носом.
- Инночка, солнышко, я прекрасно понимаю, что иногда становлюсь похожа на ворчливую старую бабку. Ужасно! Но ведь ты у меня одна, совсем одна, и я тебя очень люблю;
Я обнимаю и целую её в ответ.
Что я чувствую? Вину, грусть, тоску. Я никогда не буду смеяться над тем, что таскала с собой нож. За мной и этим ножом - отнятые жизни. Я убиваю тех,  у кого тоже есть матери.
Дай Бог мне не жалеть о совершённом!


8.
…Без пяти двенадцать я была на рабочем месте. На этот раз дверь открылась практически сразу.
- Здравствуй.
- Привет.
- Ты готова?
- К «труду и обороне»?
- К возможному переходу в лучший мир.
- Я к этому готовлюсь каждое утро, во время умывания.
- Ствол есть?
- Нет. Он мне не нужен.
- Любишь ощущение тёплой крови на руках?
- Это важно?
- Не особо.

...Без десяти три я, проверив легко ли выходят из ножен клинки, прочла своё обычное: «Господи, не дай мне убить невинного!» Наверное, это молитва.
Хотя совсем невинных, наверное, не бывает. Только дети, и то в бессознательном возрасте.

В три пятнадцать в прихожей заверещал звонок. Вошли трое – улыбчивый чернявый иностранец в сопровождении двух мрачноватых явно отечественного производства. Вежливо поздоровались, иностранец с интересом взглянул на меня. Правда, стоило моему клиенту достать несколько пакетиков с камушками, я была тут же забыта.
...Олег торговался не меньше получаса. Мужики скучающе глазели по сторонам, я наблюдала за ними, изредка прислушиваясь к разговору. Называемые суммы начали вызывать некоторое беспокойство. Причём, насколько я поняла, это всего за несколько извлечённых пакетиков, про то, что под кроватью, Олег не обмолвился ни разу.
Большие деньги и предчувствие чего-то нехорошего….
Похоже придётся поиграть в девочку, строящую из себя крутую профессионалку. Каменное лицо, скупая улыбка, пронизывающий взгляд и всё такое. Главное, не переиграть.
...Ну вот, кажется, они до чего-то договорились. Как и было условленно, Олег передал мне кейс с деньгами. По сценарию, в другой комнате мне следует проверить всё ли с ними нормально. Чёрт! Буквально кожей чувствую нарастающее напряжение. Выходя, краем глаза замечаю, что один из пришедших направился за мной. Может, оно и к лучшему.
Войдя во вторую комнату, я открыла кейс и достала одну из денежных пачек. М-да… Хоть бы фальшивых напихали, что ли! А то, даже детектор не нужен. Доллары только по краям пачки, всё остальное - резаная бумага, «кукла». Довольно грубо.
Я повернулась к вошедшему следом за мной мужику, держащему в руке устрашающего вида пистолет с навинченным глушителем. Интересно, эти насиловать меня будут пытаться?
- У тебя есть выбор, - прикрыв за собой дверь, тихо сказал он. - Либо ты захлопнешь чемодан и скажешь своему хахалю, что всё в порядке, либо....
Я постаралась изобразить  максимальный испуг:
- А вы нас не тронете?
- Детка, зачем нам вы и ваши жизни?
Ну вот, мужик, ты и не предполагаешь, как тебе повезло! Ты только что порвал свой смертный приговор. Я ведь тоже не люблю убивать.
- Только не трогайте меня, пожалуйста! - забормотала я, изображая крайнюю степень ужаса, и попыталась вжаться в угол комнаты, при этом незаметно достав нож.
- Эй, девочка! Я же сказал - не трону. Не психуй! И не вздумай орать. Ты сейчас должна спокойно войти в другую комнату и сказать что деньги настоящие. Поняла? - мужик подошёл ко мне вплотную.
Резко распрямившись и оттолкнувшись от стены, я вонзила ему нож под нижнюю челюсть. Я постаралась не убивать, и, похоже, мне это удалось. По крайней мере, душа осталась при нём. По идее, такой удар должен пригвоздить мужику язык к нёбу, а болевой шок - лишить сознания. Вроде бы всё получилось.
Забрав пистолет и кейс с «куклой» выхожу к остальным. Второй мужик было дёрнулся, но под дулом пистолета остановился.
- Нас нае...ли, - спокойно сказала я.
Олег достал пистолет.
- Не надо, - остановила я его. - Пусть уходят и заберут своего приятеля. Его желательно поскорее отвезти в больницу. Кончать его я не стала, но через некоторое время он может загнуться сам от потери крови.
- Очень плохо, - спокойно, на чистом русском и без акцента сказал иностранец. - Женщины в этой стране очень красивые, но не очень умные. Вы только что заработали грандиозные неприятности. Мои коллеги будут очень недовольны. Мне действительно жаль. Прощайте.
Он вышел из квартиры, даже не попытавшись помочь мужику, вытаскивающему своего бессознательного напарника. Тот выматерился и уронил тело.
- Подожди, - сказала я ему. - Олег, у тебя какая-нибудь аптечка есть?
- Этому!?
- Он тоже человек. А убивать они нас не собирались. До больницы он может не дотянуть.
- Сам виноват! Хотя, хрен с вами всеми! Сейчас принесу, - сказал Олег и пошёл куда-то на кухню....

Через некоторое время, Олег помог донести очнувшегося пострадавшего до машины, и, вернувшись, стал быстро собираться.
- Честно сказать, неожиданный поворот событий, - сказал он. - Надо быстро сваливать отсюда. Сегодня же уезжаю из города.
- Я могу идти? Или мне проводить тебя?
Олег на секунду остановился, внимательно посмотрел на меня.
- Мне пришла в голову неожиданная мысль, - сказал он. - Я не знаю, что будет дальше. Может быть, завтра нас уже не будет в живых. Кто знает? Я оставлю у тебя часть камней. Мне в ближайшее время они не понадобятся, а если со мной что-нибудь случится, достанутся тебе.
- Зачем они мне? Я не знаю ни их истинной ценности, ни куда их девать. А суммы, которые назывались сегодня, меня несколько пугают.
- Куда их девать я сейчас тоже не знаю. Проклятье! Ладно, что-нибудь придумаем. Пусть остаются у тебя. Только советую дома не хранить.
А провожать меня не надо. Я, конечно, не против побыть подольше в обществе такой девушки как ты, но не в таких обстоятельствах.


9.
...Поезд плавно трогается, оставляя позади очередной отрезок моей летящей жизни. Я смотрю в окно на плывущую назад платформу, на людей, провожающих поезд. Косой свет прожектора резанул по глазам и рассыпался сотней маленьких, постепенно меркнущих огней в каплях на стекле.
Впереди ночь, одиночество и ждущее меня холодное небо.
Решение уехать пришло внезапно, как всегда. Отчасти в нём были виноваты ещё не спрятанные алмазы, но и Москва в очередной раз надоела до чёртиков.
Господи, как же болит душа! Во мне столько чужих душ, а моя - одна единственная - жалкое забитое в угол существо, спрятавшееся от жестокости – людской и моей собственной. «Я хочу любить и быть любимой!» Смешно до слёз. Так что повеситься хочется.
Кто я? Человек ли я ещё?
Вспомнился Кирилл. Тот - кто научил меня пользоваться моим даром - способностью летать. Воин всех последних войн. Он может взлететь в любой момент, когда захочет, не прилагая к этому таких усилий, как я. В нём, наверное, не сотни душ, а тысячи. Он уже не человек - он почти Бог, и умеет не только летать. Я не знаю всего, на что он способен. Например, может чувствовать любую мысль по отношению к себе, от кого и откуда бы она ни исходила.
Вот и сейчас он услышал, что я думаю о нём. Я внутренне ощутила его присутствие, ободряющий отзыв.... Интересно, где он сейчас - Кавказ, Средняя Азия, или какая-нибудь дикая африканская страна?
Мы живём, для того чтобы летать, но только ли? Я слишком хорошо знаю, что такое смерть, но кажется, не представляю себе, какой должна быть жизнь. Кирилл - воплощение Смерти, и боюсь, что когда-нибудь стану на него похожа.
Жестока ли я? Да, возможно. Но, по крайней мере, я стараюсь быть справедливой. Я отчётливо помню своё самое жестокое убийство. Та тварь убивала детей. Наверное, его бы поймали в конце концов. Наверное. Но больше повезло мне. Я хорошо помню его лицо. Вроде бы, особо ничем не примечательное, даже несколько располагающее. В какой-то миг, я даже засомневалась, слишком уж несоответствующей была внешность этого «существа» и его поступки....
Ублюдок умирал сутки, я на нём неплохо изучила анатомию. Не было ни жалости, ни отвращения от содеянного. Нет и сейчас.
...Поезд качнулся, перестраиваясь с одних путей на другие, я ткнулась носом в холодное стекло. Тяжёлые размышления прерваны, и слава Богу. Проводница идёт по вагону, собирая билеты.
Поезд несётся сквозь ночь, неся в себе кусочек тепла. Завтра будет Карелия и город моей мечты - Петрозаводск. Он всегда будет городом моей мечты. Потому что там я не была ни разу, надо всегда оставлять что-то на потом. Ведь самые лучшие города - это те, которые мы проезжаем мимо, глядя на них из окна поезда.


10.
...Четыре утра.
Петрозаводск остался далеко позади. За окном - холодная мокрая неприютная темень. Если верить расписанию, мне выходить меньше, чем через пятнадцать минут.
С трудом заставив себя подняться, проводница разбудить меня не захотела или просто забыла, и, упихав вещи в рюкзак, жду.
...Поезд постепенно останавливается. Иду по проходу, то и дело задевая рюкзаком торчащие ноги спящих пассажиров. Проводница - обладательница хмурого помятого лица, с неприязнью взглянув на меня, открыла стальную дверь вагона, впустив в тамбур свежий холодный воздух, наполненный моросящей сыпью.
Всё. Тёплый вагон с запахом людского пота, угля и дорожной грязи остался в прошлом - впереди неопределённость и необъятность карельской осени, холод, дождь и ощущение неприкаянности.
Поезд, постепенно набирая скорость, скрывается в темноте, унося за собой стук колёс и какие-либо иные звуки. Его ещё долго слышно в наползающей тишине.
Отойдя подальше от огней станции, тщательно закутываюсь в непромокаемый плащ. Сверху сыплет ледяная морось, собрав силу воли, я медленно поднимаюсь ей навстречу. Лямки рюкзака давят на плечи, что несколько портит первые, самые яркие, мгновения полёта. Я поднимаюсь выше, откуда станционные строения видны, как на ладони. Приняв горизонтальное положение, некоторое время лечу параллельно железной дороге. В свете семафоров и различных прожекторов она похожа на два блестящих лезвия, рассекающих спящий мир.
Скоро дорога уходит в сторону; теперь подо мной волны большого озера. В Карелии время осенних штормов. Резкие порывы ветра пытаются сорвать с меня рюкзак и скинуть его в беснующуюся чёрную воду. Опускаюсь ниже, так что брызги, срываемые ветром с волн, иногда долетают до меня. Тугие валы, похожие на неведомых могучих зверей, проплывают подо мной, с рёвом бросаются на прибрежные скалы и, разбившись, отползают обратно, чтобы, подобравшись, вновь атаковать ненавистный камень.
Тоска и одиночество унесены ветром прочь и разорваны в клочья. Чувства абсолютной безграничной свободы и нечеловеческого счастья переполняют меня. Я лечу низко над озером, ловя в ладони верхушки волн, танцуя с ветром под музыку шторма. Сейчас я всесильна! Города, люди, боль, надежды, разочарования - всё где-то далеко в невнятном прошлом. Сейчас я - Богиня этого мира....
Поднимаюсь высоко над водой. Вдалеке, сквозь дождь видны редкие огоньки посёлка. Сориентировавшись по ним, лечу в противоположную сторону, оставляя музыку шторма до следующего озера.

Рассвет я встретила на плоской вершине высокой обрывистой скалы, посреди холодной пронзительной тишины. Здесь, наверное, хорошо молиться. Если есть кому. И если есть зачем. На этой скале я спрятала алмазы. Пусть спят вместе с миром. Их ждёт долгая снежная зима.


11.
...Вот уже прошла неделя моего добровольного одиночества посреди октября.
Сейчас ночь. Я сижу, закрыв глаза, слушая ритм жизни далёкого мира. Выхватываю лишь отдельные фрагменты, не вслушиваясь ни во что конкретно, иначе можно сойти с ума. Раньше я считала, что умение слышать мир - тоже дар, сродни умению летать, но Кирилл сказал, что на это способен практически любой. Надо только отречься от себя и внимательно прислушаться.
...Где-то в ночи заплакал ребёнок. Болезнь, голод, чья-то злая рука? Не знаю.
...Где-то одновременно молится много людей. Храм, секта, или просто общая беда?
...Музыка. Очень много разной музыки. Вероятно, единственное, что люди создали сами, а не подсмотрели у природы.
...Голодный вой Войны. Тысячи потерянных душ, кричащих в ней.
...Крик боли.
...Стон наслаждения.
...Песнь одинокого путника на неведомой ночной дороге.
...Таинственный шорох травы в безветрие.
...Шёпот ни о чём.
...Признание в любви.
...Опять молитва.
...Звон бокалов.
...Тихое дыхание спящих и призрачный шелест их снов.
...Ритмичный шум далёкого океана.
...Первый крик, первый плач новорожденного ребёнка, вступающего в этот безумный мир;
Я открываю глаза, и голос мира постепенно стихает, уползая в ночь.
И вновь со мной лишь пляшущие языки костра и холодный ветер, бросающий в небо сотни ярких быстро гаснущих искр.
...А надо мной бесконечной дорогой застыла мерцающая россыпь звёзд – таинственных, зовущих. Быть может, когда-нибудь я смогу услышать ритм жизни далёких миров, скрывающихся в тёмной бесконечности?


12.
Карелия запомнилась мне серебряной. За день до моего отъезда выпал снег, чуть подтаял, а ночью ударил лёгкий мороз, и деревья покрылись пушистыми длинными иглами льда-инея. Иногда ветер ронял эти иглы и раздавался нежный мелодичный звон. Я была в серебряной сказке....
А Москва встретила меня холодной мерзкой моросью и серым унылым небом. К сожалению, я вновь и вновь возвращаюсь сюда, всё же оставаясь дочерью этого города.
Находясь в городе в первые часы, никогда не успеваю слиться с ним, смотрю на людей отстранённо, чуть свысока, осознавая, что несу с собой частицу мира, чуждого окружающей толпе. Мира, который городу никогда не принять. Там совсем иные ценности, иные законы и правила. Там можно быть собой, не надевая никаких масок. Но там слишком пронзительно одиночество. Посреди толпы оно немного стихает. Я всматриваюсь в идущих навстречу людей, иногда выхватывая взглядом отдельные лица. Но того, кого я ищу, здесь нет. Почему-то я надеюсь, что, встретив, сразу узнаю его - единственного. И он узнает меня. Это глупо, конечно. Быть может, мы когда-то так и прошли мимо друг друга, не узнав. А быть может, нам и не суждено когда-нибудь встретиться – мир слишком велик.
Но должна же я во что-то верить, на что-то надеяться!


13.
...Они пришли не сразу. Я доставала вещи из рюкзака, когда раздался звонок в дверь. Открыла мама, через проход в комнату я видела её удивлённое и растерянное лицо.
- Инна, это к тебе, - позвала она.
Я уже знала, что пришла беда. Не знала лишь какая.
В комнату вошли двое. Один из вошедших предъявил красную книжечку с тиснённым золотым гербом и аббревиатурой - ГУВД. Впечатляюще. Не знаю, правда, поддельное удостоверение или нет, да это и не важно. Ножи далеко, да и нехорошо как-то с ножом против служителя закона.
- Собирайтесь, вам придется проехать с нами, - сухо сказал предъявивший удостоверение.
- Куда? И зачем?
- Вы задержаны по подозрению в нападении на сотрудника органов госбезопасности и нанесении ему тяжких телесных повреждений, а также в соучастии в краже государственной собственности.
Вот ни фига себе!
- Инна, что случилось? - испуганно спросила мама из коридора, не решаясь обойти двух мужчин и пройти ко мне.
- Ничего не понимаю. Думаю, это какая-то ошибка, и я скоро вернусь. На всякий случай, позвони Сергею, - сказала я на прощанье, записав телефон нашей конторы.
Собираться мне было недолго.
...Мы загрузились в легковую машину. Меня усадили на заднее сиденье, предварительно сковав руки наручниками. Этого я не ожидала. Тот, что показывал удостоверение, молча сел рядом. Интересно, что им про меня известно? И что же всё это означает? Сотрудникам органов госбезопасности я никаких повреждений не наносила, и вообще дела с ними не имела. Может, вся эта свистопляска связана с моим последним заказом? Но тот покалеченный мной мужик предварительно не представился. А обвинение в краже;. Наверное, Олег алмазы где-то спёр. И Сергей в данной ситуации, скорее всего, вряд ли мне сможет чем-то помочь. Кажется, влипла!
Я настолько растерялась, что заметила, что мы едем явно куда-то не туда, уже на подъезде к «кольцевой». Вероятно, я заметно задёргалась, так как сидящий рядом «мент» внимательно посмотрел на меня.
Он смотрел на меня как на вещь, немного неудобный неодушевлённый предмет, серыми прозрачными глазами, не выражающими ни чувств не эмоций, невинными, как у младенца. Я замерла, вжавшись в сиденье, ибо мне слишком хорошо известно у кого бывают такие глаза. Этот дядька такой же мент, как я балерина! И вот теперь я испугалась по-настоящему. А самое мерзкое - это бессилие. Остаётся лишь ожидать событий и молится, да вот только некому.


14.
…Я проснулась от лёгкого шуршания ключа в замке. В комнату вошли двое. Не в камеру, а именно в комнату, с двумя мягкими креслами, застеленной чистым бельём кроватью, и видом на сосновый лес сквозь забранное решёткой окно. Пришли не те волки, что меня привёзли, а молодые жизнерадостные парни с лицами особо не обременёнными печатью интеллекта.
- Пойдём, красавица. Общаться пора, - сказал один из них.
- А кормить не будут? - спросила я, вставая с кровати и лениво потягиваясь.
- Как себя вести будешь. Может, и будут, - хохотнув, ответил парень.
Пройдя по коридору, мы поднялись на этаж выше. Наручников на меня не надевали.
Парни провели меня в небольшую аккуратную комнату, и вышли за дверь, оставив наедине с невысоким, начинающим лысеть, пожилым дядькой, сидящим за массивным столом.
- Проходите, Инна Викторовна, присаживайтесь, - вежливо сказал он, коротко взглянув на меня и указав на один из стульев напротив стола.
Я молча села.
- Федеральная Служба Безопасности, майор Усов, - представился дядька. - Не будем затягивать, протоколы и прочее оставим милиции. Перейдём сразу к делу. Мы заинтересованы в получении переданных вам необработанных драгоценных камней. Человек, который это сделал, нами задержан. Его ждёт суд и немалый срок за хищение государственной собственности. Если вы сдадите камни добровольно, то в деле выступите в качестве свидетельницы.
- Вопрос можно?
- Да.
- Люди, за мной приехавшие, сказали что-то про нападение на сотрудника госбезопасности.
- Тот товарищ, которому вы нижнюю челюсть пригвоздили к верхней, действительно наш сотрудник. Теперь уже бывший. В тот момент он работал сугубо на себя, за что и поплатился. Кстати, где вы так научились так мастерски владеть ножом? Ваш напарник, так и не смог подробно просветить нас на этот счёт.
- Жизнь научила. А вы, значит, и с ним пообщались?
- Да. Именно он рассказал, как вас найти, - майор призадумался. - Интересная вы личность. И работа у вас довольно необычная. «Киллер-сервис», надо полагать?
- Да нет. Скорее наоборот.
- Неужели? Впрочем, сейчас это не существенно. Вы согласны вернуть государственное имущество?
- Да. Зачем мне лишние неприятности.
- Очень хорошо. Продиктуете адрес, или покажете сами?
Настала моя очередь призадуматься.
- Есть один неприятный момент.
- Какой же? – майор насторожился.
- Интересующие вас камушки находятся довольно далеко отсюда. В Карелии.
- Не страшно. Назовите район. Завтра я принесу карту, покажете где.
- Ладно. Заодно подготовьте альпиниста.
- Зачем?! Насколько мне известно, гор в Карелии нет.
- Вообще-то есть. Невысокие, правда.
- Хорошо. Найдём альпиниста. Так какой район?
Я ответила.
Вот похоже и все. Только меня почему-то мучает подозрение, что и майор Усов работает далеко не на государство. Как бы мне по окончанию этой истории в живых остаться? Интересно, что будет, если попробовать чуть-чуть нарваться.
- Извините, а если я вдруг покажу место неправильно? – поинтересовалась я.
Майор несколько поскучнел.
- Ну, тогда беседовать с вами уже буду не я. И боюсь, беседа будет гораздо менее приятной.
- Хорошо, - я мило улыбнулась майору. - Я буду максимально точной.


15.
…Я бездельничала, смотря в зарешеченное окошко на постепенно темнеющее небо, когда ключ в замке зашуршал снова. В комнату вошли давешние улыбчивые парни, и остановились, откровенно меня рассматривая. Я насторожилась.
- Мы тут решили, что тебе скучно, и пришли тебя развлечь, - сказал первый улыбчивый индивидуум.
- Право же, не стоит, - подчёркнуто спокойно ответила я.
- Да нет, всё прекрасно стоит! – загоготал второй. - Можешь проверить, вон и кровать под боком.
- А майор писки не отрежет? – поинтересовалась я. - Я ведь могу и не рассказать ему того, что вас всех так интересует.
- На майора нам насрать, у нас свой хозяин. Не расскажешь по-хорошему, найдутся и иные способы.
Так, что же это творится? Откуда на мою голову взялись эти придурки? И что мне теперь делать? Воистину мир полон неожиданностей!
- Ты не подумай чего плохого, - довольно улыбаясь, продолжал один из парней, подходя ко мне. - Всё будет классно! Мы же не насильники, какие, в конце-то концов. Приличные люди. Трахаться только очень хочется, сидим тут тебя охраняем, баб под боком нет. Вот гондонов даже взяли, мало ли чего, - парень заржал.
- Только это, сама понимаешь, ручки давай сюда, - сказал, подходя и доставая наручники, второй. - На всякий случай.
- Ребят, не надо. Зачем вам и мне неприятности. Найдите себе ещё кого-нибудь. Я же вам не шлюха какая-нибудь.
- Да кто сказал, что ты шлюха!? Мы же знаем – нормальная девушка. Правда, Лёха? – парень с наручниками подошёл ко мне вплотную…
…Ну что ж, мне не оставили выбора. После разговора с майором Усовым, я уж было понадеялась, что легко отделалась. Никак не ожидала, что попаду в такую совершенно идиотскую ситуацию.
Когда парень схватил меня за руку, я не стала вырываться, а резко прижалась к нему, плотно обхватив его голову руками, и обвив тело ногами. Весьма эротично. Когда я потянулась губами к его губам, он не сделав попытки освободиться, попытался меня поцеловать. В ту же секунду я вгрызлась в его лицо…
Он дико заорал и попытался меня оторвать. Бесполезно. Я получила несколько сильных ударов по спине, вероятно от второго парня. Когда моя жертва, ослепнув и потеряв сознание от боли, повалилась на пол, я, к сожалению, оказалась снизу. Удар слегка оглушил меня, от попавшей в горло крови мутило. Я потеряла драгоценные секунды, и когда смогла подняться, Лёха, с побелевшим лицом наводил на меня пистолет…
- Ах ты, сука, - прошипел он, нажимая на спусковой крючок.
Я ещё не пришла в себя, поэтому даже не попыталась увернуться. Да и вряд ли смогла бы. Он попал куда целился. На миг мне показалось, что из под меня выбили ногу, и я рухнула в лужу чужой крови, тут же смешавшейся с моей собственной. Дикая боль вырвалась захлёбывающимся криком.
- Получи, падла! Что, больно? – торжествующе заорал стрелявший. - Будешь знать!
Задавив в себе крик, перешедший в какой-то жалобный скулёж, пытаюсь призвать силу.
- Я тебе сейчас, вторую ногу прострелю, сука драная! – бесновался мой враг. - Ты что с Андрюхой сделала?!
Андрюха в это время мелко сучил ногами, размазывая кровь по полу. Я попыталась отползти в угол, но боль в прострелянной ноге сводит с ума. Парень с пистолетом, увидев, что я отползаю, подскочил, и с размаху ударил меня ногой в лицо. Что-то словно взорвалось у меня в голове, что-то хрустнуло. Зубы, наверное.
Лучше бы он этого не делал. Ненависть заглушила боль, сила пришла, я взлетела и обрушилась на врага. Когда я поднялась к потолку, он, забыв про пистолет, с изумлением задрал голову, что позволило мне впиться ему зубами прямо в глотку.
Парень сражался за свою жизнь до последнего. Когда я разрывала ему горло, он приставил мне пистолет к боку и дважды выстрелил. На третий выстрел его не хватило. Его душа пришла ко мне вместе с кровью.


16.
…Плохо помню, как выбралась из дома. Отрывки, обрывки, сквозь боль и багровую пелену. Кроме тех двоих, охраны на этаже не было. Я пролетела по коридору и лестнице, добралась до крыши. Чтобы хоть как-то остановить кровь, попыталась перевязать ногу, и заткнуть раны на левом боку, простынями, утащенными из комнаты. Во время этой процедуры я четырежды теряла сознание. Кажется, мне прострелили почку, хотя, я не уверена.
Я решила лететь в Москву, ориентируясь по самому большому зареву от отражённых огней на небе.

…Я лечу сквозь боль. Надо мной нависло небо - тёмное тяжёлое, пронзённое колючими иглами мертвенных звёзд. Внизу, проплывая, сменяют друг друга мрачные леса, чёрные поля, редкие огни одиноких деревень. Простыни пропитались кровью и тянут вниз. Если бы не осенний ледяной ветер, я бы, наверно, давно потеряла сознание и разбилась. То ли от боли, то ли ещё от чего постоянно мерещится всякое: то летящие рядом со мной кривляющиеся демоны, то ангелы в заляпанных кровью белых одеяниях, убитые мною люди, превратившиеся в отвратительных нелюдей…
Я умираю, но я не хочу умирать. Я не чувствую своего тела, только яркая всепоглощающая боль, летящая к зареву спасительного города. Сила тает…
И вот подо мной первые многоэтажки Москвы. Огни кружат, зовут, всё ближе тьма…
…Удар.

…Я очнулась от холода, и долго пыталась сообразить, где же нахожусь, пока не поняла, что лежу на крыше какого-то дома. Если бы я не долетела двух метров, то, вероятно, плотно общалась бы сейчас с демонами, сидящими вокруг, но пока не подходящими, или с ангелами в кровавых одеждах, всепрощающе и печально смотрящими на меня.
Я вновь позвала силу и, поднявшись, полетела. Куда я лечу? Господи, как же больно и холодно! Домой нельзя. Остаётся Последний рыцарь - мой единственный, настоящий друг, которому можно полностью доверять. Где я сейчас? Совершенно не узнаю района. А эти проклятые огни внизу всё кружат и кружат…
Чувствуя, что вновь теряю сознание, пытаюсь долететь до одной из ближайших крыш, но на этот раз мне не везёт.
…Падая, я смотрю на стоящего на краю спасительной крыши, призрачного Андрюху, хохочущего кровавым месивом вместо лица…
…Страшный удар. Тьма и конец боли…

…Я вновь вижу прошедшее. Я вижу, то с чего началась моя настоящая жизнь. Нет, не моё рождение, а смерть моего папы.
…Мокрая дорога. Дождь. Снующие по стеклу автомобиля «дворники». Мне тринадцать лет, и мы возвращаемся вдвоём с дачи домой.
Дождь за окном автомобиля навевает тоску. Хочется подняться над землёй, оставив мокрый серый мир далеко внизу.
«Господи, я хочу летать! Я хочу взлететь! Возьми всё что захочешь! Только бы взлететь!»
…Серая мокрая дорога. Серый дождь за окном, и яркий огненный шар, несущийся нам навстречу.
Папин вскрик, визг колёс на мокром асфальте.
Чужая звезда обрушилась на нас и вонзилась в меня огненным копьём. Помню, неожиданно пришедшую мысль: «В меня ударила шаровая молния?»
Машина, слетевшая с дороги и летящая под откос. Скрежет металла. Острый запах бензина.
И чей-то удаляющийся смех. То ли женский, то ли детский. Чистый, радостный… неимоверно жуткий смех.
Я выползла из разбитой машины. Какие-то люди подхватили меня, кто-то звал врача.
«Вы видели звезду?» – спросила я.
Но никто не услышал меня, или, быть может, не понял.
Звезда теперь была во мне. Божий Дар или Проклятие. Но если Проклятие – то за что? Я всего лишь хотела летать, я не хотела ничьей смерти, тем более смерти моего папы, которого любила.
Но звезда во мне, и она дьявольски голодна…
Все наши желания, даже самые безумные, могут сбыться, стоит только очень захотеть, но не покажется ли уплаченная за них цена слишком высокой?