Дарья

               
               
  Она шла по небольшой, узкой улице, перешагивая через лужи, и стараясь, окончательно не испачкать уже и без того грязную обувь. Было где-то около шести, но из-за проливного дождя и вечной серости трудно было определить время суток. Чёрные волосы, растрёпанной косой, виднелись из-под куртки. Почти безжизненными, серо-зелёными  глазами, она смотрела вокруг, на исписанные стены домов, на быстро проходящих людей, на осеннюю слякоть на дороге…
   О чём думала она, как обычно возвращаясь с работы, по серой улице, на которой стояли высокие дома, и где даже в летнее время, падала серая тень, закрывая солнце. Потом, заходя по дороге в один и тот же магазин, и она покупала каждый день одно и то же, уже долгое-долгое время.
   В свои тридцать пять лет Дарье казалось, что её жизнь утекла куда-то ручьём, и теперь она лишь по привычке живет, неизвестно кому, зачем. День за днём, повторяя одно и то же, как по кругу она ходила без какой-либо радости, и может уже даже  надежды…
   Не находя людей, которым бы она была нужной, Дарья не имела возможности сама кого-то любить, и от этого не видела смысла  своёго существовании. Иногда, летом, она завидовала, даже полевому цветку, думая, что « Он растёт, цветёт себе, и кто-нибудь на него посмотрит, и подумает « Какой красивый!», тоже смысл жизни. А что у меня…»
  Родные и редкие знакомые были ей чужими, а как же жить одной, совсем одной на земле?
   Она прошла улицу, и, зайдя в магазин, свернула на небольшой пустырь. Там совсем не было деревьев, была лишь короткая, уже повядшая трава, ожидающая наступление зимы.
Над пустырём было серое небо, по которому медленно плыли большие темно-синие тучи.  Где-то там, пролетая, каркала ворона. Дарья посмотрела на небо, и не спеша, пошла к ближайшему лесу. Тут было поуютней. Слегка колыхались деревья, осыпая остатки листвы, где-то чирикали воробьи, прыгая по лежащим на земле, сухим веткам. Но ей было, как всегда, одиноко и привычно грустно. Пройдя немного, она присела на пень,  стоящий возле раскидистого, но уже облетевшего дерева, поставив рядом пакет, с продуктами. «Сегодня это продавщица опять посмотрела на меня как на дуру.  Ну не всё ли ей равно, что я покупаю каждый день одно и то же? И зачем же так выказывать своё презрение…» - думала она, облокотившись на ствол дерева. Ей казалось, что все: продавцы в магазине, сотрудники, даже просто прохожие люди, видели её никчёмность и одиночество и просто смеялись над ней. От осознания этого, ей становилось ещё хуже. А что ей было ещё покупать? У неё вообще не было желания ходить по магазинам. Часть зарплаты она отдавала матери, оставляя себе лишь на необходимое. Да и лишнее ей было покупать не кому.
   Закрыв лицо руками, она опустила голову на колени, слёзы уже струйками потекли по её круглому лицу. Но вдруг, сквозь небольшой шум ветра, из кучи листьев, лежащих рядом с ней, она услышала резкий шорох. Поняв, что это может быть ещё не  впавшая в спячку змея, Дарья, сильно испугавшись, встала с пня, и, помня о том, что нельзя делать резких движений, попыталась медленно отойти от кучи листьев. Шорох продолжался. Существо, пролезая вперёд, явно пыталось выбраться из листьев. Дарья продолжала пристально наблюдать за ним, медленно отходя в сторону.


                2

Но вот, из под лиственной кучи показалось что-то желто-рыжее и мохнатое, что было не похоже на змею. Женщина, осмелев, подошла ближе, и, поняв, что это не змея, стала раскапывать руками листья. И вот, наконец, из них вылез маленький, рыжий комочек, со щенячьей мордочкой и с ещё не открывшимися глазами. Несмотря на свою рыжую шубку, щенок дрожал на лёгком ветру, и, водя носом в разные стороны, явно кого-то искал. Дарья, не веря глазам, взяла его в руки и прижала к себе. По пухлым щекам у неё уже потоком текли слёзы, но сейчас, по какой-то другой причине. Положив щенка в куртку, она быстро пошла домой, проходя через лес, поле и зайдя в магазин, купила два пакета свежего молока.


2004г.