Вася катаржанин

      Лейтенант Вася Огородников был большим любителем женского  пола. Небольшого росточка, с  кукольным личиком, на котором самой яркой деталью были большие, как у газели глаза, Вася обладал неким природным животным магнетизмом.
Правда, времени, на то, чтобы пользоваться этим даром, у Васи было крайне мало. Старшие по возрасту и званию офицеры курса бессовестно спихивали на него свои обязанности. Гарнизонный патруль, ответственный по   курсу или старший в наряде по столовой – это в первую очередь наш лейтенант. Вася дневал и ночевал в роте.
Надо отдать ему должное, лейтенанта  на курсе уважали. И даже не зато, что к нам, курсантам, он относился справедливо и без панибратства, а за то, что у него по всему Питеру было множество связей во всякого рода «женских» учебных заведениях и этими связями он бескорыстно делился с нами. Под «женскими» понимались заведения типа поварских, медицинских,  педагогических и прочих  училищ, основной контингент, которых составляли молоденькие воспитанницы и не менее привлекательные  наставницы.
Вася мог легко договориться с любым из училищ на проведение так называемого «вечера встречи», попросту говоря дискотеки или, как любили цинично выражаться офицеры, «случки».  Он мог обольстить любую директрису подобного заведения, доказав, что её воспитанницам прямой резон общаться с молодыми, здоровыми, воспитанными курсантами, а не с питерскими подонками.  Под градом  тонких комплиментов любая сушка в юбке таяла.
Обычно в субботу вечером перед строем  Вася смешно, по-петушиному, хлопая руками себя по бокам, объявлял:
- Завтра едем на случку в поварское училище. Кто не хочет, шаг вперед.
Само собой, таких дурных не находилось.  Помолчав, ради приличия минуту, Вася объявлял далее:
-  Олимпийцы, академики и политики шаг вперёд.
Из строя неохотно выходило несколько человек.
- Остальным готовиться, завтра лично проверю.
  Специфичный армейский юмор предполагал, что названые олимпийцы и прочие, на мероприятие не попадают. Чтобы было понятно олимпийцы – это неуспевающие по физо, академики – неуспевающие по учебе, а политики  - люди имеющие трения с администрацией, т.е. попросту говоря залётчики.  Несмотря на демократичность лейтенанта Огородникова, взвод его был на очень хорошем счету, основной инстинкт  стимулировал курсантов  на дисциплину,  на учебу, и на физическое развитие. В соседнем взводе, у капитана-лейтенанта Завгороднего, народ залетал каждую неделю.  Хотя обходился со своими подчиненными он довольно жестоко.
Вечер пятницы напоминал собой банно-прачечный муравейник. Курсанты старательно мылись, наглаживали стрелки на брюках до такого состояния, когда можно уже было этими брюками нарезать сыр на тонкие пласты,  чистили обувь до сумасшедшего блеска, вставляли в погоны запрещенные пружинки от фуражек, что бы погоны были прямыми и упругими. Одним словом приводили себя в идеальное состояние. Оживление в казарме было как Невском проспекте.  Люди хаотично перемещались из умывальника в комнату быта, из каптерки в расположение. Ядреные ароматы парфюмерии, витавшие в воздухе, сбивали  с  ног.  Во всем чувствовалась  предпраздничная атмосфера. Пожалуй, самое приятное время – предчувствие праздника.
На подобных дискотеках, Вася любил поменяться кителями с курсантом, что бы можно было оторваться по-полной, вспомнить свои счастливые курсантские годы, и не вводить в смущение молоденьких воспитанниц.
Так было и в этот раз. Поменявшись формой с курсантом Яблоковым, Вася веселился напропалую.  Не прошло и  получаса после начала вечера как Василий,  уже провожал до общежития полненькую симпатичную  блондинку.   Обняв за пухлые плечики новую знакомую, легко касаясь губами изящного ушка,  он нашептывал ей нечто очень приятное. Барышня глупо хихикала и все теснее прижималась горячим бедром к ноге ухажера.  Дело было на мази. Вася, не переставая молоть чушь,  обдумывал план проникновения в женское общежитие. Камнем преткновения  на пути наслаждения была  строгая вахтерша.
«Во-первых, можно элементарно влезть в окно» - думал Вася – «Во-вторых …»
 Течение изобретательской мысли было неожиданно прервано  строгим окриком.
- Товарищ курсант, стойте!
Оглянувшись, Вася обнаружил, что звук исходил от начальника военного  патруля здоровенного капитана-лейтенанта со значком  подводника на лацкане черного мундира. 
В Питере между сухопутными – «сапогами» и военно-морскими велась негласная борьба. Если общевойсковому патрулю попадался морской курсант, без замечания и прекращения увольнения он не уходил, тоже было справедливо и для морского патруля.  А замечание от гарнизонного патруля – это пятно на училище, которое каралось весьма жестоко. А если курсант попадался еще и морскому патрулю, то это вообще позор.
В тот вечер звезды сошлись для нашего лейтенанта в неудачную комбинацию. Мало того, что его остановил патруль, так  он еще забыл, что на нем не офицерские, а курсантские погоны и очень нелицеприятно выразился в адрес начальника патруля.  Т.е. попросту послал его в большое эротическое путешествие. В ответ,  двое здоровенных патрульных принялись крутить ему  руки. Со стороны могло показаться, что два слона пытаются растоптать маленькую моську. Но не тут-то было. Гибкий, юркий, маленький Вася вывернулся из рук двух морских горилл, и справедливо решив, в виду неравности сил, временно отступить. Тяжелым на подъем матросам, конечно, было не угнаться за лучшим бегуном училища.  Но на беду на углу Малого проспекта и 12 линии лейтенант налетел на морского старлея, сбил его с ног и упал сам. Пока он поднимался, подтянулись патрульные силы. Вчетвером, они буквально оседлали Васю, скрутили его, попинали ногами и отправили на Садовую на гарнизонную гауптвахту. В неравной битве военно-морской флот победил.
В результате всех этих перипетий лейтенант Огородников, оказался в общей солдатской камере на гарнизонной гауптвахте.    В камеру его бросили в бессознательном состоянии. В книге арестованных он был записан по найденным в кителе документам как курсант Яблоков.
  Понятно, что в училище немедленно сообщили об этом происшествии. Перед начальником курса встала дилемма либо вешать на  своё подразделение такую большую кучу дерма, либо попытаться как-то замять происшествие. Одно дело, когда задерживают курсанта и совсем другое, если это происходит с офицером. Да еще и кто задерживает! Морской патруль. Это уже не лезет ни в какие ворота. Нужно было срочно что-то предпринять.
На общем собрании офицеров курса было принято решение – скандала не раздувать, пусть сидит как курсант Яблоков. Тем более получил он от тамошнего помощника гарнизонной гауптвахты всего-навсего пять суток ареста.  Задним числом оформили Огородникову отпуск и стали ждать, когда тот откинется с губы.
Но арестантом Вася оказался плохим, недисциплинированным.  Дерзил самому помощнику начальника гарнизонной гауптвахты, по кличке «Лаврентий Павлович».  Кличку он эту получил за извращенные садистские издевательства над арестантами. Его боялись как огня не только арестованные, но подчиненные.  Васю Лаврентий Павлович невзлюбил.  Чего только наш лейтенант не натерпелся. Он дрался с караулом и был неоднократно жестоко избит. Его посылали на самые грязные и тяжелые работы. На ночь сажали в мокрую одиночку.  Мокрая одиночка – это когда тебя сажают в маленькую камеру два на два метра, пристегивают нары к стене и выливают несколько ведер воды и всю ночь ты вынужден спать либо стоя, либо в луже. Холод в камере и зимой и летом был жуткий. А после веселой ночи  днем тебя  гоняют по плацу, заставляя заниматься строевой.  На третий день люди ломались, из них можно было вить веревки. Но не таков был лейтенант Огородников.
В конце срока Лаврентий Павлович добавлял Васе еще пять суток. И неизвестно, сколько еще бы просидел Огородников на губе, возможно до перестройки. Но надоел несгибаемый «Яблоков» Лаврентию Павловичу до печеночных колик.  И, нашим  офицерам,  удалось  выкупить с губы Васю  за ведро  медицинского спирта.
С тех пор лейтенанта Огородникова иначе как «Вася каторжанин» никто и не называл. Даже и после этого он не утратил своей жизнерадостности. К сожалению, вскорости Василий женился, и наши организованные вылазки по женским общагам прекратились.  То, что не смогла сделать с ним губа, сделала семейная жизнь – он остепенился. А еще через пару месяцев его перевели в линейные части  и на долги годы я потерял его из виду.
Спустя много лет, до меня дошли сведения о том , что,  Огородников сложил свою буйную головушку  в первую чеченскую войну. Погиб глупо за финансовые интересы нуворишей и амбиции алкоголика президента . К несчастью для нашего государства, грязная волна перестройки вымыла из армии офицерскую кость.  Демократам удалось растворить в своей помойке костяк русской армии и чтобы его восстановить уйдут годы и годы. А жаль.