Отклонение или Лал Земля Лал глава 103

       Я очнулся и открыл глаза, пелена не исчезла, но сквозь неё начал пробиваться свет и стало легче дышать. Голова страшно болела. Сначала, я подумал, что в ней поселился какой-то сошедший с ума колокол, а позже, нащупал огромную шишку. Во рту было до отвращения сладко и чувствовался привкус крови. Все остальные части моего тела, видимо, решив устроить между собой какое-то занимательное соревнование, непрерывно вопили выматывающей душу болью, но победителя я так и не смог определить.
       Туман постепенно рассеялся, и я с радостью отметил тот факт, что могу видеть. Опустившись на колени, с распухшими от слёз глазами, рядом со мной, прямо на полу, сидела Катя и прикладывала к моей огромнейшей голове влажную тряпку, обрывок рукава Сергеевой куртки. Сам Сергей, повернувшись к нам спиной, сидел в моём кресле и управлял «какашкой». А может, он просто смотрел на экран, мне не было видно.
       - Серёжа, он очнулся, - позвала его Катя, увидев, что я открыл глаза, и снова заплакала, смешно растирая ладошками катящиеся по щекам слёзы.
       Сергей, крутанув кресло, повернулся к нам лицом.
       - Очнулся, бродяга? – радостно воскликнул он, поднимаясь на ноги и делая шаг в нашу сторону.
       Я не ответил, раздумывая над тем, почему он назвал меня именно так. С другой стороны, кто же я ещё, если не бродяга?
       - Я знал, что ты выцарапаешься, - продолжил Сергей, усаживаясь на пол рядом с Катей. - Хотя, если честно, в какой-то момент, засомневался, даже начал думать, что ты обычный человек. Но ты молодец, не подвёл.
       В глазах у меня всё ещё прыгали чёртики, в голове продолжал звонить колокол, в такт ему, далеко в груди, билось сердце, отдаваясь глухим стуком в ушах, и вообще я плохо соображал. А тут ещё его, раскалённые до бела слова, гремящие на до мной весенним громом и вонзающиеся в меня хорошо отточенными клинками. Если бы я мог, то обязательно бы зажал уши.
       - Что случилось? – выдавил я, с трудом шевеля основательно разбитыми губами.
       - Ничего не помнишь? – прогрохотал Сергей. – Значит, сразу отключился, - сделал он вывод, так и не удовлетворив моего любопытства.
       - Что случилось? – повторил я, удивляясь, почему нельзя сразу ответить на такой простой вопрос и почему при этом надо обязательно кричать.
       - Тебя из кресла вырвало, - снизошёл до ответа Сергей.
       - А потом нас крутить начало, - добавила Катя, помогая мне составить более полную картину. – Сильно крутить.
       - Ну, а тебя, Злат, по стенам. Ух и здорово ты тут полетал, - засмеялся Сергей, вспоминая что-то очень весёлое.
       - Прекрати, - устыдила его Катя.
       -  А ты везучий, Злат, - продолжил Сергей, перестав смеяться. - Я тебя прощупал, пока ты без сознания валялся, переломов вроде нет. А синяки пройдут. Жить будешь, - заключил он.
       - Спасибо, - поблагодарил я, начиная понимать, чем был вызван его смех. – Давно я так?
       - Да прилично, - Сергей посмотрел на часы. – Без малого, шесть часов. А, вообще, это хамство, Злат, - неожиданно возмутился он. – Так не поступают. Ты знаешь, сколько мы на тебя воды извели? – и, не дожидаясь ответа. – А знаешь, что самое интересное? Тебя всмятку, а бутылка, у тебя в кармане, целая.
       - Бутылка? – не сразу сообразив, переспросил я.
       - Ага, - Сергей засмеялся и, дотянувшись до кресла, взял бутылку коньяка, которая лежала на сидении рядом с остальным содержимым моих карманов, из чего я сделал вывод, что куртка сейчас исполняет роль подушки и находится у меня под головой. – Вот она.
       - Действительно, целая, - удивился я, на мгновение представив, в какой жуткой переделке она побывала.
       - Сейчас мы её и зачнём, - недолго думая, решил её судьбу Сергей. – За твоё чудесное спасение.
       - За наше, - поправил его я.
       - Нет, Злат, за твоё, - не согласился Сергей и как-то, не очень весело, усмехнулся. – А все вместе, мы по уши в дерьме. Пока ещё, - добавил он, протягивая мне бутылку.
       Я сделал попытку подняться, но она была обречена на провал.
       - Лежи, тоже мне…, - обрушилась на меня Катя.
       Я попытался возразить, но она, легким движением руки, вернула меня на место и, так и не досказав, перехватила бутылку и поднесла к моим губам.
       - А если я по делам захочу? – не унимался я, маскируя своё непослушание шуткой.
       Она ничего не ответила, а я скривился от боли, спирт, таки, умудрился, и очень даже ловко, пролезть в многочисленные ранки, покрывшие мои губы.
       - Ничего, - успокоил меня Сергей. – Потерпи. Сейчас легче станет.
       Это я знал и без него и, с готовностью, принял горячую волну, захлестнувшую сначала желудок, а потом и всё тело.
       - А где Людмила? – сделав ещё глоток, поинтересовался я, почувствовав, что колокол начал стихать, и спешно приводя свои мысли в порядок, в относительный порядок.
       Катя снова заплакала, а Сергей убрал глаза в сторону.
       - Нет больше Людмилы, - коротко заявил он и, пошарив по карманам, достал сигареты. – Будешь?
       Я поднялся, на этот раз Катя не пыталась меня остановить, и увидел то, что пряталось от меня за её спиной.
       Пульт управления и обзорный экран были забрызганы кровью, а сама Людмила, аккуратно, без сомнения дело рук Сергея, лежала на полу рядом с креслом. Её всегда ухоженные волосы слиплись в сосульки и выглядели совсем по-другому, они были разбросаны по расплывшемуся вокруг её головы и почему-то, до отвращения, неприятному, тёмно-красному пятну. Головы видно не было, она была накрыта вторым, разорванным пополам, рукавом Сергеевой куртки.
       Преодолев разделяющее нас пространство, я наклонился и, подняв уже успевший пропитаться кровью рукав, открыл ей лицо, но его там не было. Вместо лица, на меня смотрело сплошное месиво, образованное из рваных кусков кожи, вывернутых наизнанку щёк, выползшего наружу мозга и торчащих из всего этого костей. Хорошо хоть глаз не осталось, не знаю, смог ли бы я ещё раз увидеть их. Не могу сказать, что я слабонервный, и видел я много разного такого, но на этот раз меня передёрнуло, и я поспешно положил рукав на место. Я узнал, что хотел, и даже больше. Просто, из-за царившего в голове тумана, то, что я узнал, ещё не обрело свою реальную форму.
       Я подошёл к Сергею и забрал у него изо рта сигарету. Он ничего не сказал. Катя продолжала всхлипывать. А я ещё раз посмотрел на тело Людмилы и неожиданно понял, что ничего, кроме жалости, к ней не испытываю. Сколько я не прислушивался к себе, я так и не услышал положенного в таких случаях чувства утраты, просто, ещё один эпизод нашей безумной жизни. Впору было заругаться, что я и сделал, только молча.
       - Ты понимаешь, - начал было Сергей, но тут же махнул рукой и полез за сигаретами.
       Да, я всё понимал. Крахры, которые строили эти корабли для себя, предусмотрели всё, или почти всё, и только поэтому мы были до сих пор живы. Я не буду говорить обо всех необходимых мелочах, типа свежего воздуха, постоянной температуры и искусственной гравитации, благодаря которой, я так славно намял себе бока. Дело в том, что это был военный корабль, а крахры, с присущим им расчётом и осторожностью, снабдили его независимой и постоянно действующей системой наведения. То есть, любой объект, направляющийся в сторону корабля или попавший в зону досягаемости его ракет, иными словами, в зону огня, в ту же секунду, переставал быть просто объектом, он становился целью. На экране вспыхивала очередная паутина прицела, указывая местонахождение цели, рядом появлялось её увеличенное изображение, а на пульте управления, загоралась и начинала мигать нужная клавиша, сигнализируя оператору о готовности системы к бою. А там уже дело оператора, нажимать на клавишу или нет.
       Выпущенные Гариком ракеты с самого начала были захвачены системой наведения в свои сети и превратились в мишени, автоматика сработала безупречно, оставался только последний шаг, и если бы не замешательство Людмилы, то всё могло быть совсем иначе. Во всяком случае, она была бы жива. Хотя, кто знает, какой конец был бы у этой истории, окажись она - леди с железными нервами. Вполне возможно, в этом случае, не только она, но и все мы отправились бы туда, откуда ещё никто не возвращался. А так, кому нужен потерявший управление корабль, на борту которого, по всему, не должно было остаться живых? Вырвав нас из самого центра событий, она спасла нас, сохраняя нам призрачный шанс на благополучный исход. Конечно же, она не просчитывала в уме столь сложные комбинации и не собиралась жертвовать собой ради нашего спасения, просто, так получилось. Великая писательница Судьба, в очередной раз, пожалела истрёпанные ей же самой игрушки, легко расставшись с почти не вкусившей нашей жизни Людмилой.
       - Ты понимаешь, - Сергей сделал ещё одну попытку объяснить мне то, что произошло. – Расстояние было маленьким.
       - К счастью для нас, не катастрофически маленьким, - ответил я и, вспомнив, что мои карманы пусты, в очередной раз, забрал у Сергея только что прикуренную сигарету.
       Видимо, чтобы избежать этого в дальнейшем, он протянул мне ещё не начатую пачку, а сам снова закурил. Он не пытался больше ничего говорить, и я благодарен ему за это. Зачем мне рассказывать то, что я и сам вижу?
       Когда она, наконец, вышла из охватившего её ступора и ударила по кричащим огоньками клавишам, извлекая из них обжигающие яростью звуки, отправляющихся в последний путь ракет, и, заодно, осознав, что не успеет всё сделать сама, включая автоматическую защиту, расстояние, до несущих нам смерть посланников Гарика, было уже слишком маленьким.
       Получив её высочайшее дозволение, действовать самостоятельно, электронный мозг безупречно выполнил возложенные на него обязанности. Он, максимально правильно оценив сложившуюся ситуацию и определив степень угрозы, в первую очередь, направил наши ракеты на ракеты объявившей нам войну пятёрки, и не его вина, что их совсем не дружеская встреча, которая, по идее, должна была произойти подальше от глаз людских, случилась в непосредственной близости от нашего корабля. Взрывы такой мощности, не смотря на то, что всё происходило в открытом космосе на достаточно высоких скоростях, просто не могли оставить наш корабль безучастным свидетелем, вот оттуда-то и родилась та свирепая сила, которая вышвырнула меня из кресла и превратила в порхающего по кабине мотылька. На свою беду, к тому времени, я уже успел расстегнуть ремни. Людмиле повезло ещё меньше, её голову буквально расплющило о пульт управления. Всё это я понимал, и не надо было говорить мне об этом.
       Я продолжал смотреть на Людмилу, совсем не замечая того, что курю уже третью сигарету подряд. Сергей и Катя молчали, наверное, думали, что я оплакиваю её, но это было не так. Я думал о другом, о жизни, вернее, о том, куда деть труп.
       Всё дело в том, что я, всеми силами души, надеялся на чудо, несмотря на то, что уже давно не верил в чудеса. И хотя, разумом я понимал, что мы, скорее всего, умрём голодной смертью, я не собирался сдаваться. Я собирался жить, как можно дольше, независимо от обстановки, тем самым, давая чуду больше шансов проявить себя. И я не собирался сидеть сложа руки. Я должен был, по мере сил, избавляться от встречающихся на моём пути преград, одной из которых стало безжизненное тело моей подруги. Нам предстояло ещё долго, возможно даже несколько недель, всё будет зависеть от того, насколько у нас хватит воды и сил, жить в сильно ограниченном, к тому же, замкнутом пространстве, и я не горел желанием провести всё это время в компании с покойником. И вовсе не потому, что я, какое-то там, сверхчувствительное создание, просто, её тело таило в себе серьёзную опасность. Всё и так складывалось совсем не в нашу пользу, и я бы не хотел, чтобы начавший разлагаться труп существенно сократил наши жизни, отравив своим зловонным присутствием наше существование.
       Ладно мы с Сергеем. Мы, конечно, не железные и дышать нам тоже надо, но мы вряд ли бы стали обращать внимание на такую мелочь, как находящееся рядом с нами безжизненное тело нашей подруги, тем более, не стали бы из-за этого сильно расстраиваться и плохо спать. Другое дело Катя, для неё это будет через чур, она и так всё время плачет. А что будет дальше, если не убрать? Внезапно, мне стало страшно от этих мыслей, но я тут же понял, что это ложный страх, вызванный необычностью того, что предстояло сделать. И хотя в этом было мало радости, я не видел другого выхода. Я должен был избавить Катю от этого кошмара, подарив при этом ещё больший кошмар.
       И, не знаю почему, я вдруг испытал к ней огромную нежность, а может, мне её просто стало жалко. Как бы то ни было, я подошёл к ней, взял её за вздрагивающие плечи и прижал к себе, неловко пытаясь успокоить. Я говорил ей какие-то, казавшиеся тогда нужными, слова и, зациклившись, непрерывно гладил по голове. В ответ, она тихонько шмыгала носом, благодарно уткнувшись лицом мне в плечо. Так мы и стояли, до тех пор, пока она не успокоилась. Потом я усадил её в кресло и взял у Сергея бутылку.
       - Выпей, - мягко приказал я.
       Сначала она хотела отказаться, даже закрылась от меня ладошками, но потом не стала спорить. Мы тоже сделали по глотку.
       - Нам надо её похоронить, - сказал я, решив не откладывать это дело в долгий ящик, пусть лучше сразу всё, чем постепенно.
       - Дипломат, - хмыкнув носом, буркнул Сергей, отметив таким образом то, что я использовал слово – похоронить, а не слово – избавиться.
       - Как? – не поняла или, наоборот, всё поняла Катя.
       Сергей не сказал ничего, предоставляя мне право самому расхлёбывать эту кашу. А может быть, он тоже не понял – как. Не зависимо от того, поняли они меня или нет, кто-то должен был сказать об этом вслух, и этим кто-то был я.
       - По причинам, надеюсь, вам понятным, мы не можем оставить её здесь, - начал я, как можно мягче, зная, что закончу свою короткую речь достаточно жёстко. – А значит, говоря иными словами, мы должны избавиться от трупа.
       Я повернулся к Сергею, ожидая его реакции на мои слова, но он не смотрел в мою сторону, он продолжал дымить и молчать. Катя тоже не смотрела в мою сторону, спасибо ей за это.
       - И я не вижу другого выхода, - продолжил я, так и не дождавшись от них никакой реакции. – Кроме как использовать для этого стыковочную камеру. Если у вас есть другие предложения…, - я развёл руками, предлагая не молчать.
       - Других предложений нет, - наконец изволил выдать Сергей. – Всё правильно, но неосуществимо. Как мы сможем это сделать, если камера способна вместить в себя человека только в том случае, если корабль пристыкован к другому кораблю? У нас ничего не получится, слишком малый объём.
       - Получится, если мы это сделаем в два или три приёма.
       - Тогда получится, - согласился Сергей.
       Катя повернулась к нам, глаза у неё расширились, губы дрожали:
       - Что вы хотите с нею сделать?
       - Именно то, о чём ты сейчас подумала, - хмуро ответил Сергей, глядя ей прямо в глаза. – У нас нет другого выхода.
       - Но, так нельзя! – попыталась нас образумить Катя.
       - Может быть, - не стал спорить я.
       - И даже, скорее всего, да, - добавил Сергей.
       - А если, через какое-то время, на её месте окажусь я, вы поступите так же? - с дрожью в голосе спросила Катя, возможно, надеясь, что мы скажем - нет.
       - Да, - вместо этого ответил я.
       - Да, - ответил Сергей.
       Катя не ответила, она просто окаменела.
       - Но, я уверен, до этого не дойдёт, - попытался успокоить её я. – Ну, а сейчас, извини. И пойми нас, Катя.
       - Я понимаю, - еле слышно ответила она.
       - Тогда, садись сюда, - Сергей пересадил её в моё кресло. – Смотри на экран, управляй кораблём, главное, не оборачивайся.
       И она не оборачивалась, а мы перенесли тело Людмилы поближе к камере и достали ножи. Оружия в центре подготовки пилотов не было, но такие полезные предметы, как ножи и пистолеты, мы взяли себе ещё на базе, ведь нам не запрещали этого делать и не обыскивали.
       Нам пришлось повозиться, прежде чем последние куски её тела оставили корабль и растворились в космосе.
       - Пусть покоится с миром, - сказал я, когда всё было закончено.
       - И простит нас за это, - добавил Сергей.
       Мы покурили, а потом потратили ещё немного воды, приводя в порядок кабину корабля, которая теперь стала нашим домом.
       - Всё, - выдохнул Сергей, тщательно вымыв руки и вытирая их о свою куртку, вернее, о то, что от неё осталось.
       Я не ответил.
       - Скажи, Злат, ты действительно веришь в то, что нам ещё может повезти или это просто так? – неожиданно спросил он.
       - А ты? – в свою очередь спросил я, поворачиваясь к нему лицом и глядя прямо в глаза.
       - Не знаю, - тяжело вздохнув, ответил он.
       - Я тоже не знаю. Но я надеюсь.
       - Понятно, - теперь уже облегчённо, вздохнул Сергей. – Значит, всё будет хорошо.
       - Я рад, что ты так думаешь.
       - Я не думаю, - засмеялся Сергей. – Я знаю.
       - Интересно? – удивился я такой перемене его настроения.
       - Я потом объясню, - пообещал он, оставляя мне импровизированное полотенце и возможность самому найти правильный ответ.
       Мне только и оставалось, что посмотреть ему вслед.
       Сергей разложил на своём кресле бутерброды и поставил рядом с ними коньяк. Потом, немного подумав, он убрал одну бутылку, оставив только ту, которую мы уже успели начать.
       - Пригодится, - пояснил Сергей, заметив мой взгляд. – А бутербродов всё равно надолго не хватит, всего шесть штук успел сделать, - он криво усмехнулся. – Думал, делить придётся, а теперь, всё чётко получается, по количеству едоков. Три сейчас съедим, а остальные, когда невмоготу станет.
       Оставалось только добавить, что всё, что не делается, всё к лучшему. Но он этого не сказал, а вот я подумал. Неужели Судьба, и вправду, решила использовать Людмилу для нашего спасения? Сначала, её замешательство, позволившее нам выйти из боя. Потом, её решение включить автоматическую защиту, позволившее нам остаться в живых. (Не знаю, додумался бы ли я до этого или продолжал, до последнего, надеяться только на себя.) А теперь вот, и бутерброды, хоть и на немного, но всё-таки больше каждому получается.
       Некоторое время Сергей, с сожалением, созерцал скудное убранство нашего «стола», а потом, видимо, смирившись с тем, что ничего изменить нельзя, повернул голову к Кате.
       - Катюша, - ласково позвал он. – Давай, Людмилу помянем, как положено.
       - Я не могу, - глухим голосом отозвалась Катя.
       Сергей качнул головой.
       - Ты думаешь, нам легко? – как можно мягче сказал он. – Просто, так было надо. Прости.
       - Я понимаю, Серёжа, но, всё равно, не могу.
       - Хорошо, - не стал настаивать Сергей. – Мы оставим тебе. Потом поешь, когда захочешь.
       - Да, так будет лучше, - согласилась с ним Катя.
       Мы уничтожили свою порцию коньяка, сжевали по бутерброду и, усевшись на пол рядом с креслом, достали сигареты.
       - А ты не видел, что с ребятами? – спросил я, найдя наиболее приемлемое положение, спина всё ещё требовала к себе повышенного внимания.
       - Были живы, - ответил Сергей, давая мне прикурить и прикуривая сам. – Во всяком случае, до того, как нас крутить начало, а потом, не знаю.
       - Понятно. А что было дальше?
       - Да ничего. Когда нас перестало швырять, из стороны в сторону, я выбрал момент и перебрался на твоё место. К счастью, с двигателями оказалось всё в порядке, и мне быстро удалось прекратить вращение. Ну, а когда я стабилизировал полёт, рядом никого не было, нас отнесло куда-то далеко в сторону. И я не знаю, куда. Зря ты карту не взял, - усмехнулся он. - Тогда бы мы хоть куртку сохранили.
       - Разве что для этого, - согласился я.
       Сергей бросил взгляд на бутылку, но тут же убрал глаза, явно опасаясь войти в искушение.
       - Ну, а потом, вообще ничего интересного, – продолжил он свой рассказ. – Я выбрал звезду, развил максимальную скорость… Вот мы и летим к ней сейчас. Надеюсь, там найдётся для нас хорошая планета.
       - Найдётся, - отчего-то уверенно сказал я.
       - Знаешь, Злат, а мне ведь тоже тогда повезло, у меня замок заело, я потом ремни перерезал.
       - Это ты к чему? – не сразу понял я.
       - Просто, - не стал распространяться Сергей.
       Но я уже понял, если бы его вырвало из кресла так же, как меня, то, неизвестно, хватило ли бы у Кати сил сделать всё то, что сделал он.
       Мы помолчали.
       - Я вот думаю, Злат, не правы мы были.
       - Может быть, - не стал спорить я. – Но, на мой взгляд, лучше быть здесь и иметь, пусть даже призрачный, шанс на спасение, а значит, и на жизнь, чем быть там и не иметь даже его. Ведь, рано или поздно, нас бы всё равно всех убили. Вспомни, сколько ребят прошло мимо нас, и все в одну сторону.
       - С этим трудно не согласиться, но и согласиться тоже трудно, - высказал своё мнение Сергей. – Но я сейчас не об этом. Я хотел сказать, что мы были неправы по отношению к тебе.
       - Ты о чём?
       - О четвёрке с пятёркой.
       - А-а, - протянул я, не найдя, что сказать.
       - Ты был прав, когда настоял, чтобы мы им ничего не говорили. Теперь я понимаю это.
       - А раньше не понимал? – удивился я, вспомнив о том, что только он и Катя с Ларисой поддерживали меня во всех моих начинаниях.
       - Ты мой друг, - пояснил Сергей, догадавшись, чем вызвано моё удивление. – И я тебе верю.
       - Но, при этом, сомневаешься? – усмехнулся я.
       - Иногда сомневаюсь, - согласился Сергей. – И до сих пор есть немного, хотя я и признал твою правоту.
       - И в чём выражается это немного?
       - В четвёрке, - ответил он и посмотрел в мою сторону. – С Гариком всё понятно. Он бы, конечно, согласился с нами, для отвода глаз, а сам, сто процентов, доложил бы обо всём господину Кра. Отличная возможность рассчитаться с нами более безопасным способом. Хотя, возможно, я ошибаюсь, и он бы поступил так, как поступил. И не потому, что у него сердце рыцаря, а для того, чтобы показать себя и занять наше место, ведь доброе отношение господина Кра – это тоже не пустой звук. Короче, с ним всё ясно. А вот с четвёркой… Не знаю.
       - Они отрабатывали свой хлеб, - довольно жёстко ответил я, стремясь, раз и навсегда, разрушить выросшее в его душе сомнение.
       - Это понятно, - согласился Сергей. - Но ведь у них не было выбора. А если бы мы сказали?
       - Тогда, нам бы пришлось их убить, - уверенно заявил я, не выказав при этом ни тени сомнения. - Пойми, Серёжа, они бы не согласились. Их устраивала такая жизнь. Они смирились с нею. Они стали рабами.
       - Наверное, ты снова прав, - всё ещё подвергая сомнению мои слова, сказал Сергей. – Жаль, неплохие ребята были.
       - Знаешь, не стоит больше об этом, - предложил я. - И так мерзко. Но, если ты хочешь, чтобы у меня появилось чувство вины, - тихонько добавил я ему в самое ухо. – То, давай без Кати.
       - Ничего я не хочу. Ты извини меня, Злат, просто так сказал.
       - И ты меня, тоже, извини.
       Мы снова замолчали. Чувствовалось, что и смерть четвёрки, и смерть Людмилы, и то, что нам пришлось сделать с нею, и томительное ожидание худшего, не смотря на все наши надежды, всё это давит на нас непомерным грузом, не давая нам ни на секунду расслабиться, и вызывает дополнительное напряжение. Да и не могло быть иначе, мы же всё-таки люди, по крайней мере, Сергей с Катей.
       Он протянул мне сигарету.
       - Много курим, - заметил я. – Что потом будем делать, когда кончатся?
       - Бросим, - коротко ответил Сергей и похлопал себя по оттопыривающимся карманам. – Если этого не хватит.
       - Ну, с такими запасами, нам это не грозит, - улыбнулся я.
       - Пусть лучше грозит, - высказал своё пожелание Сергей. – Знаешь, как я хочу, чтобы их не хватило?
       - Догадываюсь.
       - Никогда не думал, что так сильно захочу бросить курить, - усмехнулся он.
       Я, не спеша, стараясь не показать, как мне при этом, поднялся на ноги, подошёл к Катиному креслу и разложил его. Хорошо, что крахры предусмотрели и это. Интересно, если бы «какашки», с самого начала, были спроектированы для нас, был бы в них, хотя бы такой же, относительный, комфорт? Наверное, нет. Получается, здесь нам тоже повезло.
       - Я посплю немного, - сказал я, осторожно укладываясь на правый бок. – Всё тело ломит, будто в мясорубке побывал.
       - Представляю, - отозвался Сергей.
       - Хороших снов, - пожелала Катя.
       - Спасибо, - поблагодарил её я.
       Сергей ещё раз посмотрел на бутылку, о чём-то вздохнул, поднялся и пошёл к Кате, а я, неожиданно для себя, почти мгновенно провалился в чёрную и пустую, вопреки Катиному пожеланию, без снов, бездну сна. Меня, возможно пожалев, на время, оставили и кошмары, и сказочные видения, мой сон был только мой, тихий и спокойный, как у младенца.
       Когда я проснулся, то чувствовал себя намного лучше, боль ушла, хотя, ощущение, побывавшего между мельничных жерновов, осталось. Я осторожно потянулся, вовремя вспомнив, что делать это бодро и весело пока не стоит, и поднял голову.
       В соседнем кресле, сжавшись маленьким беззащитным комочком и положив голову себе на ладонь, спала Катя. Сергей неподвижно сидел за пультом управления и смотрел на обзорный экран, где, на фоне тускло мерцающих звёзд, отчётливо выделялось какое-то яркое пятно.
       Сходив по различным делам и умывшись, я подошёл к Сергею и сел рядом, на подлокотник.
       - Доброе утро, - поздоровался он.
       - А что, уже утро? – удивился я.
       Сергей засмеялся, тихонько так, чтобы не разбудить Катю.
       - Если можно так сказать, - успокоившись, ответил он. – А, вообще, ты здоров поспать, Злат.
       Я посмотрел на часы и, не удержавшись, присвистнул от удивления. Я думал, что поспал всего пару часов, но стрелки чётко показывали, двадцать минут восьмого. Получается, я проспал почти сутки.
       - А мы всё летим, - неопределённо сказал Сергей, отвлекая меня от моих подсчётов.
       - Давай теперь я посижу, - предложил я. – А ты иди, поспи. Я так понимаю, ты всю ночь здесь провёл?
       - Да, но я не устал. Дремал, время от времени. Не забывай, что эта штука на автопилоте.
       Я протянул ему бутылку, в которую, незадолго до этого, набрал воды:
       - Будешь?
       - Давай.
       Напившись, Сергей вытер губы и поставил бутылку на пульт, там было для этого специальное место.
       - Мне жаль, что с Людмилой так получилось, - сказал он, видимо, ему не давало покоя то, что мы сделали.
       - Мне тоже, - ответил я.
       - Ты её любил?
       - Не знаю, - честно признался я. – Скорее всего, нет.
       - А мне казалось…, - он не договорил.
       - Мне тоже это казалось. А теперь, не знаю. Видно, всё это понимаешь только в такие минуты. Я к ней по-настоящему привязался, как к человеку, как к другу, но это и всё, не больше.
       - М-да, - протянул Сергей. – Я думал, хоть у тебя всё в порядке.
       Я промолчал.
       Сергей повернул голову и посмотрел на Катю, убеждаясь в том, что она спит.
       - Не хочу, чтобы она слышала, - шёпотом пояснил он. - Мне кажется, она меня любит, а вот я…
       Он замолчал и полез за сигаретами.
       - А я…, - продолжил он, спустя несколько глубоких затяжек, но снова осёкся.
       - А ты, нет, - закончил за него я.
       - Понимаешь, Злат, всё то же самое, всё как у тебя, с той лишь разницей, что я отношусь к ней ещё и как к младшей сестре.
       - Понятно. А мне казалось…
       - Ты повторяешь мои слова, - усмехнулся Сергей.
       - Да.
       - Жаль, - он выругался. – Мне всегда хотелось встретить хорошую девушку, но у меня, как-то, не получалось. Может, мордой не вышел, а может, ещё что. Катя хорошая, даже лучше, но ты ведь помнишь, как всё происходило: вот самец, вот самка, забавляйтесь. Какая уж тут может быть любовь. У тебя с Людмилой было всё по-другому, вы знали друг друга ещё на Земле.
       - Как видишь, это тоже ещё ни о чём не говорит. Видимо, я вообще не способен на это чувство.
       - Так же, как и я. Здесь мы тоже похожи.
       - Ты ещё встретишь свою девушку.
       Сергей усмехнулся и показал на экран:
       - По-моему, ты забыл об одном крошечном обстоятельстве, способном помешать мне это сделать.
       - Действительно забыл, - согласился я.
       - Ладно, - махнул рукой Сергей. – Давай, больше не будем о мрачном.
       - Давай, не будем, - снова согласился я.
       Сергей засмеялся.
       - Только не получится, - сказал он, снова становясь серьёзным. – Я вот всё думаю, а может, лучше было бы, как четвёрка, быстро и хорошо? Глупо, конечно, но так получается ещё глупее.
       - А мы разве делали не так, как четвёрка?
       - Я идиот! – Сергей ударил себя кулаком по колену. – Я дурак! Кретин! Прости. Я не знаю, что со мной.
       - Ничего, тебе просто надо отдохнуть.
       - Мальчики! Что случилось?
       Мы обернулись. Катя испуганно смотрела в нашу сторону, переводя взгляд с меня на Сергея и обратно.
       - Всё хорошо, Катюша, не волнуйся, - ответил Сергей. – Просто я забыл, что я здесь не один.
       Он встал, освобождая мне место, и пошёл к тому креслу, в котором недавно спал я.
       - Мне, наверное, и правда, стоит немного отдохнуть, - сказал он, устраиваясь поудобнее.
       Я поднялся с подлокотника и, впервые за почти что двое суток с момента атаки, занял своё место за пультом управления. В самом центре обзорного экрана, ослепительно ярким пятном, горело чужое нам солнце, возможно, маня к себе и обещая стать нашим.
       Катя подошла ко мне и стала рядом.
       - Мы уже так близко, - удивилась она.
       - От чего? – не понял я.
       - Когда я ложилась, - Катя указала на экран. – Она была ещё совсем маленькой звёздочкой, а сейчас…
       - Видишь, какие молодцы крахры, - усмехнулся я. – Умеют строить. А значит, и у нас больше шансов найти то, что мы ищем.
       - Злат, - негромко позвала Катя.
       Я повернул голову.
       - На, поешь, - ответила Катя на мой взгляд, протягивая мне нетронутый бутерброд.
       - Откуда?
       - Сережа коньяк допил, а бутерброд не стал, он сказал, что тебе нужнее, - разъяснила она происхождение бутерброда.
       - Так ты не ела?
       - Я не хочу, а вам надо. Вы, вон, какие большие.
       - Спасибо, Катя, - поблагодарил я. – Но это тебе надо.
       - Не надо спорить, Злат. Бери.
       Я повернулся к Сергею. Почувствовав мой взгляд, он заелозил в кресле.
       - А ты…, - не удержался я от желания высказать в его адрес всё, что я о нём думаю, правда, не досказал до конца, постеснявшись Кати.
       - А что я? Я сплю, - отозвался Сергей.
       - Прекрати, Злат, - Катя взяла меня за руку. – Пойми, если нам здесь долго придётся, я ведь первая буду. Так зачем мне?
       Я отвернулся.
       - Пожалуйста, - попросила она.
       - Ладно, Катя, - согласился я, понимая, что в противном случае, она не съест ничего. – Но только пополам. Или не буду, - пригрозил я.
       - Угу, - она улыбнулась и кивнула головой.
       Я взял в руки и разломил бутерброд.
       - Спасибо, - поблагодарила она, принимая от меня часть своего же бутерброда.
       - Это тебе спасибо, - ответил я, коснувшись её тёплой ладошки, оставалось успокаивать себя тем, что так она съела хотя бы половину.
       - Злат, - Катя села рядом со мной, на подлокотник, и опёрлась о моё плечо. – Почему ты прячешь его?
       - Кого его? – не понял я.
       - Медальон.
       - Нет, Катя, я его не прячу, - улыбнулся я, понимая, что пришло время. – Просто, не люблю показывать.
       - Почему?
       - Потому что те, кто на него смотрит, начинают задавать такие вопросы, на которые я сам хотел бы узнать ответ.
       - Ты покажешь его мне? – спросила она. – Я не буду спрашивать.
       - Конечно, покажу. Смотри.
       Я снял с шеи медальон и протянул его Кате.
       - Тяжёлый, - была её первая реакция.
       - А что, Злат, - подал голос Сергей. – Я помню, ты как-то обещал мне рассказать одну историю. По-моему, сейчас самое время.
       - А ты, вообще, спишь, - не очень любезно ответил я на его предложение.
       - Я же хотел, как лучше.
       - А получилось, как всегда.
       - Ладно тебе, не злись.
       - Дело не в этом.
       - Я знаю, - вздохнул Сергей. - Получается, я, вроде как, в благородненького сыграл, а тебя, по полной программе, подставил.
       - Вот именно.
       - Кто ж знал, что так получится, - он усмехнулся. – Иногда, приходится идти на жертвы. Тем более, я этого не хотел.
       И тут я всё понял, не желанием переложить ответственность на мои плечи, было вызвано его предложение, оставить бутерброд мне. Он допил коньяк и таким нехитрым способом, как бы, откупился от Кати, тем более, не секрет, что она не любитель этого напитка. Да и ещё одна бутылка есть. А вот бутерброд, он, видимо, надеялся, что Катя не выдержит и съест его. А она взяла и дождалась, почти сутки терпела. Так и получилось, что, не желая того, он поставил меня в крайне неловкое положение.
       - Предупреждать надо.
       - Ты же спал.
       - Хватит вам, мальчики. Зачем из-за меня ругаться? – отреагировала Катя на нашу небольшую перепалку. – Я так решила. И всё.
       - Ну, хочешь, прощения попрошу? – примирительно сказал Сергей.
       - Не надо, - буркнул я.
       - Значит, не буду, - заключил Сергей. – А историю свою ты всё-таки расскажи. Тем более, обещал.
       - Пожалуй, ты прав, - согласился я. – Сейчас, для моей истории, самое подходящее время.
       - Только не добавляй, что другого у нас может просто не быть, - высказал своё пожелание Сергей.
       - И не собирался, - ответил я, слегка покривив душой. – Просто, телевизора здесь нет, да и книг тоже.
       - Может, и мне расскажите, о чём ваша история? – не выдержала Катя.
       Я посмотрел на неё и улыбнулся.
       Странные, всё-таки, создания эти люди, у них своих проблем полно, а их интересуют чужие. Стоит появиться сказочнику и сразу становится забыто всё: и печали, и радости, и повседневные заботы, и даже мысли о хлебе насущном незаметно отходят на задний план. Реальный мир перестаёт существовать, он сужается до размеров комнаты, лица рассказчика, а потом и вовсе исчезает, полностью растворяясь в его голосе. И не существует больше ничего, кроме обретающих форму слов, уводящих в совершенно новый мир, заставляющих переживать, огорчаться, радоваться и даже ставящих на место героев. Почему-то, происходящее с кем-то, волнует всех гораздо больше, чем своя собственная жизнь. Что это? Извечное любопытство? Или попытка уйти от того, что преследует каждый день? Желание забыться и, хотя бы ненадолго, почувствовать себя другим человеком, более значимым, более сведущим, способным видеть то, что недоступно другим, и давать советы? А может, просто хочется знать, что есть на свете кто-то, кому ещё хуже, а значит, не всё так плохо? Пожалуй, на это нет ответа. Во всяком случае, я его не знаю. Да и не нужен он мне. Просто, сейчас, наступила моя очередь увести своих друзей в иллюзорный мир, отвлечь их от нашего бытия и, может быть, подарить им немного покоя. Жаль только, что немного.
       - Обо мне, - ответил я Кате, глядя в её зелёные глаза. – Вернее, о том, что я не совсем человек, - я усмехнулся и, подумав, что, пожалуй, не стоит тянуть, раз начал, поправился. – Точнее, совсем не человек.
       - Хватит, Злат, - отмахнулась Катя. – Я серьёзно спросила, а ты…
       - Я тоже серьёзно, - улыбнулся я.
       - Да ну вас, - обиделась Катя, вставая с подлокотника. – Не хотите говорить, и не надо, обойдусь, как-нибудь.
       - А ты думала, он обязательно должен быть зелёным? – поинтересовался у неё Сергей, поднимая голову над креслом и криво усмехаясь. – Представь себе, существуют и другие инопланетяне.
       - Но как? – удивилась Катя, начиная прислушиваться к нашим словам, хотя, всё ещё не верила и думала, что мы над нею смеёмся.
       - Так же, как и крахры, драконы, пауки, синекожие люди и гориллы с планеты Дрика, - ответил я, продолжая смотреть ей в глаза.
       - Но ты не такой, как они?
       - Согласен, - вмешался Сергей. – Ему рогов не хватает.
       - А вот рога, ты лучше оставь себе, - посоветовал я.
       - Чур, тебя! – Сергей даже руками замахал. – Мне-то они зачем?
       - На всякий случай. Вдруг, пригодятся.
       - А ещё друг называется, - Сергей скорчил обиженную физиономию. – Ты слышала, Катя, чего он мне желает?
       - Ты сам виноват, первый начал, - справедливо рассудила Катя и засмеялась. – А я сразу поняла, что вы меня разыграть хотите.
       - И всё-таки, Злат, рогов тебе явно не хватает, - сделал вывод Сергей. – Не в том смысле, конечно. Ну, или хвоста какого-нибудь.
       - Нет, хвост бы не помог, - отказался я от предлагаемой мне Сергеем дополнительной части тела. – В штанах, не видно.
       - Вы о чём? – насторожилась Катя.
       - О розыгрышах, - ответил Сергей, снова становясь серьёзным. - Вот, как ты думаешь, почему нас на Косж перестали посылать?
       - Ну, вы там перебили почти всех, а остальные спрятались, - озвучила она официальную версию.
       - Конечно, - усмехнулся Сергей. – Мы же герои. Даже круче, супермены. До нас, тысячи легли, а мы, за две высадки, все вопросы решили. Нет, Катя, всё совсем не так. Это он им приказал уйти, я сам видел.
       - Как?
       - Вот и я хочу знать, как?
       Катя повернулась ко мне.
       - Да, Катя, я знаю язык драконов, - подтвердил я слова Сергея, кивнув головой для большей убедительности. – Только не спрашивай, откуда. Для меня это такая же загадка, как и для тебя. Возможно, этому языку меня научил старый Гром, так зовут того дракона, с которым я разговаривал. А, возможно, сама встреча с ним помогла мне увидеть то, что я знал раньше.
       - Только не говори, что ты один из них, - предупредила Катя, отрицательно покачав головой. – Не поверю.
       - Нет, Катя, я не один из них, - улыбнулся я, отметая в сторону её опасения. - Я точно знаю, что не отношусь к их роду-племени, просто, мы жили вместе. Но я не отношусь и к вашему племени, я не такой, как вы, я другой. Я только похож на вас. Небольшая шутка природы.
       Катя не ответила, она просто смотрела на меня, но чего только не было в этом взгляде, так, пожалуй, на меня ещё никто не смотрел.
       - Это правда, Катя, - сказал я, чтобы вывести её из ступора.
       - Но, этого не может быть.
       - Почему? – я пожал плечами. – Я есть, и никуда от этого не денешься. Я мало помню о своей прошлой жизни, но что-то я всё-таки помню. Я помню большой и цветущий яблоневый сад, точно такой, как мне приснился недавно. Я помню огромный дворец и просторные залы, в которых мы любили играть…
       И тут меня прошиб пот, даже в глазах потемнело. Я сказал – мы. Я вспомнил, у меня были братья, у меня было два брата.
       - Что с тобой? – Сергей больше не лежал, он стоял рядом и тормошил меня за плечо.
       - Всё в порядке, - улыбнулся я, всем своим видом показывая, что это была всего лишь секундная слабость, вызванная моим неидеальным состоянием. – Просто, голова закружилась. Может быть от того, что я вспомнил ещё один небольшой кусочек своей жизни, у меня были братья. И это с ними я играл в разноцветных залах дворца. Я помню их счастливые лица… Нет, не лица, - поправился я. - Лиц я, конечно, не помню. Я помню их улыбки, взгляды, смех…
       Я замолчал и полез за сигаретами.
       - А потом, всё изменилось, - продолжил я, через какое-то время. – Сразу, в один день. Кто-то, кому я доверял, одел на меня вот это, - я указал на медальон, который Катя продолжала держать в руках. – И вывел из дворца. Я помню, как мы ехали: он, я и братья. Помню громадные космические корабли, к которым он нас привёз. Помню, как он передал меня какому-то незнакомому человеку. И ещё я помню космос, как я сначала испугался его раскинувшегося вокруг мрачного величия. Но ещё сильнее я испугался, когда руки того, кто сопровождал меня, опустили меня на землю и подтолкнули в ночь, а сам он ушёл. Я остался один, на грязной, поросшей высокой травой и заваленной мусором улице, среди покосившихся от времени и вросших в землю одноэтажных домов, глядящих на меня тёмными провалами окон, и мне было страшно. Что-то, внутри меня, запрещало мне плакать или звать на помощь, и я просто пошёл вперёд.
       Я замолчал, глядя на так и не прикуренную сигарету.
       - А дальше? – нетерпеливо спросила Катя, не дождавшись продолжения.
       - Дальше был детский дом, - я усмехнулся. – Всё смешалось, превратилось в один длинный день: подъём, зарядка, незамысловатые развлечения, учёба, между ними, завтрак, обед, ужин и отбой. Всё исчезло, кроме медальона, чему я до сих пор удивляюсь, ведь он сделан из белого золота.
       - Ничего себе! – выдохнула Катя, невольно посмотрев на медальон. – Никогда не держала в руках столько золота, - и, опомнившись, извинилась. – Извини, Злат, я не хотела тебя перебивать.
       - А ты и не перебила, - успокоил её я. - Мне больше нечего сказать. Я ведь уже почти забыл своё детство. И забыл бы его полностью, представил бы его сном, если бы не попал сюда. Здесь ко мне начала возвращаться память. Так что, получается, мне есть за что благодарить крахров.
       - А это твои родители? – спросила Катя, продолжая изучать медальон.
       - Да. Хотя, точно не знаю, но думаю, что да.
       - Красивые, особенно она, - сказала Катя и, посмотрев на меня, добавила. - А ты похож на них, и сильно.
       - Не преувеличивай, - улыбнулся я.
       - Да нет же, правда, похож, - не уловив моего настроения, продолжала настаивать Катя, и, чтобы выглядеть более убедительной, обратилась за помощью к Сергею. - Вот скажи ему.
       - Вполне естественно, - отозвался Сергей. – Он же их сын.
       - Ну, может, и есть немного, - чтобы окончательно закрыть эту тему, согласился я. – Но речь, ведь, не о том, на кого я похож. Речь о том, кто я есть.
       - А я знаю, кто ты, - засмеялась Катя. – Ты у нас царский ребёнок – ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО, – выделила она последние слова.
       - Тогда, не величество, а высочество, - поправил её Сергей.
       - Вы будете смеяться ещё больше, если узнаете, что Гром называл меня господином, - усмехнулся я. – Хотя, я воспринял это, как должное.
       - А кто сказал, что мы смеёмся? – Катя показала на медальон. - Видишь, у них короны, значит, ты – царский сын.
       - И с драконом, это всё объясняет, - добавил Сергей. - Ты же сам говоришь, что вы жили вместе.
       Но я уже не слышал его слова, мне стало безразлично: верят они мне или нет, главное, в это верил я, и, только что, я нашёл ещё одно подтверждение этому.
       - Ты сказала, короны? – зачем-то переспросил я, едва не подпрыгнув в кресле, от вспыхнувшей в моём мозгу картины. – Ну, конечно! Какой же я кретин.
       - Ты чего, Злат? – с тревогой спросила Катя.
       Я, с трудом сдерживая себя, чтобы не выхватить, забрал у неё медальон.
       - Смотрите, - призвал я своих друзей. – Внимательно смотрите.
       Катя пожала плечами, Сергей тоже покачал головой.
       - Короны как короны, - сказал он. – Узор, конечно, необычный, а, в общем, ничего такого.
       - Не спеши. Вспоминайте. Лучше вспоминайте, - я очень хотел, чтобы они вспомнили, чтобы подтвердили, чтобы не осталось сомнений, и, чтобы им было легче, добавил. – Атака, четвёрка, пуск ракет, вспышка.
       - Твою мать, - не удержался Сергей и, подняв голову, посмотрел сначала на Катю, а потом уставился мне в глаза. – Эмблема на чужом корабле. На нём была такая же корона.
       - Вот именно, - усмехнулся я, неожиданно, взамен вспыхнувшей было радости, ощутив в душе полную пустоту. Сколько раз я смотрел на медальон, я знаю на нём, каждую чёрточку, каждый оттенок, я могу нарисовать его с закрытыми глазами, а не узнал…
       - Да, дела, - протянул Сергей и пошёл к своему креслу. – Ну, кто ж откуда знал? – обречённо подытожил он, укладываясь к нам спиной. – А ведь мы были совсем рядом. Всё могло измениться. Сейчас всё по-другому могло быть. Во всяком случае, они в нас не стреляли, - усмехнувшись, добавил он.
       Катя взяла меня за руку, хоть как-то стараясь утешить, а я сжал в кулаке медальон и закрыл глаза.
       А чему я, собственно, обрадовался? Тому, что нашёл подтверждение своим воспоминаниям? Ведь я не знаю, как бы нас встретили, если бы, вообще, встретили, а не расстреляли, как четвёрку. Может, тем, что повернули, мы спасли себе жизнь? Да даже если бы и встретили, кто я для них? Ведь они уже один раз пытались избавиться от меня, так почему бы им не сделать это ещё раз, только теперь наверняка?
       И всё-таки, я жалел о случившемся. Как бы я хотел вернуть всё назад и оказаться вместе с ними. Пусть чужими, пусть настроенными враждебно против меня, но всё равно своими, родными. Как бы я хотел, хоть ненадолго, почувствовать себя человеком или тем, кто я есть, найти свои корни, ощутить их.
       Почему ты – злая Судьба снова лишила меня этого счастья, продолжая бросать меня, как щепку в водовороте? В чём я провинился перед тобой? А если провинился, то казни меня, зачем казнить ребят? Ведь, их могли не тронуть. Во всяком случае, они могли бы жить. Или у тебя свои планы?
                Мы, с вами, рождены, чтобы исчезнуть.
                И тут, уж, выбирай, не выбирай…
                А всё лишь для того, чтобы убить надежду,
                Сменить всеобщий рай, на малый, плотский рай.
       Неожиданно вспомнил я, когда-то давно, написанное четверостишье. Всё правильно, кто мы такие, чтобы самим решать свою судьбу? Мы, всего лишь, мягкие игрушки, про которые можно забыть или бросить в огонь.
       И тут мною овладел приступ бешенства, хорошо, что я сумел сдержать его в себе. А вслед за ним пришло желание напиться, самый простой способ расслабить перегревшиеся мозги.
       - Сергей! – отрывисто позвал я, всё ещё не полностью уняв приступ бешенства.
       Он посмотрел на меня, усмехнулся и достал бутылку, хотя я не сказал ему больше ни слова, видимо, всё было написано на моём лице.
       - Вот и пригодилась, - единственное, что сказал он. – Не думал, что так скоро.