Всё дело в шпаге

  ...У меня была шпага.
  Откуда? Зайдя в развалины, увидел торчащую в груде камней покрытую пылью рукоятку и эфес. Когда выдернул её из этой груды, то кончик шпаги был загнут. К моему удивлению металл клинка оказался мягким и податливым. Т.е. это была детская шпага! Игрушка! Из этой же груды вылетел маленький твердый шарик, размером со сливу. Убедившись, что шпага не настоящая не выпрямляя её острия до конца, взял её как клюшку и нанес удар загнутым кончиком по шарику. Щелчком! Шарик скакнул и улетел в угол между двумя стенами. Там светлела большая щель прямо наружу, и было видно, как вокруг замерзшего пруда, словно в сказке стояли покрытые инеем деревья.
  С трудом выбрался наружу через эту груду в эту щель. На поверхности пруда гладкими окнами были разбросаны замерзшие широкие проруби, и в них как в иллюминаторы тыкалась крупная рыба. Её было много. После второго удара  каблуком этот сантиметровый ледок в проруби не выдержал. В образовавшуюся дырку тут же стали высовываться рыбины, открывая рты  и хватая воздух, они стали кишеть возле пробиваемых мною отверстий. Проснулся рыбачий азарт. В руках была та самая шпага. Выпрямив её кончик начал охоту. (Зачем это надо было?)
  Но проткнуть беззащитную рыбу моей шпагой так и не удавалось. Положив шпагу на лед, решился вытащить хоть одну из них, сунув ей большой палец в рот и подхватив за жабры. Присел на корточки. И услышал звон колокольчика.

  В стороне между деревьями проглядывалась дорога и перспектива заснеженного уходящего в даль поля. По дороге бежала лошадь, впряженная в сани. На передке саней сутулился возничий в тулупе и меховой шапке.
  Стряхнув воду с замерзших рук, подхватив шпагу, я побежал к дороге.

   Останавливал, махая шпагой. Лошадь замедлила ход и остановилась метрах в двадцати, не добегая до меня. Возница молча сидел в санях и угрюмо смотрел на меня. Его лицо, по самые глаза заросшее черной бородой, было жутким. Но серые глаза под меховой шапкой смеялись!
  - Тебе куда, барин? – спросил он меня.
  Я основательно уже струхнувший, оглянулся и увидел, что дорога ведет к реке, вдоль которой тянулись постройки, шпили незнакомого мне города, к мосту через реку.
  - Туда! – я показал уверенно на эти шпили.
  Улыбающиеся глаза, над плотной шерстью бороды указали на сани, приглашая к посадке. В санях лежало сено и толстая стеганая тряпка типа теплого одеяла. Я сел и мы поехали.

  ...Город приближался. Езда укачивала. На заснеженном (без светофоров) перекрестке навстречу нам бойко проскочили сани с двойкой лошадей. Возница мой проводил их взглядом. Я лишь заметил в санях цилиндр, странную шапку с пером и такие же заросшие щеки как у моего кучера, который повернулся и сказал мне, с гордостью:
- Видали...? Пушкин!
- Как... Пушкин? Стой! ...Что это за город? Год, какой? Месяц? Езжай за ними! – я вдруг не на шутку взволновался.
  Лошадь остановилась. Кучер сидел молча, не оборачиваясь. Я тронул его за плечо.
- Январь нонче..., – наконец сказала борода, - ...пить надо меньше, барин! Мне вон туды надо! – он указывал рукавицей вперед на мост.
  Я поспешно вылез из саней, со своей ненастоящей шпагой и побежал назад, туда, откуда мы приехали, вслед удаляющимся саням, и думал лишь об одном, как с таким несерьёзным оружием в руке смогу убедить их! Даже рыбу не смог проткнуть! Ни в рот, ни в бок! Я спешил, махал шпагой и кричал в морозной тишине с висящим в ней звоном далекого колокольчика:
- Стой! Стой!

  Но не успел... Я - проснулся!