Порученец

…- Больно-о-о-й!  Просыпайтесь!
                …Я открыл глаза и радость захлестнула меня: у моей кровати, составив стулья полукругом, сидели мои давние друзья – ТАТРисты. Улыбчивый Виталий Серов, огромный, как медведь, и столь же сильный – шутя гвоздь стопятидесятку в узел завязывал – Паша Зинченко, юркий и неусидчивый Сашка Мартынов, да степенно-спокойный и рассудительный Гена Задвинский…
                Сидели они не раздевшись: в распахнутых полушубках, в унтах, только сняли и скинули на диван свои огромные пушистые треухи из собачьей шерсти – писк последней северной моды. Сидели они улыбчивые и весёлые и от них пахло морозом, молодостью и силой.
                Я обрадованный донельзя этим визитом, попытался вскочить:
                - Ребята! Вот так гости! Сейчас я стол сгоношу! Там у меня в холодильнике закусь мировая – мочёные хариусы!..
                - Лежи, больной! Мы на минутку к тебе, – улыбаясь,  проговорил Виталий, -  вот  опять ТАТРы  новые гоним и  решили заехать…
                - Опять в Усинск?
                - Да нет… На этот раз далече… - уклончиво ответил Виталий.
                - Хотели и тебя с собой захватить, - басовито прогудел Паша Зинченко, - а то скучно без тебя и твоей гитары…

                …Эти ребята из знаменитой  бригады водителей многотонных чешских самосвалов ТАТРА были шофёрской элитой нашей автобазы АТК Севергазстрой. Это была дружная компания настоящих первопроходцев. На Север, на ударную всесоюзную стройку газопровода,  они приехали из разных мест Союза. «За туманом и за запахом тайги», как пелось в популярной в те годы песне.
                Они строили наш таёжный городок Вуктыл – штаб-квартиру строителей газопровода «Сияние Севера»,  так сказать, с первого колышка. А когда Вуктыл появился из болота и захорошел, блистая по утрам своими, раскинутыми привольно средь тайги,  асфальтовыми улицами и тротуарами, ТАТРЫ перебросили дальше в глубинку в Усинск. И, естественно, эти непоседливые люди поехали туда, отыскивая, как всегда, места, где всё начинается с первого колышка.
                В этой бригаде подобрались удивительные ребята. Про них в автобазе ходили легенды. Они могли двое суток без сна, отсыпаясь урывками во время погрузки, работать на сдаточном объекте, выполняя неосторожные обещания начальников.  Готовы были всегда, в любую минуту выехать в самый трудный рейс. 
                Числились и другие чудеса за этими сорвиголовами.
                В автобазе вспоминали случай с начальником ОТИЗ АТК. Эта мадам, приехала в автобазу из соседнего города Ухта – альма-матер новорожденного Вуктыла, из автотранспортной конторы, в которую входила и наша автобаза,  с ревизионным визитом. И она установила такую среднюю скорость, которая была просто нереальна по нашим зимним таёжным дорогам. При всем желании водители в эту нереальную скорость ни за что бы не уложились, а, значит, их заработок сильно бы пострадал.
             Была эта женщина необъятной российской стати, очень самоуверенная, с непререкаемым авторитетом у начальника АТК. Возраста она была бальзаковского, и то ли неудовлетворенные гормоны в ней заговорили, то ли начальник автобазы чем-то ей не угодил, но уезжала она крайне недовольная. Тем паче, погода для наших «кукурузников»  АН-2  была  нелётная и ей теперь маячила  невесёлая перспектива – трястись в свою Ухту на автомашине 8-10 часов. Как повезёт.  По зимнику…

             …Хочу отступить от нити своего рассказа и посвятить неискушенного читателя в то, что такое – зимник.  Это – дорога, проложенная через тайгу. И строит её, фактически, дедушка Мороз. Технология простая. Комплектуется колонна из трёх мощных тракторов. Первый идёт  – с бульдозерным ножом. Он – пионер. Второй тянет за ним угольник – тяжеленный треугольник из мощных железных шпал, нагруженных сверху бетоном для большей тяжести, после протаскивания которого остаётся полоса ровной и утрамбованной дороги. Последним идёт трактор, который тянет за собой сани-волокуши, на которых укреплён вагончик – временное жильё дорожников, и ёмкость с соляркой. В вагончике двухъярусные лежаки для механизаторов, пыхтит «буржуйка», да стоит обязательная фляга с брагой…
              …Медленно тянется этот дорожно - строительный поезд через тайгу и за ним выстилается временная дорога – зимник.  Чем крепче мороз, тем быстрее строится дорога. А её уже ждут с нетерпением, так как без подвоза стройматериалов город не может, ни строиться, ни существовать.
                …Периодически поезд упирается в болото. Под гусеницами выступает чёрная вода. В таких случаях дорога идёт в обход по краю болота. А если это болото огромно и обходная дуга сильно удлинит дорогу, то строители решают дорогу торить прямо через болото. Бульдозер-первопроходец проходит по болоту до того, как гусеницы начинают проваливаться, тогда он отрабатывает назад, а если сильно увяз, то резервный трактор, отцепляет теплушку и спешит ему на помощь. Вытащив бульдозер,  механизаторы оставляют на малом газу свои машины и забираются в своё жильё и ждут, когда их напарник - дед Мороз, застудит болото. Вот тогда наступает черед и браги…
               
                …Расстроенный начальник автобазы вызвал бригадира ТАТРистов – Виталия Серова, посетовал о капризе начальника ОТИЗ и сказал, что надо выделить ТАТРиста, чтобы отвезти женщину в Ухту.
               
                Для таких «пассажирских» рейсов всегда выбирали ТАТРу из-за её комфортности и скорости. До Ухты ТАТРа долетала за 7-8 часов, в то время как остальные автомашины тянулись по 10-13. Да и имея прекрасные ходовые данные, приличную амортизацию кабины да мощный обогрев её, ТАТРА была не сопоставима не только с нашими отечественными грузовиками, но  даже с  легковым УАЗиком, в котором мороз доставал и в унтах, и в полушубке…
                Серов, выслушав начальника автобазы, подмигнул ему и сказал:
         - Погоди, Иван Павлович, расстраиваться!  Мы её отправим с Сашкой Мартыновым...
      
                Мартынов имел славу заядлого донжуана и не одно девичье сердце сохло по нему…
                …Вернулся Сашка в автобазу только через трое суток. Осталось тайной, то ли он так долго ехал, то ли в Ухте у кого гостил – история о том умалчивает. Мобильников тогда не было. Да и будь они, среди безбрежного моря тайги, были бы бесполезны.  Усталый и осунувшийся ТАТРист  зашёл в кабинет начальника и припечатал ладонью к его столу распоряжение начальника ОТИЗ о снижении установленной средней скорости до приемлемой:
                - Вот, Шеф… А я пошёл!..  Отсыпаться!..

                …Вспоминают водители автобазы и другой случай. Как приезжавший на проведения технического ежегодного осмотра капитан - ГАИшник  из Ухты, «зарезал» половину подвижного тяжеловесного состава трудяг КРАЗов, придравшись к мелочам: где фары разрегулированны, где оторвался и потерян номерной знак и находчивый водитель заменил его самоделкой, где помято крыло в аварии, где не горит освещение номерного знака. Водители, работающие в тяжелых условиях таёжного бездорожья, всегда смотрели сквозь пальцы на эти мелочи. Главное – мотор, рулевое и тормоза. И поливай – давай план автобазе и себе заработок!
                И особенно всех обидел тот факт, что принимали этого капитана, как всякое приезжее начальство, с истинно северной щедростью. Поместили в шикарном вагончике – гостинице, мяса лося, сёмги и водки натащили – залейся! Даже с «вдовушкой» его познакомили…
                А он тянул до последнего и, уже собираясь на аэродром к самолёту, бросил акты осмотра не подписанными. Это означало остановку парка большегрузных машин, которых ждали на стройках.
                Вот тогда опять выручили ТАТРисты. Они отвезли капитана на аэродром, а когда он уже садился в самолёт, показали ему обойму, полную патронов, от его табельного оружия. Когда капитан рассмотрел,  что ему показывают ТАТРисты,  он, несмотря на свой 100 килограммовый вес, кубарем вылетел из самолёта и побежал за своей обоймой…
               …Пока один ТАТРист держал самолёт, чтобы не улетел и парировал новыми анекдотами, недовольство и нетерпение летунов, капитан, матерясь, подписывал в кабине ТАТРы акты. Все экземпляры…
               
                ...Да что там легенды! Я помню, как меня самого выручил Виталий Серов…
                ...Тогда они в очередной раз заскочили на Вуктыл по пути в Усинск. Зимник на Усинск шёл через Вуктыл. Они гнали новые ТАТРЫ для своей бригады. Естественно, нагруженные под завязку. Мне позвонил Сашка Мартынов:
                - Привет! Подруливай к нам. Мы тут у Вовки Позырева пьянствуем…
                Естественно, я прибежал. После обязательной штрафной чарки разговорились и Виталий Серов спросил:
      - Ты чего такой невесёлый?
      - Да на зимнике его площадку сложило и кабину помял, - сказал всезнающий Сашка.
      - А ты-то, откуда знаешь? – удивился я.
      - «Худой слух на крыльях летит…» - ухмыляясь изрёк Сашка.
      - И сильно смяло? – поинтересовался Серов.
      - Да не то, чтобы сильно... – помялся я – страховочный трос сдержал, а то бы и вовсе кабину площадкой снесло. Да машина новая с иголочки… Обидно! И стыдно…
       - А чё стыдно? На то он и зимник! Каждый сезон пять-десять человек теряем. Жив остался и радуйся!- прогудел Пашка Зинченко.
       - Ладно! - решил бригадир ТАТРистов, - ты пей, а завтра сходим посмотрим…
                …Два дня колдовал над вмятиной на кабине Виталий. С молотком и двумя винтовыми домкратами. А когда закончил, вмятины как не бывало. И место повреждения можно было увидеть только по облупившейся краске.
         - Ни черта ты, Сергеич, отгрохал! – с уважением и удивлением сказал я ему тогда, - и где только так научился?!
          - Было дело, - улыбаясь и вытирая руки ветошью, сказал Виталий.  А вездесущий Сашка Мартынов доверительно мне доложил:
                - Так они однажды с Зинченко Пашкой два месяца своего  отпуска в Ухте у самого Короля в подмастерьях подвизались…
          - Да... - улыбнувшись вспомнил Серов - это был единственный случай в моей жизни, когда за работу не мне платили, а я же и платил! За учёбу. Иначе Король брать нас не хотел!
            …Король – был известным на всю округу кузовщиком-жестянщиком…
            

            …Кстати тогда, в тот свой приезд, Серов и позвал меня с собой в Усинск:
           - Давай, Матюха, с нами. Мы вон тебе ТАТРу новую дадим. Больно ребятам твои песни и стихи по нраву! Да и наш ты – из любителей первого колышка!
           - Виталя! Да я бы с радостью, да третий сын только родился! Как мне жену с тремя-то бросить надолго?! Хоть до годика дай поднять!…
           - Год, говоришь? Ну, ладно, причина уважительная. Годок тебя подождём…


          …И вот теперь они вновь сидели у меня. Славные мои ТАТРисты. Дружбой с которыми я гордился! Которые всегда хорошо зарабатывали, но заработок никогда для них  не был самоцелью, а деньги – заслуживающим уважения предметом.

          …- Вот приехали за тобой, да жена сказала – ангина… - прогудел скупой на слова Паша Зинченко. И было слышно по его голосу, что он страшно удивлён, что кому-то может досаждать какая-то там ангина.
              - Да я, ребята, уже почти выздоровел! И готов с вами хоть на край света! Сыновья давно выросли и во мне не нуждаются…
              - Никто во мне уже не нуждается, - невесело добавил я.
                Серов задумался и спросил:
                - Ты, говорят, сайт завёл, который Вуктылу и вуктыльцам посвятил?
                - Да...
                - А ты, что,  стихи писать бросил и на прозу перешел?! – вмешался Сашка Мартынов.
              - Да… Есть грех… Хочу написать повесть о четырёх частях. Одна будет называться «В стране белого безмолвия». О Вуктыле и вуктыльцах…  Пока написал только первую часть. Из десяти новелл. "Безмолвие" задумана последней...
              - Кое-что из твоих новелл я читал,- задумчиво произнёс Виталий - понравилось...
                Внезапно, что-то решив про себя,  он стукнул рукой по колену:
                - Вот что! Мы, Матюха, не будем забирать тебя с собой! Баранку крутить – дело не хитрое, а вот повесть написать – не каждому дано! Да и дело святое – всех наших ребят вспомнить, да на бумаге о них память оставить! Так что, наше тебе поручение – пиши!
                И сказал, поднимаясь со стула:
                - Ну, нам пора! Путь не близкий…
                Они встали, стали прощаться и в комнате сразу сделалось тесно...


                …Ребята ушли. Я с грустью проводил их глазами и остался лежать. На душе было легко и радостно. Кажется, я опять задремал...


                …Больно-о-о-о-ой! Проснитесь!  Больно-о-о-о-о-ой!
                От настойчивых призывов я неохотно открыл глаза. Куда-то делась легкость и ощущение здоровья и молодости. Я чувствовал себя разбитым и старым. Глаза смежила усталость, перед глазами всё плыло. Как сквозь туман я увидел медсестру, которая меня теребила и слегка похлопывала по щекам:
               - Больно-о-о-о-й откройте глаза! Проснитесь!
                Я с трудом разлепил губы и прошептал:
               - Где я?..
               - Вы - в операционной! Операция закончилась.
                Я с трудом стал всё вспоминать:
               - И как?..
               - Как может она закончиться! Успешно, конечно! - улыбчиво ответила медсестра – только Вы нас напугали! Не хотите просыпаться от наркоза и всё тут! Профессор уже волноваться начал...
                - А где профессор? – постепенно приходя в себя, прошептал я.
                - Отдыхает! Где же ещё! Он и так вместо обычных полутора часов, целых три с половиной над вами оттрудился…
                - Давайте, помогите нам, тихонечко перекантуйтесь на каталку! В палату поедем…
               
                …В полусне я перелез на каталку и, в палате, с неё на кровать. Одолевала усталость и сонливость...
   
                Лежа в каком-то полусне, я размышлял:
               
                «Так это был только сон! Про ребят-то…» Я вспоминал эти яркие картины недавнего сна, вспоминал свои ощущения молодости и силы, давно забытые мной. Вспоминал запах крепкого морозца, которым пахнуло на меня от ребят и стало мне так горько, что на глаза навернулись слёзы.
                Внезапно я похолодел:
                «Господи! Так ребят-то давно нет на этом свете! Куда же они меня звали?!»
                Я стал вспоминать известные мне факты:

                ...Виталий Серов повесился в КПЗ, куда его поместили за непокорность мафии. Или его повесили…  В своём  Ново-Московске, где он был директором СТО. Он отказался платить мафии. Он всегда был непокорным и ненавидел нахлебников. Состряпали дело. Нашлись услужливые и следователи, и прокуроры.

                Пашу Зинченко удавили какие-то то ли беспредельщики, то ли наркоманы. В  Кисловодске, где он работал таксистом. Не помогла его медвежья сила. Удавку набросили сзади…  А денег-то при нем и не было. Только на смену выехал…

                Весельчак, сердцеед и драчун Сашка Мартынов погиб на переправе. Ушла под  лёд его ТАТРА. Только и успел Сашка женщину, что с ним в кабине ехала, на лёд вытолкать из полыньи. А самому выбраться в унтах и полушубке, видать, сил не хватило уже. Так и затянуло его под лёд мощное течение Печоры…

                Геннадий Задвинский умер в 45 лет. Вышел из больницы, куда заходил проведать свою гражданскую жену - врача. Открыл кабину. Стал влазить в неё и… упал замертво. Тромб в сердце! Не помогла и близость медицины...

                Внезапно меня поразила мысль:
                «Так это они меня звали с собой... в мир иной!!! Оттого–то я и не просыпался от наркоза!
И... решили оставить?
Да, оставить, чтобы я написал о наших ребятах...
Поручили мне это...
Значит, надо жить, порученец!
Как бы трудно не было, - жить!
Во всяком случае, пока не выполнишь это святое поручение...»
12.03.2011г.