Невидимые чернила

«Вопрос в том, можем ли мы бороться с судьбой, навсегда останется тайной.»
Грегори вторую неделю, как вышел из больницы, но синяки все еще проглядывались, вызывая жалость. А еще желание прижать к себе и зацеловывать синяки, ссадины, да всего Сандерса! Но вот уже вторую неделю криминалист Сандерс общался со своим начальником только по служебным делам, да и тогда все сводилось к нескольким фразам. Заходить в кабинет к Гриссому он тоже перестал. И вообще больше общался с Ником. Иногда Гилу казалось, что у них роман. И эти мысли ему совсем не нравились.
Ему действительно не хватало живого, эмоционального Грега. Страшно было признать одно - без Грегори было невозможно пусто. их дом превратился в пылесборник, Гил редко там появлялся. Потому что если что-то и не напоминало о Сандерсе, то кололо болезненной правдой - его здесь нет и не предвидится. Если Гил наконец не возьмется за ум. Ведь уже понял когда начал терять любимого и понял как с этим справится. Почему же тогда до сих пор стоит столбом глядя на Грега?
Ответ, который всякий раз выпадал из круговерти мыслей - что если это не тот Грегори? Какой тогда - неизвестно. Но пока не проверишь - не поверишь. Так убеждал себя Гриссом, разбалтывая апельсиновый сок в стакане и окуная туда заточенное перо. В тот момент ему не казалось идиотизмом писать апельсиновым соком письмо своему любовнику. Потом, конечно, приходили такие мысли, но не в момент творчества.
Сандерс нашел конверт на его имя не сразу. А точнее, вскрыл его дней через шесть, после того как получил. Ноздри защекотал апельсиновый запах, невольно вызывая улыбку. Апельсины ассоциировались с Гриссомом. Он любил по утрам баловать Грега свежевыжатым апельсиновым соком. Но в конверте был только белый лист, аккуратно сложенный пополам. Ни подписи, ни хотя бы намека на отправителя. Грег, на всякий случай, одел перчатки - мало ли что может быть невидимым взгляду, но представлять собой опасность. Лист А4 насквозь пропах апельсинами, кое-где были заметны борозды, как будто кто-то писал на нем, или поверх него и отпечатались буквы. Сразу вспомнились детские игры в шпионов, когда писали "невидимыми" чернилами шифровки друг другу.
Улыбка становилась все явственнее, по мере формирования догадки. Чтобы проявить зашифрованное послание достаточно было подержать лист над огнем, но быть довольно-таки осторожным, чтобы не сжечь. Но Грегу, сидевшему дома, в свой заслуженный выходной, не от кого было прятаться, а потому огонь был заменен утюгом. Когда на бумаге начали проступать первые буквы, Грег чуть не выронил утюг от удивления. Настолько ужасный почерк был только у одного человека - Гилберта Гриссома. Отчего-то защемило в груди и на глаза навернулись непрошеные слезы.
- Гил... - прошептал Сандерс, нетерпеливо проявляя весь текст.
Он не раз задавал себе вопрос - почему они не вместе? Все ведь так хорошо начиналось, у них было множество замечательных, неповторимых моментов, они были счастливы вместе. Кто из них первым допустил ошибку и привык к тому, что другой будет всегда рядом? Где есть привычка - там нет любви. Да еще и этот казус с Сарой. Грегу было стыдно признавать, но он просто не выдержал. Гил бросал все и мчался на помощь Саре. Носился с ней, как с писаной торбой, напрочь забывая обо всем на свете. А потом вообще замкнулся в себе и будто никого нет рядом. Будто бы Сандерс не любит его и не переживает. Будто бы нет Сандерса в помине. Грег очень обиделся тогда, не стал устраивать сцен, а просто съехал втихую, пока Грисс был на какой-то конференции.
Понимал, что уже не сможет быть прежним Грегом-оболдуем в цветастых футболках и безумием на голове. Потому что тот Сандерс был рядом со своим начальником, другом и любовником. А теперешний - сам по себе. В строгих костюмах и с тщательно уложенными волосами, серьезный и ответственный. Криминалист второго ранга Грегори Сандерс и никак иначе.
Парень не заметил, когда маленькая капелька разбилась об лист исписанный корявым, но таким родным почерком. Руки непростительно дрожали, как тогда, после взрыва в лаборатории. Грег прищурился, вчитываясь в текст, пока безнадежно не испортил его своими слезами. Как девчонка, ей-богу!
«Здравствуй, Грегго...
Как-то официально получается, прости, иначе сейчас едва ли выйдет. Как ты, малыш? Господи, пишу тебе так, словно мы не работаем вместе и я не могу спросить у тебя лично. А ведь выходит, что не могу. Потому что нас теперь разделяет официоз. Я для тебя теперь "мистер Гриссом" и никак иначе. А ты для меня... Все тот же взбалмошный Грегго, которого я никак не могу разглядеть в тебе нынешнем. Куда он делся? Может поищем его вместе, Грегори?»
- Какой же ты дурак, Гриссом! - возмущенно фыркнул Грег, хлопая себя ладонью по бедру. - Я же говорил, пора тебя сводить к окулисту!
«...Я соскучился по тебе, Грег. Мне тебя не хватает. И я только сейчас понимаю - насколько прочно ты врос в меня. И насколько я пуст без тебя. Наш дом - уже не наш, просто коробка наполненная вещами. Даже запахов не осталось. Ну, разве что сейчас - по нему гуляет запах апельсинового сока.
Грегго, ты мне нужен. Потому что я люблю тебя. Возвращайся домой?
Твоя голубоглазая косолапая мечта...»
- Господи, Грисс, ты даже в любовном послании от цитаты не удержался! - рассмеялся парень, прижимая к груди листок. Сердце колотилось, как ненормальное, норовя пробить грудную клетку и, подобно каучуковой бомбе, запрыгать по комнате.
А затем помчался на кухню - давить сок из апельсинов.

Письмо пришло утром, Гил как раз размышлял стоит ли ехать в такую рань на работу. Курьер вежливо попрощался и канул в небытие, а Гил с удивлением принюхался - пахло апельсинами. Мужчина рванулся за утюгом и, затаив дыхание, ждал пока проступит текст. На самом деле он ждал чего угодно, но сердце все равно хотело, чтобы ответ был положительным.
«Мистер Гриссом, доброе утро.
Пишет Вам криминалист второго ранга Грегори Сандерс. Вы, мистер Гриссом, самый ужасный человек, который мне попадался в жизни. Вы бесчеловечно издеваетесь над всеми, проводя свои, зачастую, негуманные эксперименты. Вы повсюду разносите своих ненаглядных муравьев и разговариваете с эмбрионом поросенка. Вы поглумились над великим писателем Виктором Гюго, назвав так своего безобразного рыжего паука. Вы ведете себя неуважительно по отношению к мертвым - распевая Led Zeppelin вместе с доктором Робинсом прямо в морге. Вы так и не научились завязывать бабочку, хотя я приложил немало усилий для того, чтобы научить Вас этому простому приему.
Я до сих пор искренне удивляюсь, как можно жить с таким ужасным человеком...»
Гриссом замер, как током пораженный. И не по поводу письма. Комната стремительно наполнялась инородным запахом. Не чужим, но порядком истершимся из памяти.
- До сих пор удивляюсь, как можно жить с таким ужасным человеком, - насмешливо произнес Грег, глядя на своего шефа. - Но понимаю, что без этого человека жить еще ужаснее!
- Грег? - оборачиваясь переспросил Гриссом.
- Только не говори, что ждал Годжеса! - Сандерс бросил сумку на пол и бросился на шею любовнику. - Грисс! Как же я соскучился по тебе! - и не теряя ни секунды жадно поцеловал мужчину.
Кажется, мертвый сезон закончился для этого дома и для них обоих. Дом практически тут же наполнился запахами, звуками, жизнью. Только малыш Спектрограф буйствовал в клетке, видимо, желая пообщаться со своим соседом по клеткам - рыжим пауком Гюго, но не замеченный любовниками, которые впервые за долгое время снова были вместе.