То, что останется после тебя. глава 30

30


   - Ты говоришь так, словно сам в это веришь, - после недолгого молчания произнесла Валентина Ивановна. Она смотрела куда-то в стену, не поворачивая к сыну головы.
   - Верю, а почему бы и нет?
   - Ох, - вздохнула Валентина Ивановна. – Только почему же не чувствуется ни защита Божьей Матери, ни ее покров? Если она такая заступница за род человеческий, то почему столько несчастий на земле?
   - А ты сама молилась когда-нибудь? – спросил Игорь.
   Валентина Ивановна вяло махнула рукой.
   - Да я и молиться не умею.
   - Что значит, не умеешь? Молитва должна исходить из сердца. Это вовсе не значит, что для этого обязательно нужно знать текст молитвы. Это ведь не заклинание, где нельзя переставить местами даже двух слов.
   - Не знаю, - довольно сухо сказала Валентина Ивановна. – Я никогда всерьез не думала об этом.
   - Как же ты тогда хочешь, чтобы Божья Матерь тебе помогала?
   - А разве для того, чтобы оказывать людям помощь, Божьей Матери обязательно нужно, чтобы ее об этом просили? – возразила Валентина Ивановна. – Если она так любит все человечество, то и помогала бы всем сама, а не ждала бы, когда ее об этом люди попросят.
   - А почему ты уверена, что она не помогает? – спросил Игорь. – Вполне возможно, что она незримо оказывает помощь людям.
   - Почему же тогда ее помощь не чувствуется?
   - Ты уверена в этом? Разве в твоей жизни ни разу не было случая, когда ты уже не ожидала помощи ниоткуда, а эта помощь вдруг приходила?
   - Гм, ну, было, конечно. Только при чем здесь Богородица?
   - Как же это, при чем? Она же и есть незримая помощница людям. Или ты полагаешь, что она должна явиться во всем своем обличье и сказать; вот, я помогаю тебе, но и ты не забывай меня, не забывай того, кто тебе помог?
   Валентина Ивановна нахмурилась, раздумывая над словами Игоря.
   - Вся наша беда в том, - продолжал Игорь, - что мы не способны увидеть помощь Божью, и стараемся все приписать слепому случаю, везению или совпадению. Придумали себе такое понятие как «удача», «фортуна». Мы все объясняем простым совпадением, совершенно не понимая того, что таких совпадений просто не бывает. Ничто не случайно в нашем мире.
   Валентина Ивановна вздохнула.
   - Если ты такой верующий, то почему же ты почти не бываешь в церкви, не отстаиваешь службы, не соблюдаешь церковные обряды?
   - А я не знаю, существует ли вообще христианская церковь, - вдруг признался Игорь. – И все эти службы и правила – это совсем иное.
   Валентина Ивановна бросила на сына удивленный взгляд.
   - То есть как это, существует ли христианская церковь? – спросила она. - А что же тогда представляет собой наше православие? А католическая церковь? Баптистская, да и все остальные? Разве все они не являются христианскими?
   - В том-то и дело, что их слишком много, - воскликнул Игорь. – Все они называют себя христианскими, а друг с другом непримиримы. Это и вызывает подозрения.
   - Непримиримы, - согласилась Валентина Ивановна.
   - То-то и оно, - подтвердил Игорь. – Вся их деятельность сводится лишь к самовосхвалению, и переманиванию друг у друга паствы. А само учение христово, то, что он проповедовал, почему-то игнорируется. Взять хотя бы нашу православную церковь. С одной стороны, вроде бы все правильно. Священник, который приходил к нам в тюрьму, учил меня именно Евангелию. Да и в некоторых книгах, что продают в церквях, тоже вроде бы все правильно написано. Но однажды я увидел по телевизору священника, настоятеля какого-то храма в Санкт-Петербурге. Так вот, он во всеуслышание заявлял, что Сталин был святым. В его храме даже висит икона с изображением этого самого Сталина. На вопрос, чем же Сталин заслужил быть святым, священник ответил, что Сталин пополнял ряды мучеников за Христа, следовательно, он и сам был святым. Иначе говоря, Сталин был святым потому, что уничтожал христиан. И это заявляется публично священником на всю страну. Он же заявил, что Ленин был великим пророком, а сам он является его потомком. Что это? Как это понимать? Кроме как кощунством этого не назовешь. Этим заявлением православная церковь публично показывает, что она является глубоко антихристианской церковью. А как еще это можно понять, если церковь открещиваются от всех тех тысяч и тысяч священников, которые были уничтожены безбожным Лениско-Сталинским режимом, целью которого было уничтожить само имя Божье из памяти народа. Церковь публично предает их всех, показывая, что она служит палачам и тиранам, врагам веры христовой. И патриархия на это заявление никак не среагировало. Этот священник не был лишен сана, он продолжает вести службы в своей церкви. Выходит, что это не частное мнение священника-отступника, а вполне официальная позиция церкви. Вот это страшно. Как, после этого, православная церковь может считаться христианской? Она публично отрекается от Христа. Подобные заявления просто кощунственны. Получается, что церковь служит и поклоняется тем силам, которые пытаются уничтожить на земле христианство. Да и вообще, все, кто раньше хулил Бога, боролся с верой в него, приветствовал уничтожение храмов, все они теперь считаются истинно православно-верующими. Это уже, по-моему, верх кощунства. 
   - Безумство одно в нашем мире, - произнесла Валентина Ивановна. – И сами мы все безумны. Мечемся из одной крайности в другую, не знаем, где правда, а где ложь. Не знаем, к чему стремиться, и для чего жить. Все идеалы ложные, все цели иллюзорные. Все суета, и все бессмысленно, а удел и праведников и грешников один; смерть.
   Игорь невольно улыбнулся.
   - Ты рассуждаешь, как ветхозаветный пророк Екклесиаст, - заметил он.
   - Правда? Значит, мы оба пришли к одному и тому же выводу.
   - Ты читала его когда-нибудь?
   - Нет. Просто слышала, что существовал такой пророк или философ, кто уж он там был, и все. Выходит, что он сам ни во что не верил. Разочаровался во всех идеалах. Он тоже понял, что жизнь не имеет смысла.
   Игорь ничего не ответил. Валентина Ивановна снова вздохнула.
   - Ладно, чем ты занимаешься-то?
   Она указала головой на компьютер Игоря.
   - Пишешь какие-нибудь программы или что?
   А Игорь и не знал, что ответить. Мог ли он рассказать матери, об идее компьютерной игры? Поняла ли бы она его или нет? Да и стоит ли вообще об этом говорить.
   В тот же день, ближе к вечеру, после ухода матери, Игорь сел за свой компьютер, и попробовал начать писать сценарий. Он сразу же понял, что взял на себя очень трудную задачу, ведь он никогда не был ни писателем, ни сценаристом. А для написания сценария для компьютерной игры таланта программиста было совершенно недостаточно.
   Игорь сразу же понял, что прежде чем написать сценарий, ему нужен цельный и хорошо продуманный сюжет. Этот сюжет постепенно складывался у него в голове, но никак не мог принять окончательную форму. Игорь закрыл глаза, и некоторое время так сидел, ожидая, что его посетит вдохновение, муза или что-нибудь в этом роде.
   Внезапно, открыв глаза, он принялся что-то печатать не белом фоне экрана.
   
   В среду вечером, выходя из продовольственного магазина, расположенного недалеко от дома, Игорь повстречался с Виктором Коршунковым. Тот как раз возвращался с работы. Они обменялись приветствиями, но Игорь сразу же заметил что, несмотря на принужденную веселость в голосе, Виктор выглядел измученным, а в его глазах затаилась не проходящая боль. Виктор по-прежнему переживал смерть сына. Он переменился, и эти перемены в нем были не в лучшую сторону, и существовало не мало оснований для опасений, что они необратимы.
   - Как у вас дела-то? – спросил Игорь, лишь бы что-нибудь спросить. Он понимал, как его вопрос по-глупому звучит.
   - Да как, - Виктор замялся. – Как у нас могут быть дела, сам подумай.
   Игорь понимающе кивнул.
   - А как Рита?
   Виктор обреченно махнул рукой.
   - Да так же, как и я. Места себе не находит. Плачет.
   Голос Виктора задрожал, и он отвернулся в сторону, чтобы скрыть от Игоря слезы, выступившие на его глазах. Игорь сделал вид, что ничего не заметил.
   - Ну, а ты-то как? – Было видно, что Виктор пытается перевести разговор в иное русло.
   - Да я нормально, - отозвался Игорь. – Относительно, конечно.
   - Почему относительно? – спросил Виктор.
   - Ну, хотя бы потому, что в нашем мире все относительно.
   Они медленно шагали по тротуару, обходя редкие лужи, образовавшиеся после непродолжительного дневного дождика.
   - А ты с работы, что ли? – спросил Виктор Игоря. Тот в ответ усмехнулся.
   - Да я, вообще-то, уже не работаю.
   - Как так? – Виктор вскинул взгляд на Игоря. – Ты же работал в каком-то офисе.
   - Работал? – согласился Игорь.
   - И что же?
   - Больше не работаю.
   - Не понимаю, - признался Виктор. – А что случилось?
   - Я отказался совершить взлом компьютера, как того хотело от меня начальство. И в результате я стал безработным.
   - Обычная история, - вздохнул Виктор. – Попробуй откажи в чем-нибудь начальству. И как же ты теперь?
   Игорь добродушно рассмеялся.
   - Пока никак.
   - Какие-нибудь варианты есть?
   - Работаю кое над чем.
   - Ну, не падай духом, - ободрил его Виктор. – Программисты сейчас везде нужны.
   Игорю странно было слышать, как его пытается ободрить человек, сам только что едва сдержавший слезу. Одновременно с этим он понял, каких трудов это стоило Виктору.
   - Может быть, ко мне зайдем, выпьем? – предложил Виктор.
   Игорь нахмурился.
   - Не налегал бы ты сейчас на спиртное, Витя. Плохо может кончиться.
   Виктор помрачнел, но ничего не ответил.
   - Послушай, - Игорь остановился, и посмотрел на Виктора. – Я тебе это говорю не просто так, не из желания себя возвысить, а тебя унизить. И это не просто лекция человека, неспособного войти в твое положение. Я прекрасно понимаю, что у тебя творится сейчас на душе.
   - Ты? – произнес Виктор, сверкнув на Игоря взглядом. – Нет, ты не понимаешь, что творится у меня на душе. Ты не можешь этого понять. У тебя никогда не умирал сын, у тебя его даже никогда не было. Поэтому ты не можешь понять, что чувствую я.
   В словах Виктора была справедливость, и Игорь это понимал. Тем не менее, он решил не отступать.
   - Наверное, ты прав, - сказал он. – Я не могу чувствовать то, что чувствуешь ты. Но поверь, водкой горю не поможешь. Ею можно только все усугубить. Я это знаю, я это видел. У каждого человека свои проблемы, и заглушить их водкой нельзя, невозможно. Я тоже хлебнул немало. Мне довелось пройти через тюрьму, меня бросила жена, я лишился работы. Это способно выбить почву из-под ног у кого угодно.
   - Да, - проговорил Виктор. – Если бы меня Ритка бросила, я не знаю, чтобы я вообще делал дальше. Наверное, спился совсем бы.
   - Вот видишь, а это совсем не выход. Это всего лишь еще один способ самоубийства.
   - А что же делать? – с болью произнес Виктор. – Как жить дальше?
   Он пристально смотрел на Игоря, ожидая ответа на свой вопрос.