Я решил не умирать. Цикл рассказов. Высшая лига

                "Время собирать людей! -
                подумали разбросанные камни"
                Александр Свитин

   
                Притча:
Шел путник своей дорогой и встретил человека, везущего тачку, нагруженную   доверху камнями.
- Что вы делаете, уважаемый? – спросил он мужчину.
- Я вожу камни - ответил тот.
И пошел путник дальше. Спустя какое-то время, он повстречал другого человека, который также с усилием толкал перед собой тачку с камнями.
- Что вы делаете, уважаемый? – спросил он и его.
- Я зарабатываю деньги, чтобы прокормить семью – услышал он ответ, и продолжил свой путь. Прошло еще время, и путник встретил на своем пути третьего человека, везущего тяжелую тачку с камнями. И ему он задал свой вопрос.
- Что вы делаете, уважаемый?
- Я строю храм.

                Высшая лига
                (рассказ первый)

На улицах было темно, когда закончились танцы. Молодежь густо повалила из парка по Московской в сторону площади Коростелева, торопясь на последние городские автобусы. Северские, растянувшись длинной цепочкой, шли по тротуару. Все возбужденно обсуждали события прошедшего вечера. Несколько раз, во время танцев, они загнали Канперевоз и Гидролизников на сетку.
В начале семидесятых Канперевоз, и Гидролизники, и Кановские - непримиримые противники Северских. К ним обычно примыкали и Городские, но иногда, гораздо реже, они переходили на сторону своих бывших противников. Вражда эта в семидесятые годы была такой же постоянной, как магнитные бури на солнце. Молодая мужская поросль дралась везде, где только встречала своих ровесников, проживающих в других местах. Как только Северские ребята заканчивали восьмилетку, и нужно было поступать в техникум, или идти в девятый класс, в другую школу, каждый понимал, что без прописки не обойтись. Редко такая прописка ограничивалась одним разом. Тоже было с парнями из других районов, когда они оказывались у нас в летнем трудовом лагере или на призывном пункте для новобранцев. Редкий раз, обходилось без драк, часто жестоких, без правил, иногда с трагическим финалом.
Не обходились без драк и танцы в городском парке. Постоянные наши противники всегда имели численный перевес. Они проживали в районах, застроенных благоустроенными, многоэтажными домами. Наш же состоял из деревянного частного жилья, если не считать кирпичной школы, да кинотеатра «Север», от которого и получил свое название. Наши заклятые партнеры приходили на танцы, всем «обозом». Кроме парней, постоянных участников драк, за ними увивалась совсем еще юная шпана, какие-то тетки и подстрекатели, сами не дравшиеся, но кричавшие и скандалившие больше других. Когда они шли в парк или возвращались с танцев, этот обоз нельзя было не заметить. Он растягивался на густую и длинную колонну, напоминающую первомайскую демонстрацию.
Ряды Северских бывали гораздо реже, но это не значит, что они всегда были биты. Когда же на танцы приходили наши верные союзники Кузнецы, жившие за парком, в небольшом районе ВЭС, застроенном также деревянными домами, победа однозначно оказывалась на нашей стороне. Правда, Кузнецы приходили не так часто, как хотелось, а без них бывало трудно.
Обычно враждующие разбивались на танцплощадке на два лагеря. Так и танцевали, а между группами было узкое пространство, которое заполнялось подружками Канских драчунов. Девчонок никто не трогал, но они не были пассивными участницами молодежной забавы. Играя миротворцев, умышленно провоцировали стычки, наслаждаясь витавшим в воздухе напряжением и боевым азартом.
На краю сцены, чуть закрывая, музыкантов, дежурили милиционеры с овчарками. Их темные силуэты, на фоне освещенных прожекторами музыкантов нависали над танцплощадкой плоскими и довлеющими  символами. Правда, драки они не могли предотвратить, только способствовали их скорейшему завершению. Обычно все происходило молниеносно, так, что некоторые не успевали сообразить, что случилось, как уже все заканчивалось. Начиналось же все со словесных перепалок. И вот уже слышались сухие, хлесткие удары кулаков. Когда милиционеры не успевали вмешаться, а они всегда запаздывали, победители загоняли своих противников на лавочки, стоящие по краю круглой танцплощадки, обнесенной высокой сеткой. Как только побежденные оказывались на лавочках, драка прекращалась. За вечер таких стычек бывало с десяток.
Прошедший вечер в городском парке остался за Северскими. В возникавших стычках наши противники раз за разом оказывались на сетке и теперь, возвращаясь с танцев, мы обсуждали подробности. Гена Мечик, Саша Букал и я шли последними, а первые ушли уже далеко. Наши, и без того не густые ряды, растянулись и поредели.
Уличные фонари освещали только проезжую часть, а на тротуаре было достаточно темно, только редкие пятнышки света касались его. Большой, деревянный дом школы ДОСААФ высился темным силуэтом, переходящим в высокие, громоздкие ворота. Все восемь окон были закрыты массивными ставнями, и ни один лучик света не проникал сквозь них.
 - Анюта, Анюта, - послышались возгласы, и мы увидели одного из самых вредных и задиристых кановских. Он стоял в группе своих приятелей на фоне темных ворот школы ДОСААФ, и ехидно улыбался, глядя на нас. Не успели мы сообразить, что происходит, как створки  ворот распахнулись широко, и на нас хлынула толпа наших врагов. Первые пробегали мимо, устремляясь за нашими товарищами, ушедшими вперед. Нападение из засады оказалось полной неожиданностью. Еще не остывшие от предыдущих драк, мы моментально изготовились к новой битве, по настоящему серьезной и опасной, которая уже не могла закончиться простым прыганием на лавочку. Но скоро ясно осознали, что отваги среди наших друзей в этот конкретный вечер больше не нашлось. Их молодые организмы обнаружили в своих резервах явную прыть. И наша троица, абсолютно одновременно осознала, что наша доблесть, подождет до более подходящего случая. Неожиданное нападение обратило в бегство наши сильно поредевшие ряды, а противникам не было видно и конца. Все Северские дружно убегали. И мы побежали тоже.
 Сначала мы бежали втроем по темному тротуару  в том же направлении, что и нападавшие. Кажется, этим действием мы внесли смуту и неразбериху в рядах наших противников. Они не сразу смогли понять, почему мы бежим в одном направлении с ними. Может это бегут наши союзники – думали они. – А может, это мы сами бежим не туда, куда надо? Возможно, что это замешательство помогло выиграть время.  Пока они соображали, Саша,  юркнул в толпу отдыхающих, идущую по дороге слева. Эти люди, старшие по возрасту, уже не принимали участия в наших забавах, но в их рядах можно было затеряться и остаться незамеченным. Мечик перемахнул через забор какого-то дома и скрылся там.
 Только я не успел куда-нибудь юркнуть, и бежал честно, вперед по темному тротуару. Но сдается мне, что никакого смятения в ряды моих страждущих мести врагов, я уже не вносил. Тем более, мои сомнения стали подтверждаться, когда послышались азартные выкрики – « Гони его, гони!», поощряемые истерическим женским хохотком.  - Это они, про меня, кричат, гони его?-  пронеслось в мозгу. – Нет, такого позора я не потерплю! Но, что за народ, неужели они не понимают, что не на скачках. – подумалось мне с досадой. Правда, подробнее думать об этом было некогда.
Я остановился и повернулся навстречу преследователям, собравшись биться не на жизнь. Первый бежавший был отвратительно ужасен. Кривой и какой-то корявенький, он не был красавцем, и явно был обижен на жизнь. На его некрасивой, изборожденной оспами роже - лицом это назвать никак не возможно, было написано все. Несколько судимостей наложили свой специфический и не смываемый отпечаток. Глаза налились кровью и азартом погони. Финка, которая блестела в его руке, убивала последнюю, слабую надежду на благополучный исход. Да и весь его вид, говоривший, что он не раз пускал ее в ход, и без сомнений сделает это и сейчас, и еще несколько его дружков, бегущих ко мне, позади этого уродца, предвещали нерадостную перспективу.
Такой приснится, так мало не покажется. Жене моего приятеля, человека образованного, воспитанного и очень симпатичного, приснился подобный тип однажды ночью. Посреди сна она отчаянно стала пинаться и царапаться, так, что несколько пинков досталось мужу по животу и еще пониже. Когда же он попытался ее успокоить, она, спросонья, громко завизжала – « Не прикасайся ко мне, урод!» Правда, утром эта милая женщина чувствовала себя слегка виноватой, и разрешила мужу воспользоваться своей косметикой, чтобы припудрить его царапины.
Только мне этот тип не снился, а неотвратимо приближался. Не знаю, что больше помогло, чувство опасности или отвращения, но я увернулся от первого удара, и тот пролетел по инерции за мою спину. Остальные преследователи, практически уже догнавшие свою жертву, вдруг забыли про все, и стали, как-то странно, метаться из стороны в стороны, чем искренне меня удивили. Мое удивление разрешилось буквально сразу. Боковым зрением я увидел, что у обочины остановились два автозака. Из распахнутых дверей выпрыгивали милиционеры и тут же хватали моих преследователей. Еще я успел оглянуться и увидеть, как того типа, с ножом, двое сотрудников повалили на землю и заламывали руки. Но он упирался, и судорожно, и настырно сжимал рукоять своей финки, как будто надеялся, еще найти ей применение.
Они спасли меня. Их было много и вокруг шло активное задержание. Не знаю, почему не скрутили меня, может, не успели. Я спрашивать не стал. Ехать на разборки в милицию не хотелось. Рядом оказалась калитка в чей-то незнакомый двор. Ручка повернулась, и я быстро нырнул в открывшуюся темную щель. Попытка оказалась успешной. Во дворе не было ни собак, ни людей, и мне удалось оторваться от преследователей, и от милиции.
Через некоторое время показалась площадь Коростелева. Несколько человек, стояли вблизи автобусной остановки. Скоро подтянулись мои друзья, и остальные парни. Все укоризненно спрашивали друг друга: - Почему побежали?
Конечно, нападение было неожиданным, а мы сильно растянулись, но это оправдание не прибавляло гордости.
 Я пытался обмотать носовым платком небольшой порез на руке. Он кровоточил. Видимо, тот тип, все же умудрился зацепить мою кисть, или, отмахнувшись, я задел его ножь. Только в пылу борьбы не сразу это почувствовал.
 Почти сразу пришли и наши непримиримые враги, которых не повязала милиция. Но драться уже никто не собирался. Напротив, улыбаясь, они подходили и спрашивали:
 - Есть закурить? – И добавляли, закуривая: – Хорошо мы погоняли вас сегодня!
Такие встречи, после массовых драк, были не редкость. Обычно обсуждались закончившиеся бои, а иногда договаривались о будущих драках вне парка. Устанавливалась численность драчунов, как правило, по тридцать человек с каждой стороны. Заключался устный договор о драке без ножей и кастетов. Гарантии, что он будет выполняться, не было. Напротив, бывало кто-нибудь, в тайне, за пазухой приносил и нож, и кастет, а нередко пистолет или обрез. По правде говоря, нашему застроенному деревянным жильем району не всегда удавалось набрать и тридцать человек. Зато наши противники не придерживались кодексов чести и собирались количеством, явно превышающим предварительный договор.



Про драки в Канске можно выпустить хорошую, большую книгу, в тесненном переплете. Я вижу золотые, с вензелями буквы, ее названия «История мордобоя в России. Канские хроники. На границе конца второго тысячелетия». Думаю, она может привлечь серьезных историков и коллекционеров. Но, оглядываясь в детство, видишь светлые краски, и даже драки, занимающие совсем небольшую часть воспоминаний, окрасились не мрачными, а скорее веселыми и романтическими цветами.

Сказать, что в Канске драки были делом обычным, значит ни чего не сказать. Кроме потасовок в парке, в каждом районе были свои группировки шпаны. Нас они старались не трогать, потому, что мы постоянно бились в парке и считались в этом деле высшей лигой. Сами они редко появлялись в парке. Обычно терроризировали местных парнишек, особенно тех, кто занимался в музыкальной или художественной школах, в кружках и секциях. Но порой и между нами возникали острые конфликты.
 Практически все детство и отрочество – это время частых, а то и постоянных драк. А со второго класса начальной школы они стали регулярными и массовыми. Неизвестно по какой причине, но стоило нам в сентябре во втором классе придти в школу, как мы обнаружили настойчивых агрессоров в классе первом. Каждый день после занятий они всем классом, усиленным ребятами постарше поджидали нас не далеко от школы. Драться в меньшинстве, видно такой была наша планида. Обычно мы возвращались с уроков небольшой группой человек в семь-восемь. Другие мальчишки из нашего класса жили в военном городке и в другой стороне от школы, и нам помочь не могли. Да и не трогали детей офицеров. Прошедшая война привила заслуженное почтение к военным и их семьям.
Неизвестно, что засело в головах первоклашек, или кто-то их надоумил, но каждый день они ждали, когда закончатся наши уроки. Дрались жестко, по-взрослому. Еще чаще стали драки на следующий год, когда в первый класс пришел брат Носова. Два брата, из которых один учился в первом, а другой во втором, отличались от всех особой яростью в драках и жестокостью. Каждый из нас уже настолько поднаторел в битвах, что мог справиться с двумя противниками. Но, как правило, их было больше. Они набрасывались группами на каждого, сбивали с ног, и начинали бить ногами. Я отлично помню кирзовые сапоги братьев Носовых, летящих тебе в живот, в спину, куда угодно, не знающих пощады, а лишь животную злость, выплескивающуюся на лежащего соперника. Если же удавалось подняться на ноги, тут же подбегали другие. Получалось на одного пять или шесть противников, и сопротивление обычно было не долгим, и ты опять оказывался на земле и видел летящие в тебя кирзовые сапоги братьев.
Прекращали это обычно взрослые, проходящие мимо. Бывало, среди взрослых оказывался тренер по боксу, или по борьбе, или по какому-нибудь другому виду спорта. Эти люди порой специально выискивали драчунов и забирали их с улиц в свои секции, часто без всякого исключения, так, что враждующие стороны, спустя некоторое время, отрабатывали в одном зале приемы и удары профессионального бокса или борьбы. Некоторые, особо настырные и талантливые, становились чемпионами. А бывшие, непримиримые противники, вдруг начинали дружить, да так, что на всю жизнь.